Ирод до беспамятства любил свою Мариамну, которую приглядел еще совсем ребенком, но до такой же степени ненавидел ее родню. Особенно это касалось тещи Александры и брата Мариамны Аристобула. Ирод под предлогом юности молодого человека назначил верховным жрецом своего сторонника Ананеля. Конечно, теща пришла в ярость, а поскольку никого более сильного, чем царица Египта, к тому же бывшая ее подругой еще со времен их сидения в Александрии, не знала, пожаловалась Клеопатре.
Царь Иудеи именно этого и ждал. Чтобы ни Александра, ни Аристобул не смогли связаться с Клеопатрой (а их встречи с Антонием он ничуть не боялся), обоих посадили под жесткий домашний арест. Александра была женщиной не робкого десятка и попыталась бежать из-под запоров. Очень кстати умер один из приближенных, в дом пришлось принести гроб, которым Александра решила воспользоваться для побега. Но когда ее, уложенную в гроб, уже выносили за ворота, нашелся предатель, сообщивший о том, что покойник остался в доме. Александру вернули, но она не успокоилась и сумела-таки передать Клеопатре свое письмо.
Египетскую царицу страшно возмутило отношение Ирода к теще, но она не стала сразу жаловаться Марку Антонию. И только получив все, что хотела, и от самого Антония, и от Ирода, вдруг попросила триумвира вмешаться. Для Антония это была сущая мелочь, тем более вызванные законники подтвердили право Аристобула быть верховным жрецом. Ирод скрипел зубами, но вынужден был подчиниться.
Понимала ли Клеопатра, что получает страшного врага? Конечно, но одной из причин столь наглого поведения с ее стороны по отношению к Ироду являлось именно желание спровоцировать того на войну, выиграть которую у Египта он никак не мог. Антоний был в ее руках, он уходил в поход, всячески поощряя ее собственные военные приготовления, почему бы не устроить небольшую войну против зарвавшегося Ирода? Иудея давно была костью в горле Египта. Ирод мог "случайно" погибнуть, а царем стать хасмоней Аристобул. Противников явно не нашлось бы.
Но Ирод сделал все, чтобы войну не спровоцировать. Он ужом ползал у ног царицы, улыбался и улыбался… Кажется, зубы стер, скрипя, но только наедине с собой позволял шептать:
- Ничего, придет мое время, я уничтожу тебя, гадюка, ты еще пожалеешь, что унижала Ирода!
Аристобул стал первосвященником, но совсем ненадолго. Ирод обид не прощал, а потому, несмотря на настоящую популярность Аристобула в народе, умело организовал его гибель - во время купания люди, подосланные Иродом, утянули жреца под воду и держали там, пока он не захлебнулся. Александра ни на минуту не поверила в такую странную гибель сына и обвинила во всем зятя.
Скрепя сердце Антонию пришлось вызвать Ирода на суд. Царю удалось представить дело просто как семейные разборки, Антоний, которому одного воспоминания о тещах, оставленных в Риме, хватило, чтобы проникнуться сочувствием к Ироду, не поддержал обвинения, заявив, что это семейные разборки. А самому царю посоветовал сделать Клеопатре последний подарок - Газу, где был его последний выход к морю. Ироду пришлось подчиниться.
Проклиная Аристобула, Александру и больше всего Клеопатру, которая отобрала у него едва ли не все, Ирод вернулся в Иерусалим и получил еще один удар. В Иерусалим принесли слух, что Ирод казнен. Решив, что настали страшные дни, Александра с дочерью Мариамной и сестрой Ирода Саломеей поспешили укрыться под защитой римского легиона, квартировавшего в Иерусалиме. При этом Александра решила в случае, если это действительно так, отдать красавицу-дочь Антонию. Если Клеопатра могла очаровать Марка Антония, то почему этого не сможет сделать Мариамна?
