Розелла заметила и Луизу, направлявшуюся навстречу Филиппу. Он не протянул фиалки вперед, а помахивал ими у ноги. Только когда Луиза поравнялась с ним и, похоже, что-то сказала о цветах, Филипп тотчас отдал ей букет. Она кокетливо понюхала ароматные цветы и тихонько засмеялась. Мужчина взял ее под руку, и они направились к замку. У Розеллы появилось ощущение, что фиалки не предназначались для Луизы. Просто хорошие манеры не позволили Филиппу разочаровать девушку. Неужели Луиза не видит, что это не тот человек, на которого можно охотиться? Сама Розелла довольно мало знала о мужчинах (Себастьен был единственным, кто ее когда-либо целовал), но обнаружила, что инстинктивно чувствует подобные вещи. Филипп слишком энергичный и волевой, чтобы связать свою жизнь с женщиной, вечно добивающейся контроля и превосходства. Именно это было главной целью Луизы, с кем бы она ни общалась. И не важно, насколько искусно пыталась скрыть свои намерения мадемуазель де Луимонт от мужчины, которым интересовалась. Филипп будет на равных с женщиной, но любимую он должен выбрать сам.
Парочка скрылась из поля зрения Розеллы. Архитектор в это время говорил, что работа не займет много времени.
– Тем не менее я не хочу начинать до свадьбы месье де Луимонта, – сказала Розелла, возвращаясь вместе с ним в башенное крыло. – Присутствие рабочих всегда вносит определенную суматоху, даже если требуется незначительный ремонт.
– А когда состоится свадьба? – спросил архитектор.
Впервые о дате венчания Розелла услышала от Луизы в вечер приема. Себастьен быстро взглянул на нее из-под опущенных темных ресниц, и Розелле показалось, будто слова его сестры продолжают звенеть в воздухе. Словно похоронный звон.
– Через неделю и один день, – ответила она. – Тридцатого мая.
Розелла знала, что будет помнить эту дату всю жизнь.
Когда архитектор уехал, девушка неожиданно для себя столкнулась с поджидавшим ее Жюлем. Он развалился в кресле, закинув длинную худую ногу на подлокотник, и дымил сигарой. Розелла сразу же заметила, что он много выпил.
– Хочешь купить лошадь? – грубовато спросил Жюль без всякого вступления, тщательно выговаривая слова, как очень пьяный человек.
– Не уверена, – осторожно ответила она.
– Ты ведь ездишь верхом, так?
– Да, но…
– Тогда тебе нужна лошадь. – Он вынул сигару изо рта. Пепел упал на его расстегнутый жилет. – Не думай, что ты можешь выбрать любую в конюшне в этом поместье. Не все принадлежит тебе, сама знаешь. Кроме лошадей для экипажа, остальные – собственность Себастьена. Он разводит их. Во всей Франции не найти лучших скакунов.
– И одного ты продаешь?
– Прекраснейшего гнедого из когда-либо виденных тобой.
– Кому он принадлежит?
– Мне. Уже пару месяцев, но он не устраивает меня. Маловато норова. Я люблю сопротивление, когда сажусь на новую лошадь.
Опять эта жестокость де Луимонтов. Жажда превосходства, безграничной власти. Розелла вспомнила слова Маргариты о мужчинах семейства де Луимонт. Даже Себастьен унаследовал такой же взрывной темперамент.
– Я взгляну на скакуна, – пообещала Розелла.
– Но – только сейчас. – Жюль поднялся из кресла, слегка пошатываясь. – Почему бы тебе не переодеться в костюм для верховой езды и не испробовать жеребца?
Приятно иметь собственную лошадь. Она сможет в любое время сама исследовать окрестности.
– Я сейчас вернусь, – сказала девушка.
Когда они с Жюлем шли к конюшне, поддеревьями на лужайке Розелла увидела маленькую компанию. Филипп, Луиза и Маргарита сидели за садовым столиком, на котором стоял поднос с кофе и пирожными. Софи тоже участвовала в ленче, приехав в замок с ежедневным визитом к матери.
