Лорд Джонатан вмешался в разговор:
- Леди Элизабет права.
Колетт отчаянно вскрикнула:
- Но, милорд!
- Проблему мы решим очень просто. Али выведет вас наружу, мадемуазель. Вы будете дожидаться нас в деревне у основания сфинкса, где мы оставили осликов. - Он повернулся к их молодому проводнику. - В корзинке есть бутылка вина. Налейте мадемуазель Дюве немного, чтобы успокоить ее нервы.
Али склонил свою красивую голову:
- Это я сделаю, милорд.
- А мы с леди Элизабет все-таки осмотрим усыпальницу фараона. И скоро к вам присоединимся.
- Да, милорд.
- Пока, Колетт! - крикнула Элизабет вслед уходящей служанке, которая вместе с Али направилась обратно к выходу.
Даже когда Колетт и Али скрылись из виду, Элизабет все еще оставалась в нерешительности. Ей было одновременно и страшно, и захватывающе интересно остаться наедине с лордом Джонатаном. В конце концов желание увидеть самое сердце пирамиды Хеопса перевесило чашу весов в пользу того, чтобы продолжить путь.
Лорд Джонатан чуть поклонился:
- Сюда, миледи. - С этими словами он согнул руку в локте. - Возможно, было бы разумнее взять меня под руку. Как вы сами сказали мисс Дюве, коридор крутой и скользкий.
Элизабет рада была опереться на его руку:
- Это так, милорд.
Они пошли дальше, обсуждая, какое огромное количество рабочих требовалось для строительства пирамид Гизы и как после завершения строительства рабочие уходили по специальным коридорам. Говорили, что здесь есть потайные помещения, так и не найденные в течение многих тысяч лет.
Так они добрались до большой галереи и начали подъем к погребальной камере.
Пройдя примерно половину каменной лестницы, лорд Джонатан остановился и достал из кармана свою серебряную фляжку.
- Не хотите сделать глоток воды?
Элизабет кивнула. Она поднесла фляжку к губам, наслаждаясь тем, как прохладная влага стекает в пересохшее горло. Сделав пару небольших глотков, она с благодарностью вернула фляжку лорду Джонатану и увидела, как он поднес ее ко рту, прижавшись губами к тому месту, где всего несколько секунд назад находились ее губы.
По телу Элизабет пробежал холодок совершенно иного свойства. Она очень остро ощущала присутствие лорда Джонатана (сможет ли она когда-нибудь заставить себя называть его Джеком, как он просил?). Никогда прежде присутствие мужчины не внушало ей подобных чувств. Она ощущала его запах, вкус его губ, прикосновение его Рук - хотя стояла, даже не касаясь его! Это было весьма тревожно и непонятно.
- В день похорон тело Хеопса пронесли по коридору и положили в приготовленный для него каменный саркофаг, где он должен был бы лежать вечно, - объяснил лорд Джонатан, когда они вошли в усыпальницу.
Помещение было гранитным и неожиданно просторным. Высокий свод был едва виден в полумраке. Вдоль стен стояли лампы, а перед ними высился пустой саркофаг могучего фараона.
У Элизабет перехватило горло.
- Древние грабители в своей бешеной спешке обломили край саркофага Хеопса, - рассказывал лорд Джонатан. - Они выбросили из гробницы тело фараона, сорвали с него драгоценные знаки власти и великолепные украшения. От Хеопса осталась кучка тлеющей плоти, обрывки покрывал были разбросаны по полу.
- Кощунство, - прошептала Элизабет.
- Кощунство, - согласился лорд Джонатан.
Кощунство.
Кощунство.
Слово эхом отразилось от каменных стен усыпальницы. Элизабет содрогнулась и с трудом подавила желание обхватить лорда руками.
- Вам страшно, Элизабет?
Она моментально возразила:
- Нет!
Но почти сразу же ответила более честно:
- Да.
Его голос звучал негромко и глухо:
- Здесь нет призраков. Здесь нет никого, кроме нас с вами.