Саломея, обожавшая любые сплетни, не упустила случая, чтобы выболтать все брату. Большего удара по самолюбию Ирода нанести трудно, он был до безобразия ревнив и, вернувшись, едва не убил жену из одних только подозрений в возможности такого. Ревность Ирода получила сильнейшую подпитку, отношения между ним и женой стали стремительно ухудшаться. Позже из ревности Ирод все же собственноручно убил Мариамну, но уже из-за другого человека. Тещу он ненавидел до зубовного скрежета, а вместе с ней Клеопатру.
Но тронуть Александру Ирод не рискнул, понимая, что второй "случайной" смерти ему не простят. К тому же Антоний пока не ушел в Парфию, и Клеопатра тоже была рядом.
Египетская царица проводила своего супруга до Евфрата и отправилась в Египет, решив по дороге посетить и Иудею тоже.
Это было очень рискованно, Марк понимал, что разозлившийся Ирод способен даже на преступление, но что-то заставило Антония промолчать. Наверное, понял, что снова будет унижен пренебрежением. Отношение Клеопатры после того, как он признал детей и назвал ее супругой, стало несколько прохладней.
Марка Антония волновали сейчас не отношения с египетской царицей (он так и не называл ее женой даже мысленно, похоже, она его мужем тоже), а предстоящий поход. Он был неисправим, получив желанную женщину, Марк тут же терял к ней интерес, тем более на сей раз Клеопатра не старалась этот интерес подогреть или продлить. Она тоже потеряла интерес к Марку Антонию. Никакая любовь не стоит унижений, царица получила от отца своих детей все, чего желала, сполна, Антоний признал их, к тому же подарил все земли, которые потребовала, ушел в поход, не оглянувшись. Да, Клеопатра проводила мужа, не имела намерений его обманывать, заводя себе любовника, но ждать, как Октавия - сидя у окна, - царица Египта не собиралась, она уже знала цену этому мужчине. Победив Парфию, он сделает ее царицей Востока, но верность хранить не будет. И бросить может еще раз в любую минуту.
Единственное, чего не мог теперь Антоний, - жениться на Востоке еще раз. Цари Востока могут брать жен столько раз, сколько захотят, но для этого нужен либо развод, либо согласие предыдущей супруги. Ни того ни другого Антоний от нее не получит! А изменять может сколько угодно, Клеопатра больше не обольщалась по поводу его любви к себе.
Клеопатра решила для начала проехать по своим новым владениям. Отправив детей под серьезной охраной домой, она сама посетила полученные от мужа города, убедилась, что советники, подсказывая их названия и рассказывая о достоинствах, были правы, встретилась в Иерихоне с Иродом, определила арендную плату на его же земли и приняла предложение царя Иудеи посетить Иерусалим.
Вообще-то это было опрометчиво, ехать пришлось по довольно узким, заросшим ущельям, где в любой момент могли напасть и убить, но царица решилась. Когда предстояло въехать в первое из таких ущелий, Клеопатра вдруг приказала остановиться и некоторое время смотрела в сторону.
- Что ты ищешь взглядом, царица? - Ирод упорно не называл Клеопатру Божественной, словно подчеркивая, что она такая же правительница, как он сам.
- Египет там?
- Да.
- Сколько дней пути, недалеко ведь?
- Нет.
- Не успеешь войско собрать.
- Войско? Зачем?
Клеопатра приблизила губы почти к его уху и заговорщически сообщила:
- Я отправила в Египет гонцов с сообщением, через сколько дней буду. В Пелузии стоят наготове войска, если не приеду, они дойдут быстро.
Ирод вздрогнул:
- Это угроза?
- Нет, предупреждение на всякий случай, если кому-то из твоих людей придет в голову напасть. От Иудеи камня на камне не останется, а от тебя и воспоминания. И от Мариамны в римском легионе тоже.
Царица выпрямилась и с улыбкой распорядилась следовать дальше. От нее не укрылось, что вперед метнулся какой-то всадник. Клеопатра довольно хмыкнула: ты, Ирод, хитер, но я хитрее.
Поездка прошла без происшествий, в Иерусалиме ее принимали с почестями, теща Ирода Александра привычно жаловалась на зятя, обещала ему всяческие кары, Мариамна, как ни старалась, скрыть своего беспокойства и слез не могла.