Гнедой был великолепен, и Розелла влюбилась в него с первого взгляда. Жюль вывел жеребца из стойла. Красновато-коричневая шелковистая шкура заблестела под яркими лучами солнца. Жюль водил лошадь вокруг двора, сильно натягивая уздечку, и бедное животное недовольно дергало головой и нервно постукивало копытами. Жюль страшно ругался и еще сильнее тянул за узду. Розелла с содроганием подумала, каким он становится в седле с хлыстом в руке. Она должна купить гнедого, просто чтобы освободить его от теперешнего владельца.
– Как его зовут? – спросила Розелла, похлопывая по изящной мускулистой шее.
– Талейран.
– Сколько?
Жюль назвал достаточно высокую цену, но девушка не торговалась. Месье Батальяр не отвертится от оплаты этого приобретения. Жюль помог ей сесть в седло, и Розелла заговорила с Талейраном, зная, что взвинченный жеребец очень нервничает. Он напряженно вскинул голову. Видимо, у Талейрана любой всадник ассоциировался с плохим обращением и жестокими руками. Его превосходное физическое состояние не было заслугой Жюля, ведь ответственность за лошадей несли конюхи Себастьена.
Покачиваясь, Жюль со странно злорадным выражением на лице посмотрел на Розеллу.
– Желаю получить удовольствие от поездки.
– Спасибо. Отпусти, пожалуйста, уздечку.
– С радостью! – Он шагнул назад. – Я устрою тебе проводы!
Прежде чем Розелла поняла, что он делает, Жюль вытащил из-за пазухи хлыст и с пронзительным криком хлестнул коня по крупу. Талейран рванул вперед и взбрыкнул задними ногами, едва не выбросив всадницу из седла. Но однажды в Кенте Розелла уже попала в подобную ситуацию. Тогда какой-то мальчик трещеткой напугал ее лошадь, но то животное было значительно старше и послушнее. Молодой, резвый Талейран представлял гораздо большую опасность.
Гнедой жеребец пулей вылетел из двора конюшни. Два конюха, вышедшие из каретного сарая посмотреть, что за шум на улице, едва успели увернуться из-под копыт. С развевающейся гривой и хвостом Талейран помчался по лужайке, выбивая комья земли, а Розелла отчаянно пыталась натянуть поводья и обрести контроль над скакуном. Краешком глаза она заметила испуг сидящих за кофейным столиком. Филипп вскочил на ноги и что-то кричал ей, три женщины в шифоновых платьях и соломенных шляпках тоже встали, оцепенев от неожиданности.
Впереди показался сад. Талейран несся, не разбирая дороги, словно не чувствуя усилий всадницы остановить бешеный бег. Во все стороны летели листья, цветы, трава. Розелла потеряла шляпу, прическа рассыпалась, и волосы цвета спелой пшеницы развевались по ветру. Девушка очень испугалась, но сохраняла присутствие духа и старалась покрепче держаться в седле. Заметив низкий сук, она молниеносно пригибалась к шее коня. Но к угрожающей жизни кошмарной скачке прибавилась новая опасность. Розелла увидела заросший лилиями узкий проток озера. Водная гладь приближалась с ужасающей быстротой. Девушка почувствовала, что Талейран приготовился к прыжку. Его стальные мускулы напряглись, чтобы взять препятствие, но перескочить на другую сторону было практически невозможно.
– Нет! Нет! – закричала Розелла.
Одно короткое мгновение она верила, что им все-таки удастся сделать этот прыжок, но Талейран поскользнулся на отлогом берегу и скатился в воду, сбросив Розеллу в грязь среди лилий. Она лежала, оглушенная ударом при падении, верхняя часть тела в хлюпающей жиже, а ноги с прилипшей к ним тяжелой юбкой под водой. Талейран барахтался рядом, пытаясь подняться на ноги. Когда это ему удалось, он, не теряя времени, выбрался на высокий берег и стал, дрожа всем телом и низко опустив голову. Розелла с усилием пошевелилась, но промокшая юбка не давала возможность двигаться, и девушке пришла в отчаяние от своей беспомощности.
Вдруг послышался стук копыт. Филипп, встретив конюха, отправлявшегося в погоню, взял у него лошадь и помчался за Розеллой. У озера он спрыгнул с седла и быстро направился к девушке.
