Наконец они прибыли в Сомерсетт-Хаус, оставили экипаж на попечение грума и вошли в здание. Эхо шагов звучало под каменными сводами. Клерк подслеповато уставился на них из-за своей конторки. Трентем сделал запрос, и их направили дальше по коридору в огромный зал. Весь он был заполнен ровными рядами деревянных шкафов, каждый из которых содержал множество ящиков. Другой клерк подвел их к одному из рядов, казавшихся удручающе бесконечными, и, указав на блестевшие золотом буквы М, А, У на фронтоне одного из деревянных хранилищ информации, безразлично посоветовал начать отсюда.
Леонора, движимая энтузиазмом, направилась к шкафу, Тристан еле поспевал за ней. Он прикидывал, сколько именно бумаг в каждом ящике и как много времени потребуется на поиски. Девушка выдвинула один из ящиков.
- Боже мой! - воскликнула она. Документы не валялись, не лежали - они стояли плотными рядами, заполнив все отведенное им пространство. - Нам потребуются дни или даже недели, - расстроенно пробормотала Леонора.
- Как удачно, что вы сами себя пригласили, - ответил он не без злорадства, выдвигая соседний ящик.
Девушка издала негромкий звук, подозрительно похожий на фырканье, что в общем-то не пристало леди, и углубилась в изучение имен. Первого Маунтфорда они обнаружили довольно быстро, но скоро радость находки сменилась унынием - количество людей с этой фамилией росло с удручающей скоростью.
Был обнаружен и Монтгомери Маунтфорд.
- Но… но как же так! - воскликнула Леонора, перечитывая документ. - Ему семьдесят три года!
Потом она просмотрела следующие шесть документов, на которых стояло то же имя. Бросила на Тристана растерянный взгляд:
- Пятеро слишком старые, а шестому - тринадцать лет.
- Посмотрите соседние документы - вдруг сертификат не туда поставили. - Он легко коснулся ее плеча. - Я поговорю с клерком.
Оставив Леонору хмуриться над бумагами, Трентем отошел к конторке и что-то сказал клерку. Тот послал своего помощника за другим официальным лицом, и скоро на сцене появился мистер Кросби. Выслушав Тристана, он с сомнением покачал головой:
- Не думаю, милорд, чтобы это имя могло попасть в разряд закрытых документов. Но коли так угодно вашей милости, я проверю.
Он удалился, а Леонора, так и не найдя ничего обнадеживающего, захлопнула ящик и подошла к Трентему. Некоторое время они ждали в молчании.
Наконец мистер Кросби вернулся. Он поклонился Леоноре и перенес все внимание на Тристана.
- Могу вас уверить, милорд, в Англии нет человека по имени Монтгомери Маунтфорд, который подходил бы под ваше описание. Если только не пропал один из документов. Впрочем, это вряд ли возможно.
Они поблагодарили чиновника и вышли на улицу. Там Леонора с недоумением спросила:
- Но почему кто-то решил воспользоваться вымышленным именем?
- Потому что он замыслил что-то недоброе. - Тристан натянул перчатки и повел девушку к экипажу.
- Давайте прокатимся немного.
Он повез Леонору в Суррей, в поместье Маллингем-Мэнор, ставшее с недавнего времени его домом. Тристан действовал спонтанно: Леонора была расстроена тем, что кто-то счел нужным использовать вымышленное имя - за этим явно угадывался злой умысел. Трентему хотелось отвлечь ее от мрачных мыслей. Сообразив, что они направляются прочь от Монтроуз-плейс, Леонора встревожилась, но лорд объяснил, что ему нужно ненадолго заехать в Суррей. Уладив деловые вопросы, он сможет целиком посвятить себя поискам неизвестного. Этот аргумент полностью успокоил девушку, и она приняла его план с радостью.
Дорога была ровной, лошади - свежими, а погода прекрасной. Они доехали быстро - как раз ко времени обеда, - и вот уже впереди показались ворота, отмечающие въезд в усадьбу, - вполне элегантное переплетение железных кружев.
