Он стащил ее за ноги с кровати и вытолкал вниз по лестнице наружу. Там уже ждали его люди. Один из них держал лошадь на поводке. Из дома не доносилось ни звука. Кадор и кучер были убиты во сне. Жена хозяина была изнасилована молодчиками и так и осталась лежать там, где они ее бросили. Тело старика еврея покачивалось на дереве рядом; на рубахе его проступили розовые полоски от кнута, которым, перед тем как повесить, его выпорол бывший улан. Этим он выразил свою нелюбовь к иудеям, а также наказал за некоторое сопротивление, оказанное им, когда насиловали его жену.
Верзила стоял, небрежно засунув за пояс окровавленный кнут. Все молчали, пока граф выводил Валентину из этого ужасного дома. Верзила помог ему подсадить Валентину на лошадь, заодно вкратце прощупав те ее прелести, которые попались под руку. Ноги Валентины связали под брюхом лошади, а руки сзади, дабы не дать ей ни малейшего удобства в этом пути. Человек, привязывавший ее, сам спросил ее об этом, не представляя, как можно передвигаться на лошади в таком положении, но Валентина молчала, глядя поверх их голов куда-то вдаль и держась невыносимо прямо в седле, со стянутыми сзади руками.
- Видите ли, она не хочет с вами разговаривать! - насмешливо сказал граф. - Ну а если ей потом вдруг чего-то захочется, привяжите ее к седлу за шею - будет надежнее. Поехали!
Путь до Варшавы занял три дня. Граф требовал ехать быстро, и к концу дня Валентина была разбита настолько, что почти не могла стоять. Ночевали они в поле или в лесах; Валентине развязывали руки только на время еды, да и то под пристальным надзором верзилы-улана. Граф обращался с нею так, что вызывал некоторое неодобрение даже со стороны своих людей, но Валентина ни разу не издала стона и не высказала ни одной просьбы или жалобы. Она молча ела, когда ей давали пищу, и так же безмолвно давала затянуть свои руки веревкой. Она могла весь вечер сидеть так, сохраняя презрительное молчание, в то время как компания грелась у костра и развлекалась единственно доступным образом - потреблением водки.
Верзила-легионер никак не мог понять своим крестьянским умом, что же это за женщина такая, своим упорством и выносливостью превосходящая многих мужчин. Его печально закончившаяся служба в армии успела привить ему уважение к стойкости и смелости, и по сути дела это оставалось его единственным человеческим чувством вследствие утери остальных под влиянием грубой армейской жизни и порочных наклонностей.
На вторую ночь их пути, когда все, включая графа, заснули, Валентина вдруг ощутила во тьме его громадную фигуру, склонившуюся над нею. Она вскочила, но он зажал ей рот ладонью.
- Тише, ваше сиятельство, - тихо сказал он. - Я не причиню вам вреда. Не можете же вы так спать всю ночь.
С удивлением Валентина почувствовала, что он развязывает ей руки. Уходя, он тихо добавил:
- Перед восходом солнца я вас снова свяжу.
- Если ваш хозяин узнает о том, что вы сделали, вам придется несладко, - заметила Валентина.
- Мне противно то, что он с вами делает, - пробормотал верзила. - Не беспокойтесь за меня, я встаю поутру раньше него. А долго ходить с завязанными руками нельзя - руки отсохнут. Я видел такое у наших ребят, которые побывали в плену у этих чертей. После недели со связанными руками человек лишается всякой силы. Ладно, спите, завтра тяжелый день.
В душе его вовсе не существовало никаких противоречий - между гадким изнасилованием пожилой еврейки и этой неожиданной добротой к высокородной польской дворянке. Просто он ненавидел своего хозяина, от которого зависел (граф спас его от суда и каторги); следствием этой ненависти была симпатия к графине - что бы она там ни сделала. Все это запросто соседствовало в его естественном, топорном разумении жизни. Ночью он подкрадывался к Валентине и распутывал ей руки, чтобы она спала хоть немного свободнее. Поутру он снова завязывал их, но так, чтобы веревка не натирала ей кожу на запястьях. На третью ночь Валентина сама подошла к нему и тихо заговорила:
- Вы помогли мне - не знаю зачем… Вы рисковали… Но как я смогу вас отблагодарить, если вы не поможете мне еще раз?
Он привстал на локтях и снова безвольно откинулся.
- Я больше ничем не могу вам помочь, пани. А вознаграждения мне никакого не надо. У меня с ним свои счеты. И я был рад хоть в чем-то облегчить вашу участь. Но я сделал все, что мог. Больше я ничем вам не помогу.
- Если вы поможете мне бежать, - тихо и твердо продолжала Валентина, - то мы возьмем их лошадей и к утру будем уже на полпути к моему поместью. Там мы будем в полной безопасности. Что же о награде, то я дам вам сто золотых.
