- Совершенно верно. Уходи. Прочь, - ожесточенно сказал отец Элизабет. - Позволь нам вернуться к той жизни, которой мы жили до тебя.
- А какой жизнью вы жили? Твоя рука всегда была в кармане у Элизабет? Виктор, сколько денег она пожертвовала на твои цели? Мадам Минна жила за счет щедрости Элизабет. А Питер… ну, конечно, у тебя было все, что нужно.
- Кроме Элизабет, - сухо сказал тот.
- Так возьми ее. Она больше не обременена заботами по управлению большим имением. Год ее траура прошел. Что тебя теперь останавливает?
- Более благопристойно носить траур в течение двух лет, - ответил Питер. - До тех пор мне совесть не позволяет что-либо предпринимать.
Николас взглянул на Элизабет, которая была пунцовая от смущения и ярости.
- Когда решите пожениться, приглашаю вас провести церемонию в Шенстоуне. Элизабет будет очень хорошо смотреться на центральной лестнице с орнаментом… Но я отвлекся. Ленч уже подан. Джентльмены, леди.
Ленч состоял из бульона, на выбор - запеченной рыбы или куриных крокетов, маринованных огурцов, бобов под майонезом и хлебного пудинга.
Элизабет с трудом впихивала в себя еду. Она могла бы собственноручно убить его прямо здесь.
Он отдавал ее Питеру! Поставил его в неудобное положение! Обвинил всех в намерении избавиться от него, а затем пригласил всех на обед!
Либо у него лихорадка, либо он сошел с ума, и ее отец прав: в любом случае он был неспособен управлять Шенстоуном по состоянию здоровья. Они все слышали слова Николаса, и дело было только за доктором Пемблом, подпись которого могла бы навсегда убрать Николаса с дороги.
Питер покачал головой, предупреждая Элизабет ничего не говорить и не продолжать дискуссию. Он будто говорил: они все знают, как теперь надо действовать. Никто, будучи в здравом уме, не стал бы бросать им в лицо такие обвинения.
Верно. Совершенно верно. Но, глядя на израненное лицо Николаса, она чувствовала некоторую симпатию к нему. Он еще не оправился от травм. Он был бледен и угрюм, и с ним совсем не хотелось бороться.
Идиллия закончилась, неожиданно для себя подумала она. Наступил момент, который, она надеялась, никогда не наступит. Раньше она была абсолютно уверена, что сможет каким-то образом опровергнуть его право на наследование. Уверена, что Шенстоун снова перейдет к ней.
Питер…
Вдруг не Николас был сумасшедшим, а все они, еще пытающиеся что-то предпринять из-за свалившегося на их голову несчастья, хотя все уже было решено? Им следовало смириться с мыслью о том, что лучшим выходом для них будет очистить Николасу дорогу.
Бумаги находились в полном беспорядке. Торопясь просмотреть все как можно быстрее, Элизабет побросала их обратно в коробки без какой-либо системы. Утешало только то, что она не смешивала содержимое разных коробок.
Что ж, Николасу придется разбираться самому. До его полного выздоровления еще оставалось много времени: было видно, с каким трудом он передвигался после ленча. Вероятно, у него был жар. Он с трудом смог подняться по лестнице в свою комнату.
И то только с помощью Питера и Виктора.
Убийственный ленч. После слов Николаса еда по вкусу напоминала опилки. Может, у него началась лихорадка? Его слова были слишком злобными и отвратительными.
Им всем лучше просто уйти.
Какой ей теперь прок от их сделки? Напрашивалось единственное решение: отдать все, что у нее было, ее отцу, после чего они могут уходить.
Элизабет закончила складывать бумаги в первую коробку, где в основном хранились документы, касающиеся дел имения. Теперь по крайней мере не бросалось в глаза, что кто-то в спешке рылся в коробке. Однако бумаги все равно лежали не по порядку, что позже могло вызвать вопросы.
Но он наверняка не заметит.
Она вышла в коридор, чтобы внести коробку через основную, а не смежную дверь.
