Навеки твой - Карен Хокинс 8 стр.


И сегодня Венеция все та же – наперсница и добрый товарищ, но совершенно неожиданно он увидел в ней женщину, которая очаровала Рейвенскрофта. Это по меньшей мере загадочно.

Быть может, все это результат утреннего происшествия с ее исчезновением, результат страха за нее и осознания того, как много она для него значит. Он посмотрел на нее с улыбкой, радуясь тому, что она здесь, рядом с ним, в полной безопасности.

– Вы настолько устали, что жаждете как можно скорее лечь в постель? Или достаточно бодры, чтобы поболтать еще немного?

Венеция удивленно моргнула и слегка порозовела.

– Думаю, что в состоянии задержаться на некоторое время.

– Отлично.

Грегор взял в пальцы выбившийся из прически и упавший Венеции на плечо золотистый локон. Венеция поморщилась.

– Закалываю волосы несметным количеством шпилек, и все напрасно.

Грегор выпустил из пальцев мягкий шелковистый локон.

– Они у вас очень тонкие и красивые, жаль их мучить шпильками.

Он вдруг представил себе, что его локоть лежит у нее на подушке, удерживая золотую волну разметавшихся прядей, представил себе наготу Венеции… о, это было бы так радостно и прекрасно… И словно он высказал вслух эти греховные мысли, Грегор глянул с опаской в замечательные глаза девушки. Воздух вокруг них обоих вдруг сгустился и стал тяжелым, а жар пылающего камина словно заполнил разделяющее их пространство.

Как-то так получилось, что он оказался возле Венеции уже не на расстоянии вытянутой руки, как того требовало светское приличие. Он не мог бы с уверенностью сказать, кто из них придвинулся ближе, хотя подозревал, что это был он, притянутый к ней, словно мотылек к пламени свечи. Венеция находилась в нескольких дюймах от него, подол ее платья касался его ног; глаза ее стали огромными, а губы слегка приоткрылись, словно ее обжигал изнутри такой же огонь, который пылал в Грегоре.

Венеция не понимала, что изменилось, но перемена произошла, в этом нет сомнения. Она, чуть запрокинув голову, смотрела в завораживающие зеленые глаза Грегора, на его четко очерченные губы. Было бы настоящим блаженством поцеловать эти губы, соблазнительным, но запретным. Однако ее тело заставило умолкнуть голос разума и непреодолимо влекло Венецию к опасной скале – Грегору.

Одна-единственная, совсем крохотная, но весьма разумная мысль удержала Венецию на грани. Если она перешагнет черту, то вполне может потерять в Грегоре друга. Она знала о многих – о, слишком многих его увлечениях. Да, Грегор увлекался, но как только осознавал, что очередная любовница становится слишком требовательной, оставлял ее.

Нет, твердо решила Венеция, стараясь не смотреть на чувственную линию его нижней губы. Какой привлекательной ни кажется мысль о поцелуе, она не поддастся искушению.

Венеция вдруг ощутила боль во всем теле, как будто неприятности этого нелегкого дня разом обрушились на нее.

– Я устала больше, чем мне казалось, – произнесла она. Голос ее стал хриплым. – Пора лечь в постель.

У Грегора потемнели глаза. Он коснулся указательным пальцем подбородка Венеции и, приподняв ее лицо, сказал:

– Что же, желаю вам спокойной ночи, Венеция.

Он поцеловал ее в щеку.

Венеция закрыла глаза и почувствовала неукротимую дрожь. Она прильнула к Грегору, наслаждаясь теплом его губ, жадно вбирая в себя каждую чувственную секунду. Медленно, не смея дышать, она отпрянула – и встретила, его взгляд.

В зеленых глазах Грегора горело желание. Обуреваемый страстью, он накрыл губами губы Венеции. Обняв, поднял ее и крепко прижал к своему сильному, мускулистому телу.

Венеция до сих пор не знала таких поцелуев, сильных и властных. Таких возбуждающих, жгучих – все ее тело горело, словно в огне.

Грегор вдруг застонал, стон этот словно зародился в самой глубине его охваченного бурным желанием существа, и у Венеции ослабели колени. Губы Грегора были горячими и требовательными, он протолкнул язык между губ Венеции, требуя все больше и больше.

