- Мисс Эрнхард, - обратился Нос к учительнице музыки, все еше сидевшей за пианино, - пожалуйста, сыграйте нам двадцать седьмой опус Хаммеля. Это, конечно, не современное музыкальное произведение, - добавил он, обращаясь уже к Ариэл, - но, на мой скромный взгляд, вполне подходящая музыка для вальса. В прошлую субботу ее исполняли на приеме у Хоскинсов.
Продолжая непрерывно болтать, Пенроуз отвесил Ариэл легкий поклон, обхватил ее, и они закружились в вихре вальса.
- В тот вечер исполнялась и аллеманда. Конечно, в таких кругах, как этот…
Продолжения его быстрого монолога Леон уже не слышал, так как Пенроуз в кружении вальса увлек свою даму в дальний конец комнаты.
Леон нашел не заставленную мебелью часть стены и прислонился к ней, скрестив на груди руки, с интересом наблюдая за действиями Носа. Костлявые белые пальцы, словно когти, вцепились в ткань платья Ариэл. Увидев эту противную руку на плече девушки, Леон вспомнил, какой мягкой и приятной была эта ткань под его собственной рукой, как через нее проходило тепло ее тела, которое жгло ему ладонь. Его воображение рисовало ему, что ощущает Пенроуз, цепко ухвативший ее за плечо. А что чувствует она сама?
Танцующая пара сделала один полный круг по комнате и уже приступила ко второму, когда Леон решил, что пора вмешаться.
- Это единственная причина, по которой вы приехали сюда, Пенроуз? - стараясь перекричать музыку, громко спросил он. - Вам захотелось потанцевать?
- Причина? - переспросил Пенроуз, окинув Леона рассеянным взглядом. - Причина…
Было похоже, что директор никак не мог ухватить смысла вопроса. Однако в следующее мгновение он споткнулся, будто сказанные Леоном слова упали к его ногам, образовав непреодолимое препятствие, и стал судорожно шарить по карманам. На его лице возникло выражение ужаса.
- Господи, совсем забыл, зачем сюда приехал, - бормотал он. - Музыка, танцы… Где моя голова? Куда же я подевал это письмо?
После еще одного ряда судорожных телодвижений Пенроуз наконец извлек на свет Божий смятый пергаментный листок.
- Письмо! - торжественно провозгласил он, размахивая бумагой над головой. - Я получил его специальной почтой от Каслтона. Она приезжает.
- Кто приезжает? - спросил Леон, игнорируя протянутое ему письмо.
- Маркиза. Вдовствующая леди Сейдж. Ваша драгоценная бабушка, сэр. Видите ли, она прознала про вас. Слухи о вашем приезде в Англию докатились до самой Франции, и она решила немедленно прервать свой визит и вернуться домой, чтобы самой убедиться, имеют ли эти слухи под собой почву… Это ее слова, не мои, сэр…
Пенроуз перевел дух и еще раз помахал письмом под носом Леона:
- Читайте сами. Там все сказано.
Ариэл подошла к Пенроузу и взяла письмо.
- Это правда, - сказала она, быстро пробежав глазами письмо. - Леди Сейдж возвращается в Англию и желает, чтобы вас немедленно ей представили. Леон, она хочет встретиться с вами завтра.
- Леон? - переспросил Пенроуз, переводя удивленный взгляд с одной на другого. - Вы называете его Леоном?
Леон зевнул и оторвался от стены.
- Мне очень жаль, - сказал он, - но завтра я занят.
- Как заняты? - удивилась Ариэл.
- Я обещал вам покататься верхом, - напомнил Леон.
- Да вы с ума сошли! - воскликнула Ариэл. - Если вы ей понравитесь, ваша жизнь изменится. Чтобы получить титул, необходима ее поддержка. Кроме того, не забывайте, что она ваша бабушка, Леон. Ваша родная кровь. Вы должны помнить об этом. Подумайте только, что может значить для вас эта встреча!
