– Гниет в могиле, застреленный ревнивым мужем. Как оказалось, состоятельной вдовушки ему было недостаточно. Он сделал весьма примечательную карьеру на Карибах. – Эмма дошла до самого неприятного момента своего повествования. – Вполне вероятно, что, вступая со мной в брак, он уже был женатым человеком, так что смело добавляй бигамию к списку моих "достижений". Не всякая женщина может похвастаться тем, что ее муж оказался распутным двоеженцем.
– Едва ли в случившемся есть твоя вина… – начал было Рен, но Эмма перебила его:
– Ты пытаешься оправдать меня или самого себя? Я в оправданиях не нуждаюсь, Рен. Я совершила ошибку, выйдя замуж за плохого человека вопреки советам тех, кому я была небезразлична. Не могу притвориться, что ничего такого не было в моем прошлом, но и оправдываться не собираюсь. Однако в свете эту историю будут долго смаковать, она вполне во вкусе светских кумушек.
– Повезло ему, что он мертв, – сказал Рен. – В противном случае я бы лично его пристрелил. Даже убравшись с плантации, он два года держал тебя в ловушке брака.
– В этом случае отсутствующий муж куда лучше присутствующего. Теперь ты все обо мне знаешь и понимаешь, что моя репутация погублена, и любому мужчине я не принесу ничего, кроме неприятностей.
Рен пропустил ее слова мимо ушей.
– Как звали мерзавца?
– Томпсон Хант.
Глава 21
Он сразу догадался, какое имя она назовет. Так был раскрыт последний таинственный комментарий Гридли. Тропинка, сделав петлю, привела их обратно к дому. Рен чувствовал, что и разговор их вернулся к тому, с чего начали. Даже узнав так много, он ни на шаг не приблизился к принятию какого-нибудь решения и по-прежнему оставался в исходной точке пути.
Эмма печально рассмеялась:
– Противоречивое ты создание, Рен Драйден. Сегодня утром говорил об отъезде, теперь толкуешь о том, чтобы остаться и жениться. – Она подняла голову и, глядя на него печальными глазами, заправила ему за ухо выбившуюся прядь волос. – Ты хочешь меня потому, что не можешь получить.
То был уютный интимный жест, воспламенивший кровь не хуже эротического прикосновения и являющийся красноречивым свидетельством того, какими стали их отношения – куда более глубокими, чем просто физическая близость. Он не хотел их разрушать и готов был бороться за них.
Именно в этот момент Рен обрел ясность, к которой стремился. Эмма хочет его, хочет то, что он предлагает, но считает, что он не может рисковать не только из-за нее и ее страха совершить новую ошибку, но и из-за себя тоже. Она не станет взваливать на него груз своего прошлого. Какая женщина откажется от титула графини? Какая женщина поступится своим счастьем в стремлении защитить мужчину? Рену вдруг все стало предельно понятно. Она отталкивает его, потому что любит.
Эмма любит его! Рен схватил ее руку, поднес к губам и поцеловал в ладонь. Его переполнял восторг. Она любит его, Рена Драйдена, а не его титул! И он сразу принял решение – ни за что не отпускать Эмму. За такую женщину стоит бороться!
В холле было непривычно тихо. Не видно ни полирующих перила лестницы горничных, ни занимающихся уборкой лакеев.
– А где все?
– У людей выходной. Сегодня же праздник урожая. Все уехали в Бриджтаун на гулянья.
Тут Рена осенило.
– Ты тоже хотела пойти, а я нарушил твои планы? – Он так радовался перспективе поставок рома, что ни о чем другом и думать не мог. – Мы могли бы снять номера в отеле, ты прошлась бы по магазинам.
Бриджтаун находится всего в пяти милях. Если бы Рену удалось увезти Эмму, они побыли бы вдвоем, без постоянных напоминаний о прошлом. Возможно, тогда у него появится шанс. Этот шанс ему нужен больше всего на свете, за исключением разве что самой Эммы.
Взяв ее за руку, он закружил ее по холлу.
