– Это главное. Во-вторых, я должен предупредить, что наши ночные вылазки на раскопки должны прекратиться. – Он рассказал ей о своем сегодняшнем разговоре с Полом и в заключение сказал: – Я не могу подвергать тебя опасности. Поэтому буду заканчивать раскопки в дневное время.
– Я тебе помогу. – Не дав ему возразить, она сказала: – Ты вооружен, с нами будет Дэнфорт, и нам потребуется вдвое меньше времени, если мы будем работать вместе. Возможно, в целях еще более надежной защиты к нам смог бы присоединиться лорд Сербрук.
Он нахмурился:
– Я об этом подумаю. Но мне пришло в голову, что осталось всего три ночи до моего отъезда в Лондон, и было бы очень жаль потратить их впустую.
– Понятно. И когда это тебя озарило?
– Примерно через десять секунд после того, как я покинул твою постель нынче утром.
Она прижалась к нему и вздохнула, а он продолжал ласкать ее самые сокровенные места.
– В таком случае ты настоящий тугодум, потому что то же самое пришло мне в голову всего через три секунды после того, как мы занимались любовью.
– Вот как? Могу только повторить, что ты способная ученица.
– Да. И она горит нетерпением получить следующий урок. Только скажи мне сначала: как тебе удалось взять свой халат, войти в мою спальню и раздеться за такое короткое время?
– После ужина я поднялся в спальню и перенес свой халат сюда. Спрятал его в гардеробе, где Франклин пообещал мне постеречь его. Когда все расходились по своим комнатам, я, не дойдя до своей спальни, юркнул сюда. – Он приподнял ее ногу и пристроил ее высоко на свое бедро, открыв доступ к ее потаенному женскому естеству. Она тихо охнула, когда его пальцы легонько погладили складки кожи, которые быстро увлажнились. – Что касается скорости раздевания, – продолжил он, орудуя чертовски умелыми пальцами, – то ты бы не поверила, как быстро способен снять с себя одежду мужчина, если ему представился шанс заняться любовью с красивой женщиной.
– Красивой?.. Не вижу никакой причины называть меня так.
– Знаю, что не видишь. И это делает тебя еще прекраснее. Но не волнуйся, я могу придумать достаточно причин для нас обоих.
Он прикоснулся к особенно чувствительному местечку, и она заерзала под его рукой, жаждая снова ощутить это нежное прикосновение. Сунув руки под его халат, она наклонилась вперед и прижалась губами к его груди.
– Купание в ванне доставляет мне огромное наслаждение, – призналась она.
– Заметь, что мы еще даже не вошли в воду, – улыбнувшись, сказал он.
Она подняла голову и с любопытством взглянула на него:
– "Мы"?
– Я подумал, что следующий урок для моей очень смышленой ученицы должен быть посвящен радостям купания в ванне вдвоем. – Опустив руки, он на шаг отступил от нее. Она протестующе застонала, Но, не дав ей ничего сказать, он стряхнул халат со своих плеч, и ее протестующий стон превратился в одобрительный вздох.
Мэтью кивком указал на ванну:
– Присоединишься ко мне?
– Не вижу никакой причины ответить: "Нет".
Он усмехнулся уголком губ:
– Я тоже.
Он перешагнул через борт ванны и уселся в воду. Сара, уперев в бока руки, уставилась на него притворно сердитым взглядом:
– Интересно, как я смогу присоединиться к тебе? Для меня не осталось места!
Блеснув глазами, Мэтью похлопал себя по бедрам:
– Места сколько угодно. – Он подал Саре руку. – Ступай в воду так, чтобы находиться лицом ко мне и чтобы мои ноги оказались между твоих ног, – командовал он. Она осторожно перешагнула через борт ванны, сделав все так, как он требовал, и ее ноги образовали мост над его ногами.
Он взглянул на нее с озорной усмешкой:
– Какой великолепный вид отсюда открывается!
– Я подумала то же самое, хотя вижу тебя не вполне отчетливо.
– Это легко исправить, особенно если ты встанешь на колени.