Трентем видел, что Леонора внимательно рассматривает дом, стоящий посреди тщательно подстриженных лужаек и ухоженных газонов. Чтобы попасть к парадному крыльцу, нужно было объехать вокруг: так вела подъездная аллея, посыпанная гравием. Тристан взглянул на особняк. Он никак не мог привыкнуть к мысли, что это его гнездо, - слишком недавно наследство обрушилось на него. И он каждый раз удивлялся, глядя на внушительное здание из светлого камня. Дому было много веков, но дядюшка вложил кучу средств в ремонт и перестройку. И теперь он смотрелся очень изящно и вполне современно.
Аллея сделала последний поворот, и фронтон предстал перед ними во всей красе. Леонора тихонько вздохнула:
- Прекрасный дом.
Трентем кивнул, позволив себе согласиться, что в чем-то дядя все-таки был прав.
Он натянул поводья у крыльца. От конюшни бежал слуга, чтобы принять лошадей. Трентем подал руку Леоноре, помог выйти из коляски и повел ее вверх по ступеням.
Дверь распахнул Клифтон - дворецкий дяди… то есть теперь его дворецкий. Он сиял улыбкой:
- Добро пожаловать домой, милорд.
- Спасибо. Это мисс Карлинг. Мы останемся на ленч, затем я быстро разберусь с делами и мы вернемся в город.
- Слушаюсь, милорд. Должен ли я доложить дамам о вашем приезде?
- Не стоит. - Тристан поморщился. - Я сам представлю мисс Карлинг. Они в утренней гостиной?
- Да, милорд.
Трентем помог Леоноре освободиться от пальто, передал его дворецкому и взял гостью под руку.
- Мне кажется, я как-то упоминал, что моя семья теперь состоит из большого количества дам.
- Упоминали. Они ваши тетушки?
- Некоторые. Но две - самые выдающиеся - приходятся мне двоюродными бабушками. Гермиона и Гортензия. В это время дня они всегда собираются в утренней гостиной. - Лорд помедлил и, взглянув на девушку, добавил: - Сплетничают.
Тристан распахнул дверь, и как бы в доказательство его слов щебет женских голосов мгновенно смолк. Они вошли в просторную комнату. Вдоль одной из стен шли окна, выходящие на лужайки и цветники парка. Вдали виднелось озеро. Но Леоноре трудно было сосредоточиться на красотах вида или интерьера, потому что на нее с огромным любопытством уставились восемь пар глаз. Тетушки были в восторге от появления нового лица и перспектив в дальнейшем всесторонне обсудить гостью.
Тристан представил девушку самой старшей даме - леди Гермионе Уэмис. Леди Гермиона приветствовала гостью довольно тепло. Леонора сделала реверанс и ответила что-то милое, что вызвало искренние улыбки у дам. Затем представления продолжались, и наконец Тристан подвел Леонору к креслу, усадил, и беседа началась. Леонора подумала, что дамы, лишенные возможности бывать в свете, набросятся на нее с вопросами и обрадуются ей как источнику свежих сплетен. Но тут леди Гортензия принялась описывать подробности их последнего визита к соседям, затем перешла к недавнему церковному празднику, и Леонора поняла, что дамы ведут весьма активную светскую жизнь.
- Здесь все время что-то происходит, дорогая, - сказала одна из старушек словно в подтверждение ее мыслей. - Нам совершенно некогда скучать.
Они рассказывали ей о поместье и деревне по соседству, и Леонора, которая прекрасно знала, что именно хочется услышать старым дамам, поведала о сэре Хамфри и Джереми, и какой у них дом, и о садах Седрика…
Трентем, который до этого стоял за спинкой ее кресла, извинился и, пообещав присоединиться к обществу за ленчем, вышел. Леонора смотрела ему вслед. Но почувствовать себя брошенной ей не удалось. Дамы всячески старались, развлечь девушку, и она поддерживала разговор - сначала просто потому, что они такие милые, а потом вдруг обнаружила, что постоянно узнает какие-то детали о Тристане и его покойном дядюшке Мортимере. Беседа заинтересовала ее по-настоящему. Она услышала, о враждебном отношении сэра Мортимера к брату и племяннику.