Николас полулежал на кровати, а вокруг снова порхала Минна.
- Как ты себя чувствуешь?
- Отвратительно.
- Ты и сам отвратителен, мерзавец: ты неблагодарный, злобный, сварливый подлец.
- Почему же, черт побери? Потому что я подумал, что Питеру самое время предложить тебе выйти за него?
- Чтоб ты сдох! - Она швырнула коробку на кровать, напугав Минну.
- Ты могла поранить его, - вскрикнула та.
- Смотри, Минна защищает меня, несмотря на то, что я подлец.
- Ты бредил, Николас. Зачем еще тебе надо было говорить такие ужасные вещи?
Николас покачал головой:
- Клянусь, вы тут живете в своем собственном мирке. Минна, я отдавал себе отчет в том, что говорил.
- Я так и думала, - успокаивающим тоном проговорила Минна. - Но у тебя лоб горячий, как чайник, поэтому все, что ты говорил, не может быть правдой. Тебя оставить с ним на минутку, Элизабет?
Элизабет неуверенно осмотрела его.
- Не думаю. По-моему, он свихнулся, и я не желаю даже находиться рядом с ним.
- Уже что-то новенькое, - пробормотал Николас.
- О чем ты говоришь, Николас?
- О твоей новой выдумке.
- Ты взял и отдал меня Питеру.
- Такова была первоначальная цель, не так ли?
- Только не моя цель.
- Разве ты не желала все довести до логического завершения? - Николас вдруг осознал, что Минна жадно вслушивалась в их разговор. - Иногда мужчине нужно говорить все в лицо.
- Мне бы хотелось чем-нибудь кинуть в твое лицо, - процедила Элизабет. - Из-за тебя мне придется ждать еще целый год.
Ждать, ждать, ждать… Ничто уже не будет таким, как раньше… Не будет - она похоронила данное когда-то ей обещание глубоко внутри себя. Черт бы его побрал.
- Черт бы побрал все, и тебя тоже… Вот тебе. - Она схватила коробку и высыпала все ее содержимое на его ноги. - Здесь все счета. Я не могу гарантировать, в каком они состоянии. Но мне наплевать.
Она вылетела из комнаты под успокаивающие звуки голоса Минны, которая пыталась унять бушующую ярость Николаса.
Под вечер Питер созвал всех, чтобы, как он сказал, решить, какие шаги стоит предпринять. Конечно, принимая во внимание непредсказуемое поведение Николаса.
Все собрались в библиотеке. Джайлс принес чай, немного пудинга и пирога. Элизабет почему-то почувствовала себя очень уютно. Наверное, потому, что все казалось по-прежнему.
- Итак, вот с чем мы имеем дело, - начал Питер. - Появляется незнакомец, не имеющий ни малейшего отношения к Шенстоуну, и захватывает бразды правления. Затем небольшой пожар, несчастный случай в необычном месте. Таинственные шаги в коридоре. А теперь случайное падение с лестницы. Согласен, незначительные события, не имеющие разумного объяснения. Однако… Николас нас всех обвинил в попытках убить его. Любой бы решил, что как минимум произошло недоразумение, как максимум - непростительное оскорбление. Думаю, его слова и обвинения - бред, но для блага Шенстоуна и Элизабет мы не должны поддаваться первому побуждению и оставить его наедине со своим недомоганием.
- Слушайте, слушайте, - проговорил отец Элизабет.
- Виктор? - спросил Питер.
- Враг уже у ворот; мы должны противостоять ему всеми средствами, которые есть в нашем распоряжении, - сказал Виктор.
При таких словах у Питера приподнялась бровь.
- Разглагольствования Виктора всегда кажутся очень осмысленными. Но затем встает вопрос, что же они означают. Минна?
- Бедняга с трудом осознает свои слова и поступки. Я, естественно, остаюсь.
- Элизабет?
- Он может отправляться к черту, - ответила она.
- Элизабет! Ты в любом случае в меньшинстве. И, насколько я знаю, у тебя есть веские причины, чтобы остаться.
- Я их пересматриваю, - возразила она, стиснув зубы.
