– Теперь можете спокойно поспать, я вас удержу. Сегодня ночью с вами больше не случится ничего плохого, я об этом позабочусь, моя красавица. Мы едем домой.
– Домой? Но я думала, что…
– Tuch! Спите!
Я открыла один глаз. Было по-прежнему темно. Рядом потрескивал костер, освещая гранитную стену прямо передо мной. На стене танцевали тени. Они двигались медленно и томно, то растворяясь друг в друге, то вообще исчезая. Я с трудом вспомнила, как меня сняли с седла и уложили на землю. Открыв глаза, я встретилась взглядом с Колином. Ласковым шепотом он приказал мне спать. Успокоенная, я снова заснула. Я повернула голову и посмотрела туда, откуда слышалось тихое посапывание. Рядом со мной, прямо на земле, подогнув ногу и накрыв голову пледом, спал Колин. Рука его лежала на моем одеяле. Мне почему-то подумалось, что таким образом он отметил "свою территорию".
Чуть поодаль, под деревом, спиной к нам сидел мужчина. Должно быть, это был часовой. Я ощутила сладковатый, пикантный запах табака. Он напомнил мне детство: часто после долгого рабочего дня и сытной трапезы отец садился у камина и закуривал костяную трубку. Над головой у дозорного возникло маленькое облачко дыма и тут же рассеялось в тумане, окружавшем нас своим белесым ореолом.
Спящие ворчали и что-то шептали во сне. Потом рядом со мной послышался скрип. Я повернула голову и увидела Лиама. Он сидел, прислонившись спиной к камню. Волосы его были растрепаны, щетина на подбородке отливала золотом. Он пристально смотрел на меня и рассеянно чертил на земле своим маленьким ножичком. Он ничего мне не сказал и продолжал смотреть на меня со странным выражением. Я приподнялась на локте. Все вокруг было тихо и спокойно. Он на несколько мгновений закрыл глаза, потом снова распахнул их. Мне вдруг показалось, что он глубоко опечален, однако заговорить я не решилась. Он вздохнул, медленно разогнул свое массивное тело и встал. Я подумала, что сейчас он заговорит со мной. Губы его приоткрылись, но с них не слетело ни слова. Он пошел прочь.
Сделала ли я что-то, что ему не понравилось? Или же он решил сделать со мной что-то гадкое? Я снова положила голову на одеяло. Загадочный тип… Во взгляде его было нечто непостижимое, таинственное. Темная сторона души этого человека очаровывала и привлекала меня. Но какое мне дело до его жизни? Я позволила себе снова погрузиться в сон. Я обязана ему и Колину своей относительной свободой. Завтра они отвезут меня на западное побережье Шотландии, как обещали. Я поблагодарю их и сяду на корабль, который доставит меня в Ирландию. И больше мы никогда не увидимся…
Глава 4
Братья Макдональды
Ласковое солнце согревало мне лицо. Я потянулась и выставила руки из-под одеяла. Я не привыкла спать на голой земле, поэтому чувствовала себя несколько разбитой. Однако утро выдалось таким ясным, что я скоро позабыла об этом. Я села, посмотрела по сторонам и невольно залюбовалась природой, просыпающейся после многомесячного сна под снежной шубой, которая, растаяв, напитала ее влагой. Деревья покрылись густым зеленым туманом молодой листвы. Все живое, казалось, пело оду весне. Пейзаж был похож на прекрасную камею, в которой основной зеленый тон подчеркивали оттенки синего и пурпурного.
На поросшем лишайником каменном выступе сидели и разговаривали двое мужчин. Одного, рослого и рыжеволосого, с грубоватыми повадками, звали Дональд Макенриг. Имя второго, невысокого, но плотного, с неухоженной бородой, было Ниал. Чуть поодаль Лиам и еще один его товарищ, Саймон, осматривали груженную деревянными ящиками небольшую повозку. Прислонившись спиной к дереву, пил виски прямо из бутылки (и это утром!) Исаак. Это он вчера прямодушно выразил свое желание поразвлечься со мной. Я решила, что надо держаться от него подальше. Колин поднимался вверх по тропинке, которая, вероятно, вела к ручью. Он помотал головой, и с его волос на плечи полетели капли воды.