- Всегда считал их ни на что не годными бродягами, - с негодованием заявила леди Гермиона. - Но, если хотите знать мое мнение, он им просто завидовал! Да-да! Они-то повидали мир и пожили в свое удовольствие, а ему приходилось думать о счетах и вести дела в имении.
- И то, как повел себя мальчик, получив наследство, лучше всего доказывает, что старик был не прав! - торжествующе заявила леди Гортензия. - Тристан такой разумный и ответственный молодой человек! Не из тех, кто пренебрегает обязательствами, каковы бы они ни были.
Вокруг раздался одобрительный гул, и Леонора сообразила, что во фразе есть какой-то скрытый от нее смысл. Но прежде чем она придумала, как бы это тактично выяснить, леди Гермиона пустилась в красочное описание местного викария и его привычек, и девушка отвлеклась.
Когда прибыл дворецкий и объявил, что ленч подан, Леонора вдруг осознала, что беседа совершенно не утомила ее. Она и не подозревала, что так соскучилась по простым радостям и подробностям жизни в деревне.
Тристан уже ждал их в столовой и усадил гостью подле себя. Блюда были выше всяких похвал. Разговор за столом тек естественно и плавно, и Леонора подумала, что в этом семействе, несмотря на его странный состав, царят мир и согласие. Ленч подошел к концу, когда Тристан, поймав взгляд девушки, кивнул и встал.
- Прошу извинить нас, дамы. Еще несколько деловых вопросов, и потом нам нужно вернуться в город.
- О! Как жаль!
- Было так приятно познакомиться с вами, мисс Карлинг!
- Заставьте Трентема привезти вас в гости еще раз - и не откладывайте надолго!
Тристан терпеливо ждал, пока гостья распрощается со старыми дамами, потом предложил ей руку и повел в другое крыло дома.
И то, что теперь девушка оказалась на его половине, куда старые дамы никогда не заходили, странным образом успокоило Трентема. Он ведь специально оставил Леонору в гостиной, зная, что ее присутствие помешает всецело сосредоточиться на делах. Надеялся, что старые дамы не дадут ей скучать. И все же чувствовал себя неуютно, не видя Леонору и не слыша ее голоса. Это было как-то неправильно, но теперь, когда она вновь была рядом, все пришло в норму и он успокоился.
В кабинете Тристан предложил ей кресло:
- Посидите немного. Я быстро закончу с бумагами, и мы сможем ехать.
Девушка устроилась в кресле у очага - спокойная и умиротворенная, - и Тристан углубился в бумаги. Странным образом ее присутствие ничуть не мешало. Даже когда она встала, отошла к окну и смотрела на лужайки и сад, он просто мельком глянул в ее сторону, как-то сразу понял, что ей хорошо, и вернулся к счетам. Через четверть часа лорд привел дела в порядок. Теперь он сможет уехать в город на пару недель и целиком посвятить себя расследованию. И если события будут развиваться в том же направлении, то и Леоноре.
Отложив последний лист, Трентем поднял глаза и встретился с ней взглядом. Девушка стояла у окна и задумчиво рассматривала его. Потом сказала:
- Вы ведете себя не как светский лев.
- Это потому, что я не светский лев. - Он встал и по шел к ней.
- Я думала, все графы, особенно неженатые, ведут активную светскую жизнь.
- Я не собирался становиться графом. Титул был для меня полнейшей неожиданностью. Что касается моей неустроенности в плане женитьбы, то этот вопрос стал занимать общество только после того, как я получил титул.
Леонора смотрела в окно. Тристан бросил взгляд на мирный пейзаж и предложил:
- Прежде чем возвращаться в город, давайте немного погуляем.
Она подняла на него печальные глаза:
- Я только сейчас поняла, как мне всего этого не хватало. Оказывается, я очень люблю деревню.
