Лорд Сербрук остановил ее у края танцевального зала, и Каролина с огорчением осознала, что музыка прекратилась. Как случилось, что она не заметила этого? В течение нескольких секунд они оставались в том же положении, как и во время танца, не отрывая друг от друга взгляда. Тепло его рук обжигало ее, и она не могла двинуться с места. Не могла дышать. Только неотрывно смотрела на него, продолжая ощущать его близость. Ее рука покоилась в его руке, а ладонь другой его руки оставалась на ее спине.
Звук одобрительных аплодисментов вывел Каролину из транса, и лорд Сербрук медленно отпустил ее. Оправившись от оцепенения, она оторвала взгляд от своего партнера и тоже похлопала музыкантам.
– Не желаете ли что-нибудь выпить, прелестная богиня? – прозвучат низкий голос над ее ухом. – Или, может быть, выйдем на террасу?
Свежий воздух был для нее сейчас не только желанным, но просто жизненно необходимым, хотя она подозревала, что в присутствии лорда Сербрука не сможет нормально дышать. Желание выйти с ним на террасу было весьма заманчивым, и в то же время мысль об этом лишала ее присутствия духа. Однако почему бы все-таки не пойти? Ведь они будут там не одни – наружу вышли и другие пары.
– Свежий воздух – это прекрасно, – тихо сказала Каролина.
Он предложил ей руку, и, хотя она лишь коснулась ее кончиками пальцев, как того требуют правила хорошего тона, ей казалось, что в этом есть нечто неподобающее. Конечно, нелепо думать так. Нет ничего предосудительного в том, что она разговаривала с лордом Сербруком, танцевала с ним, а теперь выйдет на свежий воздух. Ведь он был для нее просто… другом.
Тем не менее, ее охватило волнение, какого она прежде не испытывала. Впрочем, костюмы и маски делают людей неузнаваемыми. До этого она лишь однажды присутствовав на маскараде, но это было очень давно, вскоре после свадьбы. Поэтому, несомненно, ее волнение вызвано этой новой для нее обстановкой. Возможно также, что свою роль сыграли и "Мемуары любовницы", где леди описывает эротическую встречу со своим любовником на маскараде. И та встреча так же началась с вальса, во время которого женщина испытывала необычайную легкость и свободу благодаря своей анонимности…
Каролина поджала губы и нахмурилась. Черт возьми! Ей не следовало читать эту книгу. "Скорее, не стоило многократно перечитывать ее", – укоризненно прозвучал внутренний голое.
Эта проклятая книга вызывала у нее вопросы, на которые она не могла ответить. Чувственные образы не только вторгались в ее сны, но с пугающей частотой возникали в голове, вызывая жар и ощущение, что ее одежда становится слишком тесной, а кожа готова лопнуть как у перезревшего фрукта.
Именно такое ощущение не покидало ее сейчас.
Она украдкой взглянула на лорда Сербрука. Он выглядел совершенно спокойным и сдержанным, что подействовало на нее как холодный душ. Ясно, что только она испытывала беспокойство.
Как только они вышли на улицу, прохладный ветерок немного остудил ее. Лорд Сербрук повел ее в тихий полутемный угол террасы, окруженный пальмами в огромных фарфоровых вазах. Несколько пар прогуливались по небольшому огороженному саду, а в противоположном конце террасы стояли трое джентльменов. Больше никого не было. Вероятно, не по сезону холодный сырой воздух, в котором чувствовался запах дождя, не привлекал гостей выйти наружу.
– Вам тепло? – спросил лорд Сербрук.
Боже, находясь рядом с ним в укромном уголке, окруженном пальмами, она чувствовала себя так, словно вокруг нее бушевало пламя. Каролина кивнула и испытующе посмотрела на него:
– Вам… вам известно, кто я?
Он медленно окинул ее взглядом, задержавшись на обнаженных плечах и на округлостях, которые выделялись в этом обтягивающем платье. Обычно все это в ее повседневном скромном наряде было скрыто. В восхищенном взгляде лорда Сербрука не было признаков того, что он узнал ее. Когда их глаза снова встретились, он тихо сказал:
– Вы Афродита, богиня страсти.
