– Конечно, несколько мужчин работают в журнале, – сообщила Джемайна с оттенком озорства. – Но большинство сотрудников – женщины.
– Да-да. Однако это, возможно, не так уж плохо. – Уиллис поправил прическу, пристально глядя на нее. – Особенно если женщины не замужем, молоды и хороши собой, как вы, моя дорогая.
– Благодарю вас, сэр, – ответила Джемайна, не обращая особого внимания на комплимент. Она взглянула туда, где беседовали, о чем-то споря, Уоррен и мистер По. К ним подошли еще несколько мужчин. Голоса споривших зазвучали громче. Джемайна с любопытством повернулась в их сторону. Извинившись перед Уиллисом, она пошла через комнату.
Подойдя ближе, Джемайна услышала взволнованный голос По. Она встала рядом с Уорреном и тронула его за плечо. Он повернул голову и улыбнулся ей.
Джемайна внимательно слушала собравшихся вокруг По гостей. Девушка была представлена большинству из них, но запомнила имя только Натаниела Хоторна, человека с внушительной фигурой, высоким лбом, глубоко посаженными глазами и густыми усами. Вскоре Джемайна поняла, что спор разгорелся вокруг серии статей Эдгара По под названием "Литераторы", опубликованных в "Гоудиз ледиз бук" несколько лет назад. В то время статьи носили очень спорный характер и, судя по нынешней реакции, остались таковыми до сих пор.
– Мои взгляды относительно Генри Уодсуорта Лонгфелло остались неизменными, – горячился По, поглаживая пальцем усы; его слова звучали еще более неясно, чем раньше. – В своих статьях я называл его подражателем и мастером выдачи чужих идей за свои. Этот парень – плагиатор, он скопировал мой "Дворец с призраками".
– Меня удивляет, что Лонгфелло не подал на вас в суд за клевету, – с улыбкой заметил один из мужчин.
– Это потому, что у него не было оснований, – торжествующе заявил По. – Он прекрасно знал, что я написал правду.
– А как насчет Томаса Дана Инглиша? Насколько я помню, эта статья наделала много шума.
– Возможно, я был слишком резок, – согласился По. Вскинув голову, он осушил свой бокал. – Я принес ему извинения и тут же получил ответный удар. Затем попросил "Нью-Йорк миррор" напечатать его клеветнический ответ. Если помните, я победил, получив компенсацию за моральный ущерб.
– Вы получили слишком мало, – пожал плечами его собеседник. – По-моему, вы потеряли гораздо больше из-за ущерба вашей репутации.
– Вы заходите слишком далеко, сэр! – рассердился По.
– Сэр, мне кажется, вы несправедливы к мистеру По, – вмешался Натаниел Хоторн. – Прежде всего он имеет право на собственное мнение, и разве можно обвинять его в том, что оно не совпадает с мнением других?
Оппонент По язвительно засмеялся:
– Вам легко так говорить – вас он назвал выдающимся гением.
– Джентльмены, мне кажется, вы все упустили одну вещь, – раздался голос позади Джемайны.
Девушка повернула голову и увидела Оуэна Тэзди, одетого, как всегда, безукоризненно. Он улыбнулся ей.
– Что вы имеете в виду, Тэзди? – спросил один из мужчин.
– Тот неоспоримый факт, что статьи были чрезвычайно популярны. Первая публикация мистера По из серии "Литераторы", появившаяся в "Ледиз бук", послужила тому, что весь тираж журнала был немедленно раскуплен и потребовалось срочно печатать еще.
Один из мужчин усмехнулся.
– Популярность статьи не является критерием ее ценности.
– Почему? – отозвался Тэзди с озорной улыбкой. – Любой писатель стремится к популярности, славе и богатству.
– К славе – возможно, но едва ли к богатству, – проворчал По.
– Не ваша вина, мистер По, что ваш талант плохо оплачивается. – Оуэн похлопал писателя по спине.
– Дурная слава хуже бедности, – заметил другой джентльмен. – Мне известно, что Луис получил большое количество писем с жалобами на публикацию статей "Литераторы" и угрозами аннулировать подписки.
