Теперь ему трудно было представить, как он мог сразу не догадаться об этом. Уловка оказалась такой простой, такой очевидной, что даже Старк сумел раскрыть ее. Теперь Гриф ненавидел Тесс за то, что она выглядела такой хрупкой, испуганной, и за то, что она вновь пробудила в нем чувства, которые он спрятал за железными дверьми. Он не хотел, чтобы она плакала, чтобы начала объяснять, почему находится здесь. Он не хотел знать, что сделал Стивен Элиот и по какой причине она сбежала от него. Она сама выбрала его постель, а если не смогла далее оставаться в ней, то и искала бы утешения где-нибудь в другом месте. Она могла отправиться куда угодно, чтобы избавиться от мерзавца-мужа... куда угодно, но только не к нему.
Гриф попытался сосредоточиться на платье, лежащем на койке рядом с ней, потому что не мог смотреть на мягкий изгиб ее шеи, на белые изящные пальцы, которые она прижимала ко рту.
– На вашем месте я не стал бы распаковывать вещи, – угрюмо сказал он. – Завтра мы прибудем на остров Тенерифе. Полагаю, там вы сможете найти другой корабль.
Тесс едва слышно произнесла что-то, и Гриф невольно посмотрел на нее. Казалось, она стала меньше ростом и теперь выглядела более кроткой и уязвимой. Почему она плачет, черт бы ее побрал? Почему сидит здесь с чертовски зелеными глазами, обнаженными плечами и мягкими распушенными волосами? И вообще, что делает на его корабле жена Стивена Элиота?
Гриф отступил назад, захлопнул за собой дверь и долго стоял, тупо глядя на деревянную обшивку.
Он не сразу заметил, что рядом с ним стоит Сидни.
– Кажется, вы чем-то расстроены, дорогой мой?
Гриф повернулся и пристально посмотрел на ботаника.
– А вы чего ожидали? Что я буду радоваться, как юнец?
– О нет, ничего подобного. Однако все же мы надеялись, что вы будете приятно удивлены.
– Буду удивлен... – пробормотал Гриф.
Раздражение в его голосе было. хорошо слышно через закрытую дверь, и Тесс замерла, прервав поспешное одевание, затем вытерла глаза тыльной стороной ладони.
Облачившись наконец в синее платье и собрав волосы в плотный пучок, она сделала глубокий вдох и открыла дверь.
Мужчины сразу повернулись к ней: один с безмятежным выражением лица, другой – с весьма мрачным видом. Затем мистер Сидни приятно улыбнулся:
– Насколько я понял, капитан, вы намереваетесь высадить ее светлость на острове Тенерифе?
– Вас обоих, – холодно ответил капитан. – Это решено.
Тесс не могла заставить себя взглянуть на Грифа и повернулась к мистеру Сидни, который невозмутимо сидел на столе, где были разложены его блокноты.
Маленький человек нахмурился и потер нос.
– Видите ли, дорогой, при этом могут возникнуть проблемы, – задумчиво произнес он.
– Меня не интересуют ваши проблемы. У меня достаточно своих.
– Боюсь, это одна из ваших главных проблем, капитан, – мягко сказал мистер Сидни. – Видите ли, если мы должны будем искать другой корабль для нашей экспедиции, то возникает вопрос относительно десяти тысяч фунтов ее светлости.
Тесс из-под ресниц взглянула на Грифа. Выражение его лица оставалось неизменным, но она заметила, как кровь прилила к его шекам и шее. .
Круто повернувшись. Гриф вошел в капитанскую каюту и через минуту вернулся с двумя парусиновыми мешочками, в которых глухо звенели монеты, когда он бросал мешочки на стол.
– Здесь две тысячи. На остальные деньги вы получите расписку.
На мгновение наступила тишина.
– Не думаю, что расписка даст нам возможность обогнуть мыс Горн, – тихо заметил мистер Сидни.
– Но двух тысяч наличными вполне хватит.
