Леон наклонил голову, рассматривая ее из-под полуопущенных век, вдыхая сладкий запах - запах женщины. Как легко заключить ее сейчас в объятия. Стоит только коснуться рукой ее спины, и она окажется у него на груди. Голубые глаза расширятся от удивления, и она замрет. Как легко можно расстегнуть ей лиф и положить руки на грудь. Будет ли она такой же нежной и притягательной, какой рисовало его воображение в течение всего этого часа?
Леон поднял руку, но прежде чем он успел привлечь ее к себе, она отошла к маленькому столику за его спиной и, положив расческу, взяла ножницы.
Леон отреагировал моментально. Вскочив со стула, он схватил ее за руку с такой силой, что она выронила ножницы. Леон подхватил их на лету и затолкал ее в кресло. Расставив ноги, встал перед ней и поднес раскрытые ножницы к ее горлу.
- Пожалуйста, милорд, - взмолилась она дрожащим голосом, ее глаза наполнились страхом. - Вы неправильно истолковали мои намерения. Я только хотела немножко подровнять ваши волосы. Сейчас в моде более короткая стрижка и…
- Нет, - твердо сказал он, встряхивая головой и поднося ножницы ближе к ее горлу.
- Прошу вас, милорд, - прошептала Ариэл. - Мне вовсе не хочется заставлять вас делать что-либо против вашей воли, я просто хотела помочь вам. Короткие волосы требуют меньше ухода и соответствуют современной английской моде.
Ее слова привели его в ярость, моментально разрушив накатившую на него истому. Он вспомнил, кто она и зачем здесь. Он вспомнил, почему она лечила его рану, расчесывала волосы, носилась с ним. Она здесь для того, чтобы приручить его.
И многого добилась. А он-то растаял и замурлыкал, как кот при виде сметаны. Нет, коты более разборчивы и независимы. Он вел себя как голодный пес, которому бросили кость. Он позволял ей делать с ним все, что она пожелает. А она желает усыпить его бдительность, приручить и сделать из него настоящего английского джентльмена.
Настоящего британского джентльмена, если уж быть точным.
Британского. Одно это слово разжигало пламя ненависти, которое всегда тлело в его груди. Именно британский джентльмен однажды дал клятву верности перед Господом, а затем нарушил эту клятву, наплевав на жену и собственного ребенка.
Это был настоящий британский джентльмен, кто убил его мать, оставив своего пятилетнего сына на произвол судьбы. Через какие только испытания ему не пришлось пройти. Там было все: рабство, унижение, борьба за выживание.
Непроизвольно Леон провел свободной рукой по лбу, нащупав отметину, где раньше было клеймо, которое он получил, будучи мальчиком, и которое, сделав невозможное, удалил у него известный французский хирург.
Этот настоящий британский джентльмен породил зверя в его душе, и этот зверь отличался жестокостью. В своей мести он не брезговал никакими средствами. Именно благодаря живущему в нем зверю для него не было невозможного.
Этот зверь жил в затаенных глубинах его души, и он был таким свирепым, что Леон сам временами боялся его.
И вот этот зверь сейчас вылез наружу, напомнив ему, что если он позволит этой женщине помыкать собой, то она быстро превратит его в то, что он ненавидел больше всего на свете. Он скорее перережет ей горло, чем позволит обкромсать себя и сделать похожим на британского джентльмена.
Он коснулся лезвием ее горла и заглянул в глаза, полные ужаса. Что бы с ней такое сделать? По опыту он знал, что если в нем пробудился зверь, то его уже трудно успокоить. Он будет требовать возмездия и не усмирится, пока к его ногам не будет брошена кровавая жертва.
Леон быстро оглядел комнату. Его взгляд упал на лежащий на кровати халат с вышитым золотыми нитками гербом на груди. Этот герб раньше не привлек его внимания, но сейчас он подействовал как красная тряпка на быка.
Грубо схватив Ариэл за руку, он потащил ее к кровати. Взяв в руки халат и быстро перебирая пальцами мягкий шелк, он нашел герб и сунул его Ариэл под нос. Его тяжелый взгляд требовал ответа.