– Вы испортите ваши ботинки, – полушутя-полуплача крикнула Розелла.
Филипп несказанно обрадовался, когда увидел, что она несильно пострадала. Будет несколько синяков, но сломанных костей нет, потому что Розелла все время пыталась встать.
– Я помогу вам. Обхватите мою шею. Вот так. – Он поднял ее на руки, посадил на траву и тоже вскарабкался наверх.
Розелла тотчас вскочила и бросилась к Талейрану. Она думала только о лошади. Девушка гладила, похлопывала его, нежно и успокаивающе разговаривала с ним. Наконец, она прижалась щекой к влажной шее гнедого.
– Больше никто и никогда не сделает тебе больно, Талейран. Клянусь!
Прискакал конюх, чтобы спросить, чем нужно помочь. Филипп приказал осторожно отвести коня в стойло, но Розелла вмешалась.
– Нет! – решительно заявила она. – Я сама отведу его обратно.
Филипп не спорил с ней. Он передал конюху поводья своей лошади и пошел рядом с девушкой, подстраиваясь под ее неторопливый шаг.
– Почему вы поехали на жеребце Жюля? Кажется, у него с этим гнедым было много проблем.
– Неудивительно. Жюль из такого сорта людей, которых и близко нельзя подпускать к лошадям. Но он больше не сможет мучить Талейрана. Я купила жеребца.
Филипп приподнял брови.
– Действительно? А почему он понес? Розелла вздохнула.
– Жюль хлестнул его и завопил, как сирена. Такая шутка. У Жюля самое извращенное чувство юмора.
– Что? Шутка? – недоверчиво переспросил Филипп. – Но всего несколько минут назад вы могли сломать себе шею!
Розелла не хотела думать об этом и попыталась отделаться шутливым замечанием, которое почему-то вышло мрачноватым.
– Тогда Себастьен унаследовал бы замок, и все стали счастливы.
Значение ее фразы дошло до их сознания одновременно. Розелла замедлила и без того неспешный шаг. Глаза мужчины и женщины встретились, вспыхнув тревожным сомнением.
Розелла сейчас же отбросила неуверенность.
– Он пошутил, – повторила она. Я знаю Жюля достаточно хорошо. К тому же, он напился.
Они медленно брели вперед, но Филипп продолжал хмуриться.
– Неважно, пьяный или нет, – сказал он, возмущаясь поступком резвого шутника. – Не позволительно так безответственно вести себя. Я поговорю с ним.
– Я бы предпочла, чтобы вы не делали этого, Филипп. Не надо раздувать эту историю. Пожалуйста.
– Как пожелаете, – неохотно согласился он. – Но мне интересно, понимаете ли вы, что угодили в осиное гнездо?
Розелла мрачно улыбнулась его сравнению. Она думала о де Луимонтах, как о тиграх в клетке. Но осы тоже могут быть смертельно опасны.
– Не волнуйтесь за меня. После первого визита сюда у меня выработался иммунитет к осиным укусам.
– Надеюсь.
Только теперь Розелла поняла, что Филипп включил Луизу в свое определение семьи. Он просто не выделил ее имени. Странно для обольщенного мужчины. Или все романтические чувства исходят только со стороны Луизы, а его дружеская доброжелательность неправильно истолкована?
– Завтра я снова поеду на Талейране, если он, конечно, не пострадал от неожиданного купания, сказала Розелла, чтобы сменить тему. – Я должна убедиться, что он доверяет мне.
– В котором часу вы отправитесь?
– Как-то не думала. Наверное, утром.
– Можно мне с вами?
Розелла неправильно поняла причину его просьбы.
– Это очень любезно, но со мной ничего не случится. Талейран больше не сорвется. Если с ним правильно обращаться, он будет спокоен.
Филипп выглядел удивленным.
– Не сомневаюсь, я ведь не поэтому спросил. Мне хочется составить вам компанию. Честно говоря, я собирался зайти к вам сегодня днем.
– Действительно? – небрежно бросила Розелла, но вдруг вспомнила фиалки. Мог ли Филипп нести их для нее?