– Да, это верно. Я всегда считал, что мы платим вам слишком много, капитан.
– Чего вы хотите? – В голосе Грифа чувствовалось волнение. – Благодарности? – Он внезапно посмотрел на Тесс и скривил губы. – Примите мою покорную благодарность, ваша светлость. Вы получите сполна ваши деньги.
– Получит ли? – Сидни нахмурился. – Боюсь, я должен напомнить ее светлости, что вы не имеете должной репутации для предоставления кредита, капитан. Думаю, ей следует считать эти деньги ссудой, выданной под определенное обеспечение. У вас есть чем покрыть такую огромную сумму?
Тесс очень хотелось остановить мистера Сидни. Восемь тысяч фунтов уже пошли на ремонт корабля, но ей не было жалко этих денег; она без колебаний отдала бы и сотню тысяч; если бы Гриф нуждался в них. Однако он собирался высадить ее на берег и покинуть навсегда. Тогда она не увидит его до конца своей несчастной жизни.
Гриф продолжал напряженно смотреть на Тесс.
– У меня нет необходимого залога, – медленно произнес он.
Кроме корабля. Но эти слова Гриф оставил при себе.
– Миледи, – обратился мистер Сидни к Тесс, – вам достаточно будет слова этого джентльмена?
Тесс попыталась представить их расставание... и почувствовала, что у нее не хватит на это духа.
– Нет, – прошептала она, – не достаточно.
Лицо Грифа побледнело, и он с презрением взглянул на нее. Его губы шевелились, и, казалось, он не находил слов, чтобы выразить свою ненависть к ней. В следующее мгновение он молча повернулся и начал подниматься вверх по трапу.
Плечи Тесс безвольно опустились. Она сделала все возможное для сближения с Грифом, но потерпела неудачу. Он никогда не простит ей то, что она пытается удержать его насильно.
Никогда.
Они миновали Канарские острова, Тенерифе и продолжали движение, но никто больше не заикался о высадке. Теперь Тесс свободно выходила из своей каюты, поскольку ей больше не было смысла скрываться, но при этом старалась не сталкиваться с Грифом и не испытывать его холодного равнодушия. Тем не менее видеть его стало для нее ежедневной потребностью, как еда и питье. Она ничего не могла поделать с собой. Ей доставляло горестное удовольствие наблюдать за ним на палубе; там он был в своей стихии и чувствовал себя непринужденно, отдавая приказы или занимаясь ремонтом оснастки, как обычный матрос.
Нынешний "Арканум" отличался от того корабля, который помнила Тесс. Сокращение команды не прошло бесследно, и Гриф был вынужден принимать участие в повседневных работах. Повсюду были видны также следы износа: краска выцвела, на ранее блестящих медных деталях появился зеленый налет. Все это являлось следствием эксплуатации корабля с неукомплектованной командой, многие члены которой были знакомы Тесс по прошлому путешествию как опытные моряки, но они не могли полностью выполнять все необходимые обязанности.
Одни Лишь сны нарушали монотонный образ жизни Тесс, который стал привычным для нее за прошедшие недели, в то время как корабль, подгоняемый попутным ветром, продвигался вдоль побережья Африки. Со временем первое потрясение, связанное с отказом Грифа, переросло в тупую боль. Несмотря на это, Тесс находила удовольствие в путешествии. Хотя Гриф не разговаривал с ней и даже не смотрел на нее, он по крайней мере находился рядом, и это давало ей некоторое утешение. Теперь она могла наблюдать за ним сколько угодно.
Утром на исходе шестой недели Тесс последовала за ничего не подозревающим мистером Сидни на палубу. В юбках она припрятала кусочек мыла, готовясь принять участие во всеобщем веселье по поводу пересечения экватора. Готовая ко всяким неожиданностям, Тесс все же не удержалась от удивленного возгласа при виде ожидающего их громадного Нептуна, покрытого водорослями и с самодельным трезубцем в руках.
