Иоланда кивнула головой, глядя на мужчину большими перепуганными глазами. Тогда он подошёл к ней вплотную, обнял её и стал нежно целовать. Он покрывал поцелуями глаза, щеки, шею девушки и, наконец, нашёл её губы. Иоланда забыла обо всём, отдавшись необыкновенно приятным ощущениям. А Джеймс потихоньку раздевал её и всё ближе подводил к широкой кровати. Подойдя совсем близко, осторожно положил свою драгоценную добычу на покрывало, очень быстро скинул свою одежду и лёг рядом. Теперь он принялся ласкать и целовать тело Иоланды, что привело её в полный восторг. Она и не заметила, как он оказался на ней и стал осторожно продвигаться вглубь её тела. Она не возражала, но была напряжена.
– Расслабься, любовь моя, и доверься мне, – прошептал он над её ухом.
Иоланда послушалась, и тут вторжение произошло. В первый момент она готова была закричать от острой боли, но вскоре почувствовала совсем другие ощущения и отдалась им, забыв обо всём. Когда слияние завершилось, и Джеймс покинул её тело, Иоланда с сожалением потянулась за ним.
– Я хочу ещё, – непроизвольно вырвалось у неё.
Джеймс рассмеялся:
– Я дам тебе ещё столько, сколько ты пожелаешь, девочка, – улыбаясь, сказал он, – я весь в твоём распоряжении на эти несколько дней. Стоит тебе только сказать, и я буду рядом. Но сейчас я должен немного передохнуть. Я сделал тяжёлую работу и, мне кажется, заслужил маленький поцелуй.
Теперь засмеялась Иоланда. Она склонилась над лежащим мужчиной и поцеловала его в мягкие губы, поцеловала крепко и страстно. Ученица быстро набирала опыт.
Ночь прошла в любовной горячке. Давно была заброшена в угол красивая рубашка, которую надела на Иоланду Мэг, и два нагих тела сливались воедино с возгласами и стонами. Устав от любви, они ненадолго засыпали и вновь тянулись друг к другу, как будто не могли унять томившую их жажду.
Только под утро их сморил более крепкий и длительный сон. Проснулись они, когда солнце уже высоко стояло в небе. Иоланда улыбнулась мужчине безо всякого смущения и с любопытством стала рассматривать тело, подарившее ей столько наслаждения. Джеймс не возражал, напротив, встал перед ней во всей своей мужской красе и силе и позволил рассматривать себя, сколько ей хочется. Удовлетворив любопытство, Иоланда протянула руку и нежно погладила мужчину по широкой груди.
– Ты очень красив, Джеймс, – сказала она, – и я горжусь тем, что именно ты сделал меня женщиной.
Он благодарно улыбнулся ей, и они спустились вниз, где верная Мэг дожидалась их с завтраком. Плотно перекусив, вышли прогуляться в окружающем замок лесу, а потом снова вернулись в покои, где провели почти весь день до вечера в любви и ласках.
Так и бежало время, не оставляя мужчине и женщине сил ни на что, кроме взаимного притяжения и взаимного насыщения. Однако отпущенный для этого срок подошёл к концу. Об этом известил добросовестно охранявший их капитан. Иоланде надо было возвращаться в Кингхорн, а потом во Францию. Теперь это казалось ей совсем нежелательным. С гораздо большим удовольствием она провела бы всю оставшуюся жизнь с этим великолепным мужчиной. Но она знала свой долг и отправилась в путь без возражений. На прощание сказала только:
– Обещай мне, Джеймс, что приедешь проводить меня, когда я буду отплывать на родину. Мне будет сладостно ещё раз увидеть тебя, просто увидеть.
– Да, я обязательно приеду, любовь моя, – ответил сенешаль охрипшим от волнения голосом. – Я тоже хочу увидеть тебя ещё раз. "Хотя с гораздо большим удовольствием я схватил бы тебя в охапку и унёс туда, где никто не сможет разлучить нас", – добавил про себя.
