Финни отвернулась.
– Решили устроить мне допрос?
Размашистым шагом он решительно подошел к ней, схватил за руку и привлек к себе.
– Джеффри обнимает вас? – хриплым шепотом спросил он. – И поэтому вы хотите выйти за него?
Тщетно пыталась Финни вырвать руку из его ладони. Он еще сильнее сжал ее и провел пальцами по ее щеке.
– Он тоже так ласкает вас?
– Прекратите, Мэтью!
– Почему же? – спросил он, обдав ее горячим дыханием.
У нее захватило дух, когда он нежно коснулся губами ее волос.
– А он целует ваши волосы, Финн?
– Не называйте меня так.
– Как? – Он дотронулся до ее шеи.
– Вы знаете. Не называйте меня "Финн".
– Раньше вы не возражали.
– А сейчас не хочу.
В этот момент его пальцы запутались в ее волосах. И он прильнул к ней.
Их губы слились, и она застонала. Поцелуй был долгим и исполненным трепетного сладострастия.
Мэтью коснулся ее груди, пощекотал пальцем нежный сосок. Финни вся напряглась. Она попыталась отстраниться, но Мэтью прижал ее к стене.
– Не бойтесь, я не причиню вам зла, – тихо произнес он.
Так случалось всякий раз, когда он прикасался к ней и она искала у него нежного убежища. Неожиданно он стиснул ладонями ее ягодицы и прижал девушку к своей возбужденной плоти.
– Мэтью! – с беспокойством воскликнула она.
Застонав, он поднял голову, и Финни поняла, что он не потерял над собой контроль. Он нежно провел пальцем по ее нижней губе, и Финни затрепетала от желания.
– Боже, с тобой я забываю обо всем на свете! Я хочу тебя, Финн! Позволь мне прикоснуться к тебе!
Эти слова Финни запомнила на всю жизнь. Он произнес их в ту ночь, в джунглях. И вот они снова прозвучали из его уст.
– Да, Финн, позволь мне прикоснуться к тебе!
Она заплакала и стала его отталкивать.
Готорн замер и отступил. Но ее пальцы впились в его тонкую льняную рубашку.
И он снова прильнул губами к ее губам, сжал ее ягодицы, приподнял ее и медленно привлек к себе.
Финни ощущала биение его сердца.
Только теперь Финни осознала, как привязана к нему, как тесно переплелись их судьбы. Переплелись в тот самый день, когда он спас ее после крушения поезда. Она поняла, что не просто благодарна ему, а что он ей нужен как воздух, она не может жить без него. В нем было что-то от нее прежней, от Африки. А Африку и все, что с ней связано, ей следовало забыть. И выбросить из головы Мэтью. Он властный, и от него исходит опасность. Они могли бы стать с Мэтью друзьями. Пожалуй, уже стали. О той ночи в джунглях она тоже должна забыть, как и о том, что происходит сейчас, как бы ни влекло ее к Мэтью. Потому что ей нет места в его жизни.
– Вы думаете, что Джеффри любит вас? – спросил Мэтью, отстраняясь от Финни.
Она попыталась отвернуться, однако Мэтью нежно, но решительно взял ее за подбородок:
– Зачем вам Джеффри Аптон?
– Вас это не касается.
– Вы сами не знаете зачем, потому и увиливаете от ответа, – заявил Готорн, вновь привлекая девушку к себе.
– Неправда, – промолвила Финни, млея от его ласк. – Джеффри вполне мне подходит.
– Вы так не думаете, – возразил Мэтью, обдав ее горячим дыханием, – потому что понимаете, что он просто снисходит до вас. – Говоря это, Мэтью нежно покусывал мочку ее крохотного ушка.
– Нет, – выдохнула Финни, запрокинув голову и тяжело дыша.
Он встряхнул ее за плечи:
– Нет? Я видел, как он обходился с вами на званом обеде у моих родителей. Будто вы малый ребенок, а не взрослая женщина.
Финни попробовала отодвинуться от него, но Мэтью крепко держал ее.
– Скажи мне, Финн, – раздраженно спросил он, – ты любишь его?
Ни звука. В зарослях джунглей даже не шелестят толстые, мясистые лианы.
Боль утихла, отступила назад. Так в море за горизонтом скрывается судно. Мэтью крепко прижимал ее к себе. Этот чудесный мужчина со шрамом спас ее. Позаботился о ней. Чтобы остановить кровь, сдавливал ей кожу своими дерзкими пальцами, перевязал бедро длинным матерчатым бинтом, найденным в сумке, обмотал им ее бока, затем обернул ее почти обнаженное тело одной из своих рубашек. Сколько нежности и заботы! В поезде он был совсем другим.
Слезы подступили к глазам при мысли, что он уйдет от нее.
– Держите меня, – прошептала Финни.