Я провела пальцами по своим волосам, и с них слетело несколько комочков засохшей крови. Я посмотрела на них с отвращением. Я была уверена, что выгляжу неважно. Нестерпимо захотелось помыться, однако обстоятельства были таковы, что эту роскошь пришлось отложить на неопределенное время. Если судить по поведению этих мужчин, они решили так же.
Колин подошел ко мне, подхватив на ходу дорожную сумку и флягу. Все это он положил передо мной и сел рядом. Темнота рассеялась, и я почувствовала замешательство. Вся затруднительность моего положения открылась передо мной. Я оказалась непонятно где, в чужом краю, в компании мужчин, таких же суровых и диких, как и окружавший меня пейзаж.
– Хорошо выспались?
Он смотрел на меня искоса, словно не решаясь повернуться лицом к лицу.
– Думаю, да. Спасибо, Колин.
Чтобы спрятать смущение, от которого у меня внезапно перехватило дыхание, я отыскала в кармашке юбки свой маленький черепаховый гребень. Оказалось, что он переломился надвое. Я вынула половинку, посмотрела на нее с сожалением и провела ею по спутанным волосам. Вот невезение – уцелевшие зубья гребешка тут же сломались!
– Проклятье!
– Держите! – сказал Колин, вынимая из сумки кусок хлеба.
Еда! Я еле-еле сдержалась, чтобы не вырвать у него эту краюху, а получив ее, вцепилась в хлеб зубами. Голод, мучивший меня со вчерашнего вечера, проснулся и сразу отодвинул желание привести себя в порядок на второй план. Мое проворство удивило Колина. Он посмотрел сначала на меня, потом на свою руку, в которой уже не было хлеба. Я проглотила едва пережеванный кусок и поперхнулась. Мощный хлопок между лопаток – и я снова смогла дышать.
Ладонь его так и осталась лежать у меня на спине. Я чувствовала, как его пальцы тихонько поглаживают ткань моего платья. Смущение моментально отразилось у меня на лице. Колин это заметил и убрал руку, потом кашлянул и протянул мне флягу. Я напилась и подумала, что этого куска хлеба мне вполне достаточно. Решив про себя, что нельзя давать волю замешательству, которое может снова подтолкнуть меня к бегству, я расправила плечи и посмотрела ему в глаза. Только теперь, при свете дня, я как следует разглядела его красивое лицо, мужественное и решительное. Подбодренный моим взглядом, он тоже внимательно посмотрел на меня и лучезарно улыбнулся.
– Вы… вы еще красивее, чем я думал!
Щеки мои зарумянились, выдавая смущение. Колин сделал вид, будто ничего не заметил, и улыбнулся мне снова. Он взял в руку прядь моих волос, в которой запутались зубцы от гребешка, и, морщась, по одному вынул их.
– Там внизу есть ручей. Можете сходить умыться.
Взгляд его остановился на моем корсаже. Моя нижняя сорочка на груди вся была в засохшей крови, и ощущение от ее соприкосновения с кожей было отвратительным. Мне пришло в голову, что эту кровь теперь все равно не отмыть. Это пятно красноречиво свидетельствовало о совершенном мной преступлении. Нужно было как можно скорее переодеться. Тем временем взгляд Колина задержался у меня на груди дольше, чем позволяли приличия. Я снова вспомнила Бекки, которая уверяла, что хайлендеры совершенно не умеют контролировать себя, и поспешила прикрыть вырез на платье рукой. Словно ребенок, пойманный на шалости, он пробормотал извинения и отвернулся.
– Я могу отдать вам мою рубашку, если хотите. Она почти чистая.
Это несколько необычное предложение удивило меня, и я улыбнулась. Он обиделся.
– Я дарю вам ее от всего сердца, Кейтлин, правда!
Я посмотрела на него с любопытством.
– Правда? Вы готовы отдать мне свою рубашку?
– Готов.
– А что хотите взамен?
Из зарослей покрывшегося почками дрока вылетела птичка-королек. Колин в раздумье наморщил лоб.
– Что взамен? Поцелуй. Думаю, мне этого хватит. Но если цена слишком высокая…
– Вы отдадите мне рубашку в обмен на один-единственный поцелуй?
