– Ну, мы же друзья, ты знаешь, – усмехнулся он. Надо немедленно отделаться от Марго, позвать Алекса и поговорить с ним. Иначе, судя по последним новостям, у Иэна может не оказаться времени.
– Это ничего не объясняет, – отрезала Марго. – Но я приехала к тебе не затем, чтобы пересказывать досужие сплетни. – Она улыбнулась, перебралась на подлокотник кресла Иэна и мурлыкнула: – Я соскучилась по тебе.
От нее одуряюще пахло духами. Лаванда, кажется. Или сирень.
– Марго, я смертельно устал. – Иэн с трудом подавил зевок. – Я горю желанием упасть в кровать и выспаться. И у меня столько дел сегодня... Может быть, перенесем встречу на другое время?
Из всего этого она уловила только слово "спать".
– Может, мне составить тебе компанию? – Ее рука скользнула ему под рубашку. – Ох, какой ты горячий! Ты не болен, Иэн? – Она провела рукой по его волосам. – Бог мой, ты совсем седой...
– Болен, – кивнул он. – Но тебе не на что рассчитывать не только поэтому, а еще и потому, что я не хочу тебя.
С Марго всегда нужно было говорить именно так, дабы побыстрее заставить ее перейти к делу. Впрочем, и подобная тактика иногда не помогала. Все, что ей было не нужно, Маргарет попросту не слышала.
– Может, мне поухаживать за тобой? Я буду подносить тебе лекарство... Возможно, вылечу другим способом... – Она облизнула восхитительные губки острым язычком. Иэн схватил ее руку и извлек из-под своей рубашки. – Ну, милый, не будь таким противным. Я полагаю, в своем захолустье ты соскучился по женскому обществу.
– Марго, когда ты наконец поймешь, что я не собираюсь пополнять твою коллекцию? – Он попытался встать, но она удержала его.
– Так просто ты от меня не сбежишь. – Она сменила тон, временно отказавшись от попыток соблазнить его. – Мне не нравится то, что происходит, Иэн. Сначала ты сидишь в своем проклятом Риверфорте и пьешь до потери сознания. Потом возникаешь на светском небосклоне Лондона, как яркая звезда. А затем ты внезапно покидаешь столицу и вместе с ненаглядным Винсентом пропадаешь где-то больше года. И вот ты вернулся.
– И вот я вернулся.
– И даже не появился ни на одном приеме. Зачем же ты здесь?
"Попрощаться. Уладить дела. Дождаться кое-кого. Поставить сотню свечей в соборе..."
– Я же говорю – дела... И ты не права: я появлялся на приемах. Был у Соммерсетов на днях и вчера у Литлби.
Марго сморщила хорошенький носик.
– Литлби? Фи! Эти зануды! Что заставило тебя поехать туда?
– Предчувствие, что там я смогу повеселиться, не рискуя быть окруженным целым выводком красавиц дебютанток.
– Тебе надоели женщины? Боже, Иэн, с кем же ты спал все последнее время, что тебе никто не нужен?
Только одну ночь, подумал он. И – нужна. Одна. И это не Марго.
– Вот что, дорогая, – ему все же удалось подняться, – у меня и вправду мало времени. Я, конечно, рад тебя видеть...
– По тебе незаметно. – Марго поскучнела. – Ладно, если ты так желаешь, золотце... – Она встала и подставила губы для прощального поцелуя. Иэн легонько чмокнул ее в щеку. Марго скривилась, он развел руками – дескать, прости, большего я для тебя сделать не могу.
– Было приятно тебя повидать, Маргарет.
– Ну да, как же... – Она вздохнула. – Не забывай меня, ладно? Нанеси ответный визит.
– Нет, – отрезал Иэн. – Я вряд ли появлюсь у тебя, Марго. Прости. Я ненадолго в столице, а мне так много надо сделать.
Она пристально посмотрела на него и медленно покачала головой:
– Иэн, Иэн... Ты опять изменился. Не узнаю. Кто тебя снова сломал?
– Ошибаешься. Мне лишь не терпится скинуть с себя этот костюм и...
