- У меня есть дела в городе, - сказала Ариэл, - а затем я проведу остаток дня дома с родителями.
Пенроуз откинулся в кресле и посмотрел на нее с нескрываемым неодобрением.
- Удивляюсь наглости некоторых людей, - заявил директор. - Последние несколько недель вы только и делали, что отдыхали. О каком еще выходном может идти речь? Он полагается вам только в следующем году.
Ариэл была возмущена до глубины души. Впервые за прошедшую неделю, когда она не испытывала ничего, кроме глубокой тоски, в ней вспыхнуло новое чувство - чувство возмущения.
- Позволю с вами не согласиться, мистер Пенроуз, - сказала она. - Все эти восемь недель я действительно не имела возможности заниматься своими прямыми обязанностями, поскольку вы втянули меня в ваши личные дела. Если мы хорошенько подсчитаем, сколько времени в сутки я занималась с лордом Сейджем, то выйдет, что это вы мне должны несколько выходных, но никак не наоборот.
Пенроуз затряс головой, в его маленьких глазках вспыхнуло удивление.
- Вы слишком самонадеянны! Она учила лорда Сейджа! Вы всего лишь танцевали с ним, разгуливали по саду и играли с его омерзительным кроликом. И уж коль скоро речь зашла об этом грязном животном, хочу вам сказать, что мне хорошо известно, что вы заставили садовника построить для него загон, стоимость которого будет вычтена из вашей зарплаты. Тоже мне репетитор! Хотите знать, что я о вас думаю, мисс Холлидей?
- Нет, - ответила Ариэл. - Если это, конечно, напрямую не связано с моими обязанностями в школе. До свидания, мистер Пенроуз. Я вернусь к обеду, чтобы дежурить в столовой.
Пусть увольняет, думала Ариэл, выходя из кабинета Пенроуза с гордо поднятой головой, и эта идея показалась ей не такой уж и страшной. Ее финансовое положение немного улучшилось, но главное - изменилась она сама. Уж коли ей удавалось справляться с маленькими чудовищами, для которых предназначена школа Пенроуза, вести его запутанные дела и выносить выходки лорда-дикаря - сейчас ей все по плечу.
Возможно, лорд Каслтон даст рекомендации, а если нет, то она обойдется без них. Она умеет шить, печь хлеб, ухаживать за садом. Она готова взяться за любую работу, готова делать все, за исключением одного: никогда больше не будет подавлять свою гордость в попытке привлечь к себе внимание мужчины, к которому не лежит сердце.
Стычка с Пенроузом немного взбодрила Ариэл, и она решила безотлагательно заняться делами. Прежде всего надо зайти в клуб, посещаемый отцом, и заплатить все его долги.
Была середина утра, и члены клуба еще не появились.
Управляющий мистер Хатчинз пригласил ее в столовую, где несколько молодых официантов накрывали столы для ленча. Пока управляющий листал страницы долговой книги, Ариэл с интересом разглядывала отделанную темными панелями комнату, где ее отец проводил за картами все свои вечера.
Бодрый голос управляющего оторвал Ариэл от горьких мыслей.
- Все правильно, - сказал он, поправляя очки на своем орлином носу. У него были седые волосы и большие залысины. - Я был в этом абсолютно уверен, но решил еще раз проверить себя. У вашего отца нет ни единого долга, мисс Холлидей. Они все оплачены.
- Но это невозможно, - ответила Ариэл. - Пожалуйста, проверьте еще раз.
- Я уже проверил дважды. Смотрите сами. В правой колонке указано, что все долги выплачены.
Ариэл посмотрела туда, куда управляющий указывал пальцем. Ошибки не было: напротив фамилии отца проставлены суммы, указывающие, что оплата произведена. Мать не смогла бы оплатить и тысячной доли долга. Случайно ее взгляд упал на линию, подведенную под колонкой цифр.
- Здесь что-то не так, - сказала Ариэл. - Согласно вашей записи долг оплачен на два месяца вперед, когда новых долгов не было и в помине.
