Смущают и раздражают, это он вполне допускает. Но вовсе не так, как порыв неоправданной, необоснованной ревности. Алекс резким движением снял шляпу, провел рукой по волосам. Лорен склонила голову набок и, мило нахмурившись, смотрела на него. На ее лице играли тени ивовых листьев, и это напомнило Алексу прекрасную картину - из тех, в которых каждый раз находишь что-то новое для себя. Сердце его взволнованно забилось.
- Вы любите живопись? - неожиданно спросил он. Она удивленно взглянула на него:
- Простите?
- Вы любите живопись? Портреты, например? Она смотрела на него так, словно он попросил ее пристрелить его бесценную кобылу.
- Я… я… А почему вы спрашиваете? - настороженно спросила она, глядя, как он приближается к ней.
- Вы как портрет.
- Портрет?
Бесценный портрет, подумал он, который в данный момент принадлежит ему одному.
- Это вас беспокоит?
- Ну… а какой портрет? - озадаченно спросила она.
Он с небрежным видом обошел вокруг нее, тайком восхищаясь ею и делая вид, что любуется окружающим пейзажем. Потом остановился у нее за спиной, восхищаясь ее лебединой шеей, мягким изгибом плеч.
Ее портрет на сердце у меня
Мой глаз-художник начертал правдиво;
Я рамой стал, ее портрет храня,
Но главное в искусстве - перспектива…
- Вот какой портрет, - пробормотал он.
Она была явно ошеломлена, щеки ее порозовели. Алекс остановился перед ней. Она в смущении рассматривала пуговицы на его жилете.
- Шекспир, - прошептал он, - написал эти строки о вас.
Она медленно подняла ресницы.
- Лживая лесть, ваша милость.
- Это не лесть, уверяю вас. Жаль, что этикет не позволяет нам открыто восхищаться прекрасным.
Румянец ее стал гуще, и она улыбнулась широкой улыбкой - впервые после приема у Грэнбери; у него перехватило дыхание. До боли захотелось прильнуть к этим полным розовым губам, и он провел костяшками пальцев по ее щеке. Лорен вздохнула, и в этот короткий ослепительный миг Алекс увидел своего ангела. Сверкающие сапфировые глаза, темные ресницы, слегка приоткрытые губы.
- Вы, - прошептал он, - несравненная красавица. И эти слова, мадам, исходят из самой глубины моего сердца. Она поспешно отступила на шаг.
- Ваша милость, не надо так говорить, это нехорошо…
- Когда-то вы называли меня по имени. Произнесите же его, Лорен. - Он преодолел разделяющее их пространство и коснулся ее шеи в том месте, где она плавно переходила в плечо, ощутив шелковистость ее кожи. Ее глаза расширились. - Произнесите же мое имя, - повторил он, ласково взяв ее за плечо и привлекая к себе.
- А-алекс, - запинаясь, выговорила она. По спине его пробежал холодок. - Алекс, - повторила она едва слышно.
Когда его губы коснулись ее губ, она задрожала, и Алекса молнией пронзило желание. Господи, какая же она сладостная! Его руки гладили ее шею, а губы медленно и искусно преодолевали сопротивление ее губ. Захлестнутый волной наслаждения, он, весь пылая, прижал ее к своему возбужденному телу. И тут почувствовал, что она крепко обвила руками его шею, а ее губы робко раскрылись.
Господи помилуй, он весь был в огне. Язык его проскользнул внутрь ее нежного рта, и когда ее язык оказался между его губами, он содрогнулся, охваченный безумной страстью.
Видимо, она сделала что-то, отчего он еще сильнее сжал ее в объятиях. Его язык так неистово бился о ее язык, что прорвал оборону ее губ, и ей захотелось ответить так же неистово. Волосы, связанные на затылке простым узлом, рассыпались по плечам; Алекс сжал прядь в кулаке. Он целовал ее все настойчивее, его язык бился у нее во рту, отчего в Лорен проснулось желание. О, она хотела его, хотела так сильно, как никогда ничего не хотела. Особенно ее возбуждала выпуклость, которую она ощутила, прижавшись к нему животом. И когда рука его обхватила ее грудь, она задохнулась от страсти.