Его руки обвились вокруг ее тела, и он привлек ее к груди.
– Я держу вас, Финн. Вы поправитесь.
Нет, не это ей нужно.
Комок подступил к горлу. Она прижалась к Мэтью, охваченная страстным томлением, а ведь едва была с ним знакома. "Какая нелепость!" – подумала Финни и вдруг спросила:
– Я еще увижу вас? Потом? В Матади?
Он отвернулся. Попробовал уйти от ответа, но отныне их судьбы были сплетены воедино.
– Что с вами? – спросила она дрожащим голосом.
– Ничего, – ответил он.
Финни взяла его тонкие пальцы, испачканные ее кровью, и сплела их со своими. Всего несколько часов назад ей хотелось уйти в мир иной, раствориться в небытии, но Мэтью вдохнул в нее силы, пробудил жажду жизни. Теперь она навсегда связана с этим мужчиной. Он видел ее тело, касался его, держал ее жизнь в своих руках.
– Я еще увижу вас, Мэтью?
Финни затаила дыхание. Но когда взглянула на его лицо, сердце ее упало. Оно было искажено злобой. Глаза дико горели.
– Нет, – сказал Мэтью. Равнодушно. Жестоко. – Нет, вы не увидите меня больше. В моей жизни нет места для вас.
Финни прищурилась. На нее с высокого потолка взирали изразцовые воин и белоснежная голубка. Она готова была умереть от стыда при мысли, что Мэтью видел ее без одежды, притрагивался к ее телу, слушал ее откровения, когда она раскрывала перед ним душу, а затем отверг.
В ту ночь, в джунглях, Финни до конца осознала, что должна покинуть Африку. Африка осталась в прошлом, а Финни предстояло найти свое место в настоящем. И тут она встретилась с Мэтью. В доме, названном "Полет голубки".
– Вы спросили, люблю ли я его? – прошептала Финни с внезапно вспыхнувшей искрой надежды, все еще теплившейся в ее душе.
Мэтью не ответил. Он оставался спокоен. Слишком спокоен.
Финни растерялась, но ее тут же захлестнула волна отчаяния. Румянец сбежал с лица, как и тогда, в джунглях. Финни отпрянула от Готорна, и на сей раз он не удерживал ее.
– Это не имеет значения, – проговорила Финни. Мать права: Джеффри Аптон будет прекрасным мужем в незнакомом для нее мире Бостона. – Если он попросит моей руки, я отвечу согласием.
Мэтью снова не проронил ни слова. У Финни будто вырвали из груди сердце. Она не смела доискиваться причин, почему у нее так тяжко на душе.
Собрав последние крохи достоинства, Финни направилась к двери. Но прежде чем выйти, обернулась и сказала:
– Вы так любили свою жену, что после ее смерти отправились в Африку искать забвения, а теперь считаете себя вправе оскорблять всех подряд?
Ее слова застали Мэтью врасплох. Он долго и мрачно смотрел на Финни, и на скулах у него играли желваки.
– Ну же, скажите, – настаивала Финни.
– Любил?
В его голосе было столько злобы, что у Финни по спине побежали мурашки. Мэтью посмотрел ей в глаза, и в них она прочла ненависть.
– Я застал жену в объятиях моего лучшего друга.
В голове у нее все смешалось.
– Потрясены? А попробуйте представить себя на моем месте, – насмешливо произнес он. – Случилось это во время приема по случаю открывающейся на следующий день выставки моих картин. Я полагал, что мне пришли пожелать удачи. Но оказалось, цвет бостонского общества решил насладиться небывалым в нашем городе представлением, разыгрываемым моей супругой и моим лучшим другом. И только я один ничего не знал.
– О, Мэтью, простите!
– Прощать? За что? За то, что я был глупцом?
– Нет…
– Да, я был идиотом! Я обожал ее! Я бы весь мир бросил к ее ногам. Но ее интересовали только мое имя и деньги. Моя любовь ей была ни к чему.
Финни слушала затаив дыхание, и невольно взгляд ее упал на его больную руку, а потом остановился на шраме.
– Так вот откуда у вас шрам, – вырвалось у Финни.
Он посмотрел на разорванный портрет жены, и отчаяние исказило его лицо.
– Да. В тот роковой вечер я убил моего самого близкого друга и жену.
И Мэтью рассказал, как произошла эта трагедия.
Кимберли и Рейнолдс вздрогнули, когда он, ослепленный яростью, ворвался в домик и застал их вдвоем. Мэтью набросился на них, жену отшвырнул в сторону, а на друга налетел как одержимый.
– Мэтью, не надо! – закричала Кимберли, схватив мужа за руку.
Рейнолдс попытался защититься, но Мэтью был сильнее.
– Мэтью, она любит меня! – крикнул Рейнолдс, поднимаясь на ноги. – Она моя! Ей следовало выйти за меня!
