Запах пороха уже не бил в нос, улетучился, и крики стихли. Он повернул голову, пытаясь удержать образ, прежде чем тот растворится, но не успел. Все исчезло. Яркая вспышка света смешалась с мраком. Кто-то невидимый снова стучал молотом у него в голове.
- Что, черт возьми, происходит? - прошептал Эмори.
- Наверное, я сказала что-то такое, что вызвало у тебя воспоминания, - предположила Флоренс.
- Вы сказали, я помог Бонапарту бежать? - Он надеялся, что на него снова нахлынут воспоминания, но этого не произошло.
- Ты знаешь, кто такой Бонапарт?
- Бонапарт был императором Франции, - пробормотал он. - Герцог Веллингтон одержал над ним победу под Ватерлоо.
- Как странно, - задумчиво произнесла Флоренс - Такие подробности ты помнишь, а собственное имя забыл.
Эмори неохотно отнял ладони от лица Аннели, только сейчас заметив ее смятение… Он и сам, черт возьми, был в смятении.
- Я сожалею… я… - Голос его дрогнул, но тут ему на помощь снова пришли ее глаза. Они притягивали его, словно магнит, успокаивали, как прикосновение к горячему лбу прохладной ладони. В какой-то момент ему до боли захотелось привлечь ее к себе, обнять и не отпускать до тех пор, пока обоих снова не охватит смятение.
- Позвольте, я помогу вам встать, - пробормотала она. Чувствуя себя беспомощным, как ребенок, он был благодарен Аннели за участие. Она помогла ему подняться на ноги и отошла в сторону. Но даже на расстоянии Аннели ощущала жар его тела, запах его кожи, его дыхание. Она вся напряглась и на какой-то миг почувствовала себя столь же беззащитной, как Эмори, когда он стоял на коленях. На этот раз он не смог прочесть ее мысли. Зато она поняла, что он потерял сам себя и как утопающий хватается за соломинку, пытаясь выбраться на берег…
Глава 7
До чего же глупо с ее стороны краснеть при мужчине, которого она, по сути, не знает, что, возможно, для нее лучше, по крайней мере безопаснее. Но вопреки доводам разума она все еще чувствовала прикосновение его рук к своему лицу. В тот момент щеки ее пылали, коленки дрожали. Хорошо, Флоренс была рядом; страшно подумать, что могло случиться, останься они с Эмори наедине.
- Ты уже достаточно окреп, чтобы спуститься в зал? - спросила Флоренс.
- Будь у меня ботинки и лошадь, - тихо ответил Олторп, - я покинул бы Уиддиком-Хаус, чтобы не навлекать на вас неприятности.
- Сомневаюсь, что в таком состоянии ты сможешь проехать больше мили. А о неприятностях больше ни слова. Здесь ты в полной безопасности. Аннели, дорогая, если твои ноги не вросли в пол, проводи меня в спальню. Я хотела бы прилечь на часок.
- Вам нездоровится?
- Дорогое дитя, мне семьдесят семь. Я страдаю бессонницей и непременно должна вздремнуть днем, чтобы не свалиться к ужину. А ты пока ознакомь Рори с домом. Ведь он наверняка все забыл, хотя и бывал здесь не раз.
Аннели прикусила губу, стараясь не смотреть на Олторпа.
- С удовольствием, раз вы считаете, что это поможет нашему гостю вернуть память.
- Никто не знает, что ему поможет. Но в этой комнате ему не очень удобно. Поговорю с Уиллеркинзом, пусть переселит его в комнату попросторнее. Та, что напротив твоей, вполне подойдет. Она побольше, и там нет летучих мышей.
Аннели хотела проводить бабушку до спальни и помочь ей лечь, но та запротестовала, сказав, что вполне справится сама, и Аннели осталась наедине с Эмори. Пока они спускались к спальне Флоренс, Эмори молчал. И сейчас, когда шли по парадной лестнице на второй этаж, тоже не произнес ни слова. На стенах висели огромные, во весь рост портреты предков в позолоченных рамах. Аннели казалось, что предки смотрят на них с удивлением и, если бы могли говорить, упрекнули бы ее в том, что она общается с бандитом.
- Полагаю, вам не обязательно осматривать кухни и кладовые или же большую столовую, не так ли?