Тристан провел гостью в соседнюю гостиную, и через французские окна молодые люди вышли на террасу, плавно спускающуюся к лужайке.
- Принести вам пальто?
- Нет, не нужно. - Она улыбалась. - На солнце совсем не холодно.
Трава под ногами была по-зимнему жесткой, но все же зеленой. Дом защищал молодых людей от холодного ветра. Леонора смотрела вокруг, потом задумчиво сказала:
- Должно быть, вы пережили настоящее потрясение, унаследовав все это. - Она махнула рукой в сторону дома. - И так неожиданно.
- Так и было.
- И все же вы справились. Дамы чувствуют себя вполне счастливыми.
- Рад это слышать.
Они пошли к озеру и некоторое время бродили по берегу. Леонора заметила семейство уток и, прикрывая глаза от солнца, всматривалась в даль, пытаясь разглядеть утят. Тристан смотрел на нее и понимал, что эта картина останется в его памяти навсегда: девушка, стоящая на берегу озера в лучах мягкого зимнего солнца. Такая красивая, умиротворенная и такая… уместная здесь. Что ж, глупо было бы прятаться от самого себя. Он ведь для этого и привез ее: во-первых, чтобы хоть ненадолго спрятать за стенами своего дома - тут ей ничто не угрожало, - а во-вторых, он должен был увидеть ее здесь, в своем доме. И теперь осознание того, насколько она вписывается в этот мир, привело его в замешательство.
И еще одна странность: он очень плохо чувствовал себя в моменты ничегонеделания. Потребность в некой конструктивной активности всегда занозой сидела в мозгу. Теперь, бродя с Леонорой по берегу и абсолютно ничего не делая, он был странно спокоен. Словно ее существования, присутствия рядом было достаточно, чтобы жизнь обрела смысл.
"Она совершенно необыкновенная, - признался себе Тристан. - И я должен как можно скорее сделать так, чтобы она оказалась в безопасности". Тревоги как-то сразу вернулись.
Словно почувствовав его настроение, Леонора обернулась и взглянула в лицо. Он, прикрыв глаза веками, улыбнулся светской улыбкой. Она нахмурилась. Тогда, прежде чем девушка успела что-то сказать, Трентем взял ее за руку и предложил:
- Пойдемте, я покажу вам цветы.
Розарий, даже в состоянии зимней спячки, смог отвлечь ее. Потом они пошли по аллее, с двух сторон обсаженной кустарниками. На небольшой полянке стоял белый мраморный павильон - очень классический, очень легкий.
Леонора остановилась, наслаждаясь видом. Она и забыла уже, каково это - бродить по просторному, ухоженному парку. В Лондоне у нее был сказочный сад, созданный Седриком. Он - чудо из чудес, но по размеру это всего лишь городской сад около дома. Не хватало простора, перспектив, возможности повернуть за угол и увидеть пространство до самого горизонта. Конечно, в городе были просторные парки, но там всегда толпился народ и было как-то неуютно.
Девушка чувствовала, как на нее снисходит спокойствие и умиротворение - словно вся усталость и волнения последнего времени растворяются в чистом воздухе, рассеиваются в пыль; и она точно знала, что вернется домой обновленной и будет вспоминать это место с чувством благодарности и восторга. Вот и эта беседка - для нее просто не могло быть другого места, она должна стоять именно здесь, где пересекаются садовые дорожки. Подобрав юбки, Леонора поднялась по ступеням. Пол внутри был выложен мозаикой - белые и серые плиты складывались в изящный узор. Ионические колонны поддерживали островерхую крышу. Мрамор, белый с прожилками серого и голубого, не выглядел чуждым.
Девушка взглянула на дом. Из беседки открывался прелестный вид на поместье - словно картина, где типичный аристократический особняк был вписан в ухоженный пейзаж английского парка.
- Знаете, это удивительное место. И, как бы трудно вам ни было, вы не можете жалеть, что владеете им, - сказала она.