- Это герб, - сказала Ариэл дрожащим голосом. Она еще раз внимательно посмотрела на вышивку.
- Да, точно, это герб. Лорд Каслтон приказал его вышить специально для вас. Это ваш фамильный герб.
- Нет!
В его глазах вспыхнуло адское пламя, зубы обнажились в дьявольской улыбке. Выпустив руку Ариэл, он принялся кромсать халат ножницами, стараясь попасть ими в этот ненавистный ему герб. Он кромсал и кромсал, пока в его руках не повисли клочья черного шелка. Не спуская с Ариэл пристального взгляда, он стал медленно разбрасывать их по полу.
- Нет! - снова повторил он.
Понемногу зверь начал успокаиваться, и Леон почувствовал, что опасность миновала. Тем не менее он не спускал с Ариэл грозного взгляда. Она судорожно глотала воздух, и от этого ее нижняя челюсть дрожала.
Сердце Леона сильно билось, грудь вздымалась.
Прошло несколько минут. Их дыхание стало ровнее, взгляды спокойнее. Еще минуту назад в глазах Ариэл был страх, но сейчас он исчезал и на его место приходила уверенность. По изменившемуся выражению ее лица Леон видел, что она пытается оценить ситуацию, и многое бы отдал, чтобы узнать, о чем она думает.
Совладав наконец с собой, она - воплощение смиренности и спокойствия - протянула к нему открытую ладонь и тихо сказала:
- Мои ножницы, сэр.
Заметив сомнение во взгляде Леона, Ариэл удивленно изогнула брови, демонстрируя тем самым, что не может понять, почему он отказывает ей в ее просьбе.
Леон с неохотой протянул ей ножницы. И сразу же понял, что допустил тактическую ошибку. Непроизвольно он подал их ей ручкой вперед. Она спокойно приняла ножницы, но в глазах ее мелькнула подозрительность. Какая ужасная оплошность с его стороны!
Он вел себя как хорошо воспитанный мальчик, которого приучили подавать острые предметы ручкой вперед. Но он не был ребенком и в данном случае повел себя как настоящий джентльмен. И эта мелкая деталь в его поведении навела мисс Холлидей на мысль, что она имеет дело с не совсем обычным дикарем.
Глава 6
- Вот почему я задалась вопросом, что за дикарь попал ко мне в ученики, - заключила Ариэл, глядя через обеденный стол на свою мать.
Она с радостью увидела, что в голубых глазах матери, так похожих на ее собственные, мелькнул неподдельный интерес. В последнее время у Миллисент Холлидей было мало поводов для улыбки, и Ариэл радовалась, что ей хоть ненадолго удалось отвлечь ее от бесконечных проблем.
Прошло две недели с тех пор, как мистер Пенроуз запретил ей ездить домой и приказал полностью сосредоточиться на работе с лордом Сейджем. Ариэл посылала родителям записки и часть своей недельной зарплаты. Но сердце у нее болело, и девушка волновалась, как они обходятся без нее. Наконец, совершенно отчаявшись, она без разрешения мистера Пенроуза ускользнула домой, поручив Сейджа заботам Фаррелов.
- Может быть, это какое-нибудь совершенно необычное племя дикарей, - предположила миссис Холлидей, - из породы хорошо воспитанных.
Она улыбнулась, и морщины, появившиеся у нее на лице в последние годы, разгладились.
Подобно Каролине, младшей сестре Ариэл, Миллисент Холлидей была необыкновенной красавицей.
Она принадлежала к тому типу женщин, мимо которых нельзя пройти без восхищения и которые заставляют даже мужчин, не обладающих поэтическим даром, браться за перо. Как и Каролина, она уделяла много внимания своей внешности. Так было до тех пор, пока не случилась беда с горячо любимым мужем. Теперь все ее силы и энергия были направлены на то, чтобы защитить его.
Ариэл искренне восхищалась преданностью матери, хотя и не соглашалась с ней, что болезнь отца является позором для семьи и что они любой ценой должны все держать в секрете.
- Воспитанный, - задумчиво повторила Ариэл. - Это определение абсолютно ему не подходит, даже несмотря на то что он правильно подал мне ножницы.