– Кого ты пытаешься обмануть? – фыркнула Марго. – Да у тебя взгляд проигравшего. Я знаю тебя не первый год. Где мой Иэн, способный выживать в любой ситуации?
– Я не твой. – Он взял ее за плечи и развернул лицом к выходу. – И я очень-очень занят, леди. Зайди в другой раз. А лучше всего я сам к тебе зайду.
Она бросила на него быстрый взгляд:
– Передумал?
– Ты же не оставишь меня в покое, – усмехнулся он. – К тому же я тебе кое-что должен. – "Прощание, например". – Я заеду на следующей неделе.
Марго смотрела на него круглыми глазами:
– Ого! Ты заговорил по-другому. Хотелось бы мне знать, почему...
Иэн скорчил угрожающую гримасу.
– Ухожу, ухожу! – Женщина направилась к дверям. – Значит, я жду тебя на той неделе.
–Да.
У дверей она остановилась и обернулась.
– Неужели призрак мертвой жены всегда будет маячить за твоей спиной, Иэн? – тихо сказала она. – Как ты думаешь, может, пора начать жить?
И, не дожидаясь ответа, вышла. Он подошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу. Марго била наугад, но попала в цель с убийственной меткостью. О, эта женская интуиция: они всегда чувствуют, куда стрелять...
– Поздно, Марго, – прошептал он. – Поздно.
Глава 7
В первую минуту Беатрис просто молча разглядывала подругу и лишь потом обронила:
– Садись. Рассказывай.
Дарина прошла к кушетке и опустилась на нее, сложив руки на коленях. Говорить не хотелось.
– Эван искал меня? – равнодушно спросила она. Беатрис фыркнула.
– Я видела, как он под утро уезжал от Литлби. Кажется, он был сильно пьян, а сейчас, надо полагать, либо еще спит, любо мучается похмельем. В любом случае, ему не до тебя.
Дарина устало кивнула. Ночью она успела лишь немного подремать, и теперь у нее слипались глаза. Она готова была заснуть прямо тут, на кушетке. Беатрис это наверняка видела, но, сгорая от любопытства, игнорировала.
– Где ты была всю ночь, дорогая? Я искала тебя, но в такой толпе это оказалось бесполезным. И все же, думаю, нашла бы, если б ты была на празднике. Твой наряд сложно не заметить, – она кивнула на помятое и испачканное платье Дарин. – Могу я полюбопытствовать, что с ним случилось?
Дарина глянула на Беатрис, на ее свежее утреннее платье из кремового шелка, и неожиданно ее разобрал нервный смех.
– Оно прожило свою жизнь, – сообщила она и задумчиво отщипнула волан с рукава. Материя затрещала. Беатрис смотрела на подругу, вытаращив глаза. – Вместе со мной оно прожило целую жизнь. Неудивительно, что оно выглядит так, будто ему пора быть изведенным на тряпки.
– Дарин, дорогая, тебе определенно надо отдохнуть, – озабоченно сказала Беа. – Хочешь, пойдем в мою спальню, или отвести тебе одну из комнат для гостей?
– Мне все равно. – Спать. Да. Может, во сне она сможет забыть, что он не оглянулся...
– Что сказать Эвану, если он все же пришлет кого-нибудь за тобой?
– Скажи ему, что я всю ночь была с тобой. Соври что-нибудь. Не знаю.
Беатрис ошеломленно покачала головой:
– Бог мой, если ты лжешь Эвану, значит, случилось нечто из ряда вон выходящее...
– Потом, Беа. Все потом.
...Когда она осталась одна в спальне, сон ушел. Слуги задернули занавеси, но между тяжелыми портьерами светилась узкая щель. Дарина долго сидела на постели, глядя на этот осколок утра.
Вот так вот и бывает на свете, девочка. "Прости", – сказала равнодушная судьба голосом Иэна и отвернулась. И ей только и остается теперь, что смотреть на останки своей жизни и думать, что делать дальше.
"Жалеешь себя?" – насмешливо спросил внутренний голос.
– Нет! – стиснув зубы, шепотом крикнула Дарина. И повторила, сжав кулаки: – Нет!
Она заметалась по комнате, как вольный зверь, запертый в клетке. Ей отчаянно не хватало воздуха. Бросившись к окну, она раздвинула портьеры и распахнула створки. Солнечные лучи ввалились в комнату.