Происходящее ошеломило ее. В то же время ее не покидала тревога, и она внезапно отпрянула от него. Алекс медленно поднял голову, коснулся пальцами ее виска.
- Ангел, - прошептал он.
Его глаза блуждали по ее лицу. И вдруг Лорен поняла, что позволила поцеловать себя мужчине, помолвленному с другой, позволила ему пробудить в ней страстное желание. Какой ужас! Что она натворила!
- О Боже! - выдохнула она.
Она закрыла глаза, чтобы не видеть его красивого лица, но это не помогло. Он снова попытался ее обнять, но Лорен оттолкнула его.
- Не надо, - быстро прошептал он. - Ничего не делайте, ничего не говорите, только позвольте мне вот так держать вас! - Он снова потянулся к ней.
Страх охватил Лорен. Желание ее возросло во сто крат.
- Нет, нет! Это безумие! Мы не можем так поступить!
- Лорен…
- Нет! - крикнула она.
Он бессильно опустил руки и не отрываясь смотрел на нее. Она едва держалась на ногах, глядя, как поднимается и опускается его грудь. Алекс прерывисто дышал, и, чтобы успокоиться, Лорен принялась считать эти вдохи и выдохи. Один, два, три, четыре… Страх сменило чувство унижения. Она, как уличная девка, с готовностью пошла навстречу его ухаживаниям. Гордость ее была совершенно уничтожена; Лорен отвернулась.
- Вы, наверное, считаете меня распутницей…
- Лорен! - резко сказал он и, схватив ее за плечи, повернул к себе. - Никогда так не говорите! Это я во всем виноват. - Он наклонил голову так, что их глаза оказались на одном уровне, и внимательно посмотрел на нее. - Но вы не можете отрицать, Лорен, что нас связывает какое-то очень сильное чувство.
Он говорил чрезвычайно серьезно, Лорен поверила, что его душа тоже в смятении, и медленно покачала головой:
- Этого я не отрицаю. Его глаза сверкнули огнем.
- Когда я вижу вас, когда вы рядом, я теряю себя. Я… - Он осекся. Потом выпрямился, глядя через ее плечо невидящими глазами. - Теряю себя, - тихо повторил он, обнимая ее.
Боже, она потеряла себя с тех пор, как он впервые появился в Роузвуде. Уже тогда она желала его всем сердцем. Смущение, страсть и горечь охватили ее. Она спрятала лицо у него на груди.
- Я тоже потеряла себя, - пробормотала она, не заметив, что высказала вслух свои мысли. - Но это плохо! Из этого ничего не выйдет.
Он напрягся, но в следующий момент его руки скользнули вдоль ее тела и упали словно свинцовые.
- Я понимаю, ангел. Этого не может быть, - устало прошептал он, - этого не может быть никогда.
В голосе его звучала такая безысходность, что сердце у нее упало. Он разжег в ней огонь, который не погасить до самой ее смерти. Она в этом уверена. Как это несправедливо! Она отвернулась, пытаясь сдержать слезы и с трудом стягивая на затылке волосы.
- Я… я хочу домой, - выдохнула она.
- Конечно. - Не поднимая глаз, он жестом указал на тропу.
Охваченная отчаянием, Лорен пошла вперед, торопясь к фаэтону, боясь оглянуться. В фаэтон она влезла без его помощи, опасаясь, что от его прикосновения в ней снова запылает адское пламя, и швырнула на сиденье шляпку. Он сел рядом с ней и молча тронул гнедого.
Они объехали парк в тягостном молчании, и она испытала облегчение, увидев лорда Уэстфолла, который дожидался их у входа. Он усмехался и, когда они остановились, похлопал кобылу по шее.
- Прекрасная кобылка, Алекс… - сказал он и умолк, как-то странно взглянув на Лорен. Она тут же решила, что это отвращение. Матерь Божья, она готова умереть со стыда. Лорд Уэстфолл холодно посмотрел на Алекса. - Я отвезу графиню Берген домой, - бросил он и соскользнул с кобылы.