- А как бы ты назвала его поведение?
Ариэл глубоко задумалась, вспоминая те незначительные успехи, которые ей удалось достичь, работая с ним.
- Невероятным, - ответила она наконец. - Временами у меня опускаются руки. Он ведет себя как двухгодовалый ребенок. Он просто большой ребенок, - пришла она к заключению.
- Вот и относись к нему так, - посоветовала мать.
- Это нелегко. У него сильная воля, и он очень упрям. Улыбка исчезла с лица Миллисент Холлидей.
- О, дорогая, он, наверное, пристает к тебе?
- Совсем нет, - поспешила заверить мать Ариэл и, опустив глаза в чашку, задумалась.
Да, он то и дело пытается дотронуться до нее, иногда ласкает ее взглядом, даже, будучи совсем голым, держал ее в объятиях, но пока ни разу не приставал.
- Он сварливый?
- Как можно назвать сварливым человека, который совсем не говорит.
- Неужели совсем?
- Совсем немного. Он обходится всего несколькими словами: пошли, уходи, бренди, еще, сейчас и нет.
- Бедняга, наверное, ему очень трудно.
- Прибереги свою жалость для кого-нибудь другого. Ты даже представить себе не можешь, как человек может настоять на своем, используя всего лишь несколько слов и недовольное фырчание. Бывают дни, когда он категорически отказывается от чая, от того, чтобы есть на серебре, вытирать салфеткой рот и уж, конечно, от услуг мистера Фаррела. Он настоял, чтобы носить только ботинки, брюки и рубашку с открытым воротом.
Миллисент Холлидей всплеснула руками:
- Господи! Ни пиджака, ни жилета?
- Даже шейный платок ему не по душе. Он не позволяет мне научить его правильно завязывать, словно боится, что я задушу его этим платком. Никак не могу понять, почему он так его боится, - добавила Ариэл, презрительно скривив губы.
- Значит, ты не достигла никаких успехов в его обучении? Хороший вопрос, подумала Ариэл. Она и сама часто им мучилась.
- Мне кажется, успехи все-таки есть, - ответила она. - Но иногда я думаю… я думаю… я думаю, что скоро сойду с ума. Этот человек может кого угодно лишить рассудка.
- Почему?
- Он очень быстро усвоил те вещи, которые делают его жизнь легкой и приятной. Вот, к примеру, он требует, чтобы всегда была горячая вода для его бритья, чтобы на десерт подавали лучший портвейн. Но когда речь заходит об учебе, он встает на дыбы. Еще хуже обстоят дела с элементарными знаниями английской грамматики. Здесь он моментально начинает скучать и делать вид, что она его совершенно не интересует. Я постоянно чувствую себя в роли собаки, которая бегает за своим хвостом.
- Будем надеяться, что скоро все изменится к лучшему, - сказала мать, тяжело вздохнув.
Выражение лица Ариэл стало задумчивым.
- Иногда мне кажется, что я вот-вот достигну успеха. Бывают моменты, когда в его взгляде появляется что-то такое…
- Ради Бога, Ариэл, перестань мучить меня. Что появляется в его взгляде?
- Не знаю, как и сказать. Это трудно выразить словами. Какая-то насмешка, а может, ирония. Иногда он пропускает меня вперед, что тоже очень странно для дикаря.
- Неужели он это делает?
Ариэл кивнула:
- И потом, когда ему кажется, что его никто не видит, он держится с врожденной грацией, которой никогда не научишь.
Мать Ариэл, вспомнив свои молодые годы, когда в моде были сплетни, интриги и разговоры о мужчинах, загорелась желанием узнать побольше о странном ученике ее дочери.
- Значит, это правда, что твой лорд-дикарь законный сын покойного маркиза Сейджа?
- Да, Джайлз Дюванн был его отцом. Говорят, что он держал это в секрете, чтобы не травмировать маркизу. Хотя я считаю, он боялся обвинения в двоеженстве.
- И он открыл свой секрет на смертном одре?