Дарина глотнула свежего воздуха и немного успокоилась. Так. Надо разобраться: что дальше?
"Растягивать мгновения в бесконечность", – шепнул призрак. Как ты сможешь сделать это, Иэн, как? У одного тебя не хватит сил. Ты сдался. Ты действительно решил умирать. Ты спокоен внешне, но я-то знаю: тебе хочется кричать от боли, и это не только боль в голове. Ты показал мне лишь малую ее часть. Но я – я знаю, что такое айсберги. Твоя боль – это айсберг: лишь острая вершина над водой, а ледяная глыба – там, в мутной глубине...
"Дурачок", – сказала Дарина невидимому Иэну.
С отчаянной четкостью она поняла, что он не пройдет один. Он умрет, и умрет гораздо раньше, чем мог бы. Потому что он сдался. А когда человек сдался, он попадает в плен. "Ты в плену у собственной боли, милый".
Все умирают. Но они не доживают свою жизнь – они живут. "Я должна была сказать это тебе. Почему, почему я молчала?!" Теперь – поздно...
Она крепко зажмурилась и вспомнила его руку на своем плече... Его глаза, его начавшие седеть волосы. Его печальное спокойствие и голос, медленно произносящий слова.
Я буду жить снова, милый мой. Но и ты будешь жить вместе со мной.
Мотыльки всегда летят на пламя. И... всегда сгорают.
Она спала всего несколько часов. Разбудили ее тяжелые шаги, и кто-то грубо потряс ее за плечо. Дарина с трудом разлепила веки. Сон не только не освежил ее, но, казалось, утомил еще более. Она приложила ладонь ко лбу, как будто это могло спасти от головной боли.
– Что ты здесь делаешь? – громкий голос Эвана неприятно резанул слух. Дарина поморщилась. – Где ты была всю ночь?
– Я...
– Отвечай! Я искал тебя, я...
На пороге очень вовремя возникла Беатрис.
– Дарин была со мной, – безапелляционно заявила она. – Вы не имеете никакого права врываться в мой дом, граф, и устраивать скандал. Пожалуйста, ведите себя прилично, а еще лучше – пойдите и пообедайте. Возможно, это излечит вас от... В общем, привьет немного хороших манер. – Она обратилась к Дарине: – Прости, дорогая, но он вошел сюда, хотя слуги и пытались его остановить. Сейчас мы выставим твоего излишне шумного мужа, и ты сможешь спокойно отдыхать дальше.
Эван переводил подозрительный взгляд с Дарины на Беатрис.
– Не морочьте мне голову, леди, – прорычал он. – Я видел вас далеко за полночь. Моей жены с вами не было.
– Прекратите, – сказала Дарина сдавленно. – Прекратите, пожалуйста!
Они умолкли и посмотрели на нее.
– Все в порядке, Беа. – Она села на постели. Интересно, муж видел ее с Иэном или ей все-таки показалось?.. – У Эвана есть причины быть недовольным. Я ушла с бала, не предупредив его. Я сама во всем виновата.
– Ах, какие мы нежные! – раздраженно проворчала Беатрис.
Однако слова Дарины оказали на Эвана свое обычное действие: вину с него сняли. Граф глубоко вздохнул и повернулся к жене:
– Извини, дорогая. Ты вправду была с Беатрис?
– Да, она всю ночь была со мной, – лгала Беа, не моргнув глазом. Она знала, как тяжело Дарине дается ложь. – И я не понимаю, отчего вы так разволновались. Это не первый раз, когда Дарин ночует у меня.
Эван помолчал, теребя усы.
– Всю ночь, леди Беатрис? – Он коснулся пальцем платья Дарины. – А это что такое? Грязь... Где ты испачкала платье, дорогая?
– Вы невыносимы, – простонала Беа. – Мы гуляли по саду. Был дождь. Я не понимаю, почему несколько пятен вас так волнуют?
Эван пристально смотрел на Дарину. Это был первый раз, когда она не знала, что сейчас скажет муж, – очень уж странным был его взгляд...
– Дорогая, так и было?
