Никогда не лги леди - Лиз Карлайл 18 стр.


– Я заплачу за проезд, не беспокойтесь. Вы простудитесь, дитя мое, если будете расхаживать по Лондону в мокром плаще. К тому же ваш зонтик сломан, и вы больше не сможете пользоваться им.

Миссис Уэскот потупила взор.

– Спасибо, милорд, – пролепетала она. Нэш окинул ее внимательным взглядом.

– У вас есть где остановиться, мэм? Весной в Лондоне стоит мерзкая погода.

– Наши вещи все еще находятся на постоялом дворе, – ответила миссис. Уэскот. – Но… но нас уже выгнали из комнаты.

– Вы уверены, что ваш кузен Гарольд примет вас?

Женщина кивнула.

– В таком случае я заплачу извозчику за то, чтобы он довез вас до постоялого двора, а оттуда – до дома Гарольда в "Спитфилдзе". Вы заберете вещи, а потом отправитесь к кузену.

– О Боже… это же так далеко…

– Не преувеличивайте, – сказал Нэш. – И еще, миссис Уэскот… Позвольте мне дать вам совет.

Женщина молча кивнула, и Нэш, положив руку ей на плечо, проговорил:

– У вас скоро родится ребенок, дорогая моя, поэтому я советую вам проявить твердость характера и приструнить мужа. Его нужно держать в узде. Как бы ужасно это ни звучало, но благополучие вашего ребенка зависит от того, сумеете ли вы призвать супруга к порядку.

– Но как мне этого добиться?

Ее изящно изогнутые брови были сведены на переносице.

– Вы чертовски привлекательная женщина, миссис Уэскот, – с усмешкой продолжал Нэш. – Неужели мне надо учить вас, как завоевать мужчину? Используйте тот дар, которым наградил вас Господь Бог, и заставьте Мэтью повиноваться вам. Не забывайте простую истину: влюбленный мужчина горы свернет для своей любимой.

Миссис Уэскот приосанилась, расправив плечи.

– Да, милорд, вы правы. Я постараюсь запомнить ваши слова.

Ксантия уже успела одеться, когда Нэш вернулся в спальню. Увидев его, она улыбнулась.

– Надеюсь, все хорошо, Нэш?

Он пересек комнату и сел на край кровати. Вздохнув, вкратце рассказал о том, что произошло. Ксантия слушала его, не перебивая. Когда он закончил свой рассказ, они легли на кровать прямо в одежде и, обнявшись, продолжили разговор.

– Не понимаю, почему вся эта история так тронула меня, – удивлялся Нэш. – Я, конечно, не бесчувственный человек, но никогда не прощаю карточных долгов. Человек, который садится играть, должен нести ответственность за свои действия. Что будет, если все мы начнем возвращать то, что выиграли? Думаю, что в скором времени все заядлые игроки дойдут до того, что станут играть со своими бабушками на несколько пенни.

Ксантия погладила его по волосам.

– Часть вины за произошедшее лежит на мистере Мейнселле, – сказала она. – Это он усадил за карточный стол Мэтью Уэскота, чего делать не следовало.

Нэш долго молчал, о чем-то размышляя. Потом вдруг спросил:

– А я упомянул о том, что миссис Уэскот беременна?

– Нет. – Ксантия снова погладила его по волосам. – Вы не упоминали об этом.

– Наверное, именно это и обезоружило меня. – в задумчивости пробормотал Нэш. – Ужасно думать о том, что ребенок родится в полной нищете, а его отец в это время будет сидеть в долговой тюрьме…

– Вы почувствовали свою вину?

– Да, в какой-то мере. И еще… Ох, сегодня вечером я совершил ужасную ошибку. В тот момент, когда… когда мы…

– Я не считаю ошибкой то, что мы делали, – перебила Ксантия.

Нэш еще крепче ее обнял.

– Нет-нет, вы не поняли. Я говорю о другом. Сегодня я был неосторожен, и мое семя излилось в лоно. Это очень рискованно. Тем более что у нас все произошло одновременно. Эта мысль тревожила меня весь вечер. Госпожа Уэскот на сносях. Но желанный ли это ребенок? Вот вопрос.

– Большинство женщин хочет детей, – заметила Ксантия.