Оба знали, что разлука неизбежна. И оба были готовы выполнить свой долг до конца, хотя сердца рвались от отчаяния. Две сильных личности, два человека, предназначенных друг для друга, встретились по иронии судьбы лишь на несколько дней, которые пролетели как один миг.
Сев в седло своей белой лошадки, Иоланда тронулась в путь, ни разу не оглянувшись на оставленный позади замок любви. Джеймс, стоя на пороге, долго смотрел ей вслед. Он знал совершенно точно, что уже никогда ни одна другая женщина не займёт в его сердце места, неожиданно захваченного этой ни на кого не похожей гордой королевой, уезжающей от него в далёкую Францию, а потом неизвестно куда ещё, к новому мужу, которого ей найдут очень быстро. Ценность принцессы, побывавшей замужем за королём, возросла во много раз. И уж расчетливый и жадный до выгоды Филипп поспешит этим воспользоваться сполна. И ещё Джеймс знал совершенно точно, что и она увезла в своём сердце любовь к нему, любовь, которую она не забудет и не предаст никогда. Это было и горько, и сладко одновременно. Он повернулся и ушёл в дом, где старая Мэг встретила его сочувственным взглядом – она прекрасно поняла всё, что происходило на её глазах, и могла только пожалеть две любящие души, которым не суждено быть рядом.
Прибыв в Кингхорн, Иоланда занялась подготовкой к отъезду. Мари сразу поняла, что из этой странной поездки её госпожа вернулась совсем другой, повзрослевшей и как будто наполненной необычным светом, хотя оставалась грустной и даже печальной. Но в ней появилась какая-то новая сила, которую сразу ощутила вновь притихшая мадам де Краон.
Вечером Иоланда снова усадила перед собой Мари и заговорила о своём обещании.
– Я обещала тебе свою благодарность, Мари, и готова отдать её. Я приготовила для тебя кошель с несколькими золотыми монетами и несколькими драгоценностями. Но это, полагаю, не всё, что я могу тебе дать. Я ведь вижу, какими глазами ты смотришь на Камерона Бернса, и какими взглядами он отвечает тебе. Если этот человек дорог тебе, девочка, я отдам ему твою руку, стоит только попросить. Тебе не обязательно уезжать со мной, хотя мне будет очень тебя не хватать.
Мари упала на колени перед хозяйкой и прижалась губами к её руке.
– Камерон не просто дорог мне, миледи, – сказала дрожащим от волнения голосом, – мне кажется, я даже дышать без него не смогу. Мысль о разлуке с ним убивала меня. И если ваша доброта столь велика, я, конечно, останусь с ним. Хотя покинуть вас для меня тоже очень тяжёло. Моё сердце рвётся на части, миледи.
– Не надо рвать себе душу, Мари, – тихо ответила ей Иоланда. – Главное в жизни любой женщины это найти свою любовь и следовать за ней, куда бы ни привела дорога. Я с радостью пожелаю тебе счастья, устроив твою свадьбу.
На следующий день командир охраны поместья Кингхорн Камерон Бернс смиренно попросил у королевы руки её камеристки Мари и получил благоприятный ответ. Более того, королева призвала священника и велела ему сразу же обвенчать молодых людей. Она вручила молодой свой подарок и пожелала ей счастья. Да, утрата верной Марго и вот теперь Мари была для неё чувствительной потерей. Но это было ничто по сравнению с тем, что здесь, в этой дикой Шотландии Иоланда оставляла своё сердце, оставляла навсегда.