Думать Венеция не могла, она только чувствовала. И что это были за чувства! Настоящий пожар эмоций. Грегор прервал поцелуй, поставил Венецию на ноги и разомкнул объятия.

Все кончилось так же быстро и неожиданно, как началось. Оба стояли, тяжело дыша, с ошеломленными лицами.

Грегор запустил руку в волосы.

– Венеция, мне…

– Нет, – произнесла она и, спотыкаясь, бросилась к двери.

Она услышала, что Грегор сделал шаг ей вслед, и побежала так, будто за ней гнались все псы ада. Со стуком захлопнула за собой дверь, как в тумане поднялась по лестнице. Венеции было-необходимо остаться, одной, чтобы справиться с ураганом чувств.

Она добралась до своей комнаты и уже взялась за ручку двери, когда отворилась дверь комнаты напротив. Мисс Платт вышла в коридор; она была все еще в том платье, в котором сидела за обеденным столом. Женщина вздрогнула, увидев Венецию в столь возбужденном состоянии.

– Мисс Уэст, – заговорила она испуганным полушепотом. – Вы заболели? У вас лицо горит.

Венеция прошептала в ответ:

– Я очень устала, вот и все.

Мисс Платт легонько похлопала ее по лицу.

– Смею сказать, что так и есть. День был очень тяжелым.

Добрые слова и ласковое похлопывание по плечу вернули Венеции самообладание. Она заставила себя улыбнуться.

– Мисс Платт, мне хотелось бы поговорить с вами завтра. – Она бросила опасливый взгляд на дверь за спиной у мисс Платт и добавила: – Наедине.

– Очень хорошо. Может, с утра пораньше? Я обычно встаю на заре. – Она снова нервически вздрогнула. – Миссис Блум постоянно напоминает мне, чтобы я вела себя как можно тише, и я ее не разбужу.

– Отлично. Я буду надеяться…

– Мисс Платт! – громко крикнула миссис Блум.

Мисс Платт встрепенулась:

– Ох, совсем забыла! Мне надо раздобыть немного воды! Извините меня, мисс Уэст.

Она понеслась вниз по лестнице.

Покачав головой, Венеция вошла к себе в комнату и разделась. Ей хотелось подумать об ошеломительном поцелуе Грегора, но как только она легла в постель, веки ее смежились, и она уснула крепким, глубоким сном. Снились ей рыцари в сверкающих доспехах с зелеными глазами и греховными ухмылками.

Глава 6

Все мы совершаем поступки, о которых потом скорбим и сожалеем. Право, нет на свете человека, который не совершал бы ошибок снова и снова.

Старая Нора из Лох-Ломонда – трем своим маленьким внучкам в холодный зимний вечер

Венеция просыпалась медленно и неохотно. Она ворочалась, натягивала на себя одеяло, закутываясь в теплый кокон. Но тут ей с почти болезненной ясностью вспомнился поцелуй Грегора, и сон как рукой сняло.

Губы стало покалывать, словно они жаждали еще одного поцелуя.

Венеция потерла их тыльной стороной руки… Так это и вправду было. Грегор ее поцеловал. Это значило…

Ничего это не значило, мысленно сказала она себе. Потом повторила вслух:

– Ничего это не значит. Грегор то и дело целует женщин. Это всего лишь результат ужасного дня.

Когда они встретятся сегодня, оба сделают вид, будто никакого поцелуя не было. Вначале они, возможно, почувствуют себя неловко, но это скоро пройдет, и все станет на свои места.

Венеция выбралась из постели и, ступив босыми ногами на холодный деревянный пол, вздрогнула. Ох, а куда подевалось ее платье? Венеция растерянно огляделась вокруг и наконец увидела, что краешек подола торчит из-под кровати. Она схватила платье и поспешила натянуть на себя, от души желая, чтобы в нем было поменьше кружев и побольше материи. Затем подошла к окну и отодвинула занавеску.

Солнечный свет заливал двор гостиницы, снег под яркими лучами ослепительно сверкал. Впервые за последние два дня на небе не было ни единого облачка. Мало того, с толстых сосулек на конюшенной крыше лилась обильная капель.