– Но ей было бы лучше не иметь их, – заявил Нэш. – У нее муж – редкостный идиот.

– Нэш, как вы можете говорить такое? У вас сегодня очень странное настроение.

– Да, наверное, – согласился маркиз.

Он положил ладонь на живот Ксантии – словно хотел оградить ее от опасности. Сегодня он действительно был неосторожен, и при других обстоятельствах это испугало бы или, во всяком случае, встревожило его. Ведь возможность зачатия ребенка была чрезвычайно высока. Но, к собственному удивлению, Нэш не испытывал страха, думая о том, что Ксантия могла забеременеть от него. Правда, это грозило ему скандалом. Ротуэлл мог вызвать его на дуэль. Однако Нэш, заядлый игрок, привык к риску.

Но была ли Ксантия готова к подобному повороту событий? "Большинство женщин хочет детей" – сказала она. Да, большинство хочет. Но хотела ли Ксантия?.. В одном из разговоров с ним она заявила, что не желает выходить замуж и становиться матерью. И теперь, когда Нэш лучше узнал ее, он считал, что она говорила правду.

Так что же им делать, если Ксантия забеременеет? Ответ на этот вопрос напрашивался сам собой: они должны будут пожениться. Нэш решил, что настоит на этом. Впрочем, этого же будет требовать и брат Ксантии. Хотя Ротуэлл предоставлял сестре большую свободу, он ни за что не позволит ей родить вне брака.

Наверное, Ксантия права – он действительно сегодня и странном расположении духа. Его почему-то мучила мысль о том, что она не хотела, чтобы их связывали более серьезные отношения – не только постельные.

Нэша захлестнуло отчаяние, и он припал к губам Ксантии в страстном поцелуе. Новые, незнакомые прежде чувства охватили его.

– Этот халат идет вам куда больше, чем мне, – сказал он, прерывая поцелуй.

– Я надела первое, что попалось мне под руку, – ответила она, глядя на него с таким видом, как будто хотела еше что-то сказать, но передумала.

Нэш решил, что на сегодня достаточно серьезных разговоров.

– Вы ужинали? – спросил он, поигрывая прядкой ее волос. – В столовой накрыт холодный ужин. Хотите, мы спустимся туда?

– Да, я проголодалась, – с улыбкой призналась Ксантия. – Готова съесть целую лошадь.

– К сожалению, я могу предложить вам только холодный ростбиф, – сказал Нэш. – Вы спуститесь к ужину в халате, миледи?

Они со смехом спустились на первый этаж. Нэш чувствовал себя молодым, глупым и неопытным. Ему вдруг захотелось показать Ксантии весь дом. Этот особняк был построен для седьмого маркиза Нэша еще в то время, когда район Мейфэр был размером с небольшое пастбище. Он знал, что его дом приводит всех гостей в восхищение. Восхищалась и Ксантия. Она ахала и охала, восторгаясь роскошной обстановкой комнат, позолоченной мебелью из дорогих пород дерева, расписными потолками, пилястрами с лепниной, резными карнизами и тяжелыми бархатными портьерами. Держась за руки, они добрались наконец до столовой. У Ксантии перехватило дыхание, когда она увидела длинный обеденный стол, уставленный серебряной посудой из фамильного сервиза.

Нэш же нахмурился. Несмотря на обилие сервировки, стол был накрыт на одну персону. Взяв со стола одинокий бокал, он в растерянности повертел его в руках.

– В конце концов, мы можем пить и из одного бокала, правда? – спросил он.

– А у вас есть еще одна вилка? – поинтересовалась Ксантия.

– У меня целая сотня вилок, но я понятия не имею, где они лежат, – признался маркиз.

Ксантия рассмеялась.

– Вы и в самом деле избалованный сибарит, – сказала она. – Налейте вина, а я тем временем пороюсь в буфетах.

– Отлично.

Нэш зажег свечу в подсвечнике, и Ксантия, взяв ее, направилась по сумрачному коридору в буфетную. Но все шкафы в ней были заперты на замок. Осмотревшись, она заметила, что комната в образцовом порядке. Здесь царила чистота, нигде не было ни пылинки, а посуда, стоявшая на полках застекленных шкафов, сияла.