– Что скажешь? – Он по-мальчишески усмехнулся. – Ты заслужила капельку веселья, Эмма. Давай придумаем повод, чтобы отпраздновать.
Она рассмеялась, что служило хорошим знаком. Рен сделал несколько быстрых движений контрданса.
– Хорошо-хорошо! – задыхаясь, согласилась Эмма. – Буду готова через полчаса.
Бриджтаун оказался до краев напоенным заразительной атмосферой веселья. Эмма неосознанно взяла Рена за руку, когда тот осторожно правил двуколкой, медленно двигающейся по главной улице в сторону извозчичьего двора.
– Я много лет не была на празднике! – воскликнула она, крутясь на сиденье в попытке объять взглядом все сразу.
Повсюду громоздились прилавки торговцев, расхваливающих свои товары, в воздухе витали упоительные ароматы, а на ходулях вышагивали клоуны в ярких одеждах.
– Ты свалишься с сиденья, если не поостережешься! – со смехом предупредил Рен. – У нас достаточно времени, чтобы все увидеть.
Оставив лошадь с двуколкой на извозчичьем дворе, они отправились в гостиницу снять номер на вечер. Большинство людей заночуют у друзей или прямо под открытым небом. Свободных номеров было много, и Рен снял два ради приличия, хотя оба понимали, что одна постель останется невостребованной. Чем бы их история ни закончилась, Эмма хотела сполна насладиться всем, что дает ей жизнь здесь и сейчас. Она догадывалась, что Рен задумал, и должна была сделать все от нее зависящее, чтобы спасти его от собственного благородства. Она надеялась, что, когда придет время, ей достанет мужества это сделать. А пока долой печальные мысли! На празднике урожая в Бриджтауне положено беззаботно веселиться.
На улицах – буквально на каждом углу – звучала музыка, на рынке слышались гитарные трели и треск маракасов. Рен и Эмма остановились перекусить завернутыми в банановые листья рыбными котлетками и жареными клецками, запивая их фалернским вином.
– Как вкусно было! – Эмма разочарованно заглянула в лист у себя в руке. – Я все съела.
– Да не съела, а буквально проглотила, – рассмеялся Рен и купил ей добавки. – Прекрасный праздник. Давно он здесь проводится?
Положив руку Эмме на спину, он повел ее в менее оживленную часть рынка.
– Традиция праздновать окончание жатвы сахарного тростника зародилась в начале семнадцатого века, – пояснила Эмма, доедая котлетку.
– Я в восторге от этого фестиваля. По сравнению с ним наши английские ярмарки кажутся ужасно скучными. – Рен взял последнюю клецку и положил ее Эмме в рот. – Вот, сберег для тебя, видя, как они тебе нравятся.
✽ ✽ ✽
Остаток дня Рен баловал Эмму как мог: танцевал с ней на улице, заваливал сладостями, выиграл для нее симпатичную зеленую ленту для волос за меткое метание ножей. И при всяком удобном случае похищал у нее поцелуй под одобрительный гул толпы. Когда через несколько часов они шли к гостинице, желудок Эммы раздулся от еды, а ноги гудели от напряжения, но она чувствовала себя счастливой.
Самое замечательное заключалось в том, что они не встретили никого из соседей. Ни Девора, ни Гридли, ни прочих. Эмма поняла, что и Рен наслаждается праздником. Их усилия направлены не только на ее развлечение. "Вот как, оказывается, джентльмены ухаживают за женщинами, – подумала Эмма. – Вот что значит искренне любить кого-то". Осмелится ли она ввериться этому чувству? Протянуть руку к счастью, которое предлагает ей Рен? Когда-то она искренне полагала, что любит Томпсона Ханта, но то была всего лишь страстная одержимость. Она его не знала, не проводила с ним время так, как с Реном.
Войдя в просторный вестибюль гостиницы, они сразу направились к витой лестнице, сочтя, что уличных приключений с них вполне достаточно. Здесь было полно белокожих плантаторов, приехавших в город повеселиться, но по-прежнему ни следа их соседей.