- Совершенно верно. Вот почему я все так хорошо запомнил. Такой метод оплаты необычен. Джентльмен, который оплатил долги вашего отца, просил представить ему полный отчет и за прошедший, и за текущий периоды и все оплатил.
- Как странно, - заметила Ариэл. Она оторвала взгляд от книги, осененная внезапной догадкой. - Как звали этого джентльмена?
- Мне очень жаль, но я не имею права называть его имени. - Увидев встревоженный взгляд Ариэл, управляющий, понизив голос, добавил: - Его светлость дали мне ясно понять, что они желают остаться анонимом, а это не тот джентльмен, с которым я мог бы поссориться.
Ариэл еще раз заглянула в долговую книгу и увидела дату, когда долги были оплачены.
- Я вас прекрасно понимаю, - ответила она, поднимаясь. - Спасибо за оказанную помощь.
Итак, Леон оплатил долги ее отца, думала она, направляясь к экипажу, ожидавшему на улице. Оплатил сполна и даже авансом. Согласно клубным записям - накануне их отъезда в Рестомел. Она вспомнила, как ждала его далеко за полночь, обвиняя во всех смертных грехах, а в это время он занимался долгами ее отца, человека, с которым не был даже знаком. Леон стал их таинственным благодетелем. Но почему? Этого она понять не могла.
Почему Леон при первой же возможности покинуть дом отправился искать в чужом ему городе клуб ее отца и выложил значительную сумму, чтобы помочь ей и ее семье? Он ведь прекрасно знал, что никогда не получит их обратно. У них нет никаких сбережений, да и вряд ли когда-нибудь будут.
Почему? Снова и снова задавала себе Ариэл один и тот же вопрос. Уставшая, чтобы заниматься другими делами, Ариэл приказала кучеру везти ее к дому родителей. По дороге она продолжала размышлять над поступком Леона. Может быть, это просто акт милосердия? Или он надеялся получить что-то взамен? Может, он решил использовать ее в своей мести? Но если бы это было так, то он не держал бы все в секрете, а тысячу раз напомнил бы ей, что она его должница. Он держал язык за зубами даже тогда, когда они ругались в их последний день в Рестомеле, и был вне себя от ярости, раскрывая ей правду о себе.
Тогда почему?
Внезапно Ариэл бросило в жар, у нее вспотели даже ладони. А что, если он действовал от чистого сердца? Если это так, то и его предложение взять ее в жены исходило от чистого сердца. Желание бабушки видеть его женатым здесь совершенно ни при чем. Леон не тот человек, которого можно заставить делать что-либо против его воли. Он действовал из чистых побуждений. Он привязался к ней, и она была ему небезразлична. Как же, наверное, она оскорбила его своим отказом!
Как она могла быть такой слепой? Ариэл сейчас понимала, что у Леона могла быть одна причина позаботиться о дальнейшей ее судьбе: он ее любит, возможно, сам того не сознавая, но любит.
Экипаж подъехал к дому, ее сердце затрепетало от радости. Во дворе стояла черная с золотом карета, на дверцах которой был ясно виден герб маркизов Сейдж.
Леон.
Ариэл выскочила из экипажа и бросилась к дому, уверенная, что найдет там Леона. Она не смогла скрыть разочарования, когда увидела в гостиной ожидающих ее вдовствующую леди Сейдж и лорда Каслтона.
- Куда вы подевались, моя дорогая девочка! - воскликнула вдова, как только Ариэл появилась в дверях. У ног величественной дамы сидели обе ее собаки. - Ваш директор сказал нам, что вы появитесь дома, и мы приехали сюда поговорить с вами.
- О чем? - спросила Ариэл, ничего не понимая. Вдова улыбнулась и поманила ее к себе:
- Нам нужно разыскать моего упрямого внука, и вы должны нам в этом помочь.
Глава 20
- Ели бы я только могла помочь, - сказала Ариэл вдове и лорду Каслтону, усаживаясь на кушетку рядом с отцом. - Как дела, папа? - спросила она, поднимая с пола салфетку и раскладывая ее на его коленях.
Она улыбнулась отцу и погладила его руку, чтобы успокоить и себя, и его, так как отец смотрел на нее как на человека, впервые пришедшего в их дом.
