– Когда в чем-то прав, мистер Деворан, – желчно заметила она, – всегда чувствуешь некоторое удовлетворение. Хотя удовольствие на этот раз оказалось решительно испорченным, поскольку доказательство свидетельствует только о том, что наша маленькая ботаничка все-таки оказалась вашей шлюшкой. – Резко повернувшись, дама удалилась, изящно вертя зонтиком.
Гай подал Саре шляпку.
– Мои сожаления, – чопорно сказал он. – Надеюсь, с вами все в порядке? Я должен догнать Лотти Уайтли, прежде чем она разболтает всем о том, что видела.
Сара кивнула:
– Да, конечно. Прошу вас, не будем больше говорить об этом. – Избегая его взгляда, она взяла шляпку и надела ее, а потом стала смотреть, как он уходит – стройный, красивый, полный жизни. Теперь ей оставалось только ненавидеть себя за то, что она влюбилась так немыслимо и нелепо.
Гай Деворан терпеливо ждал в "Оленьей хижине", устремив взгляд на темное озеро и едва различимый жемчужный свет на горизонте. Летняя ночь незаметно уходила, выдыхая остатки своей тишины, глубокой и спокойной. Вскоре уже птицы начнут щебетать, приветствуя утро…
Пять быстрых слов Гай прошептал Саре на ухо, когда она садилась в коляску вместе с гувернанткой:
– Завтра. "Оленья хижина". На рассвете.
Сара подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, но Гай тут же повернул лошадь и подъехал к леди Уайтли. Лотти поначалу отнеслась к его обществу весьма недоброжелательно, вскоре она уже отчаянно флиртовала с ним.
Гай услышал шаги Сары прежде, чем увидел ее: тихие, но быстрые, они приближались через лес. Сердце его забилось быстрее. Раздраженный своим нетерпением, он попытался выбросить из головы все, кроме главной цели – найти ее двоюродную сестру.
Когда-то ему казалось, что он любит Рейчел, и теперь честь требовала, чтобы он сохранил верность своим обещаниям, однако…
Тень Сары легла на порог, и она замерла в дверях, откинув с головы капюшон. Гай ощутил резкий, острый запах зеленого яблока, перекрывший лесные запахи, и невольно сделал глубокий вдох.
Пока он пристально всматривался в ее бледное лицо Сара села, сложила руки на коленях и улыбнулась, но тут же отвела глаза.
– Не очень-то разумно с моей стороны проводить так много времени в вашем обществе. – Она не выдержала и вздохнула. – Я должна вернуться как можно скорее…
– Пройдет еще несколько часов, прежде чем кто-нибудь встанет, – осторожно сказал Гай. – Так что мы здесь в безопасности.
– А я и не боюсь, что меня увидят.
– Но не можем же мы делать вид, что ничего не произошло, так что я должен извиниться за оскорбительное.
– Прошу вас, не нужно; вам не за что извиняться: вы ведь не сделали ничего дурного. Но вы – племянник герцога, а я преподаю в Бате. Хотя мой отец и был джентльменом, и меня воспитывали как леди, мы с вами вращаемся в разных кругах общества. Поэтому леди Уайтли сочла себя обязанной заметить, что такие высокопоставленные молодые джентльмены, как вы, всегда развлекаются тем, что губят и бросают ничем не примечательных молодых женщин, таких как я.
– Это все?
– Нет, – ответила Сара с внезапным сухим смешком. – Она только сказала, что я "играю с огнем". А что еще она могла сказать?
Внезапно Гай рассмеялся:
– Вот уж не знаю. Возможно, в свое время у меня были кое-какие интрижки, но я никогда не был распутником и у меня нет привычки губить женщин. А вот леди Уайтли – существо мелкое, эгоцентричное, и ей до слез надоела супружеская жизнь. Она флиртует со мной, чтобы вызвать ревность у мужа, ошибочно полагая, что это вернет его любовь к ней.
Сара закуталась в плащ, словно боясь простыть.
– А вам не кажется, что определенное количество собственнических чувств – это составная часть любви? Было бы просто ужасно, если бы лорд Уайтли стал безразличен к жене.
– Возможно, но вряд ли Лотти добьется того, что ей нужно, вызывая возмущение мужа.
– Увы, все это так ужасно. – Сара поежилась. – Кругом столько обманов!
– Здешние обитатели – одинаково поверхностные и себялюбивые существа, – усмехнулся Гай. – Многие из гостей тоже вступили в брак не по любви. Это просто союз собственности и статуса, в котором видимость – это все.
– И все же вы обязаны позволять кое-кому пользоваться вами?