– Я собираюсь устроить пикник послезавтра, и вы окажете мне честь, если присоединитесь к нам. Надеюсь, сегодняшняя скачка не охладила вашу любовь к верховой езде на всю оставшуюся жизнь! – озорно добавил он.
Они вместе рассмеялись. Розелле ужасно хотелось согласиться, но в компании наверняка будет Луиза, а, возможно, и Себастьен.
– Четверг, – задумчиво произнесла она, словно все ее дни были расписаны.
– Ну скажите, что поедете. Мы всегда устраиваем пикник с шампанским и холодной дичью, а в конце дня обедаем где-нибудь вместе.
Розеллу переполняло желание поехать, но она не посмела. Потом девушка вспомнила, что действительно занята. Это было одно из приглашений, пришедших по почте после вечернего приема. Ей нужно присутствовать на дамском собрании.
– Не могу, Филипп, – отказалась Розелла с искренним сожалением.
На его лице отразилось разочарование.
– Очень жаль. По крайней мере скажите, что мы сможем встретиться завтра утром.
Это еще одно, чего она не должна делать. Он с Луизой. Пусть разберутся в своих отношениях. Она не станет вмешиваться.
– Не обещаю. Мне нужно посмотреть, как Талейран будет реагировать на меня. Если он опять станет нервничать, глупо выезжать на прогулку.
– Конечно, я согласен. – Филипп добродушно принял отказ.
Они добрались до лужайки, где ждали три дамы семьи де Луимонт. Вернувшийся с места происшествия конюх рассказал им о случившемся. Увидев растрепанную и грязную Розеллу, Луиза засмеялась, прикрыв рот рукой, и повернулась к Софи, чтобы сделать пару колких замечаний. Подали горячий кофе, но только Маргарита предложила девушке присоединиться к ним.
– Как жаль, что ты упала, Розелла! – Маргарита в волнении сжала руки и поднялась, освобождая свой стул. – Присядь. Выпей кофе.
– Мне нужно переодеться, мадам де Луимонт. В озере ледяная вода.
– Да. Ты абсолютно права. Можно простудиться. Даже подхватить пневмонию. – Маргарита взглянула на Розеллу широко распахнутыми, печальными глазами. – Однажды я упала, когда брала слишком высокий барьер. Это было ужасно. Говорили, такие падения часто смертельны. – Она содрогнулась. – Так и случилось для моей бедной кобылы. Пьеру пришлось пристрелить ее.
– Я очень сожалею, – сочувственно сказала Розелла.
Филипп дотронулся до ее руки.
– Позвольте мне отвести Талейрана в стойло. Конюхи позаботятся о нем. А вы идите и наденьте что-нибудь сухое.
Розелла подарила ему благодарную улыбку и оставила жеребца на его попечение. Она быстро, насколько позволял промокший костюм, пробежала через лужайку и скрылась в замке. Жюля нигде не было видно. Наверное, он завалился спать.
Казалось, Талейран ничуть не пострадал, но Розелла решила отложить верховую прогулку на несколько дней, чтобы он смог получше узнать новую хозяйку. Она приносила жеребцу сахар и стояла в конюшне, разговаривая с ним, поглаживая его мягкую морду. С каждым приходом девушка убеждалась, что лошадь все больше доверяет ей. Жюль был полностью прощен за свою жестокую шутку просто потому, что с его помощью она стала владелицей столь прекрасного животного.
Розелла спустилась по главной лестнице, снова направляясь в конюшню, когда в дверях одного из салонов появилась Луиза в блестящем роскошном платье.
– Розелла! Могла бы ты уделить мне минуту?
Розелла последовала за ней в салон – светлую очаровательную комнату с картинами Ватто и хрупкой элегантной мебелью восемнадцатого столетия. Луиза взяла большой белый конверт.
– Во-первых, я должна сообщить тебе, что в день свадьбы твое место будет в экипаже maman, рядом со мной. Мы вместе поедем в церковь и обратно.
– Но я не могу ехать, – запротестовала Розелла, побледнев при мысли, что ей придется присутствовать на венчании. – Я буду незваной гостьей.
– Глупости! Все ожидают увидеть тебя там. – Луиза протянула конверт. – Это приглашение на свадьбу. Клодин лично привезла его.