– Я готов отдать вам намного больше…
И он приподнял бровь. Губы его изогнулись в красноречивой усмешке. Я почувствовала, что снова краснею, и опустила голову. Он вернул мне половинку поломанного гребня, попутно коснувшись моей руки.
– Погодите, у меня для вас есть кое-что!
Он направился к повозке. Я сидела и смотрела, как он забирается в нее, роется в каком-то ящике, возвращается назад.
– Держите! Это вам.
В руке у него был перламутровый гребень искусной работы.
– О Колин! Я не могу его принять, он слишком дорогой!
– Берите, говорю вам! Нам, мужчинам, все эти безделушки ни к чему.
– Но ведь у вас есть жены…
Он присел передо мной на корточки и посмотрел своими серыми глазами мне в глаза.
– Кейтлин, у меня нет жены. Пока еще нет.
– Но подружка ведь есть?
– И подружки нет. Я дарю его вам, ведь ваш гребешок сломался. Соглашайтесь!
– Но что вы хотите взамен?
Он искренне расхохотался.
– Это подарок. Я ничего не требую взамен. Но если вам так уж хочется торговаться… Отблагодарите меня так, как сами захотите.
Я залюбовалась великолепным гребнем, который переливался на солнце подобно опалу. Впервые в жизни я получила от мужчины такой прекрасный подарок. Я провела гребнем по волосам.
– Спасибо!
– А что с рубашкой?
– Спасибо, но… не надо. И все равно спасибо! Я подожду, пока можно будет найти рубашку мне по размеру.
– Если бы вы позволили мне получше рассмотреть вашу фигурку, я, возможно, нашел бы подходящую!
– Колин! – воскликнула я, смутившись от такой нескромности. – Вы всегда так дерзки с дамами?
– Нет, не всегда.
Он обезоруживающе улыбнулся, и я сразу же перестала сердиться. Тут его позвали, и он досадливо поморщился.
– Поешьте, в сумке сыр и яблоки. Скоро нам придется ехать – королевские гвардейцы могут появиться в любой момент, причем с подкреплением.
Страх, о котором я почти позабыла, вернулся в один момент, напомнив мне о жестокой действительности. Колин привстал на колене и вдруг замер.
– Не бойтесь, все будет хорошо, Кейтлин, – сказал он, желая меня утешить. – Через день-два вы будете в безопасности.
Я пожала плечами и вздохнула. Он добавил, словно желая придать своему обещанию бо́льшую убедительность:
– Даю вам слово, я лично об этом позабочусь.
И я ему поверила. Он пообещал, что, пока я сплю, со мной ничего не случится, и сдержал слово. Колин подошел к брату, который ждал его возле повозки. На какое-то мгновение взгляд спокойных голубых глаз Лиама обратился ко мне, однако он тут же отвел его. Я с подчеркнутым равнодушием отвернулась, вонзила зубы в краюху хлеба и стала расчесывать волосы гребнем. Может, все-таки сходить к ручью?
Наклонившись к воде, я принялась отжимать волосы. Теперь они приятно пахли лавандой. Я старательно разглаживала их, расчесывала пальцами, разделяя спутанные пряди. Внезапно я заметила в воде какое-то движение. Едва слышное "плюх!" привлекло мое внимание. Я наклонилась пониже. "Плюх! Плюх!" Маленькая лягушка! Я улыбнулась, вспомнив, как в детстве мы охотились за этими крошечными скользкими созданиями. Я потянулась к лягушке, чтобы тронуть ее пальцем, однако она успела отпрыгнуть на соседний камень. Решив ее догнать, я тоже перескочила на другой камень, со всех сторон окруженный журчащими водами горного ручья.
– Эй, лягушечка…
– Кейтлин, мы уезжаем. Поторопитесь!
– Ой!
Я выпрямилась, сердце мое стучало от испуга. Внезапно я поскользнулась и рухнула в ручей, намочив одежду до самых подмышек. Вода оказалась такой холодной, что я вскрикнула.
– Это неслыханно! Могли же вы как-то дать знать, что подошли! Или вам нравится пугать людей? Проклятье, я чуть не умерла от страха!