Чего они боятся? - не могла понять Клеопатра. Придворный астролог, путешествовавший вместе с царицей, долго изучал гороскопы всех женщин и Ирода, качая головой.
- Божественная, это семейство ждут многочисленные беды.
- Какие?
Сначала Клеопатра услышала об убийстве Мариамны собственным мужем, а потом…
То ли боясь, что найдутся ослушники и все-таки предпримут убийство Клеопатры, то ли желая убедиться, что царица наконец отбыла к себе в Египет, Ирод проводил ее до самого Пелузия - пограничной крепости Египта.
Перед самым прощанием Клеопатра вдруг знаком отослала придворных и, строго глядя в глаза Ирода, сказала:
- Ирод, тебя ждет страшное будущее.
Тот презрительно фыркнул.
- Не шути. Твои руки будут по локоть в крови невинных жертв, а твое имя заслужит всеобщее проклятие. Умрешь в презрении, сжираемый червями, и никто не поможет. Если хочешь изменить, откажись от власти, живи простой жизнью.
Царь побледнел как мел, он уже слышал такое же предупреждение в юности, но не внял ему. Неужели это правда? Но не ответить царице Египта просто не мог.
- А ты?
Клеопатра была спокойна:
- Я тоже погибну из-за власти, и у меня есть возможность изменить судьбу. Я подумаю. Подумай и ты.
Сказала и сделала знак носильщикам. Глядя вслед царице, Ирод уже привычно скрежетал зубами. Как же он ненавидел эту женщину! Если бы было можно, придушил или растерзал собственными руками, но вот вынужден заглядывать в глаза.
- Ничего, придет время, я тебе отомщу!
Уже отвернувшись, чтобы ехать домой, он вдруг сообразил, что что-то не так, как должно быть. Царь Иудеи обернулся, огляделся. И вдруг понял: никакого войска в Пелузии не было! Царица просто его обманула, почувствовав угрозу своей жизни! Хриплый смех Ирода, сменивший зубовный скрежет, разнесся по округе. Носилки царицы были слишком далеко, даже стрела не достанет…
Клеопатра обернулась, услышав, помахала на прощание рукой…
Он не забыл обиду, столько предательства и слухов, сколько немного позже принес Клеопатре Ирод, она не получала ни от кого. О… Ирод умел мстить, не в бою, не открыто, он умел мстить тайно, но так, чтобы осталось в веках. Один из жесточайших кровавых царей не мог пролить кровь царицы Египта, но облить грязью вполне мог. Что и сделал.
Этого подлеца, кровавого убийцу, по приказу которого уничтожены 14 000 младенцев только потому, что Ирод боялся появления Мессии, убиты, зверски замучены тысячи людей, когда ему понадобилось изобразить раскрытие несуществующего заговора или просто из подозрений, что они могут помешать его власти, назвали Великим. Это ли не насмешка Истории над здравым смыслом? Хотя История тут ни при чем, Великим Ирода назвали люди, для которых многие тысячи невинно убитых - всего лишь статистика борьбы за власть.
Ирода пытаются превозносить как царя-строителя, но какие великие строения смогут смыть с рук и с души кровь, тем более младенческую? Ирод Проклятый, а не Великий. Кстати, умирал он в страшных мучениях, буквально гния заживо, и никто не посмел помогать отверженному царю Ироду.
Начало конца…
Клеопатра вернулась в Александрию очень довольной из-за своего обогащения. Она действительно стала самой богатой женщиной в мире. Собрав советников и одарив их за хорошие советы, она занялась делами, правда, не слишком усердствуя, потому что близился срок родов. Врач Олимпа все причитал:
- Божественная, разве можно так рисковать? Будучи беременной, так долго путешествовать?
Он хотел сказать, что вообще не стоило беременеть, но теперь уже укорять было поздно, вон он, плод любви, скоро появится на свет. Астрологи объявили, что будет мальчик. Еще один царь? Прекрасно!
- Я назову его Птолемеем. Хватит нам римских имен!