– А Гридли имеет обыкновение посещать подобные празднества? – словно прочтя ее мысли, спросил Рен, вставляя ключ в замок.
– Иногда. Но в целом ставит себя выше этого.
Эмма проскользнула в номер первой. Рен вошел следом и, плотно закрыв дверь, отрезал их от посторонних звуков. Наконец они остались вдвоем. В комнате было темно, прохладно и непривычно тихо по сравнению с уличным шумом и гамом.
– Рен, это был удивительный день… – начала Эмма, не до конца понимая, что хочет сказать. Тишина лишила ее присутствия духа.
– Удивительный день в обществе удивительной женщины. – Рен шагнул к ней и прижал палец к ее губам. – Тише, Эмма, просто наслаждайся. У нас могло бы быть много подобных дней. Ты не задумывалась об этом сегодня? Каким мог бы стать этот день в следующем году, когда наша затея с ромом начнет приносить прибыль и нам не нужно будет волноваться о деньгах? Я ни о чем другом и думать не мог. – Он поцеловал ее в шею, заставив задрожать. Ему под силу лишить ее самообладания одним прикосновением!
– Рен… – хотела запротестовать она, но не смогла подобрать подходящих слов.
Конечно, она об этом думала. Подобные мысли всегда таились в дальнем уголке ее сознания. Перестань она отказываться от своего счастья, и этот мужчина будет принадлежать ей. Изначально она просто ему сопротивлялась, а потом пыталась оградить от себя самой и от сопряженных с ней скандалов и опасностей.
– Это не очень хорошая идея.
Держа ее в объятиях, Рен снимал с нее одежду, не переставая покрывать поцелуями шею и мочку уха, и пытался убедить в собственной правоте.
– Я не он, Эмма. Я не Томпсон Хант, не Артур Гридли и не другой мужчина из тех, кто несправедливо с тобой обошелся. Даю слово, что не сделаю ничего подобного. Я буду холить и лелеять тебя начиная с сегодняшней ночи, если дашь мне шанс.
Рен стянул с Эммы платье, сорочку и панталоны и теперь пожирал ее тело жарким, страстным взглядом. Он и раньше видел ее обнаженной, причем при лучшем освещении, но сегодня все было иначе, потому что он сам ее раздевал. И она покорилась, почувствовала, что принадлежит ему. Эмма гадала, будет ли он смотреть на нее так же, когда разразится скандал? Если бы только она могла принадлежать ему, ничего при этом не разрушая!
– Ложись в постель! – хрипло приказал Рен.
В его голосе звучал намек на греховность, и Эмма в предвкушении повиновалась. Рен обхватил ее ноги под коленями, подтянул ее на край кровати, опустился на колени и уперся ладонями в ее раздвинутые бедра.
– Найдя что-то достойное заботы, нужно сразу приниматься за дело.
Рен посмотрел Эмме в глаза, не скрывая своих намерений. "Боже всемогущий, неужели он хочет…" – от этой мысли у нее пересохло во рту. Никогда еще ее не ласкали так интимно и эротично. Его теплое дыхание коснулось влажных завитков ее волос. Голова Эммы покоилась на кровати, а лоно полностью открыто взгляду Рена. К чему противиться? Она жаждет и его, и того, что он собирается с ней сделать, предвкушая невероятные ощущения.
Когда Рен стал ласкать языком бугорок ее наслаждения, Эмма вскрикнула. С каждым новым прикосновением крики ее становились все громче, напряжение нарастало, и надежда тоже. Рен готов остаться с ней, но достаточно ли она храбрая, чтобы позволить ему это? Готова ли она еще раз поверить в сказку? Крики перешли в стоны, она едва сдерживалась, когда услышала голос Рена, повторяющий:
– Эмма, перестань сдерживаться!
Она не стала сдерживаться. И небывалой силы наслаждение накрыло ее мощной волной.
Утро настало слишком скоро, но окончательно встать с постели Эмма смогла только ближе к полудню. Она проспала бы еще дольше, но ее тело бессознательно отметило отсутствие Рена рядом. Как же быстро она к нему привыкла! Приподнявшись на локте, она обвела комнату глазами и нашла его на балконе, выходящем на тихий внутренний дворик.