– Верно. Но я отказался удовлетворить жалобы, – сказал Луис Гоуди, который в этот момент подошел к спорящим и услышал последнее замечание. – Если вам довелось прочитать тот номер, в котором я напечатал первую статью из серии "Литераторы", вы вспомните мое пространное заявление о том, что публикуемое мнение мистера По не обязательно совпадает с мнением журнала. Согласны мы с ним или нет, не имеет значения. Я неизменно заявлял также, что нас не испугают угрозы потерять друзей…
Оуэн коснулся локтя Джемайны и отвел ее в сторону.
– Я надеялся увидеть вас здесь, Джемайна, – проговорил он низким голосом. – Хочу принести свои извинения.
– Извинения? За что, сэр?
– По поводу статьи, которую вы написали об Элизабет Блэквел. Прекрасная работа! Признаться, я был приятно удивлен и почувствовал, что должен извиниться за пренебрежительные слова тогда, в поезде.
– Но где вы могли видеть статью? Она ведь еще не опубликована!
Он сделал неопределенный жест.
– У меня свои источники!
– Вам показала ее Сара? – спросила Джемайна.
– Хороший газетчик никогда не раскрывает свои источники информации, – улыбнулся Оуэн.
– Не могу поверить, что Сара сделала это!
– Какое это имеет значение? – Он стукнул тростью по полу. – Я только хотел сделать вам комплимент, черт побери!
– Я не нуждаюсь в ваших комплиментах, мистер Тэзди.
– Тем не менее вы заслужили его. А сейчас… – Он опять улыбнулся. – Поскольку у вас не было возможности поужинать со мной в Нью-Йорке, как вы смотрите на то, чтобы сделать это сегодня вечером?
– Я пришла сюда не одна, сэр, – холодно ответила Джемайна.
– В самом деле? – удивился Тэзди, отступая назад.
– Вам трудно поверить в то, что я смогла найти сопровождающего? – Его замешательство неожиданно развеселило девушку.
– Нет-нет, напротив. Однако это не приходило мне в голову…
– Я пришла с мистером Барриконом.
– С Уорреном Барриконом? – Он удивленно поднял брови. – Но у него есть жена.
– Прикованная к постели. Мы пришли сюда с ее благословения. Извините меня, мистер Тэзди, я должна поговорить с Сарой. – Джемайна быстро отошла, прежде чем он успел что-либо сказать.
Оуэн озадаченно посмотрел ей вслед. В этот вечер Джемайна выглядела особенно привлекательно, и он почувствовал себя немного уязвленным тем, что девушка отвергла его ухаживания. С другой стороны, молодой человек понимал, что слишком избаловался. Редко какая-либо женщина пренебрегала его вниманием.
Оуэн был удивлен, что Джемайна пришла в сопровождении Уоррена Баррикона, о котором он знал только понаслышке. Ему было известно лишь то, что его жена больна, и больше, пожалуй, ничего.
Тэзди медленно повернулся и заметил, что Баррикон смотрит на него с недовольным выражением лица. Затем взгляд Уоррена устремился вслед идущей через гостиную Джемайне. В тот же момент он снова посмотрел на Оуэна и, нахмурившись, двинулся в его направлении.
"Этот парень испытывает к Джемайне более чем дружеские чувства", – подумал Оуэн. Не имея настроения ссориться, он холодно кивнул Баррикону и отошел в сторону, затерявшись в толпе.
Глава 6
На следующее утро после вечеринки у Луиса Гоуди Джемайна решила поговорить с Сарой Хейл. Сара весело приветствовала ее:
– Тебе понравился вечер, дорогая? Я чувствовала себя превосходно, несмотря на то что мистер По выпил лишнего и вел себя довольно… возбужденно. – Лицо ее приняло грустное выражение. – Однако, учитывая положение бедного Эдгара, думаю, его можно простить, хотя меня ужасно раздражает невоздержанность в чем-либо.
– Да, Сара. Я в восторге от вечера. Еще раз спасибо за приглашение. Ты знаешь, что там был Оуэн Тэзди?