Заинтригованная и возбужденная такой перспективой, она ухватилась за борт ванны и медленно опустилась на колени. Его возбужденный член оказался между ними, и она протянула руку, чтобы погладить пальцами его бархатистый кончик. Он резко втянул сквозь зубы воздух и обхватил в ответ теплыми мокрыми руками ее груди.
– Что дальше? – спросила она.
Он с таким вожделением окинул ее взглядом, что вогнал в краску стыдливости.
– Выбор за тобой, – сказал он, и его рука скользнула между ее ногами. – Что хотела бы делать ты?
– Я хотела бы поцеловать тебя. И заняться с тобой любовью.
Сара увидела, как потемнели его глаза, когда он услышал ответ, и каждый нерв в ее теле напрягся в предвкушении.
– Я полностью в твоем распоряжении, – хрипло произнес он. – К вашим услугам!
Боже милосердный! Наклонившись вперед, она прикоснулась губами к его губам. Потом еще разок. И еще. Осторожно. Для пробы. Он позволил ей самой задавать направление и лишь шепотом подбадривал ее, когда она проявляла нерешительность. Она провела руками по его груди, погладила возбужденный член, подразнила языком губы, наслаждаясь его реакцией. Его стоны, жадные взгляды и все более учащенное дыхание доставляли ей чисто женское удовлетворение, о существовании которого она даже не подозревала.
Она продолжала поглаживать его, а он, схватив ее за бедра, обласкал кончиком языка ее сосок, а потом втянул его в рот. Саре не терпелось почувствовать его внутри своего тела, и она раздвинула ноги, насколько позволяла ванна, и прикоснулась своим интимным местом, где уже ощущалась сильная пульсация, к его члену.
Не сводя с нее глаз, он помог ей занять нужную позицию, и она, положив руки на его плечи, медленно опустилась на него. Почувствовав, как он заполняет ее изнутри, оба они застонали. Когда он погрузился в нее до предела, она попробовала качнуть бедрами, от чего по всему ее телу пробежала дрожь удовольствия. Закрыв глаза, она откинула голову и повторила это движение.
Он снова позволил ей лидировать и устанавливать свой ритм, а сам лишь подбадривал ее словами, лаская грудь, живот, ягодицы, приближая ее к моменту наивысшего наслаждения. Судорожно глотнув воздух, она достигла кульминации, и ее тело напряглось, пульсируя. Не успела затихнуть дрожь, как он вышел из ее тела и, крепко прижав ее к себе, зарылся лицом между ее грудями, со стоном извергая свое семя.
Прижавшись щекой к его влажным волосам, Сара пропустила сквозь пальцы их густые шелковистые пряди. Она знала, что была бы рада остаться так навсегда… В его объятиях. Когда ее кожа соприкасается с его кожей. Мысленно она именно так рисовала себе их образы, когда они вместе, и поклялась изобразить это на бумаге. Это будет картина углем, на которую она сможет смотреть долгие годы, когда, кроме воспоминаний о нем, у нее больше ничего не останется.
Потому что если не случится чуда, через три дня с этого момента ей придется довольствоваться только памятью о нем.
Глава 17
Три дня спустя, когда все вокруг было залито светом яркого послеполуденного солнца, что, как надеялся Мэтью, предвещало благоприятный поворот судьбы, они с Сарой стояли в розарии с лопатами в руках, готовые копать траншею под двумя оставшимися рядами розовых кустов. Плохо было то, что пока они еще ничего не нашли. Но было и хорошее: в послеполуденные часы им никто не мешал и никто из них – ни Мэтью, ни Дэнфорт, ни Дэниел, присоединявшийся к ним, если не замещал хозяина в доме, – не почувствовал присутствия каких-либо непрошеных гостей.
Мэтью встретился взглядом с Сарой поверх живой изгороди, и ему пришлось вцепиться в черенок лопаты, чтобы удержаться и не подойти к ней. Не схватить ее в объятия. И не зарыться лицом в ее теплое ароматное местечко на стыке плеча и шеи.