Венеция с облегчением улыбнулась и снова задернула занавеску. Бог даст, они не задержатся здесь надолго, а это хорошо не только само по себе, а еще и потому, что их отношения с Грегором резко изменились.

Венеции не хотелось еще до завтрака перебирать в памяти события прошедшего вечера. Она подошла к умывальнику, взяла свой серебряный гребень и принялась расчесывать волосы. Венеция распутывала одну за другой сбившиеся за ночь пряди, жалея о том, что не взяла с собой ручное зеркало. То, что висело над рукомойником, было настолько тусклым и запятнанным, что и лица толком не разглядишь, не говоря уже о волосах.

Удрученно вздохнув, она принялась укладывать в прическу и закалывать шпильками локон за локоном. Наконец она воткнула последнюю шпильку, и тут услышала, как отворилась дверь комнаты напротив. Затем до Венеции донесся голос мисс Платт, которая произнесла:

– Да, мэм, я сию минуту спущусь вниз и узнаю, почему до сих пор не принесли горячую воду.

За этим последовали громкие, пронзительные жалобы миссис Блум.

Наконец хозяйка сделала паузу, и компаньонка воспользовалась этим, чтобы заверить ее:

– Да-да, разумеется, дорогая миссис Блум, это позор и стыд. Я иду немедленно и не вернусь до тех пор, пока не раздобуду воду.

Венеция подошла к двери и чуть-чуть приоткрыла ее. Мисс Платт поспешила затворить дверь в комнату миссис Блум.

– Мисс Платт! – окликнула ее Венеция шепотом. Мисс Платт, и на сей раз облаченная в нечто серое, подчеркивающее подчиненность ее положения, первым долгом бросила опасливый взгляд через плечо и лишь после этого решилась заговорить:

– Мисс Уэст…

– Ш-ш-ш, – перебила ее Венеция и зашептала: – У вас есть время поговорить? Всего несколько минут?

Мисс Платт еще раз посмотрела на дверь комнаты миссис Блум и проговорила:

– Я, право, не знаю…

– Ну пожалуйста, очень вас прошу.

На физиономии тощей компаньонки появилась нервическая улыбка, но она все-таки вошла в комнату Венеции, и та, взяв руки мисс Платт в свои, подвела ее к единственному стулу.

– Присядьте, пожалуйста. Простите, что не могу предложить вам ничего более удобного, но приходится мириться с тем, что имеется.

Мисс Платт помотала головой:

– Как это возможно, чтобы я заняла единственный стул?

Венеция настояла на своем. Венеции не хотелось смотреть на нее снизу вверх. Яркий свет из окна был немилосерден по отношению к наружности мисс Платт и подчеркивал внешние недостатки немолодой женщины: угловатые черты лица, его землистый цвет, слишком тонкие губы и почти полное отсутствие ресниц. На привлекательность могли претендовать лишь необычайно яркие голубые глаза.

Из бесчисленных наставлений своего папеньки Венеция усвоила, что лицо далеко не всегда является истинным зеркалом души, как это принято считать. В реальной действительности найдется немало подтверждений тому, что за приятной наружностью порой скрывается не слишком приятная душа.

Но, глядя на непрезентабельные черты лица мисс Платт, легко было представить, что на них лежит отсвет истинно доброй души.

– Мисс Платт, надеюсь, вы не сочтете меня бесцеремонной, но все же я позволю себе сказать, что миссис Блум кажется… то есть она не всегда… короче, каким образом, почему вы поступили к ней в услужение?

Мисс Платт густо покраснела.

– Это очень сложная история.

Венеция так и думала.

– Вчера за обедом, в присутствии нескольких человек, я не могла себе позволить хоть как-то выразить свое удивление, но, признаться, оно было достаточно велико.

Мисс Платт стиснула руки и снова бросила нервический взгляд на дверь.

– Миссис Блум отнеслась бы к моему рассказу неодобрительно, если бы узнала о нем.

– Потому что он рисует ее в неприглядном свете?

– О нет, это не такая уж страшная история, но миссис Блум сочла бы, что люди могут истолковать ее роль превратно.