– Простите, я не думал…
Я смерила Лиама злым взглядом и стала рассматривать свое платье. Оно было совершенно мокрое, а другой одежды у меня не имелось.
– Господи, как я теперь поеду?
Он растерянно уставился на меня, потом развел руками.
– Почему вы на меня так смотрите? – сердито спросила я.
Не хватало еще, чтобы он посмеялся надо мной… И это, к моему величайшему огорчению, не преминуло случиться. Лиам попытался сдержаться, но улыбка все-таки вырвалась на свободу. Плечи его легонько затряслись, и, не в силах больше сдерживаться, он расхохотался. Мне же хотелось плакать, а еще – свернуть ему шею.
– Вы… вы… Не смейте надо мной потешаться!
Он протянул руку, чтобы помочь мне встать. Я глянула на него и вдруг испытала огромное искушение заставить его самого попробовать, насколько холодная в реке водичка.
– Кейтлин, простите! Я правда не хотел. Поверьте!
Я схватила его за руку и резко дернула вниз. Лиам упал коленями в воду, прямо на меня.
– Простите! – сказала я с наигранным равнодушием, но улыбка выдала меня.
Он же больше не улыбался. На лице, которое теперь находилось в нескольких сантиметрах от моего лица, застыло выражение изумления. Я же не могла отвести взгляд от его прекрасных ярко-голубых глаз. Только сейчас мне открылась вся их глубина. В них полыхнул огонек желания, мелькнула тень печали. Лиам отвел глаза, потом стал смотреть куда-то вниз. Я поняла, что он рассматривает мой мокрый корсаж, который плотно прилип к телу. Я стыдливо прикрылась свободной рукой. Удивляться нечему, эти мужчины просто помешаны на женских прелестях… Лиам, смутившись, поспешил отвернуться.
– А вы, как я вижу, умеете за себя постоять, – сказал он. – Вы – удивительная женщина, Кейтлин Данн!
– Вы тоже не так просты, как кажетесь, Лиам… Макдональд. Я правильно запомнила ваше имя?
– У вас хорошая память.
Как тяжело его понять! Временами он обжигал своей холодностью так, что создавалось впечатление, что он хочет поскорее от меня избавиться, но иногда мне приходило в голову, что я вызываю в нем волнение, которое трудно выразить словами. Как, например, сейчас…
– В вас есть какая-то тайна, мистер Макдональд.
– Тайна? М-м-м… Интересно! Впервые слышу о себе нечто подобное.
– А что о вас обычно говорят?
Он медленно поднялся и со всеми предосторожностями помог встать и мне. С килта на его обнаженные ноги капала вода. Мои юбки были похожи на напитавшуюся водой губку, и я ощущала себя неповоротливой и тяжелой, как тельная корова.
– Меня часто называли "дикарем", "эгоистом", "себялюбом". Иногда, в особых случаях, говорили, что я "милый", – добавил он и улыбнулся. – Однако никогда не называли таинственным.
Он до сих пор крепко держал меня за руку.
– Может, просто никто еще не видел вас таким, какой вы есть на самом деле, со всеми достоинствами и недостатками? Я, к примеру, еще не успела узнать вас лучше, чтобы описать другими словами.
Лиам усмехнулся.
– И вы согласны повременить, чтобы узнать меня лучше?
Я смутилась. Что он этим хочет сказать?
Он заговорил снова:
– Может, когда… – Лиам вновь посмотрел на мое мокрое платье и оборвал себя на полуслове. – Нужно найти что-нибудь, чтобы вы переоделись.
– В вашей поклаже нет платья или чего-то в таком роде?
Он помотал головой, потом, очевидно, осознал, что до сих пор держит меня за руку, и разжал пальцы.
– Женские безделушки, ленты… Но одежды нет.
Я поджала губы. Что ж, придется ехать мокрой. Ворча себе под нос, я направилась вверх по тропинке.
– Кейтлин!
– Что? – резко отозвалась я, даже не обернувшись.
– Куда вы хотите ехать?
– Ехать? Ах да… На западное побережье. В любой морской порт. Вам это по дороге? Надеюсь, что да, потому что в противном случае вам все равно придется сделать этот крюк. Мне очень жаль, но мы договорились!