За последние несколько дней, проведенных в ее компании, было множество моментов, которые он никогда не забудет. Он не забудет о тяжелой работе и разочаровании, вызванном тем, что им не удалось найти деньги. Не забудет о том, как они смеялись, как улыбались друг другу и делились мечтами и воспоминаниями. А еще были ночи… часы, проведенные вместе, когда они познавали друг друга, объятые страстным желанием. Он не забудет их шепот в темноте и то, как он держал ее в объятиях, когда она спала. А потом поднимался с постели, подходил к окну и окидывал взглядом сад, надеясь заметить непрошеного гостя, но никого не видел.
Ни один из них не упоминал ни о близком расставании, ни о крайне малой вероятности того, что деньги будут найдены на все сокращающемся клочке еще не обысканной земли. Они не говорили, но оба помнили об этом, и эта мысль угнетала Мэтью. Он не знал, как ему найти силы уйти от нее. Надежды на то, что им повезет, почти не осталось.
– Готова? – спросил он охрипшим голосом, что не имело никакого отношения к его реакции на розы.
Она кивнула, от чего очки, как всегда, соскользнули на кончик носа, и ему пришлось еще крепче ухватиться за черенок лопаты, чтобы не протянуть руку и не водрузить их на место. Она улыбнулась, и в ее выразительных глазах отразилась важность момента.
– Готова.
Мэтью сдвинул носовой платок на место, прикрыв нос и рот. Они копали молча. Тишину нарушали лишь шелест листьев, щебет птиц да звук лопат, врезающихся в землю. С каждой лопатой выкопанной земли настроение Мэтью все более ухудшалось. Отбросив в сторону последнюю лопату земли в последней траншее, что символизировало почти год бесполезно потраченных времени и сил, он уставился в пустоту невидящим взглядом.
Черт возьми, он почувствовал себя совершенно опустошенным. Он присел на корточки, прислонился мокрым от пота лбом к черенку лопаты и закрыл глаза, охваченный чувством усталости и крушения всех надежд. Он нутром чуял, что так оно и будет, но все же надеялся на чудо. Однако теперь все кончено. Судьба его решена. Нет больше никаких надежд. И не будет Сары. Завтра утром он отправится в Лондон, чтобы начать новый этап своей жизни. Без нее.
Он знал, что до конца жизни его будут преследовать воспоминания о ней. И о его любви к ней. А также вопрос о том, существовали ли деньги на самом деле и ему просто не удалось их найти, несмотря на все усилия? Может быть, они до сих пор закопаны где-нибудь, под каким-нибудь золотым цветком, который ему не посчастливилось обнаружить? Или, может быть, сокровище нашел тот мерзавец, который копался в саду во время бури? К сожалению, этого он никогда не узнает.
Слабо вздохнув, он хотел было подняться на ноги, но тут услышал взволнованный голос Сары, которая находилась по другую сторону живой изгороди:
– Мэтью, мне кажется, я что-то нашла!
Мгновенно выйдя из состояния уныния, в которое повергла его неудача, он обогнул живую изгородь и оказался с ней рядом.
Сара, лицо которой вспотело и раскраснелось от работы, стояла на коленях и руками выбрасывала из ямы землю. Он заметил, что она дошла почти до конца последнего ряда и копать ей оставалось всего несколько футов.
– Лопата наткнулась на что-то твердое, – сказала она, с надеждой глядя на него.
Он опустился на колени рядом с ней, и они вместе принялись отбрасывать землю. Не прошло и минуты, как они замерли, уставившись на то, что откопали.
– Вот так раз! – прошептала она.
При виде откопанного кирпича он судорожно вздохнул. Кирпич! Какое разочарование после надежды, которая вдруг ожила в душе в последнюю минуту!
Слезы на глазах Сары сказали ему, что она почувствовала то же самое. У нее дрожала нижняя губа, а по щеке сбегала вниз одинокая слезинка. При виде этого у него едва не разорвалось сердце.
– Сара… – Он обнял ее, пытаясь успокоить тихие рыдания.