- Нет, как это ни печально. У Джайлза Дюванна был старший брат, поэтому ему не приходилось рассчитывать на наследство. Он подписал контракт с капитаном Куком и отправился на поиски приключений. Во время своего пребывания на Сандвичевых островах он встретил и полюбил Моник де ля Морни, дочь островитянки и французского миссионера. Они поженились. У лорда Каслтона даже есть свидетельство о браке. Перед самым рождением сына Джайлз вернулся в Англию и узнал, что его отец и старший брат умерли и он унаследовал титул маркиза Сейджа.
- И он никогда не видел своего сына?
- Нет. Он, вероятно, решил, что несет ответственность за род маркизов Сейдж и, вместо того чтобы послать за своими женой и сыном, женился на знатной и богатой маркизе.
- Я слышала, он был очень беден, перед тем как унаследовал огромное состояние.
- Навряд ли этим можно оправдать такое предательство, - заявила Ариэл. - По иронии судьбы английский брак оказался бездетным. Умирая, маркиз вынужден был признать, что все его труды, не говоря уж о том, что он бросил свою жену с ребенком, оказались напрасными. Все его состояние должен был унаследовать племянник, которого он не любил и которому не доверял.
- И тогда он позвал своего старого друга, графа Каслтона, и попросил его разыскать сына, - заключила Миллисент Холлидей. - О, Ариэл, у меня просто мороз по коже. Как это благородно!
- Благородно? Вот уж не думаю. На мой взгляд, это хамство. Вмешиваться в чужую жизнь, хватать человека и против его воли привозить в страну, которую он ненавидит, и лишь для того, чтобы удовлетворить свои политические амбиции, - разве это благородно?
- Право, Ариэл, ты становишься циничной.
- Циничной? Никогда. Просто я хочу быть честной. Я точно знаю главную причину, которая заставила Каслтона приложить столько усилий, чтобы разыскать Сейджа. Это его упорное желание воспрепятствовать Адаму Локби унаследовать титул маркиза и в связи с этим получить голос в палате лордов. Он считает Локби радикалом и незрелым политиком.
- Пожалуйста, дорогая, хватит о политике. Она вызывает у меня головную боль, - сказала мать Ариэл, потирая виски.
- У тебя от всего болит голова, кроме как от разговоров о моде, - ввернула дочь. - Но если ты настаиваешь, я могу и помолчать.
- Спасибо, дорогая. Расскажи мне лучше, заходит ли к вам мистер Пенроуз.
- Да. - Ариэл закатила глаза, вспомнив о визитах Пенроуза. - К счастью, это бывает редко и он пока не знает, как мало я достигла.
- Но он же не рассчитывает на мгновенную трансформацию. Он должен понимать всю трудность…
- Мама, - прервала ее Ариэл, - мистер Пенроуз понимает только то, что в данный момент ему выгодно. В этом отношении они очень схожи с лордом Сейджем. Иногда мне кажется, что все мужчины - большие дети.
- Тсс. - Миссис Холлидей заговорщически подмигнула дочери и приложила палец к губам. - Не раскрывай секрета, иначе ты только навредишь женщинам. Если мужчина ребенок, им легче управлять, но не надо, чтобы он об этом знал.
Ариэл улыбнулась, сраженная логикой матери.
- Хорошо, я буду об этом помнить, - сказала она.
- Вот и чудесно, дорогая, - ответила мать сладким голосом. - Ведь он тебе нравится?
Ариэл вздрогнула так, что чашка подпрыгнула на блюдце.
- Кто? - с испугом спросила она.
- Мистер Пенроуз, кто же еще?
- Конечно, больше некому. Не могу с уверенностью сказать, что он мне нравится, но… я… восхищаюсь им и думаю, что он…
Ариэл не успела закончить фразу, потому что мать, обойдя стол, подошла к ней и заключила в объятия:
- О, Ариэл, это же чудесно!
- Мама, пожалуйста, ты не понимаешь…
- Я все прекрасно понимаю. Я сама была молодой и пока еще помню, как это бывает. Мистер Пенроуз как раз тот, кто тебе нужен, дорогая. Я всегда это говорила.
Пенроуз? Тот, кто ей нужен? Какая нелепая мысль!