Рен казался глубоко погруженным в свои мысли. Снизу доносилось журчание воды в фонтане. При виде Рена, безмятежно опершегося о перила ограждения, Эмма как будто оказалась вне времени, в их личном раю на двоих. Она лежала, не двигаясь, даже глаза закрыла в попытке запечатлеть мгновение. Что бы ни случилось, навсегда запомнит Рена таким, как сейчас.
– Доброе утро! – сказала она. – О чем задумался?
Он отвернулся от ограждения. В руке у него был лист бумаги.
– Я выходил заказать завтрак. Есть кофе и булочки. – Он жестом указал на маленький накрытый столик. – А еще забрал почту. Почтовое судно прибыло вчера как раз к празднику.
– Ты получил письмо из дома? – поинтересовалась Эмма, стараясь, чтобы голос звучал как обычно.
– От сестры. Она написала о Бенедикте Де Бриде и своей поспешной помолвке. – В уголках рта Рена появилась улыбка. – Как говорится, все хорошо, что хорошо кончается. Вы с Шерардом были правы. – Сложив письмо, он спрятал его в карман. – Она обрела счастье. Кто бы мог подумать, что они с Бенедиктом составят пару! Как оказалось, я ошибался.
– Уверена, что это нечасто случается, – подзадорила Эмма, обрадованная отсутствием плохих новостей, способных раньше срока отнять у нее Рена. Она хотела, чтобы они с Реном сами вместе приняли решение, а не обстоятельства навязали бы им, что делать. Этого в ее жизни и без того было предостаточно.
– Разумеется, нет, – улыбнулся Рен, подхватывая ее шутку. – После еды я хочу заехать в одно место, а потом тронемся в обратный путь.
Местом этим оказался собор Святого Михаила с высокой колокольней. Внешней красотой он не отличался, но это и неудивительно.
– Эти стены многое на своем веку повидали. – Вслед за Реном Эмма ступила под своды собора. – Ураган 1780 года, например. На восстановление тогда ушло девять лет, а потом случился еще один ураган…
– В 1831-м, – закончил за нее Рен. – Меня тут не было, а, кажется, будто на себе испытал это бедствие.
– Это главные островные вехи, – серьезно ответила Эмма. – Насколько я знаю историю, для Лондона таким знаковым событием является Великий пожар.
– Туше, – рассмеялся Рен, прижимая руку к сердцу. – Твоя стрела попала точно в цель, дорогая.
– Зачем ты захотел сюда прийти? Уж точно не для того, чтобы оценить нанесенный ураганом ущерб?
Эмма подвела его к подсвечнику, в котором горели лишь несколько свечей. На следующий день после праздника в храме было очень тихо.
– Я не хочу возвращаться.
Это признание поразило ее. Она не ожидала ничего подобного. Так он уезжает! Отчего бы и нет, почтовое судно сейчас в порту. Просто это случилось гораздо быстрее, чем она ожидала. Значит, ей самой не придется принимать никаких решений, все уже сделано за нее.
– Ты ведь не о возвращении в "Сахарную землю" говоришь? – запинаясь, уточнила она, отступая на шаг.
Выходит, она неверно поняла случившееся вчера ночью. Тогда Рен толковал о вечности, а Эмма гадала, достанет ли ей мужества отпустить его. Как оказалось, мужество ей и вовсе не понадобится. Рен проявил благоразумие и, отринув фантазии, оценил истинное положение вещей. Тут удивляться нечему. Графы не берут в жены женщин с сомнительным прошлым.
Рен сгреб ее в охапку и притянул к себе.
– Я не желаю возвращаться в "Сахарную землю" и продолжать жить той жизнью, которой мы там живем. Я хочу двигаться вперед. Хочу вернуться, точно зная, каков характер наших отношений.