– Я думала, что нашла деньги, – прошептала она, уткнувшись в его шею.
– Знаю, любимая. Я тоже это подумал.
– Даже не верится, что их там нет… Я так надеялась. – Она снова разрыдалась, и он прижался губами к ее взлохмаченным волосам. Черт возьми, видеть и слышать, как она плачет, было для него подобно смерти.
Дрожащими пальцами она утерла мокрое от слез лицо, и в глазах ее появилась решимость.
– Мне еще осталось копать семь футов, я хочу закончить. Деньги могут быть там.
Мэтью взял в ладони ее лицо, осторожно смахнув остатки слез. Он хотел сказать ей тысячу слов. Поделиться тысячью мыслей. Хотел провести с ней десять тысяч завтрашних дней. И при мысли, что всего этого никогда не случится, у него перехватывало дыхание.
– Я закончу, – сказал он.
Десять минут спустя он был вынужден вновь признать свое поражение.
– Пусто, – сказал он безжизненным тоном.
Он повернулся и протянул ей грязную руку. Она вложила в нее свою не менее грязную руку, и они вместе пошли прочь. Когда они отошли на почтительное расстояние от розария, он сдвинул с лица носовой платок и остановился. Она повернулась к нему, и их взгляды встретились. Он чувствовал, что надо что-то сказать, но понятия не имел, что именно.
– Спасибо за помощь, – наконец проговорил он тихо. У нее дрогнула нижняя губа, и он испугался, что она снова расплачется.
– Пожалуйста, – шепнула она. – Сожалею только, что нам не повезло.
– Я тоже, – сказал он. Насколько сильно сожалел он, было трудно передать.
– Мне будет трудно расстаться с тобой.
– Сара… – Никакие слова не приходили ему на ум, и он со стоном заключил ее в объятия и зарылся лицом в се волосах. Трудно? Это будет, черт возьми, практически не возможно.
Вздохнув, он поднял голову и заглянул ей в глаза. В самые прекрасные глаза на свете.
– У нас все еще есть одна ночь.
А потом он уедет, чтобы сделать то, что должен был сделать, чтобы выполнить данные обещания, чтобы исполнить, свои обязанности и спасти поместье, которое отец довел до финансового краха. Он восстановит его честь и честь своей семьи. Но, делая это, он потеряет Сару, хотя она значила для него больше, чем все остальное, вместе взятое.
Однако Мэтью понимал, что, как бы отвратительно ни чувствовал себя сейчас, о том, что действительно чувствует человек с разбитым сердцем, он узнает только завтра.
В тот вечер ужин превратился в импровизированный праздник по случаю окончания увеселительного загородного мероприятия. Еда была великолепна, вино лилось рекой, и Сара изо всех сил старалась скрыть свое удрученное состояние и участвовать в празднике. К счастью, все остальные, кроме Мэтью, на которого она старалась не смотреть, чтобы не утратить самообладание, пребывали в веселом настроении, так что ей оставалось лишь кивать, улыбаться да время от времени вставлять какое-нибудь замечание.
Она по привычке провела большую часть ужина, наблюдая за окружающими. Леди Гейтсборн и леди Агата были поглощены разговором с лордом Бериком, причем обе леди мысленно оценивали его потенциальные возможности как мужа. Эмили и Джулиана о чем-то оживленно разговаривали с лордом Хартли, а Каролина смеялась над чем-то, что сказал Мэтью. Лорд Сербрук и лорд Терстон разговаривали о лошадях, и к их разговору, судя по всему, прислушивался мистер Дженсен, сидевший рядом с Сарой.
Однако она оказалась не права, потому что мистер Дженсен тихо сказал ей:
– Буду благодарен вам до конца своих дней, если вы спасете меня от этого смертельно скучного разговора о лошадях.
Сара, не удержавшись, фыркнула:
– А я-то думала, что вы увлечены беседой.
– Ну, это уж слишком. Я просто пытался сделать вид, что интересуюсь темой. Для шлифовки своих манер.