Она с трудом выдавила из себя ложь:
– Да... да.
Эван склонился и поцеловал Дарину в лоб. Память мгновенно откликнулась: другие губы... Замолчи, боль. Пожалуйста.
– Прости меня, золотая моя. Поедем домой?
– Да. – Он помог ей подняться. – Да, домой, Эван. Я хочу принять ванну.
Только не показывай ему ничего...
– Дарин, я бы хотела поговорить с тобой минутку, прежде чем ты уедешь, – прощебетала Беа беззаботным тоном. – Пожалуйста.
– Конечно. – Она выпустила руку мужа. – Где?
– Здесь. – Беатрис выразительно посмотрела на Эвана. – Граф, я думаю, вы можете подождать свою супругу в карете.
– Тайны от мужей?
– Обычные женские секреты. До свидания, граф, было приятно вас повидать.
Эван пожал плечами и вышел, бросив перед этим еще один внимательный взгляд на Дарину.
Когда за графом закрылась дверь, Беатрис одарила подругу не менее внимательным взглядом. Затем сказала негромко:
– Не знаю, где ты была этой ночью, однако сейчас ты едва не разрушила собственный брак. Ты это понимаешь?
– Более чем. – Дарина прижала руку к груди.
– В чем дело, Дарин? Можешь мне не рассказывать в подробностях, но в общих чертах?
Она молчала. Одно слово – Иэн... Нет, не надо его произносить. Если делишь боль, всегда легче. Но если делишь воспоминания, они становятся только ярче из-за этого. Острее. Ведь кто-то начинает помнить вместе с тобой.
Хватит ходить по обнаженным клинкам – и так уже из этой истории сделана греческая трагедия. Действие и еще раз действие, а какое – разберемся чуть позже.
– Прости, Беа. Не могу.
Беатрис вздохнула.
– Хорошо, тогда я сделаю выводы сама. Тут замешан мужчина, дорогая, и не пытайся меня переубедить: я о таком состоянии знаю не понаслышке. Кто бы он ни был и что бы он ни сделал, это перевернуло твою душу. Так?
У Дарины достало сил только молча кивнуть.
– Так я и думала. Позволь дать тебе совет, милая: будь осторожна с Эваном. Кажется, он не избавился от своих подозрений. Учти, что в ближайшие дни он будет пристально следить за тобой.
– Вчера он... – Голос Дарины сорвался. – Он так обидел меня... Просто убил...
– И ты решила ему отомстить?
– Нет! – вскрикнула она. – Нет, что ты... Я... просто так получилось...
Беатрис покачала головой:
– Надеюсь, он того стоил.
Дарина подняла голову и ответила твердо:
–Да.
Беа вздохнула.
– Ну что ж... – Она легонько подтолкнула Дарину к двери. – Иди. Твой муж ждет тебя. И не забывай, что я тебе сказала. Будь осторожнее, ладно?
–Да...
...Эван терпеливо ждал ее в карете. Когда жена села напротив него и устало откинулась на подушки, граф поинтересовался:
– Как чувствуешь себя?
– Отвратительно. – Она закрыла глаза и попыталась расслабиться. Просто минуту ни о чем не думать...
– Дарин...
–Да?
Он молчал, и ей пришлось приоткрыть глаза.
– Ты простила меня за вчерашнее?
– Вчерашнее? – Она вдруг обнаружила: ей стало все равно, что он ей говорил вчера. – Ах да. Конечно. Конечно, Эван, все забыто.
Он улыбнулся:
– Я люблю тебя.
Ох, как давно он этого не говорил! Дарина даже растерялась, не зная, что на это ответить. Наконец она выдавила из себя улыбку.
– Я знаю.
Глава 8
Он спустился в домашнюю часовню.
Перед алтарем застыли оплавленные свечи. Иэн зажег их все. Света получилось немного. Он сел на скамью в углу, потом лег. В тишине было слышно, как едва потрескивает огонь, съедая фитили.
За окнами быстро темнело. Длинный день заканчивался.
Иэн смог прилечь в первый раз за все это время. Сначала Марго, потом – управляющий, который принес огромную кучу бумаг, требующих немедленного внимания. А еще пришлось поработать над завещанием и другими распоряжениями на случай – хотя... какой тут может быть случай – смерти, ибо времени на их оформление оставалось все меньше.