Мистер Мазу издал впечатляющий рык из-под бороды, сделанной из пакли, показывая белые острые зубы. Он сделал знак своим помощникам, которые схватили беспомощного мистера Сидни и начали действовать. Корабль замер на месте, слегка покачиваясь на волнах, словно в предвкушении традиционного обряда. С мистера Сидни сняли сюртук и рубашку, но, учитывая присутствие Тесс, оставили штаны, после чего толстяка тщательно намылили.
Прежде чем обмакнуть его в соленую воду, ему подали огромную оловянную кружку с каким-то ужасным варевом, пахнущим ромом и трюмной водой. Мистер Сидни заявил, что готов стать истинным сыном Нептуна, но когда он поднес сосуд к дрожащим губам, внутри что-то начало плескаться. Сидни вздрогнул и с криком отбросил кружку, из которой вылилась зеленая отстойная вода, а на юбку Тесс упал несчастный краб. Она тоже вскрикнула и отскочила назад, а краб шлепнулся на палубу и, решительно шевеля клешнями, устремился к обнаженной черной ноге Нептуна.
Последовавшая суматоха вызвала у Тесс неудержимый смех, и она, изнемогая, схватилась за голову, а затем прислонилась к крышке люка. Погоня за крабом продолжалась и затронула даже Грифа, который стоял в стороне за штурвалом. Будучи бесцеремонно отброшенным от ноги Нептуна, рассерженный краб устремился к беззащитным ногам капитана, и он, пренебрегая своим достоинством, забрался на палубный ящик, где его болтающиеся ноги оказались вне досягаемости краба.
Наконец трезубец Нептуна отогнал разбушевавшееся животное в сторону, и Тесс, взвизгнув, подобрала юбки и отступила назад. Краб был окружен с помощью бочонков и ведер, однако предпринял последнюю отчаянную попытку освободиться и, ринувшись между топчущихся ног, отыскал клюз и исчез в море.
Тесс с ликованием наблюдала за этой сценой; лицо ее раскраснелось от возбуждения. Она ожидала, что сейчас перед ней возникнет мокрая фигура недовольного мистера Сидни, но неожиданно столкнулась с Грифом. У него было странное выражение лица, в глазах его еще не совсем угасло веселье, и на какое-то мгновение в них отразилось неосторожное проявление чувства, словно смех доставлял ему скорее боль, чем удовольствие.
Губы Тесс приоткрылись, но, прежде чем она успела что-либо сказать, он отвернулся и, вновь прикрывшись спасительным щитом, зашагал прочь. Его шаги некоторое время звучали на юте, и наконец он исчез за рубкой.
Ночью Тесс приснился жуткий сон. Все началось с галереи, темного места, которое она ненавидела, ожидая в безотчетном страхе то, что должно было произойти. Она видела дверь, слышала шаги и со стоном прижималась к стене, чтобы сделаться меньше, а сше лучше совсем исчезнуть.
Дверь открылась с долгим низким скрипом, и она подняла голову, стараясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте. Ее вдруг охватило непреодолимое желание убежать, и она побежала, но ее ноги двигались медленно, словно ватные.
И тут же она поняла, что кто-то, проскользнув в дверь, подкрадывается к ней – безликий, холодный. Он протягивает к ней руки...
Тесс вскрикнула и проснулась от звука собственного голоса. Кто-то прикасался к ней, прижимая холодные пальцы ко рту и носу, а затем исчез. Вокруг было темно, но она чувствовала, что ужасный призрак скрывается в темноте. Было ли это продолжение сна? Вряд ли. Разум упорно говорил Тесс, что она уже не спит...
Что-то действительно пошевелилось в темноте, и Тесс, снова вскрикнула, а потом съежилась от страха, стремясь куда-нибудь спрятаться... и тут знакомый голос произнес ее имя. Но это был голос не Стивена, а другой – доброжелательный и нежный...
Гриф взял ее руки и приблизил к себе, успокаивая дрожь. Прерывисто вздохнув, Тесс прильнула к нему, едва веря, что это реальность и что сон остался сном.