Это был шаг отчаяния, безнадежная попытка, но другого средства бежать Валентина просто не видела. В этом человеке она увидела и скрытую злобу на своего хозяина, и проявление добрых чувств к ней. Хотя в этом случае она оказывалась во власти этого грубого мужлана, такой оборот был много лучше, чем ждать "милостей" от Теодора.
Верзила колебался. Все-таки сто золотых. Это почти состояние. На эти деньги и домишком можно обзавестись, и жить припеваючи. А сделать-то всего-навсего: отпустить лошадей, чтобы не было погони, а самому сбежать с этой пани. Это все просто. И вполне возможно, пока все спят без задних ног.
- Так что же? - поторопила его Валентина. - Сто золотых обещаю вам я, а моя сестра в награду за мое спасение прибавит вам еще столько же, будьте уверены! Подумайте, как легко нам бежать сейчас!
- Да не горячитесь вы и не шумите, - проворчал верзила. - Дайте подумать. Ну ладно, я, пожалуй, стану седлать наших лошадей… Нет, что это я! Я возьму лошадь хозяина - вот что! Она самая лучшая. Как только я вам свистну, подойдете ко мне. Когда мы будем уже верхом, я выстрелю из пистолета, чтобы разогнать остальных лошадей. И ни звука до тех пор, пока я не подам вам знак!
Стояла ясная, прозрачная лунная ночь, и Валентина хорошо видела, как угловатая фигура верзилы осторожно двигалась между спящими. Лошади были привязаны к деревьям шагах в пятидесяти от бивуака. Верзила выбрался из лагеря и уже подошел к лошадям, когда вдруг одна из них тихонько заржала… Валентина отпрянула назад, присела и закрыла глаза, страшась того, что произойдет. Но прошло мгновение, другое, и тревога улеглась - все было тихо. Открыв глаза, она увидела ту же темную фигуру, двигающуюся между лошадьми. Верзила действовал очень осторожно, стараясь не попасть в свет от луны. Валентина подумала, что через пару минут она, возможно, уже будет скакать по дороге в Чартац, к своему спасению! Но многое зависело от того, насколько расторопен будет граф, когда поймет, что произошло. При такой яркой луне они вдвоем с верзилой будут прекрасными мишенями на расстоянии в сто и даже двести шагов. Он снова зажмурила глаза и молча помолилась: "Господи, дай мне уйти отсюда! Господи, помоги мне!.."
- Кто там! - вдруг раздался рыкающий голос графа. - Иди ко мне, или я буду стрелять!
Этот крик сразил Валентину как молния. Она упала на землю, дрожа и ожидая самого ужасного.
- Это я, господин, - крикнул в ответ верзила. - Мне почудилось, что кто-то подкрался к лошадям!
- Никого там нет! - рявкнул Теодор. - Где пленница?! Если вы дали ей бежать…
Граф подошел к тому месту, где лежала Валентина, в руке у него блеснул пистолет. Валентина лежала тихо с открытыми глазами, не глядя на графа.
- Завтра мы будем в Варшаве, - злобно сказал ей граф. - И если бы не желание Потоцкого судить тебя по всем правилам, я просто забил бы тебя здесь, на этом самом месте, и оставил лежать. Может быть, через месяц-другой кто-нибудь нашел бы твой обглоданный волками труп… Курва!
Он пнул ее ногой. Она успела заметить человека, который подходил к графу сзади, держа в руке нечто длинное… Она вдруг подумала, что это верзила хочет убить графа ударом по голове, но вместо этого подошедший почтительно поклонился и сказал:
- Все в порядке, ваше сиятельство, простите, что я вас побеспокоил.
Теодор повернулся к нему.
- Уже достаточно светло, чтобы ехать, - неожиданно сказал он. - Люди, должно быть, выспались. Соберите всех, седлайте коней. Она поедет со мной, - добавил он, указывая носком сапога на Валентину. - Приготовьте ее.
Когда граф отошел, верзила склонился к Валентине. В свете луны он увидал, что она молча плачет.
- Чертовское невезение, - прошептал он. - Теперь у нас не будет случая!
Он осторожно связал ее и повел к ее лошади, приговаривая:
- Не плачьте, пани, это только разжигает графа… Ему нравится смотреть на страдания… Я вам теперь ничем не смогу помочь.
* * *
- Итак, что же случилось с моей сестрой? - Александра сидела в небольшой зале, где когда-то она беседовала с де Шавелем. Руки ее безостановочно сжимались, похрустывая пальцами. На человека, что стоял напротив, она смотрела полуприкрытыми глазами. В последний раз до того она видела его, когда он привозил в Чартац газеты из Варшавы. По бокам его, крепко держа за локти, стояли Януш и Ладислав, старшие слуги ее дома.