- Не нужно, - предупредил Питер. - Мы на правильном пути. Кем бы мы оказались, если бы оставили Николаса одного в таком отчаянном положении?
- Людьми, к которым вернулся разум? - предположила Элизабет.
- Может статься, что он не отвечает за свои действия, - вмешался отец Элизабет, - тогда что будет с Шенстоуном? Он, я убежден, окажется в чужих руках, и никто тогда не подумает об Элизабет. Нет. Наиболее разумным представляется остаться здесь, дождаться выздоровления Николаса, а затем принять решение согласно сложившейся ситуации.
- Ну, просто добрые самаритяне, - сказал Виктор. - Для меня звучит вполне осмысленно.
- Отлично, - проговорил Питер. - Мы пришли к следующему решению - на данной стадии болезни Николас не ведает, что творит и говорит, поэтому мы просто забудем о сегодняшнем происшествии и будем делать вид, что ничего не случилось.
Теперь все, чего лишился его отец, было в его руках.
История была стара, как Библия: престарелый муж, привлекательный младший брат и молодая жена, не получающая достаточно любви и внимания. Любому ясно, что интрига была неизбежна, равно как и бурная развязка.
Конечно, Ричарду пришлось уйти. По мнению Николаса, его отец переезжал с места на место и уже не мог остановиться. Только такой причиной можно объяснить его появление в Москве.
Там он и остался, пока Уильям разыгрывал из себя продолжателя славного рода, история которого насчитывала несколько веков на английской земле.
Шенстоун должен был перейти к отцу Николаса. Если бы Уильям умер немного раньше, Ричард смог бы вернуться на родную землю.
Всю свою жизнь он мечтал о родной земле.
Но когда Ричард умер, Николаса даже не было рядом с ним. Он находился в бегах, и ему было не до того…
Хватит плохих воспоминаний. От них надо избавляться. Нужно разобраться с бумагами.
Уильям прекрасно зарекомендовал себя в качестве управляющего собственным имуществом. Николасу даже не нужно было ничего делать, так что его попытка разобраться в делах имения была направлена всего лишь на получение большего контроля над ситуацией.
Черт.
Ему не удалось шокировать Питера, оскорбить Минну или лишить равновесия отца Элизабет.
Он отбросил бумаги и спустил ноги с кровати.
Голова кружилась. Дьявол. У него все еще осталось ощущение падения с лестницы.
Совсем не годится ни для него, ни для его обязанностей, ни для его миссии, ни для Элизабет…
Элизабет…
Черт. Он практически сказал ей, что она может отдаться Питеру.
А тот оказался лицемерным сукиным сыном, который ухлестывал за ней в течение многих лет, дал надежду, а теперь разочаровывает ее.
Ему просто нужен Шенстоун. Всем им.
А Элизабет нужен?..
Еще вчера был нужен он, Николас.
Благодаря любезности Джайлса Николасу подали завтрак в постель. Минна зашла проведать его и обнадеживающе похлопала по плечу.
- Сегодня ты выглядишь намного лучше. - Она коснулась его лба. - Жар спал. Теперь я уверена, что ты скоро поправишься.
Кто же Минна такая?
В дверь просунулась голова Питера.
- Ты будешь рад узнать, что тебе не удастся так просто от нас избавиться.
- А если не так просто? - ворчливо спросил Николас.
Затем заглянул отец Элизабет:
- Слышал, ты сегодня намного лучше себя чувствуешь. Кстати, мы простили тебя за твои вчерашние высказывания.
- Зато я вас не простил.
Господи, что здесь происходит? Напоминает библейское общество, разносящее благую весть. Обещают каждому надежду и прощение, скрывая в своих рядах убийцу.
Виктор, как всегда, изрек:
- Нас окружают враги, Николас. Я уверен в этом.
- Теперь я могу спать спокойно. - Николас был вне себя от злости. - А где, черт побери, Элизабет?
- Я выполняю свои обязанности, - сухо сказала она. - И за тебя, и за моего отца.