- Ты даже не представляешь, как мы с папой будем счастливы, когда ты выйдешь замуж и будешь жить своим домом, - продолжала тем временем мать.
Зачем лишний раз напоминать об этом?
Она всосала с молоком матери, что предназначение женщины - быть женой и матерью, именно в этом заключается ее жизнь. Все другое не для женщины, иначе она покроет позором не только себя, но и свою семью.
- Ты должна мне все рассказать, - заявила мать, возвращаясь на свое место.
Прежде чем сесть, она расправила платье, и от этого знакомого движения сердце Ариэл сжалось: как она может не оправдать надежд матери?
- Мне, право же, нечего рассказывать, - сказала она смущенно.
- Глупости. Он знает о твоих чувствах?
- Не уверена, хотя я ему намекала. Ты знаешь, я всегда во всем с ним соглашаюсь, хвалю его и стараюсь вести себя так, чтобы он обратил внимание на мое примерное поведение.
И это истинная правда. Сколько Ариэл перед ним пресмыкается и унижается, и все напрасно.
На лице матери промелькнула тень сомнения, и Ариэл быстро добавила:
- И конечно, я рассчитываю на успех с лордом Сейджем. После этого я предстану перед ним в более выгодном свете. Я понимаю, что мое поведение может показаться тебе несколько странным, но…
"Но я не ты. Мне чужды всякие романтические бредни. Я презираю их. Мне противно заигрывать с мужчиной, к которому у меня нет никаких чувств, и если бы не папины долги и твое упорное желание соблюдать приличия, чего бы это ни стоило, то муж - это самое последнее, что мне нужно".
- …Но, - заключила она, - только так я могу привлечь к себе внимание мистера Пенроуза.
- Филип Пенроуз… - мечтательно протянула миссис Холлидей. - Какое элегантное имя! Кажется, школа приносит ему хороший доход? Но зачем спрашивать, я в этом абсолютно уверена. И потом, ты будешь за ним как за каменной стеной. Плюс ко всему он строит для себя новый дом, я слышала, очень большой.
- Вот именно, - сказала Ариэл тоном, в который вложила все презрение к мистеру Пенроузу за то, что он посчитал ниже своего достоинства жить в уютном домике на школьном дворе.
- Представляешь, как ты будешь жить в таком доме?
- Я стараюсь об этом не думать.
- Уверяю, ты будешь жить там. И очень скоро. Миссис Холлидей через стол дотянулась до руки дочери и пожала ее:
- О, Ариэл, я уверена, что скоро все будет именно так, как я говорю. Я чувствую это. Ты не представляешь, как я буду счастлива, когда обе мои дочери будут хорошо устроены.
- Я знаю, мама. И сделаю все, чтобы вы с папой были счастливы.
- Не сомневаюсь, дорогая. Даже если тебе придется сделать из дикаря маркиза. - Мать Ариэл внезапно нахмурилась и сжала руку дочери: - Ведь ты сумеешь это сделать?
Ариэл почувствовала, как неприятно засосало под ложечкой. Она с трудом выдавила улыбку.
- Конечно, сумею, - ответила она. Мать одобрительно закивала:
- Я нисколько не сомневаюсь в этом. Ты всегда была хорошей девочкой, и я рада, что ты сейчас делаешь что-то стоящее.
- Но все мои труды пойдут насмарку, если я засижусь здесь и мистер Пенроуз узнает о моем отсутствии. Я могу понадобиться ему в любую минуту, - поспешила добавить она, вспомнив, что не рассказывала матери о своем уходе без разрешения мистера Пенроуза.
- Конечно, конечно, дорогая. С глаз долой - из сердца вон, а мы ведь этого не хотим, не так ли?
Ариэл улыбнулась через силу, подумав о том, что никому нет дела до ее желаний.
Приехав сегодня домой, она увидела, что отец окончательно впал в детство и жил в своем выдуманном мире. Но еще более ужаснуло ее поведение матери, которая никак не хотела смириться с этим и делала вид, что ничего не произошло. Она на свой лад жила такой же выдуманной жизнью, как и отец.