Дыхание ее стало частым и прерывистым.
- Я… знаю.
- Вы страдаете тем же недугом, что и ваша служанка?
- Нет.
- Тогда чего вы боитесь?
Ей неудержимо хотелось ответить: "Многого. Вас. Меня. Нас. Этого места. Этой страны. Чар, которые она навевает".
- Идите сюда.
Сама не понимая, что заставляет ее подчиняться, Элизабет неуверенно сделала шаг к нему.
- Ближе.
Она сделала еще один осторожный шаг.
- Еще ближе.
Теперь она оказалась прямо напротив лорда Джонатана.
- Я знаю, что вам холодно, страшно и очень одиноко. - Он говорил тихо и чуть хрипло. Роскошная сеть его слов оплетала ее так же крепко, как охватывает добычу силок охотника. - Достаточно только протянуть руку - и вам будет тепло, спокойно и больше не одиноко.
Ей хотелось ответить, что она привыкла к одиночеству, особенно в последний год, после того, как ее милая, нежная Анни умерла от чахотки.
- Не бойтесь жизни, Элизабет.
Ее сестра не боялась жизни и все равно так мало ее видела!
Элизабет решилась - и положила руку в перчатке на руку лорда Джонатана. Только самые кончики пальцев… но это было началом. А потом она подалась к нему, глубоко вздохнула и положила голову ему на плечо.
Он был сильный и надежный. Ровное и мощное биение его сердца у нее под щекой внушало уверенность. Он был человеком из плоти и крови, как все, и в то же время он был непохож на всех остальных людей. Как он и обещал ей, тепло его тела согрело ее. Руки, которыми он обхватил ее, придали ей сил. Она удовлетворенно вздохнула.
Прошло несколько минут, и Элизабет тревожно шевельнулась, ощутив, что между ними что-то изменилось. Лорд Джонатан больше не успокаивал ее. Она ощутила странно жесткий бугор, образовавшийся в его брюках. А когда она случайно прикоснулась к этой непонятной выпуклости, там что-то зашевелилось! Из груди лорда Джонатана вырвался глухой стон.
Она поспешно отступила.
- Милорд?
Он резко и яростно бросил:
- Что?
- Что это, милорд?
- О чем вы? - процедил он сквозь зубы, словно страдал от боли.
Элизабет боялась спрашивать дальше. А что, если у лорда Джонатана какой-то ужасный недуг, о котором не принято упоминать в обществе? Да, конечно, она заметила его недуг только в ту ночь, когда они были вдвоем на палубе "Звезды Египта"! В остальное время лорд Джонатан казался совершенно нормальным.
Проклиная собственную неосведомленность, она неуверенно продолжила:
- Это потому, что я распутница, милорд?
Он шумно втянул в себя воздух:
- Вы не распутница, Элизабет. По-моему, я вам уже об этом говорил.
Она густо покраснела от стыда.
- Но этот странный… недуг, который вас настигает… Я не могла не заметить, что это случается только тогда, когда мы с вами остаемся вдвоем.
Он проговорил, не скрывая досады:
- Вас что, вообще ничему не учат?
Моментально возмутившись, она ответила:
- Конечно, учат! Меня учили читать и писать, преподавали историю и географию, латынь и французский язык.
- И?..
Элизабет не понимала, что ей надо сказать еще. Она ответила первое, что пришло в голову:
- Матушка научила меня, как разливать чай, как сидеть за столом, как понемногу пить шампанское (хотя мне не разрешается пить вино, пока меня не начнут вывозить в свет), как определить качество жемчуга, как положено есть птицу…
Лорд Джонатан прервал ее перечень:
- А чему они учат вас в отношении мужчин?
- Мужчин, милорд?
- Да, мужчин!
- Ничему, милорд.
Он застонал:
- Вот этого я и опасался. Чертовы ханжи!
- Сэр!
- Да, ханжи!
- Кто ханжи, милорд?
- Все общество. Особенно светское общество в Англии, - сказал он полным укоризны голосом. Он осуждал их всех без разбору!