- Разумеется, не обязательно, раз вы так считаете. Она уловила в его тоне легкую иронию, но подумала, что не стоит показывать ему первый этаж, где комнаты выглядели не самым лучшим образом. Они пустовали уже более полувека.
- Может быть, вы вспомните библиотеку? - сказала она очень серьезно, ведя его к двойным дубовым дверям. - Бабушка сказала, что вы проводили здесь много времени.
Она распахнула двери и отошла в сторону, пропуская Олторпа. Сквозь тяжелые бархатные шторы на наглухо закрытых окнах в комнату не проникали воздух и свет. На стенах высотой в двадцать один фут от пола до потолка висели полки, уставленные двумя рядами фолиантов в сафьяновых переплетах. Они придавали комнате еще более мрачный вид. Стулья и диванчики в полумраке можно было принять за привидения. Камин много лет не разжигали, дрова и решетка покрылись паутиной. В углу стояли стол, стул и пюпитр.
Олторп дошел до середины комнаты и, медленно повернувшись, посмотрел на Аннели. Его взгляд говорил о том, что он ничего не вспомнил.
Эмори уже хотел покинуть библиотеку, как вдруг что-то привлекло его внимание. Заметив это, Аннели прошла внутрь" Сердце ее замерло.
В сундуке, запертом на замок в виде двух грифонов, под стеклянной крышкой, украшенной крестом, лежали мушкеты и револьверы. Во рту одного из грифов торчал ключ.
Когда Эмори открыл крышку, Аннели промолчала, не зная что и думать. Он достал один из кремневых пистолетов и положил на руку, пробуя его на вес, проверил, в порядке ли он. Причем сделал это очень четко: посмотрел, на месте ли кремень, есть ли порох. Спустил курок, затем нажал на спусковой крючок. Аннели ахнула, услышав щелчок. Ее отец и брат были страстными охотниками, и она знала, как заряжают ружье. И уж конечно, ей не понравилось, что Эмори Олторп так умело обращается с оружием. Не понравилось, как он посмотрел на нее, когда она ахнула.
- Они не заряжены, - заверил он ее, - но в прекрасном состоянии. В отличие от всего остального на этих полках. - Он поднес пистолет к носу, понюхал. - Видимо, его регулярно чистят.
- Уиллеркинз, - сказала она, проглотив подступивший к горлу комок. - Он отличный стрелок и охотник.
Аннели показалось, что Олторп ей подмигнул. Он вернул пистолет на место, закрыл крышку на ключ, вытащил его из замка и отдал Аннели.
- Не следует оставлять ключ в замке.
Эмори непринужденно поклонился, дав ей понять, что можно продолжить экскурсию, и, когда выпрямился, еще долго смотрел ей в глаза.
- Вы еще что-то вспомнили, не так ли?
- Возможно, - сказал он, пожав плечами. - Это похоже на вспышки молнии в беспросветном мраке. Он продекламировал стихотворную строку. Она удивленно подняла глаза.
- Ведь это Шекспир!
- Шекспир?
- "Ромео и Джульетта". Я читала это тысячу раз.
- Тысячу раз? - улыбнулся он. - Вам нравятся книги о трагической любви?
- Они стали жертвами жестоких обстоятельств, - прошептала она.
Он стоял так близко, что почти касался ее. Будь позади стена, она прислонилась бы к ней, чтобы не упасть прямо к его ногам.
Олторп все понимал, но не собирался идти на уступки. Напротив. Устремил взгляд на ее губы. Она как раз облизнула их, но, догадавшись о его намерении, быстро спрятала язык.
Он снова заглянул ей в глаза, словно пытаясь прочесть ее мысли.
- Пойдемте теперь в другую комнату? - спросила она. Он снова поклонился и немного отступил, пропуская ее вперед. Аннели готова была бежать, но сдержалась и медленно направилась к очередным дубовым дверям, которые вели в огромную гостиную. Гостиная тоже была погружена во мрак и предана забвению. Аннели не помнила, чтобы сюда когда-нибудь водили гостей. Мебель, хоть и не была покрыта пылью, выглядела так же, как во времена ее прадедушки. Пистолетов здесь не было, солнечный свет сюда не проникал. Здесь пахло стариной, но Олторп этого не оценил и безразлично пожал плечами.