- Для всех нас, - вставил Пенроуз. - Все это, конечно, относительно, - быстро добавил он, заметив обращенные на него недоуменные взгляды. - Об этом говорится в письме. Леди Сейдж желает видеть всех, кто так или иначе принимал участие в чудесном превращении милорда. Меня, как директора школы Пенроуза, и, естественно, вас, мисс Холлидей. Граф тоже отдал такой приказ. Все здесь, в этом письме.
Ариэл дочитала письмо и кивнула:
- Согласно приказу, я должна завтра сопровождать вас, ну и, конечно, мистер Пенроуз. Лорд Каслтон заедет за нами в своей карете.
Пенроуз энергично закивал головой.
- Именно так, - сказал он. - Однако я тут немножко подумал и пришел к выводу, что Каслтону лучше поехать с Таннером или кем-нибудь другим. Зачем нам ехать на презентацию толпой. Первое впечатление и все такое прочее… Вы меня понимаете?
Леон едва сдерживался, чтобы не свернуть костлявую шею Пенроуза.
- Итак, - продолжал тем временем директор школы, - мы с мисс Холлидей поедем в моем новом ландо, а вы будете следовать за нами. Получится прекрасная кавалькада. Очень впечатляюще.
Пенроуз, довольный собой, в блаженном восторге потирал руки. Ариэл взглянула на Леона и заметила, как на его лице играют желваки. Стремясь предотвратить ссору, она встала между ним и Пенроузом.
- Спасибо, мистер Пенроуз, - сказала она.
- Зовите меня Филип.
- Филип, я с удовольствием разделю с вами…
- Нет, - твердо сказал Леон, возмущенный радушием Ариэл.
Он быстро вышел из комнаты и спустя минуту вернулся с пальто и шляпой Пенроуза в руках. Он сунул их Носу, а сверху положил его тросточку, причем сделал это с такой яростью, что чуть было не проткнул его.
- Завтра. В час дня. Она поедет со мной, - заключил он.
Пенроуз молча натянул пальто и быстро вышел из комнаты со шляпой и тросточкой в руках. Ариэл отлично понимала его. Сумасбродное поведение и свирепый вид Леона могли напугать кого угодно. Она помнила об этом с их первой встречи. Да и сама она с удовольствием последует за Пенроузом, но прежде выскажет Сейджу все, что о нем думает.
- Полагаю, вы довольны собой, - сказала она, когда они остались одни. Мисс Эрнхард ускользнула вслед за Пенроузом.
- В восторге. А почему вы об этом спрашиваете?
- Я спрашиваю потому, что ваше поведение по отношению к мистеру Пенроузу безобразно. Вы были непростительно грубы с человеком, который принес вам важное сообщение от графа.
- Сообщение… Знаем мы эти сообщения, - презрительно заметил Леон. - Он вас хватал своими грязными руками.
- Ха, его руки не грязнее ваших, а скорее наоборот. Вспомните ваше поведение и сделайте выводы.
- Что все это значит?
- А то значит… - Ариэл стала искать подходящие слова, чтобы побольнее уколоть Леона. - Это значит, что он джентльмен в самом лучшем понимании этого слова.
- А я? Кто, по-вашему, я? - Леон задавал вопросы, сердито глядя на Ариэл. - Симулянт?
- Вот именно. Я не люблю говорить о людях плохо и тем более обижать их, но уж коли об этом зашла речь, то позвольте сказать вам, что своим сегодняшним поведением вы убили все хорошее, что я о вас думала.
- Выходит, я разочаровал вас?
- Вы меня больше не разочаруете, потому что теперь я вас хорошо знаю. Сначала я думала, что ваша личина дикаря служит вам прикрытием для достижения неведомой мне гнусной цели. Потом я переменила о вас свое мнение, а сейчас вижу, что вы снаружи джентльмен, но внутри самый настоящий дикарь.
- И что вас заставило прийти к такому выводу? - спросил Сейдж, рот которого плотно сжался.
- Вы не щадите ничьих чувств, кроме своих. Это своего рода дикость.
- Что вы, черт возьми, подразумеваете под этим понятием?
- Вы разрушили все мои надежды. Вы просто их растоптали! - закричала Ариэл, топнув в отчаянии ножкой. - Вы заманили меня, предложив свою помощь завоевать расположение мистера Пенроуза, а когда он оказался почти у меня в руках, вы все разрушили.