– Разве с вашими манерами что-нибудь не в порядке?
– А вы не заметили?
– Что я должна была заметить?
Он с серьезным видом взглянул на нее:
– Хорошо, что вы сидите, потому что то, что я намерен сказать вам, может оказаться для вас шоком. – Он наклонился к ней ближе. – Я американец. Из Америки.
Сара сделала вид, что удивлена:
– Быть того не может! Вы? Новоиспеченный поселенец?
Он прижал руку к сердцу:
– Клянусь, это правда. А это означает, я должен шлифовать свой манеры, которых у меня, судя по всему, нет. Особенно если я надеюсь уговорить одну молодую леди навестить меня, когда она будет в Лондоне.
Судя по тому, что, говоря это, он смотрел ей прямо в глаза, можно было безошибочно догадаться, кого он имеет в виду, и она сразу же покраснела.
– Я… я не знаю, когда буду в Лондоне.
– В любое удобное для вас время, – быстро добавил он. – Предложение не ограничено определенными сроками и рассчитано на вас и вашу сестру или любого другого человека, который будет вас сопровождать. – Он заглянул ей в глаза. – Здесь я наслаждался вашей компанией и хотел бы увидеться с вами снова.
– Я… я польщена.
– И напрасно, – ответил он с озорной улыбкой. – Ведь я всего-навсего один из этих неотесанных американцев.
– Я тоже наслаждалась вашей компанией, – сказала Сара. И это была чистая правда. Но ей не хотелось давать ему несбыточную надежду, потому что она знала, что, приехав домой, она надолго там застрянет. Ведь, потребуется очень много времени, прежде чем она и ее разбитое сердце будут готовы снова выбраться оттуда. – Но…
– Никаких "но", – тихо возразил он. – Не надо ни оправданий, ни объяснений. Просто знайте, что я искренне желаю вам счастья, и если вы приедете в Лондон, буду рад встретить вас как доброго друга.
Сара покраснела еще сильнее. Она не была уверена, какие выводы Дженсен сделал из своих наблюдений, но скорее всего он догадывается, что к Мэтью Сара испытывает не просто мимолетный интерес.
– Благодарю вас за то, что предлагаете мне дружбу.
– Пожалуйста.
Он не добавил, что готов предложить больше чем дружбу, но в этом не было необходимости – она и сама видела это по его глазам. Сара взяла бокал и отхлебнула глоток вина, чтобы скрыть смущение. До того как она приехала в Лэнгстон-Мэнор, ни один мужчина никогда не смотрел на нее дважды. А теперь сразу двое мужчин признались в том, что она им небезразлична.
Вот если бы только ее сердце хотело Логана Дженсена, а не Мэтью. Но об этом было так же бесполезно думать, как говорить "вот если бы они нашли деньги".
Ей предстояла последняя ночь с Мэтью. Несколько украденных у судьбы часов, воспоминание о которых будет согревать ее до конца жизни. И она была намерена дорожить каждым моментом.
Только после полуночи гости начали расходиться по своим спальням. Едва войдя в свою комнату, Сара быстро сбросила одежду и надела на себя то, что больше всего хотелось надеть, – сорочку Мэтью, позаимствованную для Франклина, которого уже демонтировали и одежду которого потихоньку возвратили законным владельцам. Она тоже вернет Мэтью сегодня его сорочку – после того как он самолично снимет ее с ее тела.
Несколько минут спустя раздался тихий стук в дверь. Вошел Мэтью с небольшим букетом лаванды в руках. Он закрыл за собой и запер дверь, и Сара вышла из тени.
Он замер, увидев ее, и глаза его наполнились страстью и нежностью, так что у нее перехватило дыхание. Не отводя от нее взгляд, он подошел и остановился совсем близко.
– На тебе моя сорочка, – сказал он.
Она кивнула:
– Если помнишь, я обещала вернуть ее.
– Помню. Но думаю, что тебе следует оставить ее у себя. На мне она выглядит обычно, а на тебе… потрясающе. – Он протянул ей букет: – Это тебе.