Алекс поменялся с ним местами. Быстро вскочив на свою лошадь, он взглянул на Лорен; лицо его словно окаменело.
- Всего хорошего, - сказал он, повернул кобылку в сторону Пэлл-Мэлл и умчался прочь галопом. У Лорен болезненно сжалось сердце.
Фаэтон тронулся с места, и Лорен вернулась к действительности. Она робко взглянула на лорда Уэстфолла. Он явно старался делать вид, будто ничего не заметил, но ему это плохо удавалось. Никогда в жизни она не испытывала такого стыда.
Глава 13
Лорен вошла в дом, все еще взволнованная случившимся на лужайке, и бросила шляпку на столик у двери; Дэвиса она заметила в тот момент, когда он взял шляпку со стола.
- К вам гости, - объявил он, протягивая руку за ее ридикюлем.
Чудесно, подумала она. Наверное, Итан хочет спросить, сумела ли она во время катания разузнать у лорда Уэстфолла, каков его годовой доход.
Но это оказался Пол, и в гостиной он был один. Лорен сдержала тяжелый вздох, но Пол и без того видел, в каком она состоянии: волосы в беспорядке, на подоле пятна от мокрой травы, и вообще вид какой-то растерзанный. Пол вскинул бровь.
- Господи помилуй, как тебя угораздило попасть в ураган?
Раздраженно пожав плечами, Лорен посмотрела на свое платье.
- Сегодня довольно ветрено.
- У тебя такой вид, будто карета перевернулась, - сказал он, с подозрением глядя на сестру.
- Трава была мокрая. Пол нахмурился:
- Я понял из твоих слов, что ты поехала прокатиться с лордом Уэстфоллом.
Ей не понравился его тон. Как будто мало всего остального. Лорен захотелось выпить, она направилась к тележке в углу и взяла графин с хересом.
- Так оно и было. Но мы встретили его кузена, и лорду Уэстфоллу захотелось проехаться на его лошади. Он страстный любитель лошадей, поэтому, дожидаясь его, мы проехались по парку, - уклончиво ответила она.
- Мы? - спросил Пол. Господи, это что, допрос?
- С его кузеном, - хмуро ответила она.
- С его кузеном? А кто его кузен? - поинтересовался Пол.
- Герцог Сазерленд.
- Герцог Сазерленд?! - воскликнул молодой человек.
Лорен нетерпеливо отставила графин в сторону.
- Да, герцог Сазерленд!
- Он же помолвлен!
- Я знаю! - бросила она, беря в руки бутылку виски. Пол раздраженно вздохнул:
- Так не годится, совершенно не годится. Хочешь, чтобы разразился скандал?
Вот как! Лорен отставила бутылку и повернулась к брату.
- Мы проехались, Пол, проехались - и все. При чем тут скандал? И потом, почему я должна бояться скандала?
Явно ошарашенный, Пол отпрянул и посмотрел на сестру внимательно - слишком внимательно. Ей это не понравилось. А вдруг он заметил на ее губах следы поцелуя, испугалась Лорен, быстро отвернулась и схватила графин с портвейном.
- Речь идет о твоей репутации, и ты это знаешь, - тихо проговорил он. - Можешь забыть о хорошей партии, если о тебе и Сазерленде пойдут сплетни. Да и его делу это не на пользу.
- Какому делу?! - удивилась она.
Пол наклонился к ней с серьезным лицом.
- Разве ты не знаешь, Лорен, что в настоящий момент он - единственный борец за реформы в палате лордов? - Лорен нетерпеливо фыркнула; Пол помрачнел. - Попробую объяснить. Если случится чудо и законопроект о реформах пройдет через палату общин, его утвердит и палата лордов! Только Сазерленд может провести его, но даже ему не обойтись без поддержки Уиткома! Говорят, этот Уитком по некоторым соображениям равнодушен к реформам и под любым предлогом готов отказать в поддержке будущему зятю! - сказал Пол. Увидев замешательство на лице сестры, он снова откинулся в кресле и бросил сердито: - Ну неужели непонятно? При одном лишь намеке на скандал Сазерленд потеряет свое влияние в парламенте, тем более что скандал связан с его невестой! - заявил Пол с грубоватой откровенностью.
