Дневное чаепитие потеряло для нее свою привлекательность. Финни поставила тарелку на стол и пошла к входной двери. Надо выйти на свежий воздух, проветриться.
Ее обдал морозный февральский ветерок, и она чуть не бегом бросилась обратно. Надевая пальто, Финни увидела Мэри. Та спускалась по лестнице, волоча дорожный чемодан, который был чуть ли не выше, чем она сама.
– Мэри! – воскликнула Финни, замерев от изумления и так и не продев вторую руку в рукав.
Мэри обернулась и чуть не упала с последней ступеньки. Финни поспешила ей на помощь, и девочка инстинктивно вцепилась в нее.
От прикосновения детских ручонок сердце Финни едва не разорвалось на части.
– Благодарю вас за помощь, мэм, – чинно промолвила Мэри. – А теперь оставьте меня.
Финни тут же отпустила ее и торопливо продела руку в рукав.
– Что ты делаешь? – спросила она, с трудом сдерживая предательские слезы.
Вчера вечером миссис Готорн разыграла перед девочкой роль доброй, но занятой женщины, у которой нет времени на всякие там обязательства и привязанности.
Мэри вскинула свой крохотный подбородок и посмотрела ей в глаза.
– Я решила уйти из дома, чтобы не доставлять вам лишних хлопот. – И уже совсем как взрослая добавила: – И собиралась оставить записку. Писать я умею.
Финни побледнела, и ей сделалось стыдно за свое вчерашнее поведение. "Но что хуже? – размышляла она. – Дать девочке ложную надежду, что я заменю ей мать, или просто заботиться о ней? Пусть все идет как я задумала… а там суд признает наш брак недействительным".
Она будет добра и мила. Будет кормить, одевать девочку и следить, чтобы та ни в чем не знала нужды. Пусть общество ее осудит за то, что она, словно простая гувернантка, занимается воспитанием ребенка. Вскоре она получит наследство и расторгнет брак. Однако сначала ей надо уговорить девочку не покидать дом.
– Хочешь, значит, сбежать? Прекрасная мысль, – сказала Финни.
У Мэри округлились глаза.
– Я сама подумываю о том же, – продолжила Финни, застегивая пальто и направляясь к выходу.
Мэри застыла на месте. Ее чемодан валялся на полу. Пальто девочка, видно, надевала в спешке, ибо пуговки-кораблики, будто после страшной бури, оказались застегнутыми неправильно.
Финни подошла к двери и нажала на круглую медную ручку.
– Не хочешь прокатиться со мной в наемной карете? – Она скривила губы. – Или сэкономим и проедемся на конке? Полагаю, тем, кто помышляет о побеге, следует поберечь деньги.
Лоб Мэри прорезали морщинки. Очевидно, денежный вопрос ее мало занимал.
Вдруг девочка энергично мотнула головой:
– Вам нельзя сбегать!
Миссис Готорн очень серьезно посмотрела на Мэри:
– Почему же?
– Ну… потому… – Мэри запнулась, подыскивая нужные слова. – Потому что вы взрослая. А взрослые не убегают из дому.
– Неужели? – Финни, прикусив губу, пристально посмотрела на девочку. – Порой я поступаю не так, как следует, могу даже обидеть. Есть у меня такая скверная привычка.
Поняла ли ее Мэри? Услышала ли в ее словах просьбу о прощении? Впрочем, не так уж это важно.
– Пожалуй, нам следует заключить соглашение. Я не убегу. Но лишь в том случае, если ты тоже останешься дома.
Мэри с сомнением посмотрела на нее.
– Допустим, я останусь, – осторожно промолвила она. – А вы? Вы точно не сбежите?
У Финни сжалось сердце.
Отчаяние гнало ее из дома, на мороз, чтобы ледяной ветер обжег лицо.
Не проронив ни слова, миссис Готорн распахнула дверь. Порыв ветра ворвался внутрь, в воздухе кружились сухие листья, приплясывая на льду и на каменных ступенях, спускавшихся к тротуару. Финни, застыв на месте, пристально смотрела прямо перед собой, и на нее вновь нахлынули воспоминания. Перед мысленным взором замелькали африканские просторы. Порывы теплого ветра обдували лицо, и крошечные ручонки обвивали шею.