Каролина слегка расслабилась. Он, скорее всего не узнал ее, судя по тому грубоватому интимному тону, каким произнес "богиня страсти". Лорд Сербрук никогда не посмел бы говорить так с леди Уингейт. Однако ее спокойствие длилось недолго, поскольку исполненный желания голос мужчины привел Каролину в замешательство, и часть ее существа предупреждала, что ей следует немедленно покинуть террасу, вернуться в зал и продолжить поиски своей сестры и подруг. Одновременно другая часть, очарованная таинственным, соблазнительным разбойником, полагаясь на анонимность, создаваемую маскарадным костюмом, отказывалась уходить.
Кроме того, при таких обстоятельствах у нее появлялась возможность побольше узнать о нем. Несмотря на их продолжительные беседы на приеме в доме Мэтью, она уяснила только, что лорд Сербрук благовоспитанный, остроумный, вежливый, очаровательный и всегда безукоризненно одетый мужчина. При этом порой в его глазах таилась печаль, но он ни единым намеком не выдавал причины, порождавшей ее. Каролину одолевало любопытство. Сейчас надо немного успокоиться, и, вероятно, она сможет узнать его секреты.
Она кашлянула и сказала:
– На самом деле я – Галатея.
Он медленно кивнул, глядя на нее:
– Да. Галатея – статуя, созданная Пигмалионом по образу Афродиты и ожившая под воздействием его страсти к ней. Но почему вы не предстали самой Афродитой?
– Откровенно говоря, я считала такой костюм слишком… нескромным. На самом деле я намеревалась быть пастушкой. Однако моя сестра убедила меня нарядиться Галатеей. – Каролина усмехнулась, – Наверное, она каким-то образом лишила меня разума, пока я спала.
– Как бы то ни было, она заслуживает одобрения за свои усилия. Вы…. прелестны. Даже более чем сама Афродита.
Его низкий голос, казалось, ласкал ее. Однако она не удержалась от колкости:
– И это говорит разбойник, чье зрение притупилось темнотой, оттого что он привык промышлять по ночам.
– Я все-таки не настоящий разбойник, и у меня прекрасное зрение. А что касается Афродиты, то эта женщина создана, чтобы внушать зависть. Ее единственное предназначение – любить и побуждать других делать то же.
Его слова, произнесенные глубоким, завораживающим голосом, в сочетании с неотрывным взглядом, заставили Каролину покраснеть и лишили дара речи. Вместе с тем она еще раз убедилась, что он не догадывается, кто она. Во время их прежних бесед лорд Сербрук никогда не позволял себе говорить с ней, прибегая к непристойным намекам. И его тон никогда не был таким интимным. Ей даже в голову не приходило, что он способен общаться с ней подобным образом. Она была не из тех эффектных дам, которые могут пробудить страсть у мужчины с таким положением. Он легко может соблазнить любую женщину, и, судя по слухам, так и делает.
Ободренная его словами и своей анонимностью, она сказала:
– Афродита была всеми желанна и могла выбирать себе любовников.
– Да. И одним из ее избранников был Арес. – Сербрук снял свои черные перчатки и, протянув руку, коснулся кончиком пальца ее обнаженного плеча. Она замерла, а он провел пальцем по ее ключице. – Наверное, мне следовало нарядиться богом войны, а не разбойником. – Он опустил руку, и Каролина плотно сжала губы, чтобы сдержать невольный стон протеста. Она сдвинула колени, чувствуя, как они внезапно ослабели от этой кратковременной легкой ласки.
– Однако Афродита застала Ареса с другой любовницей, – произнесла Каролина слегка насмешливым тоном, немного оправившись от потрясения.
– Он глупец. Любой мужчина был бы счастлив обладать такой женщиной и не променял бы ее ни на какую другую.