– Нам придется есть одной вилкой, – заявила Ксантия, вернувшись в столовую. – Впрочем, подождите!

Она направилась к буфету, стоявшему у стены. Выдвинув его ящики, Ксантия обнаружила в них чистые тарелки и несколько столовых приборов.

– Кстати, хочу отметить, что у вас очень аккуратные слуги!

Нэш молча смотрел на нее со странным выражением лица.

– Что такое? – спросила Ксантия, окинув взглядом свой халат. – Я испачкалась?

– Нет-нет, – ответил Нэш. Он отодвинул для нее стул. – Просто странно, что по моему дому бродит женщина…

– Простите, я, наверное, веду себя довольно бесцеремонно.

– Дело не в этом. Напротив, мне приятно, что вы здесь, рядом со мной.

Откинувшись на спинку стула, Ксантия внимательно посмотрела на маркиза.

– После смерти матери вы, наверное, жили вдвоем с отцом?

– Что?.. – встрепенулся Нэш, очнувшись от своих грез. – Нет-нет. Отец сразу же женился. Моя мачеха до сих пор живет в поместье Брайервуд.

– Ах да, конечно, – кивнула Ксантия. Она взяла с блюда кусочек мяса. – Вы как-то упоминали о своих сестрах. Кроме того, в доме у леди Хенслоу я видела вашего сводного брата.

– Это Энтони Хейден-Уэрт. Леди Хенслоу приходится ему тетей.

– Он показался мне очень обаятельным джентльменом. Вы с ним ладите?

Нэш пожал плечами:

– Да, пожалуй. Хотя мы с ним не очень-то похожи друг на друга. – Передавая Ксантии блюдо с холодным картофелем, он продолжал: – Но я люблю его. Тони было семь лет, когда наши родители поженились. А мне в то время было тринадцать. Думаю, мне повезло, рядом со мной появился мальчнк, который отвлекал меня от тяжелых мыслей и тоски по матери.

– Вы были ему в детстве настоящим братом?

Нэш грустно улыбнулся.

– Мне хотелось бы быть ему братом. Перед моими глазами был прекрасный пример для подражания – Петар. Но Тони… – Маркиз вдруг замолчал.

– Продолжайте, пожалуйста! – попросила Ксантия. – Что вы хотели сказать? Я вас внимательно слушаю.

– Я всегда чувствовал, что вызываю у Тони раздражение, – снова заговорил Нэш. – Хотя он никогда открыто не предъявлял мне претензий. Но я был для него чужаком, к тому же – совершенно необразованным человеком. Тони часто смеялся надо мной, твердя одна и то же: "Если ты хочешь стать английским лордом, ты должен научиться…" – и дальше шло перечисление необходимых знаний и навыков. У меня, конечно же, были большие пробелы в образовании, и я старался наверстать упущенное.

– Вам это вполне удалось. Вы знаете гораздо больше, чем я.

– О, я очень сомневаюсь в этом, моя дорогая. Сначала мы с Тони, несмотря на разницу в возрасте, занимались по одним и тем же учебникам под руководством одних и тех же учителей, поскольку я еще плохо владел английским языком и был мало знаком с историей Англии. Это было унизительно для меня. Вы и представить себе не можете, моя дорогая, как трудно избавиться от акцента. Мне повезло, что отец не наказывал меня за неудачи и промахи.

Ксантия очень сочувствовала Нэшу. Может быть, ей не следовало бередить его душевные раны, заставляя вспоминать неприятные события, оставшиеся в далеком прошлом? Отложив вилку в сторону, она испытующе взглянула на маркиза:

– Нэш, я хочу задать вам один вопрос. Скажите, как называет вас брат?

– Он зовет меня Нэшем.

Ксантия покачала головой:

– Нет, меня интересует, как он называл вас до того, как вы стали маркизом. Я хочу знать ваше имя.

– Меня зовут Стефан.

– Стефан?.. – переспросила Ксантия. – Почему вы до сих пор скрывали от меня свое имя?

– Я не скрывал. Просто вы не спрашивали.

Ксантия знала, как зовут Нэша. Венденхейм называл ей его имя, но ей хотелось услышать его из уст самого маркиза. И она добилась этого. Он произносил его мягко, немного растягивая гласные.