– Куда вы? – спросила Мэри с тревогой в голосе. – Вы же сказали, что не убежите.
– Я на рынок, купить кое-что для настоя от зубной боли. Дам его мистеру Куинси. Я быстро.
Девочка с недоверием взглянула на нее:
– Пожалуй, я пойду с вами.
Бой часов разнесся по всему парадному.
– Ладно, – проговорила Финни, – но прежде застегни как следует пуговицы.
Опустив голову и упершись подбородком в грудь, Мэри попыталась расстегнуть не там причалившие пуговки-кораблики, но ей мешали варежки. Подняв глаза, она беспомощно посмотрела на Финни:
– Не получается.
Финни обмерла. У нее бешено заколотилось сердце, и, склонившись, она дрожащими пальцами, тяжело дыша, принялась расстегивать, а потом застегивать пуговицы, и когда подалась назад, оказалась лицом к лицу с Мэри. Их взгляды встретились. Они стояли так близко, что Финни разглядела ее густые светлые ресницы. И глаза. Такие же ласковые, как у Изабель.
– Благодарю, – прошептала Мэри.
– Не стоит благодарности, – выпрямившись, тихо сказала Финни.
На улице стоял гул от проносившихся мимо карет и конок. Спешили домой женщины, подметая юбками тротуар. Мэри и Финни шли против ветра по гранитной дорожке, ведущей от улицы Мальборо к общественному парку. Они пересекли парк и направились к центру города. Добраться туда в хорошую погоду – десять потов сойдет, а в такой мороз да еще при пронизывающем ветре подобная прогулка – сущее наказание.
– Почему мы не возьмем экипаж? – спросила Мэри, стараясь перекричать ветер. – Раз мы не собираемся убегать, можно истратить пять или десять центов.
Финни была покорена озорной улыбкой на ангельском личике Мэри и ее юмором, и ей захотелось обнять малышку и крепко прижать к себе.
Но она лишь кивнула, не ответив на шутку Мэри, и та сразу погрустнела. Словно ничего не заметив, Финни огляделась.
– Я не вижу ни одного наемного экипажа, – сказала Финни, расстроенная тем, что огорчила девочку, но поддаваться эмоциям она не могла. Не имела права. – Вот выйдем на улицу Тремон, там и поищем.
Они ускорили шаг, и, когда вошли в величественные ворота общественного парка, деревья и высокие вечнозеленые кусты защитили их от ледяного ветра. Облегченно вздохнув, они продолжили свой путь.
Финни замедляла шаг, чтобы Мэри поспевала за ней.
– А куда, собственно, ты собиралась бежать? – осведомилась миссис Готорн.
Мэри промолчала, лишь пожала плечами.
– Снова к бабушке?
– Нет, – ответила наконец девочка, глядя на Финни снизу вверх. – Я хотела отправиться в плавание.
– В плавание? Неужели ты не скучала бы по своим друзьям и подругам?
Мэри прикусила губу.
– О да, я бы тосковала по ним. И они по мне тоже. Очень тосковала. У меня много друзей и подруг. Но если надо бежать, никто и ничто не удержит.
Финни вспомнила, что Мэтью тоже бежал. В Африку. Но вернулся. Неужели из-за Мэри?
– А вы правда собирались бежать? – спросила малышка.
Финни замедлила шаг и посмотрела на девочку. "Да, да. Скажи "да". Притворяйся практичной и занятой. Держись отчужденно".
– Нет, – не смея солгать, тихо ответила Финни. – Я только делала вид.
– Я рада, что вы только делали вид.
Мэри смотрела на нее с облегчением и надеждой, и у Финни заныло сердце. Ей захотелось кричать, когда она снова вспомнила свою Изабель. Играла ли бы она сейчас в куклы? Обрадовалась ли бы снегу?
Нелепые вопросы вихрем завертелись в ее голове, и она подумала, что сходит с ума. Хватит воспоминаний. Что от них проку?
Вдруг Финни увидела замерзшее озеро. Там никого не было. Солнце выглянуло из-за туч, и его лучи заискрились на гладкой поверхности. Обледеневшие ветви засверкали огнями.