Жаркое возмущение обожгло сердце Венеции. Ее догадки оказались верными: мисс Платт отчаянно нуждалась в защите!

– Умоляю вас, расскажите мне, что случилось!

– История эта не такая уж значительная. Она касается… моего брата Бертрана. – Это имя мисс Платт произнесла с застенчивой улыбкой, и выражение ее лица смягчилось. – Мой брат – чудесный человек, красивый и обходительный, хотя немного…

Мисс Платт запнулась, явно не желая сказать о своем брате что-нибудь плохое.

– Наивный? – подсказала Венеция.

– Да, именно так! – подхватила мисс Платт. – Он на несколько лет моложе меня. По странному стечению обстоятельств он оказался в Лондоне. – Мисс Платт подалась вперед и произнесла трепетным шепотом: – С более чем тысячей фунтов в кармане!

– Солидная сумма, ничего не скажешь.

– Он унаследовал эти деньги от нашего дяди. Мы выросли в глуши, в графстве Кент, недалеко от Дувра. Ничего особенного не произошло бы, если бы Бертрану не взбрело в голову уехать в Лондон с деньгами. На него нашло какое-то помрачение. Он вообще чрезвычайно импульсивен. – Голос у мисс Платт дрогнул, она стиснула руки, на щеках у нее проступили красные пятна. – Это у него наследственная черта. Отец тоже был таким.

Венеция положила руку на плечо мисс Платт и проговорила сочувственно:

– Кажется, я понимаю, что произошло. Кто-то обманул вашего брата, воспользовавшись его беспомощностью.

– Ода! – Мисс Платт сжала в ладонях руку Венеции, в глазах у нее была невыразимая тоска. – Мисс Уэст, вы не можете представить, какое это мучение – оказаться оторванной от единственного родного человека!

– Ваш брат – последний из ваших живых родственников?

– Да, если не считать миссис Блум.

– Вы с ней родственницы?

– Свойственницы, она вышла замуж за брата моей матери и считается моей теткой. Мой дядя мистер Блум был очень богатым человеком. Он и миссис Блум заботились обо мне и о Бертране до тех пор, пока дядя не умер несколько лет назад. Он завещал нам обоим некоторую сумму денег.

– Так вот откуда у Бертрана тысяча фунтов!

– Да. – Лицо у мисс Платт омрачилось. – Уверена, миссис Блум была категорически против этого.

Венеция похлопала мисс Платт по руке.

– А где сейчас Бертран?

– В Лондоне. – Губы у мисс Платт задрожали. – В долговой тюрьме.

– Не может быть!

– Но именно так оно и есть. Мы с миссис Блум едем его выручать.

Ошеломленная, Венеция на мгновение лишилась дара речи.

– Миссис Блум намерена уплатить его долги? – спросила она.

– Да, но… – Мисс Платт густо покраснела, крепко сжав губы, потом продолжила: – Я больше не стану говорить об этом. Миссис Блум считает нежелательными подобные разговоры.

Внезапно Венеция все поняла. Мисс Платт вынуждена прислуживать этой бой-бабе, этой старой летучей мыши за то, что она вытащит несчастного Бертрана из тюрьмы. Ничего себе милосердие! Миссис Блум полностью подчинила себе злосчастную мисс Платт.

Отец Венеции всегда говорил, что милосердие не имеет ничего общего с деньгами, но Венеция была уверена, что миссис Блум думает иначе. Вероятно, она считает, будто оказывает мисс Платт и ее брату великое одолжение, гордится своим великодушием и тысячу раз в день напоминает "компаньонке", сколь много та должна своей благодетельнице.

Венеция сжала руку мисс Платт.

– Не хочу сказать ничего предосудительного, однако считаю, что есть другие способы раздобыть необходимые деньги, не продавая себя в рабство.

– Я таких способов не знаю, – растерянно заморгала мисс Платт.

– Ну… например… вы могли бы… – Венеция помолчала, прикусив губу. – Прямо сейчас не могу сказать, но непременно что-нибудь придумаю. – Заметив унылое выражение на лице старой девы, Венеция добавила: – Не теряйте надежды. Вам не придется служить компаньонкой у миссис Блум всю жизнь, я в этом ее сомневаюсь.