– У вас красивое имя, – сказала она. Нэш пожал плечами:

– Отец хотел исправить в нем несколько букв, чтобы оно звучало по-английски – Стивен. Так ему больше нравилось. Но я отказался менять имя.

– Желание вашего отца нельзя назвать неблагоразумным, – заметила Ксантия. – Он обиделся на вас, когда вы отказались подчиниться ему?

– Я часто разочаровывал его, – ответил Нэш. – Порой я делал это намеренно. Он хотел лишить меня всего того, что отличало и отдаляло меня от англичан. И мне это не нравилось. Вернувшись на родину, он вдруг проникся любовью ко всему английскому. Такое поведение отца смущало меня.

– Вы тогда были очень молоды, – сказала Ксантия. – Судьба забросила вас в Англию, в незнакомую среду. К чужому языку и чужим обычаям надо долго привыкать. Поэтому вы цеплялись за все, что считали родным и близким.

– Вы очень мудро рассуждаете.

– Потому что такая ситуация хорошо мне знакома. Когда наши родители умерли, ни один из родственников, живших в Англии, не захотел предоставить кров мне и моим братьям. Нас отправили на Барбадос, к старшему брату отца.

– Такое отдаленное, экзотическое место, должно быть, поразило ваше воображение.

Ксантия печально улыбнулась.

– Вы правы. Я была тогда еще слишком мала, но моих братьев этот переезд ошеломил. В отличие от меня они хорошо помнили счастливую беззаботную жизнь в Англии, в кругу семьи. Резкая смена обстановки нанесла им серьезные душевные травмы.

Некоторое время они молчали, потом Ксантия попросила:

– Расскажите о своей матери. Она, наверное, была настоящей красавицей?

Нэш посмотрел на нее с удивлением:

– Почему вы так решили?

– Потому что вы очень красивы. – Подцепив на вилку кусочек огурца, Ксантия поднесла его ко рту Нэша. – Причем у вас совсем не английская внешность.

– Моя мать не была англичанкой, – сказал маркиз, прожевывая огурец. – Именно поэтому ей всегда было не по себе в этой стране, Я до сих пор считаю, что ее бегство от семьи было проявлением эгоизма, однако хорошо понимаю, что она должна была чувствовать, находясь в Англии.

– Она очень тосковала по родине?

– Не то слово. – Нэш протянул Ксантии бокал с вином. – И я с молоком матери впитал любовь к Монтенегро и верность союзу с Россией. Отец тоже внушал мне, что эти два чувства – священны.

– А что произошло потом, когда вы переехали в Англию?

– А потом все перевернулось с ног на голову. Характер отца очень изменился.

– Да, понимаю, – кивнула Ксантия. – Жизнь моих старших братьев тоже изменилась, когда они получили наследство.

– Расскажите об этом подробнее, – попросил Нэш. – Ваши братья стали состоятельными людьми?

– Главным наследником стал мой старший брат Люк. К нему перешли плантации, находившиеся на острове, и запущенное поместье в Англии. Но все это нельзя было назвать богатством. Наследство стало скорее обузой, нежели улыбкой судьбы. А Киран – второй сын в семье, он моложе Люка. Он не ожидал, что станет главным наследником, и не хотел этого. Но в жизни часто происходят трагедии, которые все меняют. Наш старший брат погиб во время бунта рабов. Это было ужасно… Мы с Кираном очень тяжело переживали его смерть.

Нэш содрогнулся.

– Какая страшная смерть… – пробормотал он. Ксантия пожала плечами:

– Не думаю, что в намерения рабов входило убийство Люка. Но по воле судьбы он оказался на поле в тот момент, когда рабы со всех сторон подожгли тростник. Волнения рабов и поджоги часто случаются на Барбадосе. В тот день не только мы пострадали.

– Значит, разбираться с последствиями бунта пришлось уже младшему брату. О Боже, ваш рассказ вызвал у меня даже некоторую симпатию к Ротуэллу. Впрочем, я уверен, что это скоро пройдет.

– Надо же! – со смехом воскликнула Ксантия. – К нему редко кто-нибудь испытывает симпатию. Но я люблю брата. Мы с ним очень близки… Хотя трудно объяснить, в чем состоит эта близость.