Финни замерла от этого зрелища и, глубоко вздохнув, подавила рвущийся из груди крик. Она не желала предаваться раздумьям. Она устала от размышлений. Она хотела забвения.
Финни решительно зашагала вперед, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока не побежала.
– Финни! – вслед ей крикнула Мэри, но та мчалась к озеру. Ветер сорвал ленточку с ее непокрытых волос.
Она неслась прямо к озеру и, едва замедлив бег, прыгнула на его ледяную гладь. Она мечтала об этом миге с того дня, как увидела ее. Финни бежала, раскинув руки, словно крылья. Мороз пощипывал щеки. От бьющего в лицо ветра на глазах выступили слезы.
Громкий крик облегчения пронесся над заснеженной землей и гулким эхом отозвался вдали. Ее больше не терзали страшные мысли. Отчаяние отступило.
Прерывисто дыша, она остановилась на другом берегу и оглянулась. По тропинке мчалась Мэри. Стремительно преодолев пешеходный мост, она сбежала с тропинки и побрела по снегу к Финни. Мэри ни разу не отдохнула, пока не добралась до нее. Только сейчас миссис Готорн увидела в глазах девочки слезы.
– В чем дело, Мэри? – спросила она, переходя на устланную снегом береговую полосу.
– Не делайте так! – яростно закричала Мэри.
Ее гнев перепугал Финни, и она обеспокоенно спросила:
– Почему?
– Потому что так поступают только неразумные дети… Мой отец не одобрил бы вашего поведения.
Финни насмешливо фыркнула:
– Верно, но в последние дни твоему отцу вообще мало что нравилось, верно?
Мэри крепко зажмурилась, и миссис Готорн ощутила укол совести. Сама того не желая, она обидела девочку.
– О, Мэри! – ласково произнесла она. – Твой отец любит тебя.
– Нет, не любит! – воскликнула Мэри. Ее лицо пошло красными пятнами, из глаз покатились слезы. – Но мне все равно. Я ненавижу его! Ненавижу! Лучше бы он остался в Африке! Навсегда!
Повернувшись, Мэри бросилась бежать. Той же дорогой, что примчалась сюда. Финни смотрела на ее крошечные следы до тех пор, пока налетевший порыв ветра не запорошил их. Вздохнув, Финни медленно побрела по снегу и вернулась домой.
Мэтью стоял возле своей спальни, и его душил гнев. Он получил письмо от поверенного Уильяма Уинслета. В довершение ко всему по коридору только что промчалась Мэри, размазывая по щекам слезы.
Следом появилась Финни, торопливо поднимающаяся по лестнице.
– Что с Мэри? – грозно осведомился Мэтью. По виду Финни не скажешь, что она в чем-то провинилась. Или она водит его за нос?
– Она расстроилась.
– Вижу, – проговорил он. – Мы заключили соглашение. И там не оговаривалось, что в твои обязанности входит огорчать мою дочь.
– Но…
– Также мы не договаривались и на сей счет, – произнес Мэтью, тыча ей в лицо какое-то письмо на гербовой бумаге.
– Что это? – спросила миссис Готорн.
– Письмо от поверенного твоего отца.
– Да как он посмел?!
Мэтью вошел в спальню и принялся расхаживать перед камином.
Финни последовала за ним:
– Он не имел права связываться с тобой.
– Ты так думаешь? Я ведь твой супруг. К тому же Жюль Битл служит у моего брата.
– Мистер Битл адвокат, а не половой в кабаке!
Прищурившись, Мэтью сказал:
– Битл служит у Грейсона, а не у Лукаса. А Грейсон является старшим партнером в юридической конторе.
Финни побагровела от гнева.
– Последний раз тебе говорю, – продолжал Мэтью, – никаких судов о признании нашего брака недействительным не будет. Ни сейчас, ни потом. Поняла?
– Последнее слово в этом деле не за тобой. Если Жюль Битл не желает за него браться, я найду другого поверенного.
Мэтью шагнул к ней, и она невольно попятилась.
– Интересно, на каком основании суд сможет решить дело в твою пользу, если я не дам согласия на развод? – с деланной невозмутимостью спросил он.
– На том основании, что после свадьбы мы не вступали в супружеские отношения.