– О Боже, я думала, что он здесь... – Ее голос прервался. – Я думала...
Гриф крепче сжал ее руки.
– Ш-ш. Успокойся, здесь никого нет, кроме нас.
Тесс уткнулась лицом в твердое плечо.
– Но я чувствовала его. Он прикасался ко мне. Это казалось таким реальным...
– Это был только сон. – Гриф коснулся губами ее волос. – Плохой сон, но больше он не вернется.
Снаружи за открытой дверью каюты послышались шаги босых ног, и Тесс вся напряглась.
– Капитан? – раздался обеспокоенный голос в темноте. – Ради Бога, что здесь происходит?
– Все в порядке, Мазу, – тихо сказал Гриф. – Возвращайся на свое место.
– Да, сэр, – после некоторого колебания ответил помощник и удалился.
Только теперь Тесс начала сознавать, что тепло, которое согревало ее, исходит от обнаженной кожи Грифа, а ее легкая ночная рубашка представляет собой весьма тонкий барьер между ними. Ей следовало отстраниться, но она так и не смогла сделать этого.
– Отчего ты пахнешь дымом? – спросил он через некоторое время.
Тесс приподняла голову и инстинктивно сжала его руку.
– Дымом? – Пожар на борту корабля грозил полным уничтожением.
– Табачным дымом, – быстро уточнил Гриф и, повернув голову, глубоко втянул воздух.
Тесс тоже принюхалась.
– От меня пахнет смолой...
– Вероятно, это от меня. Извини. – Он смущенно откашлялся.
– Ничего. – Тесс закусила губу, затем робко заметила: – Мне нравится этот запах.
Она тут же почувствовала, как его напрягшаяся рука отодвинулась от ее талии.
– Теперь ты сможешь спокойно уснуть? – спросил Гриф глухим голосом.
Она хотела сказать "нет" – слишком холодным стало место, к которому он только что прикасался, но внезапно заговорила совсем о другом:
– Я прошу прощения. По поводу денег и всего остального.
Гриф резко встал, и теперь Тесс могла различить его контуры в слабом свете, проникающем через иллюминатор.
– Я знаю, что это очень огорчило тебя, – добавила она, – но... я просто не могла совладать с собой, поскольку боялась, что ты прогонишь меня.
Гриф долго молчал, а когда заговорил, его голос прозвучал необычайно хрипло:
– Я не стал бы этого делать, Тесс.
– О... – Ее голос дрожал и прерывался от волнения. – Я была ужасно глупой. Если бы только ты смог простить меня...
– Не надо, – прервал он. – Дай мне время. Пожалуйста. Я еше не готов говорить на эту тему.
Тесс горестно вздохнула:
– И все же прости.
– Я постараюсь. А теперь спи.
Тесс услышала, как он направился к двери.
– Ты действительно собираешься уйти?
– Да. Постарайся уснуть. Стивен далеко, и он больше не причинит тебе вреда.
Не ответив на ее приглушенное пожелание спокойной ночи, Гриф шагнул на палубу и, закрыв дверь, прислонился к ней. Стиснув зубы и до боли сжав кулаки, он с трудом удерживался от того, чтобы не броситься назад в каюту и снова не заключить Тесс в объятия. Холодное дерево было гладким, как се кожа; Гриф прижался к нему лбом, чтобы напомнить себе, кто он и кто она. Еще он попытался пробудить в себе гнев и угасшую ненависть, но безуспешно. Все ушло, пропало под воздействием дрожащего голоса и пальцев, сжимавших его руку. Тесс даже никак не прореагировала, когда он произнес имя человека, от которого она сбежала на другой конец света, – имя, которое стало источником ее ночных кошмаров.
Гриф судорожно вздохнул. Разве не он не уберег ее, не защитил? Как теперь он мог отослать ее назад к Элиоту? Нет, ни в коем случае. Однако другое решение было крайне мучительным – видеть ее, слышать ее и при этом не иметь права прикоснуться к ней – ведь она до сих пор принадлежала другому.