– Конечно. Я приглашала его. Но, должна признаться, меня немного удивил его приход. Обычно Оуэн пренебрегает такими мероприятиями. – Она с любопытством внимательно посмотрела на Джемайну. – А почему ты спрашиваешь?
– Потому что… – Джемайна замолчала в нерешительности, затем поспешно сказала: – Ты давала ему почитать мою статью о Блэквел, Сара?
Сара поджала губы и положила руки на стол.
– В общем-то такие дела не касаются тебя, Джемайна, но я отвечу на твой вопрос. Да, он хотел взглянуть на статью, и я дала ему почитать.
– Но почему, Сара?
– Почему? Да потому, что Оуэн – мой старый друг и я ценю его мнение, – проговорила Сара спокойным тоном.
– Мне кажется, неэтично позволять посторонним читать что-либо до того, как материал напечатан.
– Неэтично? Когда ты заканчиваешь статью, Джемайна, и идет подготовка ее к печати, она больше не принадлежит тебе. Ты являешься сотрудницей журнала, и все, что ты пишешь, принадлежит нам. – Сара постукивала пером по столу с суровым выражением лица. – Даже если бы ты была независимым автором и я бы приняла от тебя рукопись, она также больше не принадлежала бы тебе. Конечно, материал должен быть напечатан под твоим именем, но, если он принадлежит нам и я считаю необходимым показать его кому-то, это моя прерогатива. Разумеется, я не позволю читать рукопись кому попало, но Оуэн не посторонний.
Джемайна не успокоилась:
– Не знаю, чем Оуэн Тэзди отличается от других.
– Он отличается тем, что является хорошим репортером, на мой взгляд, лучшим среди тех, кого я знаю, Джемайна. Он рассказал мне, что встретил тебя в поезде и ты сообщила ему, что собираешься брать интервью. Это правда?
– Да, это так.
– Он сказал, что ему интересно узнать, как ты пишешь. Если это утешит тебя, Оуэн согласился, что получилась прекрасная статья.
Джемайна поняла по тону Сары, что продолжать этот разговор бессмысленно и даже рискованно. Она встала.
– Думаю, ты имеешь право делать со статьей все что захочешь.
– Разумеется. "Джемайна направилась к двери.
– Джемайна…
Девушка обернулась.
– Рукопись не дитя, моя дорогая, хотя я понимаю чувства автора, защищающего свою работу, словно ребенка. – Улыбка Сары смягчила ее слова.
Несмотря на то что Джемайна находилась в Филадельфии уже больше трех месяцев, она мало видела город. Ей приходилось проводить время либо в издательстве, либо дома с тетей.
В тот день, закончив работу, она никак не могла успокоиться, чувствуя себя обиженной, оттого что Сара позволила Оуэну Тэзди прочитать ее рукопись до публикации. Джемайна решила немного прогуляться, прежде чем пойти домой. В таком настроении ей было не до болтовни тетушки.
Джемайна знала, что в Филадельфии есть много исторических мест. Например, Карпентер-холл, где Томас Джефферсон, Джон Адаме, Патрик Генри и другие патриоты Америки участвовали в работе Континентального и Конституционного конгрессов. В этом городе была принята и подписана Декларация независимости Соединенных Штатов.
Филадельфию с ее двадцатидвухтысячным населением называли Афинами Америки. Здесь находились одна из крупнейших библиотек Соединенных Штатов, первый в стране научный музей и знаменитая академия художеств, основанная художником Чарлзом Уилсоном Пилем. В течение девяти лет Филадельфия являлась столицей государства, а теперь стала городом, где наиболее развито издательское дело.
Джемайна прошла по Честнат-стрит, вглядываясь в окна фешенебельных магазинов. Когда на улице зажглись газовые фонари, она вошла в кафе "У Раузела" – первое, где появилась газированная вода, и задержалась там, заказав ароматное мороженое.
Выйдя из кафе, она побрела по боковым улочкам. За исключением нескольких главных улицы в Филадельфии были гораздо уже, чем в ее родном Бостоне. Большинство кирпичных домов стояли вплотную к тротуарам. У входа, как правило, возвышались белые мраморные ступени, огороженные металлическими перилами. В целом многие улицы были похожи на те, что в Бикон-Хилле.