- И это все я сделал, напомнив ему, что пора уходить?
- Не пытайтесь оправдываться.
- Даже не собираюсь. Просто я хочу знать, в чем виноват перед вами.
- Вы прекрасно это знаете, - отрезала Ариэл. - Вы… вы злой. Вы не дали мне возможности принять его предложение ехать в одной карете, хотя это позволило бы мне значительно продвинуться вперед.
- Мне было противно смотреть, как вы вешаетесь на этого человека.
Губы Ариэл задрожали.
- Я делала только то, чему вы учили меня.
- Уж слишком рьяно, на мой вкус.
Ариэл сцепила на груди руки. Комок подкатил ей к горлу, на сердце легли печаль и разочарование.
- Я больше не буду этого терпеть, - сказала она, кусая губы. - Сначала вы мне говорите, что я действую неуклюже, теперь обвиняете меня в рьяности. Я не намерена терпеть ваши оскорбления. Все, хватит. Никакой помощи мне от вас не надо.
- Не горячитесь, - сказал Леон, поворачиваясь к ней спиной, чтобы не видеть ее несчастного лица.
Неужели ее обвинения справедливы? Неужели действительно по его вине рухнули все ее надежды?
Леон отошел в дальний конец комнаты и посмотрел на Ариэл.
- Вы должны продолжать начатое дело, - сказал он. - Я немного подумал и пришел к выводу, что вы правы. Вы пробудили в Пенроузе интерес.
Ничего себе - интерес, да этот дурак весь изошел слюной во время танца.
- И мне пришла в голову хорошая мысль, - продолжал Сейдж вслух. - Чтобы закрепить за собой успех, вы должны некоторое время избегать его компании. Вот почему я не захотел, чтобы вы приняли его предложение.
- Почему не посоветовались со мной? - спросила Ариэл.
- По-вашему, я должен был попросить его заткнуть уши?
- Выходит, следуя вашей блестящей стратегии, я должна сейчас очаровывать его на расстоянии? - спросила Ариэл с нескрываемой иронией. - Я начинаю сомневаться не только в ваших советах, но и в ваших умственных способностях.
- Неужели?
Леон не спеша подошел к ней и вкрадчивым голосом продолжил:
- На каком основании вы критикуете мою стратегию? Может, вы ветеран многих любовных связей и хорошо знаете мужчин?
- Конечно, нет.
- Ах, так. Тогда, может быть, у ваших ног было много разбитых сердец и вы совсем перестали дорожить мужчинами?
- Вы прекрасно знаете, что это не так.
- Вот то-то и оно. Я знаю, что делаю, и советую положиться на меня.
- Но…
- Вы должны верить мне, - сказал Леон и вышел из комнаты.
Ариэл покачала головой. Верить ему. Как она могла ему верить, если уже не верила даже себе?
Глава 12
Леон не желал быть представленным кому бы то ни было и меньше всего - чванливой старой вдове, которая, без сомнения, ждет, что он будет пресмыкаться, кланяться, выдрючиваться на разный манер, лишь бы только заполучить всесильный титул маркизов Сейдж.
Ну что же, придется разочаровать вдову. Леон саркастически улыбался, глядя в окно переполненной людьми кареты графа.
Он поерзал на сиденье, устраиваясь поудобнее. В карете было тесно. Лишившись удовольствия ехать с Ариэл, Пенроуз собрал всех вместе в одной карете. Их было пятеро, хотя Таннер, сидевший рядом, занимал место, предназначенное для двоих, а уж болтал за целый десяток. От его болтовни у Леона разболелась голова.
Он уже выслушал длинную лекцию Каслтона о вкусах бабушки. Выяснилось, что она любит хорошую еду, животных - больше, чем людей, особенно парочку любимых боксеров, и имеет на все особое мнение. Больше всего она ненавидит дерзость, скучные разговоры и перспективу, что наследником титула станет Адам Локби.