Господи, сделай так, чтобы с ним не случилось приступа!
Мать Ариэл изо всех сил старалась произвести на гостей хорошее впечатление. На стол были выставлены чайный сервиз китайского фарфора, фамильное серебро, бисквиты домашней выпечки и сливовое варенье, гордость Элизы. Миссис Холлидей улыбалась одной из своих самых лучезарных улыбок, с которой обычно принимала гостей, и Ариэл молила Бога, чтобы все прошло без эксцессов.
Может, и обойдется, подумала она, заметив, что отец перестал хмуриться и начал улыбаться.
- Ариэл, - сказал он, дотронувшись до ее колена, - что ты здесь делаешь?
- Сегодня мой выходной, папа, и я решила провести его с самым моим любимым джентльменом на свете. Если хочешь, мы можем попозже погулять в саду.
- Хорошо, - согласился отец с отсутствующим видом, - но только я считал, что ты проводишь лето у твоей тети Матильды.
- Этим летом я решила не ездить к ней, папа, - ответила Ариэл, надеясь, что никто не заметит, что до лета еще далеко, и отец не будет расспрашивать о тете Матильде, умершей семь лет назад.
Он занялся бисквитами, и Ариэл смогла уделить внимание гостям.
- Боюсь, у меня нет ни малейшего представления, где сейчас может быть Леон. Я хотела сказать, лорд Сейдж, - поправила себя Ариэл.
- Но вы должны, - настаивала его бабушка. - Ведь вы проводили с ним столько времени, и он наверняка доверял вам.
- Никто не сможет его найти, если он сам этого не захочет, - ответила Ариэл. - Я склонна думать, что он вернулся на острова.
Каслтон застонал:
- Ну вот, видите. Я же говорил, что бесполезно искать его. Уж если мисс Холлидей не знает, то у нас нет никакой надежды. Он для нас потерян и, думаю, навсегда.
- Не говорите глупостей, - сказала вдова. - Куда он мог исчезнуть?
- Вот именно, куда? - сказал лорд Каслтон, начиная волноваться, и его волнение передалось Ариэл.
Каслтон встал из-за стола. Заложив руки за спину, он расхаживал по комнате, с беспокойством поглядывая на вдову, которая продолжала пить чай и есть бисквиты.
- Давайте подумаем, - предложил он, как показалось Ариэл, с некоторой долей иронии. - Он умен, храбр и чертовски изобретателен. Думаю, вы согласны с этим. - Каслтон оглядел присутствующих, но все хранили молчание. - Он говорит на семи языках и пользуется влиянием в странах, с которыми у нашего правительства почти нет никаких контактов. Одному Богу известно, как он сколотил себе состояние, экспортируя сандаловое дерево и прочие товары… Да, да, - добавил он, заметив удивленный взгляд Ариэл. - Леди Сейдж посвятила меня в детали его бизнеса. Он отнюдь не дурак и совсем не дикарь, каким нам представлялся.
- Вы сердиты на него? - спросила Ариэл.
- Сердит? С какой стати? Я хотел, чтобы он был настоящим джентльменом и лордом, а он таковым и является. Не важно, каким путем он этого достиг.
- Но тогда вы мне заплатили за работу, проделанную задолго до меня.
Каслтон небрежно махнул рукой в сторону Ариэл:
- Пусть вас это не беспокоит. Вы честно заслужили свои деньги. Он нас всех ввел в заблуждение, и одному Богу известно, что еще будет. Он обвел нас всех вокруг пальца. У Сейджа такие великолепные возможности, которые нам с вами и не снились. Он может скрыться в любом уголке этой необъятной земли, а нам только остается сидеть и гадать, где он может быть.
- Меня совершенно не интересует, сколько языков он знает, насколько богат и каким пользуется влиянием, - заявила вдова. - Мне нужен наследник, чтобы продолжить наш род. Он не должен покидать Англию, пока я не получу от него наследника, а все остальное меня не интересует.
Вдова стукнула палкой об пол и сердито посмотрела на Ариэл:
- Если бы вы приняли предложение моего мальчика, вышли за него замуж и родили бы ему ребенка, то мы бы не оказались в такой ужасной ситуации.