Теперь оставалось посетить зимний сад. Он тоже был в запустении, но Аннели, когда она была маленькой, казался самым прекрасным местом на свете. Витражи и потолок с позолотой и изображениями купидонов и фей делали эту комнату сказочно красивой. Пол был выложен мраморными плитами. От проникавшего сквозь витражи лунного света все вокруг казалось нереальным.
Высокие французские двери выходили на широкую террасу. С нее был виден откос, ведущий к утесам. Олторп пошел на террасу, но Аннели не сразу последовала за ним, а, стоя в дверях, следила за его реакцией.
Издалека доносились шум прибоя и крики чаек. Дул прохладный ветер, пахло морем и влажным песком. По краю террасы шла балюстрада с лестницами, ведущими вниз, к тропинкам и маленьким садикам. Здесь тоже все заросло плющом и сорняком.
Олторп подошел к краю террасы и облокотился о стальные перила.
- Когда-то, наверное, здесь было необычайно красиво, а сейчас такой беспорядок.
Поняв, что он не торопится обратно в душные комнаты, Аннели прошла в глубь террасы.
- Что-то я не припомню, сэр, чтобы Уиддиком когда-нибудь выглядел по-другому. Он всегда был большим и безлюдным. В детстве я верила, что здесь живут привидения. Брат частенько прятался в моей спальне, ждал, пока я начну засыпать, и принимался шевелить шторы и выть страшным голосом.
- Надеюсь, он хороший человек.
- Иногда у меня появлялось желание отравить его. - призналась Аннели.
Олторп слегка повернул голову и улыбнулся.
У Аннели мурашки побежали по телу. Его профиль напомнил ей профиль статуи римского центуриона. Пряди его волос выбились из-под ленты, и Аннели захотелось их потрогать, чтобы узнать, такие ли они мягкие, какими кажутся.
Прогнав эти мысли, она стала смотреть на море. Солнце висело бесцветным шаром посреди неба.
- Надвигается шторм, - сказал Эмори. - Скоро хлынет дождь.
Аннели устремила взгляд на горизонт, но не увидела ни облачка. Она повернулась, чтобы сказать ему об этом, однако слова застряли в горле. Он смотрел на нее. Не просто смотрел, а так, будто видел впервые. Его взгляд скользнул по ее волосам, затем по лицу, остановившись на губах и подбородке, и, наконец, дошел до груди. Вдруг он, заметил на ее плече локон и, глядя на него, дважды вздохнул. Затем снова посмотрел ей в глаза. Ни объятия, ни поцелуй не способны были вызвать столь сильного, всепоглощающего чувства, как этот его взгляд.
- Я сильно вас напугал, мисс Фэрчайлд?
- Вы меня нисколько не напугали, - прошептала Аннели. - Разве что чуть-чуть. Я не должна вас бояться?
- Нет, - сказал он с улыбкой, - если умеете громко кричать и отважитесь пойти со мной к скалам.
- К скалам?
- Да. Я хотел бы посмотреть, где именно вы меня нашли, если это не очень дерзко с моей стороны.
Аннели подумала, что он снова иронизирует, поскольку с берега даже стрельба не была бы слышна, не то что ее крики. Ей снова придется нарушить приличия. Девушке не положено отправляться на прогулку с мужчиной без сопровождения матери или другой женщины.
Впрочем, о каких приличиях может идти речь в ситуации с Эмори Олторпом? Мужчиной, который ничего не помнит, который пытается вновь обрести себя. Надо сделать все, чтобы помочь ему, а не беспокоиться о том, что подумают слуги, увидев ее прогуливающейся с мужчиной без служанки и даже без зонтика.
- Мы можем пройти здесь. - Она указала на одну из широких лестниц.
Эмори зашагал рядом, стараясь идти с ней в ногу. Оба молчали. Яркое солнце заливало луга и тропинки, которыми Аннели ходила по утрам к морю. Она так и не отважилась пойти туда после того, как нашла на берегу Олторпа. И ей стало не по себе, когда они дошли до конца тропинки и увидели откос.