Носила плод она тяжело, все-таки сказывался возраст, шутила:
- Другие в моем возрасте уже внуков ждут, а я все детей рожаю.
Рожала очень тяжело, Олимпе не раз казалось, что царица не выживет. Но все обошлось, мальчик не был крупным и сильным, как остальные дети, но выжил. Египет радовался новому Птолемею - сыну Клеопатры и Марка Антония.
Чтобы снова не отвечать на множество расспросов по поводу отсутствия отца, хотя теперь все знали, что они с Антонием женаты, Клеопатра предпочла скромные празднества. Четвертый ребенок - не первый и не второй.
Олимпа и вовсе тактично поговорил с Клеопатрой:
- Божественная, не стоит испытывать судьбу. Три сына и дочь вполне хорошее количество детей, чтобы династия продолжилась. Не стоит подвергать их риску остаться сиротами.
Клеопатра усмехнулась:
- Астролог сказал, что сиротами они все равно будут.
- Астрологи тоже ошибаются.
- Нет, они просто врут, когда им выгодно. Я не буду больше рожать детей, но не потому что боюсь, а потому что не от кого…
Олимпа не стал уточнять почему.
Из Мемфиса прибыл Петубаст. Он привез богатые подарки малышу и его маме и поздравления от жрецов.
Сын Пшерени-Птаха уже был верховным жрецом не только по названию, он получил нужные знания и уверенно проводил ритуалы.
- Я должен сделать татуировку.
Клеопатра поняла, о чем идет речь - о скарабее с лишней лапкой.
- Но они маленькие!
Петубаст улыбнулся:
- Дети ничего не почувствуют, им не будет больно. Просто поспят подольше. Распорядись, чтобы никто не видел…
- И Александру, и Клеопатре?
- И Птолемею тоже. Не бойся за детей, я не причиню им вреда, зато любой посвященный жрец сумеет помочь.
Царица только вздохнула. Но малыши действительно ничего не почувствовали, даже не заплакали, они мирно спали в своих постельках, разве что не на спине, а на животиках или на боку.
Но этим не закончилось общение Клеопатры с Петубастом. После возни с детьми он прошел в комнату самой царицы и там вдруг резко остановился, словно на что-то наткнувшись. Глаза жреца тревожно оглядывали комнату, перебегая с предмета на предмет, ноздри раздувались, как у животного, почуявшего большую опасность.
- Ты что-то привезла из Сирии, царица?
Клеопатра рассмеялась, кивнув на дверь детской спальни:
- Птолемея.
Но Петубаст не был склонен шутить, он все так же разглядывал обстановку.
- Я говорю о вещи.
- Я многое привезла. Что именно тебя интересует? - Его беспокойство передалось и царице. Петубаст ничего не делает зря, он верховный жрец, если что-то почувствовал, то это серьезно.
- Что-то необычное. Дорогое.
Несколько мгновений Клеопатра вспоминала, даже плечами пожала недоуменно, и вдруг хмыкнула:
- Разве что алмаз…
- Покажи.
По знаку царицы Хармиона достала красивую резную шкатулку, в которой на черной ткани лежал тот самый алмаз, подаренный Марком Антонием.
Увидев камень, Петубаст просто отшатнулся, потом поднес руку к виску, прохрипев:
- Это проклятый камень.
Тонкие пальцы юноши дрожали. Клеопатра просто испугалась:
- Кем проклятый?!
- Я не знаю. Пока не знаю. Его нужно вернуть.
- Кому? Мне подарил Марк Антоний. Он купил алмаз у ювелира. Кому я верну? Если он проклят, сними проклятие.
- Я не могу. Я пока не все могу. Камень нужно вернуть, - настаивал Петубаст.
Царица начала раздражаться. Был бы жив его отец, быстро справился бы и с проклятием, и со всем остальным. Плохо без Пшерени-Птаха, сын слишком юн, чтобы быть толковым советчиком.
- Я не могу вернуть, если ты боишься этого камня, то давай просто спрячем пока в сокровищницу, потом разберемся.