Но Мэтью не слушал его. Он схватил стул и запустил им в окно. Раздался звон стекла, посыпались осколки. Кимберли вскрикнула. Но Мэтью не обратил на это внимания.
Драка была в самом разгаре, когда Мэтью почувствовал запах дыма и оставил Рейнолдса.
В следующий момент вокруг них заплясали языки пламени. От керосиновой лампы загорелись шторы.
Мэтью вновь сгреб жену, на сей раз чтобы вытащить наружу, и потащил к двери. Но она царапалась и колотила его, пока они не свалились на обгоревший каминный коврик.
В этот момент с грохотом рухнули стены, а с потолка с треском посыпались балки. Услышав пронзительный крик Кимберли, Мэтью бросился к ней, но в этот момент острые осколки стекла разлетелись по всему домику.
Посыпались щепки. Раненый Мэтью упал на пол, но подняться не мог: мешала разрезанная стеклом рука.
И тут Мэтью увидел Кимберли. Сознание прояснилось, и он, пошатнувшись, кое-как поднялся, ощутив невыносимую боль во всем теле. Дотронулся до лица, и ладонь сделалась липкой от крови.
Спотыкаясь, Мэтью побрел к жене, подхватив ее на руки, вынес из домика и тут оказался лицом к лицу с убитыми горем родственниками в толпе гостей.
Оцепеневший Мэтью наблюдал, как двое мужчин выносят из дома тело Рейнолдса.
– О Боже, он мертв! – вскричал кто-то.
– Говорила же я, что добром это не кончится. Эти двое убегали со всех вечеринок, – язвительно заметила какая-то женщина. – По крайней мере им следовало быть осмотрительнее.
– Кимберли Готорн никогда не была осмотрительной. И говорят, осчастливила многих мужчин.
Взоры женщин устремились на Мэтью. Он держал на руках тело жены. Его лицо и грудь были залиты кровью. Сквозь слезы смотрел он на женщину, которую любил с детства.
– Ким, – прошептал он, припадая к ее груди, – почему?
Кимберли была мертва.
Слезы высохли, душу охватил ледяной холод. Шрам на лице будет до конца дней напоминать ему о том, каким глупцом он был.
* * *
– О, Мэтью, простите! Но в случившемся нет вашей вины. Вы их не убивали.
Готорн прищурился и только теперь, казалось, увидел ее.
– Убирайтесь, мисс Уинслет, – сказал он.
Финни не двинулась с места.
– Мэтью, прошу вас, не надо так!
Мэтью бросился к ней.
– Убирайтесь! – взревел он. И его крик гулким эхом прокатился по парадному.
Финни выбежала из дома.
Мэтью еще долго неистовствовал, ожидая, как избавления, приступа боли.
Глава 11
Джеффри сидел в западной гостиной, когда Финни ворвалась через парадную дверь в родительский дом. Ее щеки пылали. Она хотела незаметно проскользнуть через вестибюль к парадной лестнице, но тут услышала голос Джеффри:
– Ну разве не красавица! – Он поднялся, протягивая ей руки. – У вас такой вид, будто вы сегодня целый день веселились.
– Действительно, – согласилась Пенелопа, бросив на Финни любопытный взгляд. – Отчего вы так раскраснелись?
– От мороза, – ответила Финни.
– И только? Гм-м… Звучит загадочно.
– Ничуть, – бросила Финни. – Я ходила по магазинам.
– А, да, – вежливо промолвила Пенелопа. На ней было платье из первосортного шелка, темные волосы стянуты узлом на затылке. – Значит, по магазинам? В последние дни вы только и делаете, что ходите по магазинам. И все время одна.
Финни опустила голову и только сейчас увидела, что Джеффри держит ее ладони в своих. У него были ухоженные руки, но пальцы толстые и короткие, с седыми волосками на суставах.
"Он годится мне в отцы", – содрогнувшись, подумала Финни. Так сказал Мэтью.
Как и обычно, Аптон был одет с иголочки. На манжетах и рубашке ни одной складки. "Он не груб и не опасен", – с облегчением подумала Финни.
Больше всего ей нравились в нем утонченность и жизненная мудрость.
"Я не желаю больше встречаться с Мэтью Готорном и терпеть его сумасбродство и грубость", – продолжала размышлять Финни, вспомнив о разбросанных по полу обрывках полотен.
Нет, она не хочет принадлежать Мэтью. Такая мысль взбрела ей в голову лишь однажды, в минуту слабости, после долгой ужасной ночи в джунглях.
Внезапно парадная дверь с грохотом распахнулась, и в дом влетел Нестер. Он вихрем ворвался в гостиную в своем накрахмаленном белом воротничке, съехавшем набок галстуке и расстегнутом пальто. Лицо его было покрыто красными пятнами.