- Там, - сказала она, указывая на скалы посреди щебня. - Там я нашла вас. По ту сторону этих каменных глыб. Он кивнул.
- Подождите меня здесь несколько минут.
- Вы там ничего не найдете, - заверила его она. - Брум тщательно обыскал всю бухту.
- Дело не в том, найду или не найду. Главное - что я почувствую.
Аннели смотрела, как он спускается по крутой тропинке, потом не выдержала и последовала за ним, упрекая себя в том, что могла себе такое позволить.
Добравшись до берега, Олторп направился к скалам, рассматривая по пути высохшие водоросли, оставшиеся на песке после прилива. Аннели с трудом шла за ним по песку, негодуя по поводу его упрямства и полуденной жары.
Естественно, она не надела ни шляпки, ни перчаток, ни шали - ничего, что могло бы защитить ее от палящего солнца, накинула лишь маленький кружевной платок на плечи и подоткнула его под корсет. Наблюдая за Олторпом, Аннели отошла в тень у подножия скалы.
Эмори не меньше полудюжины раз прошел туда и обратно, опускался на колени, отковыривал камни носком ботинка, но так ничего и не нашел. За три дня и три ночи приливы, несомненно, смыли все, чего мог не заметить Брум, однако Олторп продолжал поиски. Он взобрался на вершину самой большой скалы и, балансируя на водорослях и валунах, старался удержать равновесие, обеими руками загораживая от солнца глаза. Аннели уже начала терять терпение и хотела вернуться, как вдруг увидела, что Эмори вошел в воду.
Волны были больше, чем в тот день, когда она его нашла, и ему пришлось подождать, пока отхлынет волна, прежде чем поднять что-то. Он стоял в бурлящей воде и вертел в руках какой-то предмет.
Любопытство заставило Аннели подойти к Эмори.
- Вы что-то нашли?
Он не ответил, повернулся и пошел к берегу. Вдруг тело его содрогнулось, и он прикрыл глаза… Страшная картина предстала его взору.
Перед ним улица. Узкая. Темная. По водостокам бежит вода, недавно прошел дождь, и миллионы дождевых червей вылезли из сырой земли.
Эмори стоит в тени, прислонившись окровавленной растерзанной спиной к мокрым кирпичам. Он прислушивается к звукам вокруг. В любую минуту может грянуть выстрел. Ему чудом удалось бежать. Что-то случилось с глазами. Все представляется ему в каком-то искаженном виде. Последнюю сотню ярдов, похоже, придется лезть в гору.
Ждать больше нельзя. Не известно, был ли там Шеймас: он либо ждал его, либо подумал, что Эмори умер, и надо вывести корабль из порта, чтобы спасти остальных членов экипажа.
Эмори набрал в легкие побольше воздуха и подумал, что, возможно, это его последний вдох. Вряд ли ему удастся избежать пули. Интересно, что чувствует человек, когда пуля, пройдя сквозь сердце, взрывается в груди? По крайней мере это конец всему. Конец безумной, невыносимой боли.
Оторвавшись от стены, Эмори побежал. Как древний старик, согнувшись пополам, передвигая ноги так, будто к ним были привязаны железные шары. Он увидел вспышку в тени слева, и тут же раздался выстрел. Пуля просвистела возле его уха, т не попала в цель - он успел упасть ничком на выложенную булыжником мостовую. Воздух вырвался из легких, и он увидел тень, которая направлялась к нему. Человек промелькнул под фонарем, и Эмори успел разглядеть его лицо, вытянутое и острое, как у гончей. Это был Ле Куто, он злорадно ухмылялся. И все же Эмори надеялся, что это еще не конец.
Он со стоном перекатился к верфи и вдруг увидел, что держит в руке что-то блестящее. Это был ключ ко всему, ко всем секретам, правде и лжи…
- Мистер Олторп! Мистер Олторп! Эмори… пожалуйста! Эмори с трудом открыл глаза. Кто-то звал его по имени.
- Эмори! - Он поднял голову и увидел Аннели. Она смотрела на него своими синими, широко открытыми глазами. - Эмори! - воскликнула она. - Вы в порядке?
Он поморгал и несколько раз судорожно сглотнул, стараясь преодолеть приступ тошноты. Боль в голове и в животе постепенно затихла, и он медленно выпрямился, - Да, - выдохнул он, - кажется, в порядке.