– Вы имеете в виду Афродиту?
– Вы и есть Афродита.
– На самом деле я Галатея, – напомнила ему Каролина.
– Да. Статуя, в которую влюбился Пигмалион, была чрезвычайно похожа на реальную женщину, и он часто прикасался к ней, чтобы убедиться, является ли она живым созданием или нет. – Сербрук протянул руку и сомкнул свои теплые пальцы на обнаженной руке Каролины в том месте, где заканчивалась перчатка. – В отличие от Галатеи вы вполне реальны.
Проснувшийся в ней здравый смысл требовал немедленно уйти, однако ноги отказывались подчиняться. Ее поглотило ошеломляющее чувство. Она была потрясена интимностью его прикосновения, когда он просунул палец под край ее перчатки. Горячая волна прокатилась по всему ее телу, лишая дара речи.
– Известно, что Пигмалион осыпал свое творение подарками, – сказал Сербрук, глядя на нее с блеском в глазах.
Каролина, придя в себя, кивнула:
– Да. Разноцветными ракушками и свежими цветами.
– А также драгоценными камнями, кольцами, ожерельями и жемчужными бусами.
– Я бы предпочла ракушки и цветы.
– Вместо драгоценностей? – В его голосе прозвучало явное удивление. Он отпустил ее руку, и Каролина с трудом удержалась от возгласа сожаления. – Вы, конечно, шутите. Все женщины любят драгоценности.
Лорд Сербрук сказал это с таким убеждением, что она невольно рассмеялась.
– Разумеется, драгоценности должны нравиться, но для меня они безлики и потому не производят особого впечатления. Любой может пойти к ювелиру и выбрать какую-нибудь безделушку. Для меня главное – не цена подарка, а его оригинальность, свидетельствующая о том, что человек много думал, прежде чем выбрать его.
– Понятно, – сказал Сербрук, хотя в его голосе по-прежнему звучало удивление. – Так что вы хотели бы получить от Пигмалиона в качестве подарка?
Каролина задумалась, потом сказала:
– То, что могло бы служить напоминанием о нем.
Он улыбнулся:
– Может быть, все-таки бриллианты и жемчуга?
Она покачала головой:
– Нечто другое… личное. Я предпочла бы цветы из его сада. Любимую им книгу из его коллекции. Письмо или стихи, которые он написал бы специально для меня.
– Должен признаться, я никогда не слышал, чтобы женщина предпочла письмо бриллиантам. Вы не только прелестны, но и…
– Лишена здравого смысла? – насмешливо заключила она. – Женщина со странностями?
Он улыбнулся, сверкнув белоснежными ровными зубами.
– Я хотел сказать, что вы чрезвычайно редкая женщина, Можно сказать – глоток свежего воздуха.
Его взгляд устремился на ее губы, которые невольно приоткрылись. На скуле его пульсировала жилка, и, казалось, в воздухе вокруг них чувствовалось внезапно возникшее напряжение.
Сербрук смотрел на нее, и даже в тусклом свете было видно, как блестят его глаза.
– Кстати, о письмах, – сказал он. – Вы слышали, какой ажиотаж царит среди женщин, получивших письма, в которых указывается только время и место?
Каролина удивленно вскинула брови. Было ясно, что лорд Сербрук наслышан об этих письмах и сам имеет большой опыт подобных свиданий. Внезапно в ее голове возник его образ и образ женщины, которая, о Боже, похожа на нее. Они занимаются любовью, сплетя обнаженные руки…
Каролина зажмурилась, стараясь избавиться от этой непристойной картины, затем сказала:
– Я тоже слышала об этих письмах.
– Вы когда-нибудь получали подобное письмо?
– Нет. А вы посылали такое?
– Нет, хотя нахожу эту идею интригующей. Скажите, если бы вы получили такое послание, пошли бы на свидание?
Каролина открыла рот, чтобы решительно сказать "Конечно, нет", но, к своему удивлению и огорчению, обнаружила, что вместо этих слов нерешительно произнесла:
– Я… я не уверена.