– Да, я надеюсь. Признаться, я не задумывалась над этим. Разве что иногда в моих мечтах… Но это уже совсем иная материя.

– В ваших мечтах? – Венеция слегка улыбнулась. – О чем же вы мечтаете?

Мисс Платт взмахнула рукой в полной ажитации:

– Да нет, ничего особенного. Так, сны наяву. Миссис Блум утверждает, что в таких случаях от меня нет никакого проку. Но я все-таки позволяю себе… Ладно, не обращайте внимания.

– Нет-нет! Скажите, о чем это вы?

– Я не должна быть такой глупой. Миссис Блум говорит, что надо смотреть действительности в лицо, но иногда так приятно помечтать.

– Мне наплевать на то, что говорит миссис Блум! Расскажите о ваших мечтах! Ну пожалуйста!

– Я думаю, в этом нет ничего плохого, – тихо произнесла мисс Платт. – Я хотела бы когда-нибудь выйти замуж.

Венеция одобрительно кивнула:

– Ну и?

Мисс Платт снова растерянно заморгала:

– И….это все. Я просто хотела бы выйти замуж.

– Вот как?

Мисс Платт смутилась:

– Глупая мечта, не правда ли? И неосуществимая.

– Я бы так не сказала, – бодрым тоном возразила Венеция.

– Нет. Для меня это всего лишь мечта. Я не такая, как вы, мисс Уэст. У меня нет таких ухажеров, как лорд Маклейн.

– Маклейн? Он вовсе не мой ухажер!

Куда там! Он острый шип у нее в боку, боль в ее сердце.

– Но вы так дружны.

– Это верно. Я подружилась, с Маклейном, когда мне было всего пять лет.

– Вы прямо-таки как брат с сестрой!

– Мы просто друзья. Не более того.

– Но ведь он, кажется, сказал миссис Блум, что он ваш опекун.

– Он мой опекун и друг, вот и все. – Мисс Платт сдвинула брови, словно что-то обдумывая. – Мисс Платт, что с вами?

– Я просто подумала, мисс Уэст, не считаете ли вы… – Она поморщилась и покачала головой. – Простите. Я, видимо, глупею…

– Глупеете? Что это значит? Почему вы так решили?

– Мой отец часто говорил, что каждый должен знать свое место в жизни и не забываться, иначе попадет в беду и будет страдать душой.

– Ну и ну, хуже не придумаешь!

– Вы так считаете?

– Разумеется! Совершенно незачем преуменьшать свои возможности, нужно использовать любой шанс. И не допускать, чтобы жизнь или окружающие вас люди диктовали вам, навязывали вам представление о себе самой.

– Шанс? – изумилась мисс Платт. – Вы считаете, что это хорошо – использовать любой шанс?

– Конечно! Я всегда это делаю и получаю желаемое. – Венеция с минутку подумала и добавила: – В большинстве случаев.

Мисс Платт округлила глаза, медленно опустила веки, так же медленно подняла их, и когда заговорила, голос, ее дрожал:

– Мне нравится использовать шансы. И я позволяла себе это, но миссис Блум говорит…

– Забудьте о миссис Блум! И подумайте о себе! Какими шансами хотели бы вы воспользоваться?

– О, мисс Уэст, их так много! Я хотела бы научиться флиртовать, хотела бы выглядеть привлекательной в глазах джентльмена. Настоящего джентльмена, такого, как лорд Маклейн!

Улыбка Венеции увяла, а ею самой овладело чувство смутной тревоги.

– Вы хотели бы научиться, флиртовать? С Грегором?

– Или с кем-нибудь еще. Я хотела бы научиться кокетничать, как это делают многие женщины, и выйти замуж. – Мисс Платт прижала к щекам ладони, на ее тощем личике появилось восторженное выражение. – Я хотела бы выйти замуж за джентльмена с титулом и деньгами, непременно красивого. И меть хороший дом, лошадей, слуг. И по меньшей мере одну карету… или две. – Мисс Плат хихикнула, лицо ее просияло. – Я хотела бы выйти замуж за такого мужчину, как лорд Маклейн.

– Но… – произнесла Венеция.

Назад Дальше