Его нашли слоняющимся вокруг замка, схватили и подвергли допросу. Ладислав посчитал его объяснения неубедительными и доложил о нем самой графине. Графиня вытянула у него признание в том, что его прятала одна крестьянская семья из поместья, и, живя там, он ежедневно отсылал в Варшаву сообщения о происходящем в замке после отъезда Валентины.
- Так, значит, ты следил за нами? - мягко спросила Александра.
Человек замотал головой. Он весь посерел от страха.
- Нет, нет, ваше сиятельство, я клянусь вам, нет!..
- Ах, скажите на милость, "ваше сиятельство", - передразнила Александра. - Кто платил тебе за проживание здесь, за то, что ты следил за мной? Кто? Если ты будешь и дальше молчать, я выжгу тебе глаза! Вот этим! - Александра кивнула на камин, где уже раскалилась до красноты кочерга. Человек забился в ужасе, слуги стиснули его, и он обмяк.
- Граф Грюновский, ваше сиятельство, - тихо ответил человек. - Я не хотел этого делать, но он угрожал мне расправой… Простите меня…
- Что он от тебя хотел? Что тебе надо было делать? Отвечай скорее, или ты пожалеешь! Ей-Богу, я сама проткну тебя этим железом, своими руками, негодяй!
Он попытался упасть на колени, и проговорил с рыданиями в голосе:
- Он велел мне сообщать обо всем, что я увижу или услышу здесь… Я написал ему, что графиня собралась из поместья и направляется в Варшаву. Потом он услал меня назад, чтобы я проследил, когда она уедет, и дал ему знать. Это все, что я сделал, ваше сиятельство! Клянусь вам! Он так запугал меня, что я не мог отказаться…
- Итак, ты сообщил ему, что она уехала? - Александра наклонилась вперед и буквально вонзила свой мрачный взгляд ему в глаза.
- Да, я отправил ему записку… Я думаю, что он решил захватить графиню силой…
- Конечно! - воскликнула Александра. - И теперь она уже наверняка в его руках! Та-ак… А этот Иуда что, все еще здесь?! Не пора ли с ним рассчитаться за его услуги?
- О, пощадите меня, ваше сиятельство, - взмолился лазутчик. - Я вам многое расскажу… Не следуйте за вашей сестрой - не то также окажетесь в руках графа! И еще я знаю… Я не виноват, я маленький человек, он заставил меня…
- Довольно, - отрезала Александра, - Януш, вытащи этого мерзкого пса во двор и перережь ему глотку!
Она встала и подошла к столу налить себе вина, уже не обращая внимания на жалобные крики лазутчика, которого волоком тащили прочь из комнаты. М-да, Теодор сумеет ее захватить… И она, Александра, поступила, пожалуй, верно, не пустившись сразу же вдогонку за своей неразумной сестрой. Так, чего доброго, она тоже была бы схвачена. Теперь же у нее появилась возможность действовать, в то время как Теодор будет ждать послания от своего лазутчика… А письмо это уже некому отправить.
И все же Александра продолжала мучиться от того, что отправилась в тот день на охоту, Если бы не это, она удержала бы Валентину. Но точно так же она обвиняла и того французского полковника, который вскружил бедной девочке голову и вынудил ее на эти безумства. Она выпила стакан вина залпом и налила еще. Так, Валентина покинула Чартац четыре дня назад. Если графу удалось ее схватить, то он, скорее всего, повезет ее к себе во Львов, если не прикончит по дороге. Многое зависело от того, где он настиг ее. Если это случилось на каком-нибудь постоялом дворе, то остались свидетели стычки - не могло же все пройти бесшумно? Если попробовать найти свидетелей, то, возможно, удастся вычислить их дальнейший маршрут. Александра решила действовать. Она дернула шнурок звонка, и в дверях появился высокий приятный молодой человек лет под тридцать. Хоть он и был у нее в слугах, она подумывала взять его в любовники - помешал только приезд Валентины. Не то, чтобы она опасалась задеть этим "мезальянсом" сестру, просто все это как-то забылось. Сейчас она даже не припомнила бы его имени.
- Вели девкам собрать мои дорожные вещи. Скажи на конюшне, чтобы седлали мою лошадь. Януш и Ладислав поедут со мной. Только пусть они сперва уберут труп этой нечисти подальше со двора. Нам понадобятся вода и провизия на неделю, а они пусть захватят с собой оружие. Ступай, да поживей!
Через два часа она выехала из поместья во главе своих людей, сидя на вороном скакуне; его ровный и мощный бег нравился Александре, и версты пролетали одна за другой. Всего два дня понадобилось Александре, чтобы доехать до того самого постоялого двора, где граф настиг Валентину.