Она попыталась догадаться, что стало причиной его осуждения.
- Боюсь, что я не понимаю вас.
Джонатан Уик стоял, широко расставив ноги и уперев кулаки в бока, - она вспомнила шекспировское сравнение мужчины с Колоссом.
- Вам не рассказывали о том, что происходит между мужчиной и женщиной?
- Только то, что женщина должна во всем подчиняться мужу. - Она сразу же добавила: - Правда, я не видела ни одной женщины, которая бы на самом деле так поступала.
Он презрительно фыркнул:
- Понимаете ли вы, что значит заниматься с мужчиной любовью, Элизабет?
Ей казалось, что она вот-вот задохнется.
- Понимаю.
- И что же это значит?
Она почувствовала, что краснеет еще сильнее.
- Это значит, что мужчина и женщина целуются. И может быть, обнимают друг друга.
- Вот так? - Лорд Джонатан шагнул вперед и сильными руками обхватил ее талию. А потом он склонил голову и прикоснулся к ее губам - быстро, легко, нетребовательно - после чего выпрямился и посмотрел ей в глаза. - Это мы сейчас, по-вашему, занимались любовью?
- Кажется, нет, милорд, - ответила она, с трудом выталкивая слова из внезапно пересохшего рта.
Он властно привлек ее к себе. Его рука начала скользить по ее плечу. Пальцем он проследил линию ее нижней губы. Ее губы невольно полуоткрылись.
- А так мы занимаемся любовью?
Она отрицательно покачала головой, хотя уже не была уверена в правильности своего ответа.
Он зарылся лицом в ее волосы, и Элизабет поняла, что он вбирает в себя ее аромат. У нее оборвалось сердце и задрожали колени, а всякая способность здраво мыслить исчезла.
Ей что-то нужно было от лорда Джонатана, но в ее словаре не было для этого слова. Она была на пороге какого-то открытия. Ей казалось, что она стоит на краю огромной пропасти и вот-вот в нее сорвется. Напряжение было невыносимым.
- Лорд Джонатан…
- Джек, - напомнил он.
- Джек, пожалуйста!
- "Джек, пожалуйста" что?
- Не знаю. Просто пожалуйста.
Она была в смятении. Ей хотелось большего - но чего?
- Благословенная Баст! - воскликнул он, снова обхватил ее талию и приподнял так, что ее лицо оказалось на одном уровне с его лицом. - Эти ханжи должны были бы, черт возьми, учить вас, английских девиц, чему-то полезному, хотя бы для того, чтобы вы знали, как о себе позаботиться!
С этими словами он немного встряхнул ее.
Она громко ахнула.
- Посмотрите на меня, Элизабет, - приказал он таким тоном, что ей и в голову не пришло ослушаться.
Она неохотно подняла взгляд и посмотрела прямо ему в глаза:
- Да, милорд.
Чуть помедлив, он решительно произнес:
- Ради вашего же блага я намерен заняться вами и научить тому, что надо знать про мужчин и женщин.
Она чуть не задохнулась. Разве он уже не "занялся" ею?
- Про мужчин и женщин, милорд?
Он поставил ее на пол и гордо выпрямился - словно монарх, объявляющий свою королевскую волю.
- А конкретно я намерен объяснить вам, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они занимаются любовью.
Глава 8
Элизабет, немного успокоившись, с интересом смотрела на своего нового "учителя".
- Мы начнем с поцелуя, - объявил он.
Она сосредоточилась. Не хотелось, чтобы лорд Джонатан снова принялся ругать ее.
- С поцелуя, - повторила она.
Он сдержал улыбку.
- Начнем с чего-то простого. Прикоснитесь губами к моим губам.
Она встала на цыпочки, быстро прикоснулась к его губам, как ей было велено, и сразу же отступила.
- Слишком быстро, - решил он. - Попробуйте еще раз.
Теперь Элизабет на секунду задержалась, ощутив вкус его губ, - она снова призналась себе, что ей приятны его вкус и запах.