Мэтью схватил ее за руку и захлопнул дверь.
– Ну, это легко исправить. – Он привлек ее к себе.
– Мэтью, – дрожащим голосом проговорила Финни, – что ты делаешь?
– То, что мне следовало сделать прошлой ночью. Раздевайся.
Финни побелела от испуга:
– Боже мой, нет!
– Ты, верно, желаешь, чтобы я жестоко проучил тебя?
Она попробовала вырваться из его рук, но он крепко держал ее. И в этот момент боль пронзила его тело. На какой-то миг время словно остановилось. Ему показалось, что силы покидают его. Но в следующее мгновение он набрал в легкие воздух и обвил рукой ее талию.
– Соглашение есть соглашение, – тихо промолвил Мэтью и запечатлел на ее губах страстный поцелуй. Финни вся напряглась и попыталась его оттолкнуть, но он продолжал ее ласкать. – Поцелуй меня, Финн! – В его голосе звучала мольба, смешанная с отчаянием.
Финни отвернулась. Но он снова повернул ее лицом к себе и прильнул губами к ее губам.
Финни затрепетала.
– Я не хочу овладеть тобой ни силой, ни в порыве отчаяния, – сказал Мэтью.
– Оставь меня в покое, – прошептала Финни и снова отвернулась.
Не выпуская Финни из объятий, Мэтью медленно двигался к кровати. Портьеры на окнах были раздвинуты. Мэтью расстегнул рубаху на Финни. Когда он увидел ложбинку между грудей, у него перехватило дыхание. Финни, судя по ее виду, не собиралась сдаваться. Мэтью сжал пальцами ее затвердевший сосок.
– Ты по-прежнему ничего не чувствуешь?
– Нет, – едва слышно ответила Финни.
– Просто не верится.
– Думай что хочешь.
– Ладно, – бросил Мэтью и стал расстегивать ей юбку. Юбка упала на пол, и Финни осталась в одном нижнем белье.
Она стояла выпрямившись и холодно смотрела на него. Она не уступит, не сдастся. Не так-то легко ее сломить. Мэтью это понял еще тогда, в джунглях.
Золотистые лучи солнца, проникавшие через окна, падали на ее упругие груди с розовыми сосками. В памяти всплыли ее округлые бедра и стройные ножки, скрытые сейчас нижними юбками и панталонами.
– Иди ко мне, Финн, – ласково, но настойчиво произнес он.
Финни прищурилась и шагнула назад. Но Мэтью держал ее, взяв за руку.
– Забирайся в постель, Финни, – тихо произнес он.
– Зачем?
– Я хочу замучить тебя ласками. – Он посмотрел ей в глаза и подтолкнул к постели. – Я зацелую тебя, и ты забудешь обо всем на свете. Каждая клеточка твоего тела будет полна желания.
Вздрогнув, Финни села на постель, и глаза ее испуганно забегали. Мэтью уложил ее на подушку и склонился над ней.
– Ну же, давай, – сказала она. – Осуществи задуманное. Удовлетвори сжигающую тебя похоть и отпусти меня.
Высокомерная, дерзкая, вздорная. Неужели она останется такой на всю жизнь?
Мэтью понимал, что надо покинуть спальню и согласиться на признание их брака недействительным. Ведь он нездоров и ему трудно будет это скрывать, живя с ней под одной крышей. В то же время он осознавал, что она ему нужна, что он жить без нее не сможет и готов прощать ей все, только бы она не ушла.
Склонившись над ней, он нежно провел кончиком языка по ее плотно сомкнутым губам.
– Ты пьянишь, как вино, – прошептал Мэтью.
– Благодарю за комплимент, – отвернувшись, язвительно ответила Финни.
Мэтью прыснул и стал покрывать ее поцелуями.
– У тебя замечательный вкус. Смесь ликера с лимонным соком. Как раз то, что надо.
– Оказывается, ты еще и поэт?
– Ты так полагаешь?
– Я пошутила, – хмыкнув, ответила Финни.
Он рассмеялся, а потом очень серьезно сказал:
– Я никогда тебя не обижу, Финн.
Выражение ее лица стало жестким.
– Следует ли из твоих слов, что ты отпустишь меня? – спросила Финни.