Глазам Александры и ее спутников предстала печальная картина. У ворот стоял обгоревший остов кареты, дверь трактира, сорванная с петли, была распахнута. Александра, соскочив с лошади, вбежала в дом. Там стояла мертвая тишина. Она тронула печь - холодна. В тесной кухоньке они увидели на полу следы крови… Снаружи послышался голос Януша. Он нашел во дворе две свежие могилы. Александра велела раскопать их, хотя и не верила в то, что Валентина убита. Это было не похоже на Теодора - убить ее сразу, не помучив как следует. И действительно, Януш опознал кучера и молодого Кадора, которых Валентина взяла с собой.
- Где же хозяин? - нетерпеливо воскликнула Александра. - Почему этот болван не выйдет к нам? Не могли же эти изверги убить и его!
- Это вполне могло случиться, ваше сиятельство, - заявил Януш. - Они не захотели оставлять свидетелей.
- Тогда ищите трупы! - велела Александра. - А я посмотрю там, наверху.
В маленькой спальне она нашла перчатки своей сестры. Глаза ее против воли наполнились слезами… Но она сердито вытерла их и пожурила себя за слабость. Она спустилась вниз и крикнула Ладиславу:
- Ну что, нашли что-нибудь? Где вы там?
- Здесь, ваше сиятельство, - раздался приглушенный голос Ладислава. - Мы нашли хозяина с женой! Они в конюшне.
Старик лежал на куче соломы, у его ног скрючилась его жена. Оба были сведены с ума страхом. Рука женщины намертво вцепилась в тряпье мужа, а рот сам собой безмолвно совершал плачущие движения… Солома под стариком была пропитана кровью, а сквозь разодранную рубаху виднелось голое грязное тело. Александра склонилась к ним, и эти двое безумцев отпрянули в угол, причем жена прикрыла старика собою…
- Не бойтесь меня, - тихо сказала Александра. - Мы не обидим вас. Расскажите, что здесь произошло.
- Он ранен, - сказала женщина, дрожащей рукой указывая на мужа.
- Кто это сделал?
- Приехали какие-то люди, - стуча зубами, проговорила женщина. - Они напали на меня, а Соломона избили. Я больше ничего не знаю, пани… Мы никому ничего не сделали, оставьте нас! Я умоляю вас, мой муж еще очень слаб и встать не может…
- Здесь ведь была женщина, - настойчиво продолжала Александра. - У ворот остатки кареты. Я видела трупы моих слуг. Что же стало с ней, с этой дамой?
- Я не знаю, пани, - тихо отвечала женщина, качая головой. - Они истерзали меня и оставили под рогожей… Я не могла ничего видеть. Когда они уехали, я вышла и увидела моего Соломона висящим на дереве… - Она разразилась рыданиями. Старик поднял голову и посмотрел на Александру. Его глаза глубоко запали, и в них горела страшная, почти животная ненависть. Эта ненависть позволила ему выжить после того, как его жена разрезала веревку, на которой его повесили…
- Они забрали ее с собой, - просипел он. - Я кое-что услышал из их разговора, когда они выходили из дома… Они меня секли кнутом, но я и через это все равно слышал…
- Что же, - нетерпеливо спросила Александра. - Эта дама - моя сестра. Она похищена. Что говорил человек, схвативший ее?
Александра боролась с искушением потрясти старика за плечи, чтобы слова вылетали у него побыстрее.
- Тот, который был главный, велел всем садиться на лошадей, и еще он что-то добавил про Варшаву. Все, что я могу вспомнить.
- Если они вернутся, - взвизгнула вдруг жена, - и узнают, что мы тут о них рассказываем, то что же будет с нами?!
- Они сюда не вернутся, - успокоила Александра. - Вам нечего бояться теперь. Мои слуги помогут твоему мужу добраться до кровати. Януш, отнеси его в дом! А тебе, женщина, я дам вот это…
И Александра высыпала перед нею золото и серебро из своего кошелька.
- А когда я найду человека, схватившего мою сестру, - мягко сказала Александра, выходя из конюшни на свет, - я припомню ему и то, что он сделал с вами.
К ночи они уже проскакали много верст. Немного поспав, они пустились в путь с первыми лучами солнца. Они ехали в Варшаву. Александра благодарила Бога за то, что они нашли хозяина трактира живым. Так значит, граф не стал везти Валентину во Львов. Это означало, что он действует как бы по поручению Высшего Совета - или кого-либо из его членов. Еще это значило, что Валентина является пленницей собственного правительства. Следовательно, французские власти могли заступиться за нее перед этими польскими выродками, пока она еще жива.