– Она здесь? Луиза кивнула.
– Клодин приехала, чтобы поговорить с Себастьеном, но перед отъездом хочет увидеть тебя.
– Мне казалось, я буду последним человеком, с которым ей захочется встретиться.
– Напротив. Клодин не из тех, кто таит злобу. В конце концов, она унаследует достаточное состояние, чтобы они с Себастьеном жили в роскоши всю жизнь. Однако Клодин понимает, как задета гордость ее жениха тем, что разрушены его надежды. Он всегда считал, что станет владельцем замка. Ему, наверное, было очень нелегко сообщить эту новость графу, тем более что они не испытывают друг к другу особой приязни. Не нужно говорить, что граф не протянет руку помощи и не предложит какое-нибудь другое поместье моему невезучему брату и его жене. Хорошо еще, что ты решила воспользоваться западным башенным крылом и не требуешь остальную часть замка.
– У Себастьена совершенно нет денег? Лицо Луизы озарилось горькой улыбкой.
– Ни у кого из нас нет и двух су на черный день. Папа был замешан в рискованную финансовую авантюру, и сердечный приступ убил его. С долгами пришлось расплачиваться очень долго. Потом Себастьен вкладывал все доходы в хозяйство. Даже Софи рассчитывала на завещание кузена Андрэ. Недостаточность ее приданого компенсировалась надеждой на наследство. В любом случае предполагалось, что если состояние кузена Андрэ полностью перейдет в руки Себастьена, он выделит нам значительные доли, даже если мы не будем упомянуты в завещании. – Луиза фыркнула. – Никто не мог и вообразить, что все обернется так катастрофически. Арман в ярости от сложившейся ситуации. Он алчный и скупой скряга.
– Зачем Софи вышла за него? – спросила Розелла.
Луиза пожала плечами.
– Как большинство мужчин, особенно вдовцов, он не был прижимистым во время ухаживания. Его первая жена умерла бездетной два или три года назад. Я понимаю, он представлял интерес для охотниц за мужьями среднего возраста. Но Софи, молодая, симпатичная и, к тому же, де Луимонт, пришлась ему больше по вкусу. Сама знаешь, у него нет родословной. Торговец, сколотивший достаточное состояние, чтобы купить положение в определенных кругах общества, Арман мечтал забраться еще выше, женившись не девушке из одного из самых старых родов Франции. – Луиза снова подняла и опустила плечи. – И вот. Софи не отговорили от этого замужества, а когда сама стелешь постель, ложись в нее. Или точнее, – добавила Луиза с неожиданной откровенностью, – она ложится только по необходимости. Софи утратила иллюзии. Ее брак совсем не то, на что она надеялась.
Когда Луиза замолчала, в холле раздался звонкий девичий голос. Сквозь приоткрытые двери салона донеслись радостные слова.
– Себастьен! Я везде искала тебя.
Судя по звукам шагов, Себастьен спускался с лестницы. Он ответил удивленным голосом.
– Что ты здесь делаешь, Клодин?
– Я привезла приглашение для Розеллы. Но скажи мне, как твои руки.
– Почти совсем зажили.
Они направились в сторону салона. Луиза обернулась к двери.
– Сейчас ты встретишься с Клодин, Розелла. Будущей молодой женой Себастьена.
Розелла замерла. Момент, которого она боялась, пришел. Двойные двери распахнулись, и Себастьен с Клодин бок о бок вошли в комнату. Тотчас же глаза Себастьена встретились с глазами Розеллы. В них мелькнул такой же темный и мучительно-трепетный взгляд, как и у оцепеневшей девушки. Потом Клодин случайно нарушила тонкую связь, робко шагнув навстречу Розелле с нерешительной улыбкой на нежных губах. Бледное, с классически тонкими чертами лицо казалось живым воплощением образцов живописца Ватто, чьи картины висели на стенах салона. В ней ощущалась лучистая изысканность. Изогнутые дугой брови, казалось, выражали удивление необычной щедростью жизни, давшей ей столь много. Из-под красивой шляпки на спину падал каскад жемчужно-светлых локонов. Клодин была красива, молода и трогательно ранима.