– Что ж, свернуть с дороги придется, но обещание есть обещание. Я отправлю своих людей с товаром на север, а сам отвезу вас в Глазго. Вас это устроит?
– В Глазго? А оттуда ходят корабли в Ирландию?
– Корабли? Конечно!
Я приподняла подол платья и, бранясь себе под нос, стала отжимать из него воду. М-да, ехать верхом в мокром платье – то еще удовольствие…
Мои предположения оправдались в полной мере. Солнце, так ярко светившее в час моего пробуждения, скоро спряталось и вышло из-за облаков только к вечеру. Платье высохло часа через четыре, не раньше, и растерло мне кожу под мышками и на шее. Мокрая юбка так и норовила приклеиться к ногам, затрудняя движения.
Я прищурилась. Закатное солнце слепило глаза. Продвигаясь вдоль берега небольшой реки, поросшего редкими деревьями, мы добрались до озера Лох-Ломонд, и перед нами открылся пейзаж поразительной красоты. На юге возвышался Бен-Ломонд, на севере, на фоне пурпурного неба, словно бы переходящего в далекие холмы, вырисовывались пики Бен-Мор, Бен-Осс и Бен-Луи. Их покрытые снегом вершины отражались в темно-синей ленте воды, тянувшейся сколько хватало глаз, – непроницаемой и непостижимой, как глаза Лиама, воспоминание о которых преследовало меня с того самого эпизода у горной реки.
Мы поехали по узкой тропинке, которая вилась вдоль озера. Повозка то и дело вязла в грязи, колеса ее соскальзывали в глубокие рытвины. Мужчины сердились, потому что им каждый раз приходилось спешиваться и вытаскивать ее, на что уходило немало времени. Рядом со мной ехал рыжеволосый крепыш Дональд Макинруиг. Он не пытался скрыть свою заинтересованность в моей персоне и обращался со мной учтиво, но без заискивания. Он рассказывал мне об этих краях, перечислял названия гор и долин. Лиам и Колин говорили мало, и мне показалось даже, что оба были чем-то расстроены. "Мы на землях Кэмпбеллов", – пояснил мне Дональд. Это навело меня на мысль, что с представителями этого клана мои спутники не очень-то ладят.
– Гвардейцы! – внезапно воскликнул кто-то из мужчин.
Я посмотрела вдаль. По дороге нам навстречу двигался небольшой отряд. Даже с такого расстояния можно было различить их красные мундиры, полы которых развевались над крупом лошадей. Мое сердце забилось как сумасшедшее, пальцы стиснули поводья. Лиам и Колин, которые о чем-то перешептывались у меня за спиной, мгновенно умолкли.
Мне показалось, что время остановилось. Наша кавалькада замедлила ход, мужчины смотрели на своего предводителя в ожидании новых распоряжений. Лиам вынул из-за пояса пистолет и спрятал его в складках пледа. Без всяких сомнений, он оценивал ситуацию. С одной стороны у нас было озеро, с другой – лес. Конечно, у нас оставалась возможность повернуть назад, но на такой дороге мы вряд ли ушли бы от погони.
– Их слишком много, и уже поздно поворачивать назад. Им это все равно показалось бы подозрительным, и они бы бросились догонять. Товар оставлять не хочется… Что ж, выхода нет. Попробуем проехать мимо так, чтобы не вызвать подозрений. Дональд, переставь ящики. Пусть первым откроют тот, что со всякой мелочью. Тогда, может, до остальных очередь не дойдет. Правила вы знаете: крови не проливать, разве только у вас не останется другого выхода.
Лиам подъехал ко мне так близко, что наши ноги соприкоснулись. Я ощутила, насколько он напряжен. Он с тревогой посмотрел на меня.
– Кейтлин, ничего не говорите, даже не смотрите на них. Если вас станут расспрашивать, я отвечу за вас.
Он поплотнее запахнул на мне куртку, пряча под ней мою грязную одежду. На коричневой ткани платья пятна казались черными, и понять, что это, было невозможно. Но на светло-коричневых рюшах и белой сорочке они были ярко-красными и бросались в глаза.
– И постарайтесь, чтобы полы куртки не разошлись!