- О Господи Боже, только не говори, что он снова требует от тебя деньги.
- Не твое дело, Николас, что я решу сделать со своей долей. За все остальное я заплатила с лихвой. Теперь тебе не нужно беспокоиться, раз уж ты отдал меня Питеру.
- Разве не этого ты хотела? В тебе нет ни грамма прощения.
- Ты отдавал себе отчет в своих словах, Николас. Я не могу тебя простить.
Значит, вот оно как.
В течение дня бывали моменты, когда он сам начинал думать, что он все придумал. Что его план поимки врага был всего лишь результатом долгих лет, проведенных в бегах. Что его умозаключения не имели связи с реальностью. И что каждое происшествие было простой случайностью.
Боже, он слишком долго пролежал в постели.
Кто-то на самом деле пытался его убить.
И он ничего не выдумал.
Глава 14
Теперь расстановка сил была ясна: с одной стороны - Николас, с другой - отец Элизабет и Питер, а Минна, Виктор и сама Элизабет придерживались середины.
И все собирались притворяться, что ничего особенного не произошло.
Интересная стратегия, учитывая, что перевес был на стороне Николаса. Почему же он просто не выкинет их вон из Шенстоуна?
Одна из причин, возможно, была в том, что он нуждался в ней, пока был ранен.
Сделка на данный момент существовала только в теории; было неизвестно, останется ли она в силе теперь, когда Элизабет уже достаточно обучена, а Николас практически вынудил Питера назвать дату свадьбы.
Она все еще не могла забыть ту сцену. А Питер вел себя так, будто ничего не произошло. Будто все решили шагнуть во времени на пару дней назад, чтобы все оказалось по-прежнему.
Боже…
"Все будет по-прежнему…"
Она все еще ждет…
Сегодня Питер пришел к ней, специально пришел к ней, чтобы они могли какое-то время побыть наедине.
- Николас решил, что выбил меня из колеи тем, что пытался выудить из меня предложение, - сказал Питер. - Он считает себя таким умным. А ведь все видят, что ему не терпится затащить тебя в постель.
Его слова немного испугали ее, нарушив прекрасную атмосферу молчаливого согласия между ними, установившуюся во время прогулки.
- Да? Все? - переспросила она.
- Разве ты не замечала? Как ты могла не заметить? У него эрекция, как у быка.
Элизабет издала невнятный звук, и Питер тут же развернул ее лицом к себе.
- Ой, я прошу прощения; мне не стоило так грубо говорить. Наверное, такое можно говорить только в мужском обществе. Но поверь мне, каждый раз, когда он нас прерывал, его член торчал, как свеча. Если бы он смог трахнуть тебя… Господи, у меня при одной такой мысли закипает кровь. Но, конечно, он не может тебя трахнуть, ведь тебе нужен я. - Он обнял ее. - Скажи мне, Элизабет. Скажи, что хочешь меня, что я тебе нужен.
- Я хочу тебя, и ты мне нужен. Сейчас нельзя было игнорировать его член;
только не после такого признания. Ее рука проскользнула ему между ног.
- Питер. Ты единственный, кого я когда-либо замечала. - Огромная ложь. - И ты всегда мне рад.
- Тогда скажи мне когда?
- Когда сможем, - прошептала она.
- Сейчас?
- Поцелуй меня, Питер.
Он подарил ей долгий, восхитительный поцелуй. Его пенис пульсировал в такт ее ласкам.
- Элизабет, ты потрясающая. Позволь мне взять тебя сейчас…
"Если он трахнет тебя, он тебя больше не захочет…"
- Продолжай целовать меня, - взмолилась она.
- Не играй со мной, Элизабет; мы уже достаточно далеко отошли от дома, - проговорил он, осыпая ее губы поцелуями. - Я могу взять тебя прямо здесь, у дерева. Я ведь вижу, что ты хочешь меня. Позволь трахнуть тебя сейчас, милая Элизабет. Тебе будет очень хорошо, и я постараюсь все сделать быстро.
Элизабет почувствовала большой соблазн. Сбылось все, что предсказывал Николас: Питер был у ее ног, и она задавала тон их отношениям.