Каслтон выразил и свое личное мнение об этом человеке. Несмотря на все сказанное, а может, благодаря ему Леон проникся симпатией к Локби - лучше иметь открытого врага, чем вероломного друга. Леон быстро положил конец нравоучениям и, отвернувшись, стал смотреть на пробегающий за окном пейзаж. Это его первое знакомство с Лондоном, и, сам того не замечая, он пленился им.
В каждом большом городе есть свое очарование. Но при всей своей ненависти к Англии Леон должен признать, что Лондон один из самых красивых и оживленных городов, какие ему приходилось видеть. Картины сменялись одна за другой, и улицы становились красочнее и оживленнее по мере того, как они приближались к Мейфэру, самому престижному району города, где находился дом его бабушки. Об этом сообщил Пенроуз, для которого подобная чепуха, по-видимому, имела большое значение.
Уличные торговцы, трубочисты и попрошайки заполняли улицы, ловко лавируя среди нарядной публики и экипажей. Пикантный запах приправ доносился из открытых уличных кафе, вдали слышалась музыка, и все это перемежалось со стуком копыт по мостовой. Наблюдая за всадниками, Леон пришел к заключению, что в Англии знают толк в лошадях.
Из всей их компании всю дорогу молчал только один человек - Ариэл. Она коротко поздоровалась с ним за завтраком и больше не проронила ни слова. Леон чувствовал, что она все еще сердится.
То, что Ариэл продолжала сердиться на него, еше раз убедило Леона в том, что женщины совершенно не умеют управлять своими эмоциями. Он делал все от него зависящее, чтобы помочь ей завоевать расположение человека, который лично ему был глубоко несимпатичен, а Ариэл дулась на него, потому что ей, видите ли, не понравились его методы.
То ли дело мужчины. Иногда вероломные и жадные, но более постоянные в своих привычках. Уж если он собирается воткнуть тебе нож в спину, то будьте уверены: он это сделает. Леон отлично умел и знал, как вести себя с мужчинами. Но женщины… Женщина может пробудить в мужчине страсть, легонько царапая его спину своими коготками, но через секунду этими же коготками она способна выцарапать ему глаза. Никогда не знаешь, чего от нее ждать.
Для себя он давно решил: самая лучшая защита от прихотей и непостоянства особ женского пола - никогда не позволять им забираться к себе в душу. Стоит женщине позволить это сделать, ты пропал - она навеки завладеет тобой.
Леон с раздражением думал, как глупо он нарушил вчера свою собственную заповедь. Когда Ариэл назвала его дикарем, он думал, его сердце разорвется на части. Едва сдержался, чтобы не выдать себя. Почему он так бурно реагирует? Ведь последнее время его только и звали что дикарь, и ему было на это глубоко наплевать. Да, но Ариэл вонзила свой нож глубже, чем другие: она сказала, что он в сердце своем дикарь. Нет, он не дикарь, а зверь. Может, она о чем-то догадывается? Но ведь он рассказал ей о своем прошлом только то, что хотел, а не то, что лежит у него на сердце.
Он может гордиться собой. Ему все-таки удалось взять себя в руки. Он хозяин своих эмоций и никогда не выплескивает их.
Карета остановилась на западной стороне Баркли-сквер. Лакеи спрыгнули с запяток и распахнули дверцы. Леон, сидевший рядом с дверью, вышел первым и, ожидая остальных, стал рассматривать дом леди Сейдж. Он нехотя признал, что дом, сделанный из кирпича и украшенный черными кованого железа резными балконами, был великолепным и внушительным - резиденция, достойная королевской фамилии. Вылезший вслед за Леоном Пенроуз сообщил ему, что рядом находится дом лорда и леди Кларемонт. Когда король приезжает в город, то непременно посещает оба дома.
Очень интересная информация!
Возглавляемая Каслтоном компания направилась к особняку. Швейцар в зеленой с золотыми галунами ливрее распахнул перед ними дверь, и они попали в руки многочисленных лакеев, которые быстро освободили их от верхней одежды и передали на попечение высокого с негнущейся спиной дворецкого, который повел их наверх в приемную мадам.
За простым фасадом особняка скрывался пышный интерьер. Куда бы ни посмотрел Леон, он видел бархат и шелк, серебро и золото. Даже бархатные драпировки, висевшие на высоких сводчатых окнах холла, украшены богатым орнаментом.