Лорен нахмурилась; это обстоятельство смутило ее.
- Не понимаю, какое отношение это имеет к…
- Это имеет самое прямое отношение к Роузвуду! - перебил ее брат. - Ты же знаешь, что нас душат налоги! Существующие законы - на стороне богатых.
- В Роузвуде истощена земля, Пол! Вот что нас душит! - сердито возразила она.
- Будь в Роузвуде самая плодородная земля во всей Англии, мы все равно не смогли бы ее обрабатывать при таких высоких налогах. И только Сазерленд с его связями и влиянием может изменить положение.
Уязвленная Лорен равнодушно пожала плечами. Пол прямо-таки взорвался.
- Перестань его преследовать! - крикнул он.
Это обвинение привело молодую женщину в ярость.
- Я его не преследую! - задыхаясь, бросила она.
- Сазерленд не для тебя. Он один из самых влиятельных пэров в королевстве и в конце сезона вступает в брак. А ты для него просто развлечение.
Она недоверчиво уставилась на брата, который, очевидно, знал все, что касалось герцога Сазерленда. Но он понятия не имел о том, какие чувства может пробудить этот человек в женщине. Какие у него губы, какие ласковые руки. Некогда мистер Кристиан, сельский джентльмен, а ныне всемогущий герцог Сазерленд прочно занял место в ее сердце, и она никогда не сможет изгнать его оттуда.
- У меня был тяжелый день. Извини, пожалуйста. И, резко повернувшись, она направилась к двери.
- Не встречайся с ним, Лорен, - предупредил Пол. Она обернулась; глаза ее сверкнули от гнева.
- Насколько мне известно, герцог живет на улице Одли. Не отправишь ли к нему кого-нибудь с просьбой не появляться там, где появляюсь я, поскольку я его недостойна! - крикнула она и вышла из гостиной прежде, чем Пол успел что-либо возразить.
Несколько дней кряду Лорен грустила и думала только об Алексе. Ну почему он так высоко стоит на общественной лестнице, что ей до него не достать? Нет, нечего себя обманывать. Мистер Кристиан, предмет ее мечтаний, исчез, и на его месте появился красавец герцог Сазерленд. Она корила себя за то, что хочет его целиком и полностью, поскольку это безнадежно, особенно если учесть, что он помолвлен и к тому же человек выдающийся.
Она прочитывала все попадающиеся ей в руки газеты, проглатывала сообщения о том, что происходит в парламенте, испытывая благоговейный трепет и в то же время отчаяние. Одни заявляли, что герцог Сазерленд - радикал, опасный человек с опасными планами.
Другие утверждали, что идеи его прогрессивны, а это именно то, что нужно стране, что его дальновидность воодушевляет и вселяет оптимизм. Средний класс был на его стороне; знать презрительно фыркала, считая, что его попытки произвести социальную и экономическую реформу приведут к участию католиков в парламенте. Некоторые представители прессы намекали, будто герцог преследует корыстные цели - если реформы будут проведены в жизнь, судоходная империя герцога от этого выиграет.
Тем не менее "Тайме" назвала блистательной одну из его многочисленных речей, обращенную к августовскому составу палаты лордов. Он доказывал, что из-за несправедливого представительства и давящего налогообложения Англия потеряла Америку, а теперь может потерять и собственный народ. Он утверждал, что реформы - не тема для научных дискуссий, а жизненная необходимость для здоровья и благосостояния Короны.
Споря о том, помогает ли Сазерленд или наносит вред реформистскому движению, ученые мужи от политики сходились в одном: реформы нельзя провести через палату лордов без герцога Сазерленда, а Сазерленд, в свою очередь, нуждается в поддержке графа Уиткома. Никто не подвергал сомнению роль альянса между семьями Кристианов и Ризов.
Но газеты также указывали на то, что граф Уитком без особого энтузиазма относится к реформам - очевидно, он против защиты прав католиков, а также считает, что кое-какие перемены имеют для страны весьма важное значение, но слишком много перемен - вещь опасная.