И затем с пугающей и смущающей ясностью осознала, что она действительно не уверена. Как это возможно? Казалось, надев костюм богини, она стала совсем другим человеком. Женщиной, способной пойти на тайное свидание с неизвестным обожателем. Что же все-таки произошло с ней? И почему она думает именно об этом мужчине? Ведь этот очаровательный, благородный дворянин, имевший большой опыт любовного общения с женщинами своего круга, заботится только о собственном удовольствии.
Черт подери! Несомненно, это "Мемуары" виноваты в том, что в ее голове возникают такие нелепые мысли и волнующие образы. Как только она вернется домой, то сразу бросит эту книгу в огонь и таким образом избавится от нее.
Приподняв подбородок, Каролина спросила:
– А вы пошли бы?
Вместо того чтобы ответить незамедлительно, как она ожидала, он задумался на несколько секунд, потом сказал:
– Полагаю, это зависело бы от того, кто прислал мне такое письмо.
– Но суть именно в том, что отправитель неизвестен.
Он покачал головой:
– Думаю, всегда существует хотя бы слабое подозрение относительно автора письма. Вероятно, это тот, кто очень сильно желает встречи с вами. – Он слегка сжал ее руки. Тепло его ладоней проникло сквозь ее перчатки, и ей захотелось, чтобы этого барьера не было. – Сильное желание не может оставаться незамеченным.
Что ответить? Ей необходимо было подумать, но все ее мысли сосредоточились лишь на одном произнесенном им слове.
Желание!
Прежде чем она вновь обрела обычную уверенность в себе, он тихо произнес:
– Отвечая на ваш вопрос, скажу: если бы вы прислали мне такое письмо, я бы пришел.
Возникла продолжительная пауза. Время шло, и в напряженной тишине Каролина с особой остротой ощущала присутствие рядом этого мужчины. Его внушительный рост, ширину плеч, напряженность взгляда, пьянящий аромат, теплое прикосновение рук.
Его взгляд переместился на ее шею, и в глазах промелькнули веселые искорки.
– Я вижу, на вас нет дорогих украшений. Это обстоятельство весьма озадачивает такого разбойника, как я.
Каролина сглотнула, стараясь вновь обрести голос, что оказалось сделать непросто, ощущая тепло его пальцев на своих руках.
– Иначе вы ограбили бы меня?
– Я должен оправдывать свой наряд.
– Вы говорили, что не являетесь вором.
– В реальной жизни. – Он посмотрел на свой черный маскарадный костюм и драматически вздохнул. – Вот я стою перед вами в маске и плаще разбойника, но, к сожалению, не вижу на вас ни одного бриллианта. Чем же поживиться?
– Должна признаться, я их не люблю, – сказала Каролина, невольно улыбнувшись.
– А я должен признаться, что никогда не слышал, чтобы женщина говорила такое. – Он лукаво улыбнулся. – Вот видите, мы только что обменялись полуночными признаниями. А вы знаете, что говорят по этому поводу?
– Боюсь, что нет.
Сербрук склонился ближе к ней, и ее сердце бешено заколотилось.
– Говорят, что делать такие признания весьма опасно, но в то же время они позволяют лучше узнать друг друга.
Каролина внезапно осознала, что этот разговор действительно становится опасным.
– В бальном зале у женщин драгоценностей больше, чем вы способны унести, – заметила она.
– Меня не интересуют другие женщины, кроме вас, миледи.
Его слова взволновали Каролину и вызвали прилив re и л а к щекам.
– Но у меня нет драгоценностей, – прошептала она.
– Вы сами по себе драгоценность. И поскольку у вас нет ни бриллиантов, ни жемчугов, я вынужден похитить… – он приблизился к ней почти вплотную, – поцелуй.
Прежде чем Каролина успела среагировать, он склонил свою голову и коснулся губами ее губ.