Некоторое время они ели молча.

Ксантии было комфортно с Нэшем, даже когда оба молчали. Время от времени он поднимал на нее глаза и улыбался. Им не требовались слова, чтобы понять друг друга. Неловкости за столом не возникало. В этот вечер темные необычные глаза маркиза казались загадочными – они словно излучали какой-то таинственный свет.

– Вы, должно быть, унаследовали глаза матери, – неожиданно проговорила Ксантия.

Нэш криво усмехнулся.

– Да, верно, я действительно многое унаследовал от матери. Именно поэтому меня трудно принять за англичанина.

Ксантия положила ладонь на его руку.

– Мое сердце готово выпрыгнуть из груди, когда я вижу ваши глаза, – прошептала она.

Выражение его лица смягчилось.

– Мне было бы достаточно, если бы оно у вас просто немного замирало.

Откинувшись на спинку стула, Ксантия отложила вилку. Нэш взял графин и налил вина в бокал, из которого они пили. Ксантия, не отрываясь, следила за движениями его изящной руки.

– Возможно, мой вопрос покажется вам бестактным, но я давно хотела спросить… А как умерла ваша мать?

Глаза Нэша затуманились.

– Подробности ее смерти неизвестны. – Он резким движением поставил графин на стол. – Приняв решение навсегда покинуть Англию, мама, попросила меня проводить ее до Даниловграда. Несмотря на юный возраст, я был довольно крепким парнем – привык к длительным переездам и путешествиям. Однако отец заявил, что я еще слишком мал. И тогда Петар, мой старший брат, вызвался проводить маму. Отец и его не хотел отпускать, но брат настоял на своем. Они отправились в путь, а через несколько дней попали под… как это называется? Перекрестный огонь?

Ксантия кивнула.

– Тогда еще шла война с Наполеоном, и вся Европа прекратилась в огромное поле битвы, – продолжал он. – Мама и Петар намеревались обогнуть Испанию, а затем пересечь Италию, но им это не удалось. Они погибли в Барселоне, во время захвата этого города французами.

– Ужасная трагедия, – пробормотала Ксантия. – А мы на Барбадосе почти ничего не слышали о войне. Она не докатилась до нас.

– Вам повезло.

– Вы были сердиты на мать? – осторожно спросила Ксантия.

На лицо маркиза набежала тень.

– Я не понимаю, как мать могла бросить своих детей. Да, Петар был уже почти взрослым, он сам мог в какой-то мере решать свою судьбу. Но я-то был еще ребенком… Мы с братом страдали в Англии точно так же, как и она. И тем не менее мама даже не попыталась увезти нас домой.

"Увезти нас домой…" Значит, Нэш считал, что его родина – на континенте, а не здесь, на Британских островах. Ксантия была рада, что Венденхейм не слышал сейчас этих слов.

– Нэш, откуда вы знаете, что ваша мать не пыталась вас увезти? Никому не известно, о чем говорили ваши родители наедине.

Он как-то странно посмотрел на нее:

– Что вы хотите этим сказать?

– Английские законы очень строги, – ответила Ксантия. – Где и с кем живут дети – это решает только отец. От матери ничего не зависит. Возможно, она пыталась увезти вас с собой, а ее просьба к вам сопровождать ее в поездке была всего лишь уловкой. Сколько лет в то время было вашему брату?

– Восемнадцать, – ответил Нэш. – Он уже сшил себе военный мундир.

– Значит, вы были намного моложе… – в задумчивости проговорила Ксантия. – Именно поэтому ваша мать пыталась в первую очередь вывезти из Англии вас.

Подобные мысли никогда не приходили Нэшу в голову.

– Я всегда воспринимал свою мать как стихию, как явление природы. Она была гордой, своевольной, непредсказуемой. Трудно себе представить, что она могла бы подчиниться законам Англии, да и любой другой страны.

– Несмотря на всю свою дерзость и своеволие, ей не удалось вывезти из страны сына английского маркиза, – заметила Ксантия. – Если бы она это сделала, ее обвинили бы в серьезном преступлении.

Нэш пожал плечами:

Назад Дальше