Приемная мадам была залом внушительных размеров, с высоким, украшенным искусной филигранью потолком, с лепными карнизами и сводчатыми окнами, выходящими во внутренний двор. Под стать комнате и мебель: такая же внушительная и солидная, на ее фоне стоявший в углу огромный рояль казался почти миниатюрным. Леон заметил, что Ариэл смотрит вокруг с таким неподдельным восхищением, будто никогда ничего лучше не видела. И неудивительно. Вся обстановка и размеры зала преднамеренно величественны. Когда Леон посмотрел на вдову, он понял почему.
Леди Джулия Сейдж - крупная женщина и, как правильно заметил Каслтон, высочайшего о себе мнения. Внушительных размеров зал с его яркими красками и вызывающим декором служил ей хорошим обрамлением. Леон был уверен, что все это не случайно. Даже кресло, в котором она сидела, стояло на встроенной между окнами платформе. Все остальные располагались ниже, что не оставляло ни малейшего сомнения, кто здесь правит бал. По обе стороны от вдовы стояли низкие табуретки с вышитыми шелковыми подушками, на которых лежали ее любимые боксеры. Платформа, уютно устроившиеся собаки - все это, по мнению Леона, настолько смешно и нелепо, что он не сразу обратил внимание на людей, расположившихся в двух передних креслах. В одном, как он потом узнал, сидела леди Элизабет Локби, дочь леди Сейдж и его тетка, о чем он мрачно подумал, будучи ей представленным. Во втором кресле сидел преподобный мистер Боттс, ректор Ашбери - лысый толстый коротышка, ничем особенно не примечательный, но, как отметил про себя Леон, обласканный своей благодетельницей именно за незаметность и постоянную услужливость.
Леон почувствовал прикосновение чьей-то руки и, оглянувшись, увидел, что Ариэл подбадривающе улыбается.
- Удачи, - прошептала она с улыбкой на лице и настороженностью в больших голубых глазах.
Леон почувствовал ее беспокойство за него, и раздражение против нее, которое охватило его в карете, моментально исчезло.
Ему захотелось сказать ей, что он не нуждается в удаче, но было поздно - они приблизились к платформе.
Каслтон и леди Сейдж обменялись взаимными представлениями. Дама даже представила обоих боксеров по имени: Фейт и Фелисити. После того как предварительное знакомство закончилось и все расселись по местам, Элизабет Локби, посмотрев на мать, сказала:
- Мама, ты прекрасно знаешь, что я возражала против этой встречи. - Она бросила косой взгляд в сторону Леона, и ее узкое, длинное лицо под шапкой кудрявых волос цвета нечто среднего между сажей и пеплом стало суровым. - Но если ты по непонятной мне причине все же решилась пойти на поводу у слухов…
- Ради Бога, Элизабет, если тебе есть что сказать, выкладывай прямо, - приказала вдова.
- Я только хотела посоветовать. Прежде чем приступать к делу, тебе лучше дождаться приезда Адама, - выпалила дочь.
- Почему я должна ждать того, кто сюда вовсе не приглашен?
Леди Локби побледнела:
- Ты не пригласила Адама? Но он же твой внук.
- Да, да, и он был у меня вместе с тобой на Рождество и, полагаю, снова приедет на него в следующем году, - произнесла леди Сейдж без всякого энтузиазма. - Мне надо хоть немного отдохнуть от его бесконечной напыщенной болтовни.
- Тебе не кажется, мама, что сейчас не самое подходящее время говорить об этом? Некоторые амбициозные личности преследуют здесь свой интерес, - сказала леди Локби, бросив презрительный взгляд в сторону графа и сэра Таннера. - Мне кажется их присутствие нежелательным, ведь речь пойдет о чисто семейных проблемах.
- Навряд ли представительство в палате лордов может быть названо чисто семейным делом, - огрызнулся Каслтон.
Лицо леди Локби исказилось злобой, и она кинулась на защиту своего отсутствующего отпрыска.
- Лично у вас есть место в парламенте, - закричала она, - и нечего вам совать нос в чужие дела. Оставьте моего сына в покое!