Ей совсем не хотелось отдавать огромный необычный алмаз, хотя царица и забыла о подарке Марка Антония.
Петубаст справился со своим волнением, он закрыл шкатулку, отдал Хармионе и посоветовал Клеопатре:
- Подари тому, кого ненавидишь больше всего.
Веселый смех разнесся по комнате:
- Вот этого я сделать просто не могу. Ненавижу я Октавиана, а он алмазы в подарок не принимает!
Жрец только сокрушенно покачал головой.
Разговор оставил тяжелое впечатление, алмаз и впрямь отнесли в сокровищницу, и Клеопатра долго не прикасалась к нему, не подозревая, что камень уже начал свою разрушительную работу.
Никто в Египте не подозревал, что этот странный желтоватый камень, по форме напоминающий сердце, а цветом змеиный глаз, был похищен Великим Александром после разгрома индийского храма Змеи. При этом все защитники храма и его служители были убиты, перебиты и священные кобры, охранявшие покой даров своему божеству.
Александра Македонского предупреждали, чтобы не прикасался к камню и тем более не забирал его. Такие ценности могут служить только тем, кому они предназначены. Но что эллину до непонятных верований и богов Индии? Великий Александр только посмеялся. Камень был увезен.
Оставшиеся в живых жрецы Богини Змей собрались из всех остальных храмов и, призвав на помощь свою Богиню, прокляли камень, должный отомстить не только самому Александру, но и его потомкам за разграбление храма и истребление священных кобр.
Вскоре после этого македонская армия отказалась идти дальше, всех пугали рассказы об армии противников на огромных слонах, сам полководец оказался ранен стрелой в грудь, из Индии пришлось уйти. Ему бы еще камень оставить, но Александр не вспоминал о проклятии. А оно уже действовало.
Неожиданно для всех на тридцать третьем году жизни в Вавилоне физически сильный, не знавший болезней человек после десяти дней лихорадки скончался. Что это было - малярия, воспаление легких, быстротекущая лейкемия или все же проклятие камня?
После смерти Великого Александра след алмаза потерялся на века, камень просто выжидал. Огромная империя рассыпалась, как карточный домик на ветру. Один из ее осколков - Египет под властью Птолемеев, тем более мумия и гробница самого Александра сначала была в Мемфисе, а потом перевезена в Александрию. Алмаз стремился к своему "обидчику" даже после его смерти!
Какой-то торговец предложил камень за сходную цену Марку Антонию, а тот подарил Клеопатре. За столько лет память о его проклятии была утеряна, да эллины и не ведали о нем, царица из рода Птолемеев Клеопатра приняла подарок и привезла его в Александрию!
Именно с того дня начались и ее собственные неприятности, приведшие к гибели от укуса царской кобры!
Можно верить или не верить легенде, но факты упрямо твердят, что после Индии алмазом владели два царя - Александр и Клеопатра, и между ними Марк Антоний.
Вернувшийся в Мемфис Петубаст был непохож на себя. Старый жрец даже испугался:
- Что произошло?
- Она привезла проклятый камень в Александрию.
- Что за камень?
- Не знаю, как змеиный глаз. Огромный, желтоватый…
Жрецы действительно не знали, что это за камень и чем он грозит Клеопатре, прошло немало времени, пока это стало понятно, как и то, что с ним делать, но было уже поздно.
В конце года Аполлодор, как-то странно глядя в сторону, произнес:
- Новости от Марка Антония.
- Что?
- Твой супруг возвращается, Божественная.
Восторга в голосе нет, из этого следует, что возвращается не к ней? С Марком Антонием такое вполне может быть. Но теперь он ей был не нужен. Хочет ехать к своей мышке Октавии, пусть едет. Земли он подарил не ей, а детям, значит, отнять не сможет, во всяком случае не скоро, а до тех пор она постарается получить с них максимально большой доход. Конечно, стало горько, если он снова бросил, то это совсем унизительно, потому что она снова с ребенком.
На всякий случай уточнила, но не о том, куда именно:
- Победа?
- Нет, поражение.