- Ну как? - спросила она, вовсе не думая о том, чтобы он ее похвалил.
Джек нахмурился:
- Лучше. Но поцелуй - это нечто, чем надо насладиться, что надо смаковать, а не терпеть.
Она задумалась над его советом.
- Смаковать? Как любимый десерт?
Джек рассмеялся. Его смех был сильным, очень мужским и чуть таинственным. У нее по всему телу побежали мурашки.
- Это не совсем то, что я имел в виду, но если это поможет… - Он пожал мощными плечами. - Тогда - да, как любимый десерт.
На этот раз Элизабет положила руки на отвороты его элегантного сюртука и на секунду замерла у самых его губ. Она вдруг показалась себе экзотической колибри, которая порхает у запретного цветка.
Она старалась не смотреть на Джонатана, зная, что не готова встретиться с его завораживающими лазурными глазами. Вместо этого она посмотрела на его губы: их очертания были четкими, но не резкими. И они были совсем рядом с ее губами. Она подалась еще немного вперед и медленно провела губами по его рту - один раз, второй, третий… У него был вкус красного вина, сладких фиников и жаркого солнца.
У нее внезапно пересохли губы, и она вынуждена была облизать их. При этом она случайно прикоснулась кончиком языка к его губам. Из его груди вырвался странный глухой возглас.
Она встревожилась:
- Я сделала что-то не так, милорд?
- Нет. - Он тяжело дышал. - Вы все делаете правильно.
- Не как школьница?
Его ответ был быстрым и страстным:
- Ничуть. Вы оказались очень способной ученицей.
- Это хорошо или плохо, милорд?
- Это и хорошо, и плохо, - ответил он так, будто был почти зол на нее.
- На этом урок поцелуев заканчивается? - осведомилась она.
Глаза у Джека сверкали, как сапфиры. Его подбородок был решительно поднят.
- Заканчивается? - Джонатан Уик рассмеялся. - Это было только началом, милая моя Элизабет.
Она изумленно раскрыла глаза:
- Есть еще что-то?
- Так много, что вы и вообразить не можете, - пообещал он ей.
Так много, что она и вообразить не может? Она похолодела, предчувствуя недоброе.
Здесь таилась опасность. Элизабет явственно ощущала это. И дело было не только в том, что она опять оказалась наедине с лордом Джонатаном. Опасность заключалась в ее собственном любопытстве. Любопытство ведь часто до добра не доводит…
- Однако это все-таки не порок… - пробормотала она, возражая себе самой.
- Прошу прощения, миледи, но вы, кажется, отвлеклись, - заметил Джек с некоторой досадой. - Вы говорите сама с собой.
Элизабет подняла голову и посмотрела в полное притягательности лицо мужчины, возвышавшегося над ней.
- Приношу вам свои искренние извинения, сударь.
- Итак, как я уже сказал, мы можем перейти ко второму уроку.
Он наклонился так, что его лицо оказалось совсем рядом. В его взгляде горела решимость.
- Ко второму уроку, - повторила она.
- Поцелуй может быть шутливым или страстным, формальным или желанным, данным охотно или похищенным…
- Таким был мой первый поцелуй - той ночью, на палубе, - неосмотрительно выпалила она.
Он откашлялся.
- Да.
Она задумчиво проговорила:
- Он был совсем не такой, как я ожидала.
Джек нахмурился.
- А чего вы ожидали?
Она глубокомысленно наморщила лоб.
- Мне говорили, что мой первый поцелуй будет сладким и нежным, что его мне подарит какой-нибудь молодой человек, который уведет меня в оранжерею, библиотеку или музыкальный салон. - Она пожала плечами. - Я ожидала, что это будет приятное ощущение.
Элизабет услышала, как Джек протяжно вздохнул.
- Значит, оно оказалось очень неприятным?
Она изумленно посмотрела на него:
- О нет! Я имела в виду совсем не это. Правда. Он оказался таким волнующим!
Он, видимо, успокоился и удовлетворенно улыбнулся:
- Тогда, может быть, мы продолжим урок?