Внезапно Джемайна ощутила приступ ностальгии. Она обещала родителям, что приедет на рождественские каникулы, хотя до этого еще далеко. Погрузившись в унылые воспоминания, Джемайна брела, не замечая, куда поворачивает. Неожиданно она услышала позади себя скрип колес и испуганно огляделась по сторонам, слишком поздно поняв, что заблудилась. Она оказалась на узкой улочке с большими зданиями, похожими на фабрики, а впереди виднелась река Делавэр. Ее предупреждали, что эти места в прибрежной части города небезопасны для прогулок в одиночестве.
Было уже темно, а уличные фонари располагались только в конце каждого квартала. Джемайна находилась в середине. Вместо освещенных окон жилых домов на нее смотрели закоптелые темные окна фабрик.
Она осознала, что не слышит больше скрипа колес, и обернулась. Сердце ее гулко забилось от страха: в двух шагах от нее остановился кабриолет. Мужчина, сидевший в нем, пристально смотрел на нее глубоко посаженными глазами. На какое-то мгновение голова этого человека, скрытая тенью, показалась ей голым черепом.
Джемайна отступила назад под его наглым, оценивающим взглядом.
– А ты хорошенькая, – проговорил он низким голосом. – К тому же одна.
Мужчина привязал поводья и медленно ступил на тротуар. Он был высоким, грузным, широкоплечим, с черными длинными взлохмаченными волосами; одет небрежно. Его узкое изможденное лицо выглядело неестественным в сочетании с мощным телом. Мужчина двинулся к ней, и Джемайна заметила, что у него черные как смоль маловыразительные глаза. На вид ему было около пятидесяти пяти лет.
Джемайна отступала, пока не уперлась спиной в стену позади нее. Для такого крупного мужчины он двигался довольно легко и быстро и теперь уже вплотную приблизился к ней. Не отрывая взгляда от его лица, Джемайна начала осторожно пробираться вдоль стены.
Незнакомец шел следом и в конце концов уперся руками в стену по обеим сторонам от головы Джемайны, оказавшейся таким образом в ловушке. Девушка отчаянно толкнула его руку и почувствовала, что та тверда, как железо.
– Зачем так торопиться, милашка? Почему бы нам не познакомиться?
Приблизительно в то же самое время, когда Джемайна разговаривала с Сарой, Оуэн Тэзди находился в кабинете своего редактора Каррузерса.
– У меня есть для тебя задание, Тэзди, – сказал Каррузерс в своей обычной резкой манере.
Оуэн развалился в единственном предназначенном для посетителей кресле и пытался разглядеть лицо редактора сквозь клубы сигарного дыма.
– Куда мне ехать на этот раз?
– Никуда ехать не надо, – зло бросил Каррузерс. – Задание здесь, в городе.
Оуэн встревоженно приподнялся.
– В Филадельфии? Я же полевой корреспондент, Томас, и не работаю в городе вот уже несколько лет.
– Тебе неплохо бы вспомнить, с чего ты начинал, Тэзди. – Каррузерс отогнал дым от лица. – И подумать об этом. Кажется, ты уже возомнил, что задание в городе недостойно тебя?
– Нет, конечно. Но это было так давно.
– Да, но сейчас ничего другого нет. Некуда посылать тебя, а ты – на окладе. Тебе известно, мы не благотворительная организация. Ты должен отрабатывать свои деньги.
Оуэн тяжело вздохнул.
– Хорошо, Томас, какое задание?
– Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Лестер Гилрой?
Оуэн на минуту задумался.
– Не могу сказать.
– Он не местный, прибыл из Нью-Йорка. Имеет солидное дело по изготовлению одежды – шьет пиджаки, мужские рубашки, производит обувь. Нам стало известно, что он подыскивает в Филадельфии здание, чтобы купить его.
– Ты полагаешь, он собирается открыть здесь швейную мастерскую?
– В этом-то все и дело. У Гилроя плохая репутация, и мы не желаем, чтобы он открывал здесь предприятие.
– Кто это мы? – спросил Оуэн.