Когда завершилась посадка на королевскую галеру, присланную Филиппом за сестрой, провожающие собрались на берегу, чтобы помахать рукой женщине, так недолго пробывшей их королевой. Иоланда стояла у борта, держась за него руками. Ей казалось, что она сейчас упадёт, если не найдёт опору. Среди стоявших на берегу вельмож она увидела Джеймса, и боль разлуки толкнулась в сердце. Его золотистые глаза смотрели на неё с такой любовью, что она едва сдержалась, чтобы не прыгнуть прямо в море навстречу его взгляду. Её глаза сказали ему то, что уже почувствовала раньше душа. Её любовь была такой же глубокой, бездонной и вечной. Два сердца соприкоснулись последний раз через взгляды, и корабль стал отдаляться от берега. Иоланда в последний раз взглянула в любимые глаза и отвернулась, чтобы никто не видел её слёз. Королева не имеет права на слабость. И что бы ни ждало её впереди, она всё снесёт без жалоб и стенаний, потому что теперь навсегда в её сердце остался любящий взгляд любимых ею глаз, который никто и никогда уже не сможет у неё отнять.
Побег в любовь
Шотландия, замок Сноуинн. Лето 1305 года
Лорд Роберт Фрейзер из замка Сноуинн, что недалеко от Стерлинга, был зол сверх всякой меры, разъярён до крайности. Он сам, собственными руками убил бы сейчас свою жену, не умри она два дня назад, пытаясь родить ему ещё одного ребёнка. Ну да, ему нужны были дети, троих, как он считал, совершенно недостаточно. И он очень хотел ещё хотя бы одну девочку, такую же красавицу, как его старшая дочь и как была сама леди Дайана в молодости. Красивые дочери – прекрасная возможность укрепить своё положение через нужные родственные связи. Послушные дочери, а тут… Это Дайана испортила вконец их единственную дочь, забила ей голову всякими глупостями. Как будто дочь не должна служить, прежде всего, интересам отца, потом интересам мужа. Но Алекс… Думать об этом было трудно, лорд задыхался от злости, яростно метался по комнате, швыряя об стену всё, что попадалось под руку.
Лорд Фрейзер взял себе в своё время жену с Западных островов, прельстившись её красотой. Дайана из клана Маклаудов, потомков викингов, была чудо как хороша – высокая, стройная, но крепкая, с водопадом серебристых волос и удивительными зелёными глазами. Однако хорошей женой она не стала. И хоть всегда подчинялась его воле, он чувствовал в ней глухое скрытое сопротивление, которое раздражало его безмерно. Чтобы показать жене её место, лорд сразу же взял её в жёсткие рукавицы и быстренько наградил ребёнком. Жена родила ему девочку, очень похожую на неё саму. Демонстрируя свои верноподданнические чувства, лорд назвал её Александрой в честь короля, а через два месяца после этого монарх трагически погиб. За Алекс последовали два мальчика-погодка, Эдуард и Джон. Но после этого чередой пошли то выкидыши, то мертворождённые дети, то слабенькие, не способные прожить и месяца. Лорд Роберт злился на жену, не стыдился поднимать на неё руку и усердно трудился в постели, пока не достигал очередного успеха. Но зловредная жена опять всё портила, и ребёнка он не получал. А дети нужны были позарез – мальчики для укрепления могущества семьи, а девочки для заключения выгодных браков.
Ситуация в стране была крайне напряжённой и даже опасной. После гибели сильного и властного короля Александра, уверенно державшего страну в своих крепких руках больше тридцати пяти лет, но не оставившего наследника, сразу же разгорелась отчаянная борьба за власть между Робертом Брюсом и Джоном Баллиолом. Шотландские дворяне, не способные сами разрешить династический спор, додумались обратиться за помощью к английскому королю Эдуарду 1. Эдуард Английский был очень сильным королём и крупным хищником. Он выбрал из двух претендентов более слабого – Джона Баллиола, а потом, воспользовавшись моментом, вторгся с большой армией в Шотландию, наголову разбил скоттов при Данбаре, вынудил Баллиола отречься от престола и сам узурпировал власть. Он захватил и перевёз в Лондон все государственные бумаги Шотландского королевства и даже, страшно оскорбив этим скоттов, увёз знаменитый камень, на котором в Скоуне по традиции короновались все шотландские монархи. Страна затихла в преддверии грядущих грозных событий.