- О да, милорд, давайте продолжим!
- Итак, как я уже сказал, поцелуй может говорить о многом, быть очень разным. Например, простым приветствием или выражением дружеской симпатии.
Он проиллюстрировал свои слова, спокойно прикоснувшись к обеим ее щекам.
Элизабет рассмеялась:
- Таких поцелуев я получала множество! От матушки, Каролины и от элегантных дам, которые гостили в Стенхоуп-Холле. Даже от некоторых джентльменов.
- От некоторых джентльменов? - переспросил он немного сердито, сдвигая темные брови.
Она поспешно объяснила:
- От старых друзей семьи, от дальних родственников и, конечно, от кузена Хораса.
- Конечно.
Элизабет почувствовала, что он недоволен.
- В чем дело, милорд?
Протянув руки, он обхватил ее талию пальцами, как бы снимая с нее мерку для корсета.
- Не нравится мне этот ваш кузен Хорас.
- Но вы же с ним даже незнакомы! - возмутилась Элизабет.
- А мне это и не нужно, - ответил он, раздвигая пальцы так, что они легли на ее грудную клетку. - Ему было позволено не раз целовать вас, а мне - нет.
- Но это же совсем другое дело, милорд!
- Почему?
Она судорожно сглотнула.
- Кузен Хорас целует меня как… как кузен!
- А как целую вас я?
Элизабет совершенно растерялась. Как ей сказать Джонатану Уику, что он целует ее как любовник, если она понятия не имеет, как должен целоваться любовник?
Он потерял терпение.
- Так?
Без промедления он склонился над ней и взял в плен ее губы. Его поцелуй был настойчивым и жадным до боли. Он требовал, чтобы Элизабет отдалась ему целиком. Как той ночью на палубе, у нее не было выбора. Она приоткрыла губы, и его язык начал ритмично врываться ей в рот, пока она не потеряла способность думать, дышать и даже стоять.
Внезапно начавшийся штурм закончился не менее внезапно.
Джек сделал шаг назад и остановился, глядя на нее из-под полуопущенных век. Его грудь быстро вздымалась и опадала. Как и ее собственная. Похоже было, что происшедшее выбило из колеи не ее одну.
Элизабет вся трепетала от переполнявших ее чувств. Ей понадобилось несколько секунд для того, чтобы хоть немного прийти в себя. Овладев собой, она с некоторым вызовом сказала:
- Да.
Он сощурился:
- Да?
- Да, именно так вы меня и целуете.
Он быстро поправил ее:
- Иногда я целую вас именно так. Но могут быть и будут во множестве другие поцелуи.
Не успела она возразить против очередного практического урока, как Джонатан Уик обнял ее, опустил голову и снова припал к ее губам. Однако на этот раз его поцелуй был мягким, обольстительным, нежным… Настолько нежным, что у нее на глазах выступили слезы. Этот поцелуй был полной противоположностью первому. Джек целовал ее, и тени усыпальницы фараона окружили их со всех сторон. Элизабет уловила едва слышный шум, едва заметное движение неподалеку. Где-то в уголке сознания промелькнула мысль, что в недрах пирамиды Хеопса водятся мыши - или даже крысы.
А потом действительность отступила еще дальше, и остались только жар их тел, шорох муслиновых юбок, касающихся мускулистой ноги, обольстительно мягкая ткань его сюртука под ее пальцами… Она остро ощущала все нюансы запаха, вкуса и прикосновений. Это был самый волнующий и в то же время самый пугающий момент за все ее почти восемнадцать лет. Она больше не следила ни за собой, ни за ходом событий. Голова у нее шла кругом от богатства впечатлений. Джонатан Уик сказал правду: в отношениях между мужчиной и женщиной оказалось гораздо больше, чем она подозревала.
Намного больше.
Дышать стало почти невозможно.
- Джек… - В этой ситуации было бы нелепо обращаться к нему "лорд Джонатан". - Я… н-не понимаю, что происходит!