Огромным усилием воли он заставил себя расслабиться. Его пальцы медленно скользнули по лакированной поверхности двери. Убедившись, что она заперта на задвижку, он отошел от каюты Тесс и тихо поднялся по трапу.
Глава 11
Сначала лежащий по курсу остров легко было принять за скопление облаков, возвышающихся над морем на лазурном горизонте, однако, когда корабль приблизился, темное облако оказалось сушей, покрытой мшистыми болотами, холмами и долинами с оливковыми деревьями, то есть вполне осязаемой реальностью под дрейфующим белым саваном. Путешественники наконец подошли к Таити, и теперь Гриф стоял у штурвала, радуясь открывшемуся виду.
Когда корабль обогнул мыс Венюс и остановился перед входом в бухту Папеэте, Тесс находилась на юте и стояла, облокотившись на поручень, рядом с Сидни. Воздух вокруг нее был прозрачен, и легкий ветерок доносил до Грифа обрывки голоса Тесс, когда та взволнованно указывала на знакомые места на острове. Теплые широты Тихого океана позволили ей отказаться от нижних юбок, и сейчас ее единственная юбка вздымалась на ветру, обвивая округлые бедра, а при более сильном дуновении грозила открыть даже большее. Тесс была босой, и Гриф подумал, что вместе с нижними юбками она, возможно, отвергла и нижнее белье.
От этой мысли его руки вспотели, и он крепче сжал штурвал. Уже пять месяцев он маялся, томясь от несбыточных мечтаний и становясь, как однажды предсказал Грейди, похотливым козлом, страстно желавшим чужую жену. Его терзали безумные мечты о том, как он овладеет Тесс, почувствует под собой ее тепло и мягкость, ощутит вкус ее губ и аромат волос... При этом ему по-прежнему приходилось выполнять обязанности капитана. Годы практики делали это возможным, хотя каждый матрос из его команды чувствовал, что капитан наполовину не в себе. Это проявлялось в том, как они посматривали на него и как старательно избегали смотреть на Тесс.
Если бы даже Гриф попытался куда-нибудь скрыться от нее – будь то в морской глубине или в глухой тюремной камере, – ему едва ли удалось бы избавиться от нее. После ночи в ее каюте, когда они пересекали экватор, Тесс начала искать новых встреч с ним, чувствуя, что это ничем не грозит ей, так как он обещал не высаживать ее с корабля.
Никаких признаков того, что когда-то с ней плохо обращались, уже не осталось, внешне она теперь казалась такой же, как прежде. Правда, Тесс стала более сдержанной в отличие от дерзкой красавицы, какой была раньше, отчего в глазах Грифа она выглядела еще милее. После смерти Грейди он старался убедить себя, что ее лицо и фигура имеют изъяны, но когда снова увидел ее, сразу понял, насколько был не прав.
Ему не давала покоя мысль о том, что Элиот мог сделать с ней. Тесс ничего не рассказывала, но ужасно страдала от ночных кошмаров, и желание Грифа обладать ею было смешано с чувством вины и сострадания, а также с каким-то еще более сильным чувством, которое пугало его: более глубокое, чем просто желание, оно завладело всем его существом. Он знал, что не сможет пережить еще одну потерю, поэтому старался подавить это чувство и полагал, что выдержит мучительное крушение своих надежд, если только боль не будет длиться слишком долго.
Несколько каноэ островитян, преодолев прибрежные рифы, радостно приветствовали "Арканум" трепетом своих парусов. На борт поднялся лоцман, чтобы провести корабль в бухту через узкий проход, и Гриф не удивился, когда Тесс начала обмениваться восторженными приветствиями со смуглыми таитянами, находящимися в каноэ. Она заговорила с ними на местном языке и тем самым вызвала у них бурное одобрение.
Мужчина, поднявшийся на борт, обладал отменным телосложением. Он с радостным видом заключил Тесс в объятия, затем подошел к Грифу и взялся за штурвал.