– Наш издатель и отцы города. Они хотят избавиться от него, – сказал Каррузерс. – Предполагается, что крепкая статья, разоблачающая Гилроя, заставит его отказаться от открытия мастерской в нашем городе. Копни его прошлое, а затем возьми у него интервью и заставь раскрыть свои карты здесь, в Филадельфии. Надо следовать за ним повсюду и наблюдать за всеми его действиями. Ну, ты знаешь, как это делается.
– Следовать за ним повсюду? Черт побери, я же не сыщик!
– Постарайся, Тэзди. Иначе, если ты будешь артачиться, тебе придется овладевать новой профессией. Уверен, рано или поздно это произойдет.
– И полагаю, доставит тебе удовольствие, – хмыкнул Оуэн совершенно беззлобно, вставая с кресла. – Однако не надейся. Я еще буду здесь, когда ты уйдешь в отставку, Томас.
Оуэн провел весь день копаясь в подшивках "Леджер" и нью-йоркских газет, чтобы собрать информацию о Лестере Гилрое. Закончив, он пришел к выводу, что Гилрой – весьма скользкая личность, сколотившая состояние на дешевом труде женщин и детей. До этого Оуэн мало уделял внимания городским проблемам, знал только, что этот мир полон несправедливости, но ничего не мог изменить. Однако, накопав достаточно сведений о Гилрое, он испытал отвращение и желание помешать планам этого грязного дельца. И почувствовал интерес к своему новому заданию. Если бы Тэзди смог заставить негодяя покинуть Филадельфию!
Оуэн решил отправиться в отель, где остановился Гилрой. Если повезет, то застанет его там. Он сомневался, что Гилрой согласится говорить с ним, тем более раскрыть цель своего приезда в город. Однако надо заставить его понять, что о его присутствии известно и за его действиями наблюдают.
У входа в отель мимо Оуэна прошел крупный мужчина, одетый во все черное, с неулыбчивым лицом. Оуэн спросил у служащего о Лестере Гилрое.
– О, мистер Гилрой только что вышел из отеля, – сообщили ему.
– Это тот джентльмен в черном? Служащий кивнул, и Оуэн бросился к выходу. Он успел заметить, как здоровяк садится в открытый кабриолет. Оуэн бросился к кабриолету, но остановился, когда Гилрой тронул поводья и коляска начала удаляться. Оуэн быстро огляделся и поспешил к наемному экипажу.
– Я хочу, чтобы ты незаметно следовал за этим кабриолетом. – Он указал кучеру на кабриолет Гилроя, сворачивающий за угол. – Не приближайся слишком близко.
Кучер недоверчиво посмотрел на него:
– Вы полицейский?
– Не важно, кто я, – резко ответил Оуэн. Он извлек из кармана несколько монет и дал их кучеру. – Следуй за этим кабриолетом. Получишь еще, если не упустишь его.
– Хорошо, сэр! – Кучер отдал честь, приложив руку к козырьку, и Тэзди сел в экипаж.
Кабриолет Гилроя был достаточно хорошо виден, и в то же время оживленное движение на улице позволяло экипажу Оуэна оставаться незамеченным.
Однако вскоре кабриолет свернул с главной улицы в менее оживленный промышленный район города. Оуэн наклонился вперед.
– Держись подальше от него, – приказал он кучеру. – Человек в кабриолете не должен догадаться, что за ним следят. Здесь довольно пустынно, так что мы вряд ли потеряем его. Отстань приблизительно на два квартала.
– Как скажешь, хозяин.
Вскоре Оуэн увидел, что кабриолет остановился в плохо освещенном, совершенно безлюдном месте.
– Стой, – скомандовал он кучеру за два квартала до коляски Гилроя.
Оуэн увидел, как Гилрой вылез из кабриолета и вошел в одно из зданий. Молодому человеку не терпелось взглянуть, что это за здание, однако поскольку он не знал, как долго Гилрой пробудет там, то решил подождать.
Оуэн откинулся назад, так чтобы был виден кабриолет Гилроя, и начал вспоминать, что ему удалось прочитать об этом человеке.