Лорд Роберт Фрейзер был всегда на стороне сильного, и сейчас усердно старался показать свою преданность Эдуарду. Когда разгорелся огонь восстания под предводительством Уильяма Уоллеса, лорд был чрезвычайно рад, что его замок стоит восточнее Стерлинга, между ним и Пертом. Потому что главные боевые действия развернулись на берегу Твида, и плохо пришлось тем, чьи владения находились на этой территории. В это трудно поверить, но повстанцы сумели одолеть англичан, зажав их на дамбе и отрезав путь к отступлению. Они просто подожгли мост под Стерлингом, который всегда считался воротами в Северное Нагорье. То, что произошло в этой битве, было ужасно. Вода в Ферте, куда впадала река, стала красной от крови, а земля была на огромном протяжении усеяна окровавленными изуродованными трупами. Пленных не брали, раненых добивали на месте. Победа опьянила. Однако долго торжествовать не пришлось. Разъярённый Эдуард собрал большую армию и двинулся на Шотландию. Местная знать сразу склонилась перед ним. Уоллеса, можно сказать, отдали в руки англичан, и вскоре он был казнён неправдоподобно жестокой казнью в Лондоне. В стране же, подмятой под себя Эдуардом, глухо враждовали между собой Джон Комин и молодой Роберт Брюс, граф Каррикский, лорд Аннандейла. Но власть оставалась всё же в руках Эдуарда, и лорд Фрейзер изо всех сил старался продемонстрировать свою лояльность королю и укрепить связи с Англией. И тут родная дочь подставила ему жесточайшую подножку. Как он только что узнал, в самый важный момент Алекс сбежала из дома.
Надо признать, что, в отличие от обоих его сыновей, смирных и даже флегматичных, Алекс всегда, с самого детства была сорванцом. Она прекрасно ездила верхом и отлично владела кинжалом – так ловко, как она, не могли метать дирк даже самые опытные из воинов замка, хотя они, конечно, гораздо лучше её управлялись с мечом. Лет до двенадцати Алекс босоногой девчонкой носилась во главе ватаги мальчишек по окрестностям замка, знала здесь все тропинки и тайные ходы. Это уж потом её засадили за обучение всем премудростям, которые должна знать и уметь женщина, будущая хозяйка замка. Однако мать всегда баловала её и позволяла иногда срываться снова в какую-нибудь озорную проделку. Отец же, видя, как расцветает его красавица дочь, преисполнился грандиозных замыслов – она должна была принести отцу нужные связи в Англии.
Алекс очень любила свою мать и довольно рано начала понимать, что делает с ней отец, как жестоко губит прекрасную женщину, требуя от неё того, чего она дать уже не может. Здоровье леди Дайаны надорвалось от бесконечной череды родов, всё более тяжёлых. За эту жестокость к матери Алекс возненавидела отца. К тому же он никогда не дарил жене ни улыбки, ни ласкового слова, был холоден и требователен. Но чашу её терпения переполнила новость, которую девушка случайно подслушала в большом зале, когда к отцу приезжал гость из Англии. Оказывается, для того, чтобы улучшить свои отношения с королём и закрепить позиции в Англии, отец решил выдать её замуж за второго сына графа Солсбери. Это привело Алекс в неистовство. Стать женой англичанина – да никогда! Она кинулась к матери, которая уже вторую неделю не поднималась с постели, хотя до родов было ещё долгих три месяца. Но леди Дайана с этим ребёнком потеряла последние силы и уже понимала, что умирает.
Женщина выслушала гневную речь дочери, ласково погладила склонившуюся к ней светловолосую головку. Как же дочь похожа на неё! И как она желала спасти своё дитя от горькой судьбы, подобной её собственной!
– Ты не должна покоряться этому жестокому, бездушному человеку, твоему отцу, – сказала леди Дайана тихим голосом. – Не повторяй мою ошибку, Алекс. Я позволила ему взять верх надо мной, и видишь, к чему это привело? Я умираю, и знаю это.