- Я не жалею, - ответил Тристан, поймав ее взгляд и не позволяя Леоноре отвести глаза.
Взгляд и тон заставили ее нахмуриться, но прежде чем она успела что-то сказать, Трентем поймал ее руку - твердые теплые пальцы сомкнулись на хрупком запястье. И вот уже он губами чувствует биение ее пульса. Удары стали чаще, и, словно это был сигнал, Тристан притянул к себе девушку. Она скользнула в его объятия без малейшего опасения, полная любопытства и предвкушения.
Тетушка Милдред не одобрила бы это, но Леонора почему-то была уверена - этот мужчина не причинит зла. Его поцелуи были восхитительны, так почему бы не наслаждаться ими в ожидании дальнейшего. Относительно этого "дальнейшего" она не была так уверена. Что-то должно последовать, но что? Не узнаешь, пока не попробуешь - старая мудрость. Придется попробовать, чтобы узнать, каково это, когда тебя соблазняют. В том, что Трентем поставил себе цель соблазнить ее, она не сомневалась. Иначе к чему все это? Кроме того, он поинтересовался ее возрастом и не преминул заметить, что она вполне взрослая. С точки зрения света она потеряла последний шанс выйти замуж после того, как ей исполнилось двадцать пять, - слишком стара. Теперь ей двадцать шесть, и Леонора принадлежит исключительно себе самой. Никого не затронут ее поступки, и она вольна распоряжаться своей жизнью как угодно.
Кроме того, совершенно необязательно идти на поводу у этого мужчины. Она сама примет решение, когда настанет день. Но сегодня ничего значительного произойти не могло. Не в открытой беседке с видом на дом.
Свободная от необходимости размышлять и принимать решения, Леонора прикрыла глаза и страстно отдалась сладкой дуэли, которую вели их уста.
Его поцелуи будили странные ощущения, которые хотелось пережить вновь и вновь. Вот и теперь - напряжение возникло где-то в глубине ее тела, оно росло, и одновременно кровь разносила по телу жар. Девушка обвила руками шею Тристана. Ее тонкие пальцы ласкали его темные волосы, и она мельком удивилась, какие они мягкие и густые.
Тристан прижал ее к себе, превращая объятие в столкновение тел, так что груди Леоноры упирались в его жилет, он чувствовал ее бедра, а подол голубого платья шелестел по его ботинкам. Губы их, казалось, слились в единое целое, это был новый поцелуй, гораздо более интимный, чем вес предыдущие. Леонора знала, что должна быть шокирована происходящим, но эта мысль существовала отдельно от реальных чувств. А чувства - усиливающийся жар внутри и напряжение - еще больше разжигали голод. Инстинкт подсказывал, что чувство не принадлежало отдельно кому-то из них - это было нечто общее, обоюдное, что росло от встречи к встрече, от прикосновения к прикосновению и создавало меж ними некую связь, взаимное притяжение.
Тристан тоже заметил растущую привязанность, но сейчас он думал не о себе - его желания подождут. Он перестал притворяться перед собой и признал, что его цель - соблазнить эту женщину. Но ее нельзя заставить и очень не хочется напугать. Поэтому он будет терпелив и станет лелеять, искорки страсти, питая их ласками, пока костер не разгорится достаточно. Тристан чуть отстранился, размыкая объятия, но продолжал держать ее за талию одной рукой. Пальцы другой скользнули по ее лицу: гладкость щеки, твердая линия челюсти, нежность шеи. И целовать, ласкать ее губы, чтобы она разрывалась меж ласками его языка и прикосновением пальцев к ее коже, чтобы разжечь голод… Очень осторожно, едва касаясь, пальцы скользнули ниже, по высокой груди. О, хотелось бы трогать ее не так, но он подождет. Стратегия и тактика - великая вещь, и если уж играть - то наверняка.
Вот ее пальцы сжались, запутались в его волосах, и тогда он позволил своей ладони наполниться и удивился собственной нежности. Тело девушки напряглось, и ладонь его ощутила, как твердеет сосок.