В тусклом свете свечей Эмма впервые заметила на его лице печать усталости. Задать этот вопрос стоило ему немалых усилий. Он не уверен в ней и в ее ответе. Должно быть, Рен один из самых отважных мужчин на свете, раз решился пойти на такой риск и пуститься в плавание по неизведанным водам. Его следующие слова это подтвердили.
– Я хочу вернуться на плантацию, зная, что ты согласна стать моей женой и строить совместное будущее здесь, на Барбадосе.
Эмма уставилась на него в недоумении. Так он не уезжает? Он остается ради нее, с ней, из-за нее?
– Почему? – едва слышно выдохнула она, не сводя глаз с его лица.
– Потому что люблю тебя и хочу, стоя у алтаря в этом храме, перед Богом и людьми сказать: "Я выбрал тебя. И эту жизнь". Ты выйдешь за меня замуж, Эмма? Не ради блага "Сахарной земли" и не для того, чтобы оградить себя от домогательств Гридли. Не из-за денег, потому что в настоящий момент их у меня нет. И не потому, что я граф, а потому, что ты сама этого хочешь, потому что любишь меня, а я тебя. Должно же это что-то значить!
Эмма поняла, что решение принимать все же ей. У нее подгибались колени. Можно ли ей развеять сомнения по ветру и хотя бы раз в жизни ухватить себе кусочек счастья? Счастья с этим мужчиной? Мгновение назад он проявил отвагу, спросив о том, чего действительно хочет, зная, что его будущее зависит от ее ответа. Ей решать, уедет он или останется. Пришла ее очередь проявить отвагу, причем совсем не так, как она вчера воображала. Требуется храбрость, чтобы отослать Рена прочь. И совсем иной вид храбрости, чтобы позволить ему остаться, разрешить себе быть счастливой. Эмма вцепилась в свое будущее двумя руками и сказала одно-единственное слово:
– Да.
Рен в ответ нежно поцеловал ее ладони и губы.
– Со мной ты всегда будешь в безопасности, обещаю.
Глава 22
Этот день должен был запомниться им навсегда. Рен не сомневался, что, состарившись, будет с радостью воскрешать его в памяти. Он прибыл на Барбадос в поисках новой жизни, нового начала – и нашел их. Все оказалось совсем не таким, как он представлял. Его воображение не рисовало ожидающую его одного прекрасную сильную женщину… как и проблемы, с которыми пришлось столкнуться. Но он преуспел. Женщина, дремлющая сейчас на его плече, являлась главным его призом, его наградой.
Мысленно Рен подсчитывал воодушевляющие мгновения этого утра. Сестра счастлива, а его дружба с Киттом и Бенедиктом настоящая. Семья его спасена, хоть и не за счет средств, на которые он рассчитывал. Очень скоро он женится, не по расчету, а по любви, страсти и партнерству – качества, которые он и не мечтал здесь найти, покидая Англию. Он довольный человек, а день и правда хорош.
Рен увидел серую воронку, спиралью закручивающуюся в небе, когда до дома оставалось мили две. Странное обстоятельство, но не вызывающее беспокойства. В это время года дымить может по нескольким причинам. Например, кто-то сжигает растительные остатки после сбора сахарного тростинка или расчищает поле под следующий посев. С такого расстояния невозможно сказать наверняка, находится ли источник возгорания на территории "Сахарной земли" или нет. Скорее всего, нет. Там ведь сейчас безлюдно. Работники пока не вернулись домой из Бриджтауна, а серьезная работа начнется только завтра, поэтому нет никаких причин будить Эмму, мирно спящую у него на плече.
Проехав еще милю, Рен заметил, что воронка почернела и стала более зловещей, хотя из-за частых поворотов дороги по-прежнему невозможно было понять, где находится источник возгорания. Тревога Рена нарастала. У него закончились логичные объяснения происходящему. Казалось, он различает даже оранжевые языки пламени у основания воронки.
Эмма зашевелилась, подняла голову и потянула носом воздух.
– Чем это пахнет? Как будто пожар! – Она заметила черное облако.
– Что-то горит. Трудно определить источник пламени, – ответил Рен, не желая пугать ее раньше времени.