Но немного скромности никогда не помешает. Ей нельзя выглядеть слишком жаждущей.
- Что, если нас увидят?
- Разве тебя кто-то беспокоит? - Он изнывал от желания войти в нее… его напрягшийся член настойчиво упирался в ее ладонь.
- Но, если мы хотим остаться в Шенстоуне, нам не следует…
- С меня довольно отговорок, Элизабет. Я хочу тебя немедленно.
- Я тоже хочу тебя, но…
- Никаких "но"… Я сейчас же войду в тебя. - Он задрал ей юбку. - Проклятое нижнее белье. Я думал, ты специально для меня не наденешь его.
- Я не думала сегодня о белье. После того что…
- А я всегда думаю, - пробормотал он. - Может быть, тем самым мы и отличаемся друг от друга - мужчины и женщины.
Его руки уже были у нее под ее юбкой, чего она и добивалась: Питер, практически стоящий перед ней на коленях, без сделок и задних мыслей.
- Питер, - прошептала она. Он был уже очень близок, почти там… "он больше не будет тебя хотеть"… могла ли она позволить себе рискнуть?..
Вдруг издалека донесся голос:
- Элизабет! Элизабет!
- Черт! Какого дьявола? - Питер настолько резко отдернул от нее руки, что она чуть не упала. - Если тебя зовет Николас, я убью его, и ты станешь свидетелем.
Элизабет прикрыла глаза. Вовремя? Чувствовала ли она облегчение? Он так и не взял ее; он все еще желал ее.
- Нет. Это не Николас, а мой отец. Боже правый, мой отец?!
- Его послал Николас, - ожесточенно проговорил Питер. - Я знаю.
- Ау-у… - Отец спешил через сады к нижнему полю. - Элизабе-ет…
Она помахала ему, когда он приблизился.
- Я так рад, что нашел вас сразу двоих. Мы должны поговорить.
- Нам не о чем больше разговаривать, - оборвал его Питер. - Я считаю, что мы избрали верную линию поведения с Николасом. Не обращать на него внимания, игнорировать его обвинения и его попытки контролировать нашу жизнь; таким образом заставить его уйти.
- Совершенно верно, - согласился отец Элизабет. - Поэтому становится еще более важным то, про что как-то Элизабет начала мне рассказывать. Я не забыл, моя девочка. Ты сказала, что есть некий способ.
Она застыла на месте. Неужели она могла так безрассудно поступить? Упомянуть при своем отце, чья хватка не уступала бульдожьей, что есть одна лазейка?
Но сегодня она не собиралась ничем делиться, ни временем наедине с Питером, ни тем знанием, которое можно было применить против Николаса.
- Я ошибалась. Питер встрепенулся:
- А в чем дело?
- Она сказала, что, вероятно, есть способ избавиться от Николаса…
- Элизабет? Давай же, ты должна нам сказать.
- Я не готова сейчас разговаривать.
- Почему же? - требовательно спросил отец. - Я думал, что мы все стремимся к одной цели.
- Мне нечего рассказывать. - Ее подозрения были целиком основаны на беседе с викарием. Она почему-то перестала действовать, хотя ничего, по сути, не изменилось. Ей все еще нужно опросить двух человек, перед тем как что-то предпринимать.
- Так когда мы сможем узнать? - Питер перешел на сторону ее отца и давил на нее.
- Отец, как обычно, сделал из мухи слона, - ответила Элизабет. - Мне абсолютно нечего вам рассказать. Думаю, нам нужно вернуться в дом. - Она взяла Питера под руку и практически силой заставила двигаться.
Лучше так, чем начать говорить.
- Опять нарушили наше уединение? - прошептал Питер, когда они следовали за ее отцом по направлению к дому. - Я больше не собираюсь терпеть, когда ты дразнишь мой член. Ты прекрасно знаешь, что делаешь. Так что никаких отговорок. И никаких откладываний на потом.
- Как пожелаешь, Питер, - прошептала она. - Я тоже хотела бы.