С Неерсом они просидели до обеда; Иэн хотел закончить побыстрее и наконец поговорить с Алексом, которого до сих пор не видел: по утрам с мальчиком занимался учитель. Но, когда он наконец выпроводил управляющего, оказалось, что у сына легкий жар и его уложили в постель. Иэн заглянул к Алексу: мальчик спал.
И, только просидев у его постели часа три, Иэн нашел в себе силы встать и спуститься сюда.
Он любил смотреть, как горят свечи: это успокаивало. В их свете была какая-то мистическая связь с тем, что он не всегда понимал, но во что верил. Когда Иэн зажигал свечу, ему казалось, что он может теперь говорить с Богом – и Бог его услышит.
Иэн смотрел на потолок, покрытый росписью. Неизвестный мастер, прошлый век. Ангелы распахивали крылья. Упитанные херувимы тянули к губам золотые трубы. Всюду курчавились облака, а из-за них лился свет. Но внимание Иэна приковывало не сияние рая. В самом углу, под тугим облаком, виднелась фигура человека – темный набросок на ярком великолепии небес. Человек сидел, слегка сгорбившись; на ногах у него были легкие плетеные сандалии, в руке – ветка оливы. Серая ткань, в которую он был задрапирован, ложилась неаккуратными складками. С ладони на нее капала кровь.
А лицо... Иэн не видел, чтобы еще кто-нибудь так изображал Христа. В темных глубоких глазах Христа светилось понимание. И плясали в них легкие, очень легкие искорки света.
"Расскажи. Я буду слушать", – говорил взгляд.
Иэн и рассказывал. Уже который год.
– Здравствуй, – сказал он Христу.
Тот молчал, но Иэну не нужен был ответ.
– Я хочу рассказать сегодня Тебе... о женщине. – Он печально улыбнулся. – Я встретил ее несколько дней назад. Знаю только ее имя – Дарина... Дара. Я... – Неловкая усмешка. – Кажется, я слегка влюблен.
Темные глаза взглянули на него с немым вопросом.
– Да. Еще недавно не подозревал, что она есть на свете – и вот... Ведь давал себе Слово! Надо было уметь его держать... Я нарушал Слово несколько раз в жизни. Первый – когда пообещал Мелли, что с ней ничего никогда не случится, она под моей защитой, и потому... Я его нарушил. Я не простил себе этого до сих пор. И теперь опять нарушил. Я ей сказал. Зачем я это сделал? Бедная девочка. На нее сразу свалились все мои проблемы. Я всегда был эгоистом, хотя не признавался себе в этом ни разу. Не хотелось.
Только один раз в жизни Иэн усомнился в Боге: когда погибла Мелли. Тогда он стоял в этой комнате, смотрел на алтарь и думал: "Ты, который можешь все, Ты, всевидящий и всепрощающий, – за что Ты взял с меня эту дань? Разве Тебе мало душ в райских кущах? Зачем Тебе моя Мелли, Господь?"
Но отец Майкл, старый духовник семьи, смог убедить Иэна: Бог не предал его. Наоборот. Он послал ему испытание, пройдя которое с честью Иэн сможет приблизиться к Богу. Испытания, говорил отец Майкл, – это острые рифы на бурной реке нашей жизни. И если ты сумеешь доплыть до конца, невзирая на них, с верой в то, что доплывешь, – тогда-то ты и увидишь сияние рая.
Иэну не нужен был рай на небе. Ему хватало того, что на земле.
Но в тот день, когда он смог посмотреть в глаза Христу без обиды, он обрел покой.
– ...Я отказался от нее, – горько сказал Иэн. – Понимаешь? Я оставил ее стоять на этой улице, хотя... Скажи, верно ли я поступил?
Бог не ответил.
...Иэн так и заснул на неудобной скамье, при мерцающем свете свечей. Впервые за последнее время ему удалось погрузиться в глубокий сон. Обычно он спал чутко, часто просыпаясь.
Нет, не впервые, подумал он, открывая глаза. Сегодня ты уже спал так. Обнимая Дарину.