Его голос прозвучал непривычно грубо. Наконец он поднялся. Аннели взяла его за руку и повела к ближайшей скале.
Она сняла с себя платок, намочила в воде и вытерла Эмори пот со лба. Он с благодарностью пожал ей руку.
- Никогда не знаешь, что может случиться, - сказал он как-то смущенно.
- Еще одна вспышка молнии?
- Не только. Еще и удар грома.
Он наклонился вперед, не осознавая, что уперся лбом в ее грудь. Аннели стояла затаив дыхание, выронив мокрый платок. Затем положила ему на голову сначала одну руку, затем другую и стала ласково теребить его блестящие черные кудри.
- Вы опять были на корабле?
- Нет, нет. Я… я был у верфи. Было темно, но я слышал плеск воды, и совсем близко на якоре стояли корабли.
- Вы думаете, это было здесь, в Торбее?
- Нет, - уверенно ответил он, подняв голову. - Это был французский порт. Я определил это по запаху.
Пальцы Аннели перестали теребить его волосы. Эмори обнял ее за талию, и она почувствовала жар его тела. Их руки двигались сами по себе. Эмори исследовал изгибы ее талии и позволил себе положить большие пальцы на то место, где сходились корсет и пышная юбка.
- Почему вы думаете, что это был французский порт? Одного запаха мало.
- Не могу объяснить. Знаю же я откуда-то, что Наполеон - французский император. - Он нахмурился и перевел взгляд на ее губы. - Мне кажется, я бывал в том порту сотню раз. И пытался вернуться туда.
- Пытались? Зачем?
Он снова покачал головой, потом вдруг убрал с ее талии руку, в которой держал золотую цепочку. Когда он поднял ее, она засверкала в солнечных лучах, контрастируя с висевшим на ней простым железным ключом.
Эмори выпрямился и сдвинул брови, вертя цепь в руке, а Аннели, не зная, что делать со своими руками, осторожно опустила их и сложила за спиной.
- Вы вспомнили эту цепочку с ключом.
- Это ключ от сейфа. У капитана любого корабля есть сейф.
- Этот ключ - ваш?
Эмори покачал головой.
- Не знаю. Я заметил, как что-то блеснуло под водой, и… - Он глубоко вдохнул. - Не знаю. Может быть, мой. А может быть, он там лежит уже пару месяцев, а то и лет.
- Вряд ли, - возразила Аннели. - Однажды ночью я оставила шпильку на подоконнике, и к утру она полностью заржавела. Находись этот ключ в море дольше чем пару дней, на нем было бы намного больше ржавчины. К тому же молодой Блистерботтом каждый день приходит сюда в поисках мидий и моллюсков. Он давно нашел бы эту цепь.
Олторп нехотя кивнул.
- Последнее, что я увидел, прежде чем упасть в воду, был ключ. Может быть, этот.
- Вы упали в воду?
- Я скатился с края верфи, - сказал он. - Намеренно. Прятался от тога, кто изрезал мне спину…
Он вскинул голову и вопросительно посмотрел на нее.
- Я видела шрамы, - сказала она. - Уиллеркинз считает, что кто-то хотел причинить вам сильную боль.
Он не знал, что ответить, лишь чертыхнулся и поднял к небу глаза, которые из черных стали янтарно-коричневыми, когда в них заиграли яркие лучи солнца. И Аннели пожалела, что у нее не хватило смелости обнять его, прижать к груди и ласкать, пока с его лица не исчезнет страдание.
- Я хочу вас кое о чем спросить. Обещайте, что ответите честно.
Она подумала, облизнула губы.
- Если смогу, отвечу.
- Вы верите, что я совершил все те преступления, в которых меня обвиняют?
- Бабушка не верит. Это я точно знаю.
- Я спросил, верите ли вы.
- Я слишком мало знаю вас, сэр; чтобы судить об этом, - призналась она. - За последние несколько дней я только успела узнать, насколько справедливы суждения бабушки. Я всегда думала… - Она спохватилась, что может наговорить лишнего, но, встретив его удивленный взгляд, продолжила с улыбкой:
- Меня всегда уверяли, что она с причудами.