Внешне она оставалась спокойной, но внутри все трепетало. Сердце сначала замерло, а потом забилось с бешеной частотой. При этом она ощущала биение пульса повсюду: в висках, у основания горла, в паху.
Он поднял голову, и их взгляды встретились. В его глазах не осталось и следа веселости. Они пылали, как два раскаленных угля, обжигая ее и пробуждая желание, какого она не испытывала так давно.
Лорд Сербрук изучал ее в течение нескольких секунд, потом с глухим стоном привлек в свои объятия и прильнул губами к ее губам. Ее губы мгновенно приоткрылись – то ли от страстного желания, то ли от удивления, – и все вокруг исчезло, кроме него.
Его тело, казалось, излучало жар, и в его объятиях Каролина чувствовала себя так, будто была укрыта теплым одеялом. Ее дурманил его мужской запах, отчего колени слабели, кружилась голова. Каролина невольно обвила руками его шею и крепко держалась за нее, чтобы не упасть.
И слава Богу, что сделала так, потому что когда его язык соприкоснулся с ее языком, она едва не потеряла сознание. Из ее горла вырвался стон, наполовину от потрясения, наполовину от страстного желания, и она прижалась к нему всем телом, впитывая в себя каждый нюанс его страстной атаки.
Она с наслаждением ощущала восхитительный вкус его губ и силу руки, которая твердо держала ее прижимая к себе, иначе она опустилась бы на, каменные плиты. Его другая рука медленно скользила вверх и вниз по ее спине, ее груди упирались в его грудь, а животом она явственно чувствовала твердость его возбуждения.
Каролину охватило давно забытое желание, которое, подобно удару молнии, опалило ее тело. Она широко раскрыла рот под его губами, и ее язык встретился с его языком. Каролина погрузила пальцы в его волосы на затылке и прокляла свои перчатки, не позволяющие почувствовать их шелковистость.
Затем он поднял голову, внезапно прервав поцелуй. На этот раз она не удержалась от протестующего стона и с трудом открыла глаза.
Сербрук смотрел на нее затуманенным взором, учащенно дыша, как и она.
Подняв руку, он нежно коснулся ее щеки.
– Я знал, что будет именно так, – сказал он прерывистым шепотом.
Его голос развеял окутавший ее чувственный туман, и осознание того, кто она и где находится, подействовало на нее как холодный душ. Каролина вскрикнула и, освободившись от его объятий, отступила назад, прижав дрожащие пальцы к губам, то ли для того, чтобы стереть поцелуй лорда Сербрука, то ли напротив – чтобы запечатлеть его.
Боже милостивый, что на нее нашло? Что она сделала?
"Я скажу, что ты сделала, – с осуждением прозвучал внутренний голос. – Ты запятнала память об Эдварде".
Из ее горла готов был вырваться крик, и Каролина сжала губы, чтобы сдержать его. Она отчаянно пыталась вспомнить ощущение от поцелуя покойного мужа, но безуспешно. Как она могла решиться на это, когда на ее губах еще оставался вкус поцелуя другого мужчины? Когда она все еще ощущала прижимающееся к ней его крепкое тело? Когда она мысленно продолжала пережинать этот страстный поцелуй, который разделила с… мужчиной, не являвшимся ее мужем.
Каролину переполняло чувство вины и стыда, и у нее возникло желание немедленно покинуть террасу.
– Я… я должна идти, – сказала она с оттенком горечи.
– Подождите. – Лорд Сербрук протянул к ней руку, но она покачала головой и отступила назад:
– Нет. Пожалуйста, оставьте меня.
Не дожидаясь его ответа, она устремилась мимо него и бальный зал, где тотчас смешалась с толпой. Каролина не стала искать свою сестру и подруг и поспешила в фойе, где попросила подать свою карету. Пять минут ожидания показались ей вечностью, когда она стояла в ближайшем укромном углу, прижимая руки к груди.
Оказавшись в своей карете, Каролина закрыла лицо руками, и доселе сдерживаемые рыдания вырвались наружу.
Что она наделала? Как она могла допустить такое?