Мать замолчала, собираясь с силами, затем продолжила, полыхнув зелёным огнём глаз, которые одни, казалось, и остались живыми на её измождённом лице:
– Пусть дьявол утащит его чёрную душу в преисподнюю! Как же я ненавижу его! И не отдам ему тебя, доченька. Беги отсюда, Алекс, беги к моим родственникам Маклаудам на Скай. Мой брат Коннор защитит тебя. Он сильный воин. Сильный и бесстрашный. Только хорошо запутай следы, девочка моя. Отец не должен найти тебя. И не жди моих похорон, уезжай сразу. И помни – клан Маклаудов, остров Скай, замок Данвеган.
Ранним утром следующего дня леди Дайана тихо умерла, сжимая в руке ладонь дочери. Муж даже не зашёл проститься с ней. Он был чрезвычайно озабочен своей идеей и готовился к поездке в Англию. Конечно, вместе с дочерью. Но когда два дня спустя он собрался поговорить с ней о предстоящих событиях, девушки в замке не оказалось. Вместе с ней исчезли её служанка Тора и два молодых воина, Рейф и Гауан. Не досчитались также четырёх коней в конюшне. При этом никто из стражников не смог сказать ничего определённого, никто не видел беглецов. Призванная к ответу старая няня долго молчала, а потом нехотя созналась, что девочка отправилась искать защиты в монастыре где-то под Эдинбургом.
А Алекс, глотая слёзы, закрыла глаза матери и прочла над её телом молитву, а потом быстро собралась в дорогу. С собой она взяла свою верную служанку Тору, которая наотрез отказалась остаться в замке и предпочла любые трудности и опасности разлуке со своей госпожой. С ней также отправились два молодых воина, её бывшие друзья по детским забавам, привыкшие подчиняться ей. Им были хорошо известны все тропки, по которым можно было скрыться из замка, не будучи замеченными стражей. И побег прошёл успешно.
Трудно было в дороге. Алекс и Тора, конечно же, переоделись в мужскую одежду, но всё же осторожность заставляла их избегать людных мест и двигаться очень медленно. Тем более что Тора, да и сама Алекс, если честно, тяжело переносили долгое пребывание в седле. На путь до побережья ушло долгих восемь дней, но зато удалось избежать многих опасностей и ненужных встреч. И вот впереди показался большой остров. Перебраться на него через узкий пролив ничего не стоило. Но Данвеган, как знала Алекс, находится в северо-западной части острова, близко к побережью. Поэтому двигаться по суше они не рискнули, но сумели нанять корабль, который доставил их во владения Маклаудов.
Слёзы навернулись на глаза Алекс, когда она ступила на берег и оказалась в тех местах, о которых мать рассказывала ей так много и с такой любовью. Замок отца девушка никогда не любила так, как любят родной дом, – знала, что со временем придётся его покинуть, но главное, чувствовала отношение к нему матери.
Как только маленький отряд двинулся в сторону замка, его тут же перехватили дюжие воины довольно устрашающего вида. Алекс объяснила, что приходится племянницей Коннору Маклауду и хочет видеть своего дядю. Её желание удовлетворили, и вскоре все четверо уже стояли перед высоким, мощным мужчиной со светлыми волосами и глазами цвета морской волны.
Эти глаза широко открылись, когда Алекс, стянув с головы плотно облегающую шапочку, улыбнулась навстречу его взгляду. Сомнений быть не могло – перед ним была дочь его любимой красавицы-сестры, покинувшей родные края двадцать лет назад.
– Девочка, дорогая, как же ты похожа на свою мать, – хрипло произнёс Коннор, шагнув к племяннице и прижав её к своей могучей груди. – Как моя сестра? И почему ты оказалась здесь с таким слабым сопровождением?
Алекс кивнула головой и рассказала дяде в немногих словах всё, что касалось матери и её. Глаза Коннора темнели всё больше по мере её рассказа, а руки непроизвольно сжимались в огромные мощные кулаки.