Стукнув в сотый раз за вечер кулаком по подушке, Лорен поняла, что Пол прав. Алекс участвует в серьезной битве - битве за реформы, так необходимые Роузвуду. Любой намек на недостойное поведение перечеркнет то, что он уже сделал или собирается сделать, люди, особенно старшего поколения, нетерпимы к нарушениям норм морали.
И поскольку с Алексом у них все равно ничего не получится, лучше выбросить его из головы и всячески избегать встреч с ним.
Легко сказать!
Господи! Стоит ей закрыть глаза, как она снова чувствует прикосновения его рук и губ, запах его одеколона, видит перед собой его красивое лицо и изумрудные глаза. От его поцелуев в ней вспыхнуло пламя страсти, и погасить его невозможно. Видит Бог, она пыталась забыть об Алексе, подавить в себе желание снова оказаться в его объятиях. Все напрасно, его ласки были лишь прелюдией к тому, Лорен это инстинктивно чувствовала, что может происходить между мужчиной и женщиной, и ей страстно хотелось познать все до конца. Проклятие! Это было как жажда - пьешь, пьешь и никак не можешь ее утолить. У Китса есть такие строки: "Томление - словно страдающий Бог".
Но между ней и Алексом ничего не может быть.
Поскольку чуда не произойдет, ей остается лишь забыть о нем. Раз и навсегда. И сосредоточиться на поисках подходящего мужа. Она должна думать о Роузвуде и, главное, держаться подальше от Алекса. Невозможно быть рядом с ним и не желать его, а желать его с такой страстью губительно.
Лорен попыталась сосредоточиться на поездке в Роузвуд, намеченной на конец недели. Итан наконец-то смягчился, и они собирались отбыть через два дня. Предвкушение этой поездки придало ей бодрости, и она заполняла свое время как только могла.
Лорен посещала больницу на Хэддингтон-роуд. Как-то раз они с Полом навестили там его школьного приятеля и, пока шли по коридору, ловили на себе взгляды больных, надеявшихся, что это пришли к ним. Поняв, как одиноки эти люди - в основном старики, - Лорен стала сюда приходить. Это заполняло пустоту в ее жизни.
В одно прекрасное утро, после целой недели попыток выбросить Алекса из головы, Лорен надела платье мягкого зеленого цвета и отправилась на прием к Дарфилдам, который они устраивали в саду. День выдался превосходный. Лорен очень хотелось попасть на этот прием, чтобы скоротать время до следующего утра, когда они отправятся в Роузвуд.
Наконец-то ей удалось разделить свои чувства к Алексу Кристиану и к тому, кем он был в действительности, - герцогу Сазерленду.
Между тем Алекс был одержим страстью к Лорен.
Мысли о ней не покидали его ни на минуту, как ни старался он стереть из памяти ее облик обильными возлияниями. Даже в тех редких случаях, когда ему удавалось уснуть, он видел ее во сне. Он думал о Лорен и тогда, когда в один прекрасный день встретил ее дядюшку, человека не очень приятного и не очень достойного, в обществе миссис Кларк и тети Пэдди, и, к своему великому разочарованию, узнал, что он - друг детства миссис Кларк. Ничто в мире не могло отвлечь его мысли от ангела - ни Марлен, ни приближающаяся свадьба, ни даже холодность Лорен.
Два дня назад он столкнулся с ней в шикарном доме Форд-хэмов. Хотя ей удалось ни разу не взглянуть на него, он не сводил с нее глаз. В роскошном шелковом платье цвета голубого льда, будоражащем воображение, она еле-еле улыбалась и с трудом выдавливала из себя слова в ответ на его светскую болтовню, уставившись на носки своих туфелек. Потом в разговор вмешался Гнус. Этот проклятый немец так раздражал Алекса, что он отошел, даже не извинившись.
И все-таки не выдержал, оглянулся, заметив, что Лорен смотрит на него. Загадочное выражение ее сапфировых глаз встревожило его не меньше, чем ее танец с Гнусом; он что-то говорил, а она улыбалась своей умопомрачительной улыбкой.
Это буквально убило Алекса.
Он почувствовал невыносимое беспокойство.