- Какое предложение? - поинтересовалась миссис Холлидей, не сразу сообразив, о чем идет речь, и с удивлением глядя на дочь.
- Я все объясню тебе потом, мама, - ответила Ариэл, бросая на мать предостерегающий взгляд.
- Кому сделали предложение? - спросил отец.
- Никому, - ответила Ариэл. - Возьми еще один бисквит, папа. Я знаю, ты их очень любишь.
- Кто кому сделал предложение? - снова спросил отец на этот раз более громким голосом.
- Я не очень уверена, - сказала мать, склонившись к его уху, - но кажется, кто-то сделал предложение нашей Ариэл.
- Нашей Ариэл? - удивился доктор Холлидей. - Но ведь она уехала на лето к Матильде. Надеюсь, она не водит там компанию с неотесанными мужланами. - Он внезапно вскочил на ноги и с тревогой посмотрел вокруг. - Где мой саквояж? Мне пора идти на работу.
С заговорщическим видом, понятным только Ариэл, леди Холлидей подбежала к мужу.
- Твой саквояж там же, где и всегда, - заверила она его. - Идем со мной, и я помогу тебе собрать его. - С очаровательной улыбкой она поклонилась гостям: - Прошу нас простить.
- Конечно, - сказала вдова.
Когда родители ушли, она посмотрела на Ариэл:
- Ваши родители очень приятные люди. А вы просто молодец, что так заботитесь о них. Леон рассказывал мне о вас. - Она вздохнула. - Если бы вы только приняли его предложение, - сказала она, с упреком взглянув на Ариэл, - тогда бы мы избавились от многих проблем.
- Прошу прощения, мадам, - сказал Каслтон, - но вы, должно быть, сошли с ума. Вы говорите о женитьбе и наследнике, а мне нужно, чтобы он поскорее занял место в парламенте. Неужели вы этого не понимаете? Я поручился за него. Я дал им слово чести, что Сейдж поддержит их, и на этом основании они начали свою законодательную деятельность. А сейчас может оказаться, что место будет принадлежать этому шалопаю Локби. Вот уж он посмеется над нами. А я стану надолго предметом насмешек.
- Перестаньте ныть, Каслтон, - оборвала его вдова. - Ваше поведение просто неприлично.
Ариэл молча слушала их перебранку, желая лишь одного: чтобы они поскорее ушли из ее дома.
- …Вы и ваши дружки давно уже утратили всякую власть. Вы не влияете ни на законы, ни на бюджет.
Граф с презрением посмотрел на вдову:
- Вы, очевидно, плохо разбираетесь в политике и финансах. Здесь все взаимосвязано и построено на одном-единствен-ном принципе. И знаете, что это за принцип, мадам?
- Удача, - ответила мадам, откусывая бисквит.
- Нет, не удача, - возразил граф. - Доверие. Доверие друг к другу, доверие ко мне, доверие к данному мною слову. Я сказал, что Сейдж заслуживает их доверия, и они мне поверили. Когда они узнали, что Сейдж исчез, даже не появившись в палате лордов, там творилось черт знает что. Теперь вы меня понимаете, мадам?
- Я все прекрасно понимаю, - ответила вдова. - Мы должны его найти и вернуть обратно. Другого выхода я не вижу.
Граф громко рассмеялся. Похоже, он был на грани истерики.
- Найти его? Как все просто! Он вел себя, как дьявол, когда мы схватили его на острове, а тогда он даже не подозревал, что за ним охотятся.
- И все равно его необходимо разыскать и заставить приступить к своим обязанностям. Мне нужен наследник, - провозгласила вдова.
- А мне нужен его голос, - добавил Каслтон. Ариэл вскочила со своего места.
- Сейчас же прекратите! - закричала она. - Вы оба повторяете те же ошибки.
Каслтон и вдова обменялись удивленными взглядами, а Ариэл испугалась, осознав, что она кричит на них.
- Что прекратить? - спросила вдова.