– Что за дела? Почему вы подписали контракт с Кендаллом? – обратился он к Джеффри.
Джеффри побагровел.
– В контракте ошибка? – холодно спросил он.
– Плевать мне на ошибки, они могут встретиться в любом контракте.
– Тогда в чем дело, Нестер?
– В том, что вы не имеете права принимать решения без моего согласия.
Нестер принялся расхаживать по комнате, стуча ботинками. Пенелопа тщетно пыталась успокоить его.
– Насколько я понимаю, – с трудом сдерживая гнев, заметил Джеффри, – моя работа в том и состоит, чтобы принимать решения. Кроме того, это решение касается всего лишь покупки нового литейного станка для плавильного цеха – его давно пора заменить.
– Всего лишь литейного станка? – парировал Нестер, остановившись перед Джеффри. – Но деньги-то мои. И завод тоже. Хотя ты, кажется, считаешь его своим.
– Нет, Нестер, не считаю. Но ты, видимо, забыл, что я распоряжаюсь по доверенности половиной акций и управляю заводом. Поэтому могу заключать сделки и без твоего согласия.
– Не долго уж! – выпалил Нестер, тут же пожалев о сказанном.
– А это мы еще посмотрим, – загадочно произнес Аптон.
Финни не понимала сути данного спора, но ей не понравился их разговор. И еще меньше понравилась злобная ухмылка брата.
Ни с того ни с сего тот вдруг сказал:
– Финни ни за что не приживется здесь, Аптон. Смирись с этим.
Финни не поняла, что Нестер имел в виду, но его слова уязвили ее до глубины души.
– Это правда, сестренка, – произнес он тихо. – Напрасно ты надеешься, что моя мать примет тебя как дочь. Пораскинь мозгами. Ты никогда не приноровишься к здешним обычаям.
Джеффри шагнул вперед:
– Общество примет ее, если она выйдет за меня.
Финни открыла рот от изумления, а Нестер издевательски усмехнулся.
– Дражайшая Финни, вы выйдете за меня? – спросил Джеффри.
От неожиданности она лишилась дара речи.
– Понимаю, понимаю. Я застал вас врасплох. Все вышло как-то по-дурацки. – Аптон провел большим пальцем по ее ладоням. – Для меня большая честь жениться на вас. Если вы согласитесь стать моей женой, я постараюсь оказаться достойным вас.
В этот момент в гостиную стремительно вошла Летиция.
– Что здесь происходит? Даже наверху слышны ваши крики.
Нестер, ткнув пальцем в Джеффри, воскликнул:
– Он хочет завладеть моим заводом!
– Твоим заводом? – не поняла миссис Уинслет.
Однако сын не стал ничего объяснять.
– Как он может на ней жениться? – не унимался Нестер. – Ведь она дикарка!
Джеффри резко обернулся, и не успела Финни опомниться, как он взял Нестера за плечи и стукнул о стенку с такой силой, что задрожали картины и канделябры.
– Не смей говорить так о Финни, ясно?
Финни преисполнилась благодарности к Джеффри, вставшему на ее защиту.
Летиция тихонько заплакала, а Пенелопа раскрыла рот от изумления.
– Как ты смеешь?! – завизжал Нестер.
– Смею, потому что мне надоело твое пренебрежение к сестре. Она не дикарка!
Но ее брата не интересовало то, что говорил мистер Аптон.
– Ты больше не работаешь у меня! Ты уволен!
– Нет, Нестер, – неожиданно вмешалась Финни и шагнула вперед, глядя на Джеффри, – потому что я выйду за него. – Это решение Финни приняла, еще когда была у Мэтью, в вестибюле его дома, заваленном разорванными полотнами.
– О Финни! – выдохнул Аптон и привлек ее к себе.
– Глупости! – бесясь от злости, воскликнул Нестер.
– Вот уж нет.
Все повернулись и увидели в дверях Ханну.
– Я не удержалась и подслушала, – произнесла старая дама. – Полагаю, следует их поздравить.
– Спасибо, – тихо промолвила Финни, и у нее учащенно забилось сердце.
Аптон, взяв ее под руку, прошептал:
– Вы не раскаетесь.
Раскаяние?
Она тут же вспомнила Мэтью. Его боль. Его неистовую ярость.
Его доброту, когда он спас ей жизнь.
"Мне необходим Джеффри для завоевания Бостона. Африка осталась в прошлом", – подумала Финни. Черный континент отобрал у нее все, и ей приходится начинать жизнь сначала.
Джеффри возродил в ее душе надежду. Он любит ее, добр к ней. Но принять его предложение Финни решила еще и потому, что у него есть взрослые дети.
Изабель.
На глаза навернулись слезы. У нее никогда не будет детей, потому что она не сможет полюбить другого ребенка. Африка научила ее этой истине.