Вместо ответа Мэтью лег на нее.
– Нет, Финни. Ты мне жена. Желаешь ты того или нет.
Он целовал ее, его губы скользили по ее телу, которое трепетало от его прикосновений. Мэтью сорвал с нее сорочку и панталоны и слегка покусывал нежную, шелковистую кожу на животе. У нее захватило дух, когда он провел языком по ее соску.
Мэтью видел, что она с трудом сдерживает сладострастные стоны.
– Тебе ведь известно, что ты мне противен? – задала она тот же вопрос, что и тогда, в джунглях.
Усмехнувшись, Мэтью пощекотал языком сначала левый, потом правый сосок. Финни часто задышала.
– И мои ласки тебе тоже противны?
Запрокинув голову и сглотнув, она ответила:
– Да.
– Лгунья. – Обдав ее горячим дыханием, он залез ей под нижнюю юбку и коснулся голого тела.
– Остановись!
– Чего ради, Финн? Ты же сказала, что тебе безразлично и я могу делать с тобой все, что хочу. Значит, тебе все-таки не безразлично? Ты полна желания! – Улыбка сбежала с его лица. – Признайся, Финни. Скажи, что тебе не все равно, как я поступлю с тобой. Скажи, что ты неравнодушна к моим ласкам.
В глазах ее вспыхнул гнев, но она упорно молчала.
Руки Мэтью заскользили к ее животу. Финни старалась не смотреть на него. Он коснулся ее пушистого бугорка, и губы Финни приоткрылись, будто в неслышном вздохе.
– Ты изнываешь от вожделения, Финни.
– Мэтью! – воскликнула Финни.
Он продолжал ее ласкать, и Финни, изнемогая от страсти, извивалась всем телом. Когда же Мэтью раздвинул ей ноги и его язык осторожно проник в ее лоно, Финни вцепилась пальцами в его густые волосы и застонала.
– Финн, – прошептал он, – не мучай себя! Отдайся во власть собственных желаний.
Его ласки пробили в воздвигнутой ею крепости брешь. И Финни уступила.
Мэтью был счастлив. Он победил. Она приняла его. Жаждала слиться с ним. Шепча ласковые слова, Мэтью лег рядом с женой и нежно обнял ее. Какое-то время оба молчали. Наконец Мэтью сказал:
– Видишь, Финни, а ты говорила, что тебе ничего не нужно. – Он провел рукой по ее волосам.
– Ничего не нужно? – В глазах ее вспыхнул недобрый огонь, и она отвернулась. – Разумеется, нужно. Неужели ты этого не понял? Мне нужно слишком много: ты, эта новая жизнь, где меня постигают неудача за неудачей, Африка! Боже, мои желания не знают границ, и в этом моя беда.
Она прикрыла глаза и склонила голову.
– Я устала от борьбы, Мэтью. – Финни перешла на шепот. – Я думала, ты это давно понял.
Мэтью был ошеломлен ее признанием и почувствовал укол совести. Что же он натворил! Ему стало стыдно.
Мэтью хотел обнять, приласкать ее, попросить прощения.
– Финн…
Однако Финни не стала его слушать.
– Нет, Мэтью. Не надо оправданий. – Она вскочила с постели и потянулась за платьем. – Оставь меня в покое. Больше мне от тебя ничего не нужно.
Он долго молчал. Да и что мог он ей сказать? Потом через силу произнес:
– Мне жаль, Финни.
Она не проронила ни слова.
Ненавидя себя, Мэтью повернулся и вышел из спальни. Он отправился в комнату, откуда открывался вид на парк, и заперся на ключ. Боже, что же это с ним творится?
В висках бешено стучало. Его потянуло к женщине, которая совершенно равнодушна к нему, и он женился на ней, пытаясь наладить свою жизнь. Какой же он глупец!
Утром он проснулся в ужасном настроении, но постепенно мрак рассеялся. Однако письмо от Жюля Битла вновь повергло его в уныние.
Мэтью взял в руки кисть и попытался прогнать мысли о Финни и ее страсти, необузданной и пьянящей, как джунгли в Африке.
Он должен создавать картины, вот только рука подводит. Он снова ощущает слабость. Прилив энергии иссяк, и тело не повинуется ему.