- Плести интриги. Почему вы считаете, что Леон что-то обязан для вас делать? Боюсь, и я вела себя с ним неправильно. Мы все с самого начала действовали неправильно по отношению к нему. Вы, мадам, хотели наследника, вы, граф, - согласительный голос в парламенте, а я… я даже не знаю, чего я хотела, - сказала Ариэл, прижимая руки к груди.
Явная ложь. Она отлично знала, чего хотела. Мало того, оно само плыло ей в руки, но она отказалась от этого по собственной дурости. Вот почему ей сейчас так тяжело.
- Дело в том, - продолжала она дрожащим голосом, - что мы все чего-то хотели от Леона, и никто из нас даже не поинтересовался, чего же хочет он сам. Если бы мы это сделали, то сейчас он был бы с нами.
Английское транспортное судно "Рикавери" снялось с якоря и отплыло из Портсмута с двумя сотнями заключенных на борту, грузом отменных французских кружев, предназначенных некой даме в Новом Южном Уэльсе, и маркизом Сейджем, пребывавшим в прекрасном расположении духа.
Условия на судне были ужасными. Кроме того, Леону пришлось заплатить огромные деньги, так как он попросился на него перед самым отплытием. Но Сейдж был доволен: ему хотелось как можно быстрее и дальше убраться из ненавистной страны.
На расстоянии все виделось совершенно по-другому. Правда заключалась в том, что Ариэл была слишком хороша для него. Никого прекраснее он не встречал. Он просто не достоин ее, с его мерзким характером. Самое лучшее, что он мог для нее сделать, - это забиться в трюм корабля и уплыть от нее как можно дальше, что он сейчас и делает.
Леон должен признаться самому себе, что без ума от этой женщины. Сейчас он это ясно понимал. Но теперь она далеко от него, их разделяют сотни миль.
Три дня он страдал от качки и связанной с ней головной боли. Но вот наступило утро, и Леон почувствовал себя лучше. Теперь его начали мучить угрызения совести. Он проснулся на узкой койке всего на расстоянии фута от потолка и стал думать и вспоминать.
Несмотря на бурное прошлое, многочисленных любовниц, свою репутацию умелого любовника, Леон, к сожалению, мало знал о любви и никогда раньше ее не испытывал. У него было теплое чувство к Ариэл, но только в гостиной своей бабушки он вдруг ясно осознал, что любит ее. И чем все кончилось?
Не такого конца он ожидал, хотя во всем остальном выполнил все, что задумал. Он нашел меч и бросил его к ногам самодовольных бриттов и теперь может торжествовать и чувствовать себя отмщенным.
- Троекратное тебе ура за такую победу, - сказал сам себе Леон, спускаясь с узкой койки.
Однако ему трудно праздновать победу, зная, что за сотни миль отсюда осталась Ариэл с ее разбитым сердцем и недоумением из-за его внезапного исчезновения. Как он может чувствовать себя победителем, если он сам, грязный, небритый, изнывает от тоски по ней так, что болит сердце?
При мысли об Ариэл острая тоска охватила Леона. Он предложил ей руку и сердце, а она, ни минуты не раздумывая, отказала. И правильно сделала, потому что уже десять минут спустя он валялся в грязной канаве, избивая до крови своего противника за то, что тот сказал ему правду. Все соседи вдовы имели возможность полюбоваться этой сценой, и ни у кого не осталось ни малейшего сомнения в том, что он дикарь.
Он вел себя как дурак, как последний ублюдок, устроив драку в присутствии женщины, чьим мнением дорожил больше всего на свете.
А все почему? Леон горько рассмеялся. Потому, что Локби осмелился сказать ему правду. Он назвал его зверем. А разве не так? Единственная правда заключается в том, что он не переносит, когда ему говорят правду, и за это готов убить любого.
Но разве от этого признания что-нибудь в нем изменится? Леон закрыл глаза, сжав их до боли и пытаясь выветрить из головы безобразную сцену драки, свидетельницей которой была Ариэл с ее необыкновенно чутким сердцем. Но он же предупреждал ее, на что способен. Он ведь говорил ей, что собой представляет. Однако слушать - одно, а видеть все своими глазами - совсем другое. Теперь она знает, какой дьявол сидит в нем.