– Все, в том числе и сам Уайтли, были бы оскорблены, если бы я вообще не обращал внимания на Лотти, они сочли бы в высшей степени дурной манерой мою попытку отвергнуть ее на людях. Так что это похоже на ходьбу по высоко натянутому канату. Уайтли хочется верить, что я нахожу его жену привлекательной, но он знает, что у меня нет никаких намерений относительно нее. Поэтому и его тщеславие, и гордость удовлетворены и мне не грозит встреча на рассвете с пистолетами в руках. Я также стараюсь не причинить неприятности Аннабелле Овербридж. Пусть она считает, что я пренебрегаю ею только потому, что от меня требуется изображать деликатное равновесие с ее подругой. Вас это шокирует?
– Не знаю.
– Но вы находите меня поверхностным или бесчестным, миссис Каллауэй?
– Нет, вовсе нет! Я только хотела сказать… О Боже! Я вас перебила, прошу прощения. Я мало что знаю о том, какие дела происходят в высшем обществе.
– И слава Богу! Но если Лотти Уайтли побеспокоит вас, я обрушу на ее голову всю мощь Уайлдши, и она это знает. Она, возможно, злобное существо, но распространять сплетни не посмеет. И все равно я поступил нехорошо…
– Вы утешили меня, когда я огорчилась из-за лорда Бэрришема: что же в этом плохого?
– Утешил?
Сара стиснула полы плаща и отвела глаза.
– Видите ли, я немного расстроилась, и уж совсем не думала, что ваша цель – соблазнить меня. То, что случилось, наверное, ничего не значит, и будет лучше, если мы не станем больше об этом говорить.
– Как пожелаете. Обещаю, больше это не повторится. Мне только жаль, что я не могу вас утешить относительно ребенка. Является ли Мурфилд Дедалом или нет – здесь я мало что могу сделать.
Сара подняла глаза, и они заблестели, словно отражая нарастающий свет дня.
– Я знаю, вы сделали бы, если бы могли.
– К сожалению, хотя моя тетка все еще может командовать королем, если захочет, но его величество очень стар. Еще герцогиня может командовать Веллингтоном, но она встала на защиту брака Райдера с Миракл, и это стоило ей значительной доли влияния в лондонском обществе. Что до семьи леди Мурфилд, она имеет почти такие же высокие связи, что и герцогиня.
– Вы сказали, что узнали кое-что о мистере Крофте. – Сара постаралась сменить тему. – И что же это? Я думала, что упаду в обморок в его теплице от запаха всех этих многочисленных орхидей. А ведь вы сказали мне, что лорд Мурфилд – всего лишь мелкий коллекционер.
Гай попытался сосредоточиться.
– Так оно и было, пока он не сманил Крофта от Норриса: Мурфилд терпеть не может, чтобы кто-то его в чем-то превосходил, а его новый садовник имеет необычайный дар обращаться с растениями.
Сара кивнула, соглашаясь, при этом ее плащ распахнулся, и под ним оказалось простое темное платье.
– Мы уже знаем, что мистер Крофт ездил в Лондон со слугой лорда Уиддона в мае, так что к нему можно приложить все, что нам известно о Фолкорне. С другой стороны, он действительно любит цветы, в противном случае ему не удалось бы собрать такую коллекцию…
– И это явилось достаточным основанием для Мурфилда украсть Крофта у Норриса.
– Все это выглядит странно, не правда ли? – Сара в задумчивости чертила пальцем по грубой поверхности стола, словно следуя изгибам лабиринта. – Мне не кажется, что в этой комбинации есть смысл.
Гай прищурился.
– Прошу вас, продолжайте! Нельзя сделать такое заявление, а потом оставить его без объяснения.
– Хорошо. – Сара кивнула. – Вы один из самых известных молодых людей в королевстве, приезжаете погостить в имение, где несколько очень достойных молодых леди безнадежно жаждут вашего внимания. Вы все объяснили мне насчет леди Уайтли, но ведь и по отношению к остальным вы держитесь совершенно безразлично.
– Безразлично? Я танцевал и флиртовал с ними, уделяя внимание каждой…
– И вкладывая в это так мало искренности, что все они потеряли всякую надежду.
Гай усмехнулся:
– Помилуйте, я приехал сюда не для того, чтобы найти себе жену. Меня и пригласили сюда на несколько дней, чтобы разоблачить Дедала, так что если мы говорим о наших личных противоречиях, не имеет никакого значения, отрицательно или нет я отношусь к брачному рынку. Что еще?
Сара теребила пальцами завязки своего плаща, словно собиралась развязать невидимые узлы.
– Вы действительно хотите, чтобы я говорила откровенно?
– Я трепещу при мысли о вашей проницательности. Так что еще вы заметили?
– Мне так неловко! Если бы не чрезвычайные обстоятельства, я никогда бы не заговорила о таких неприличных вещах… Видите ли, когда в Лондоне я пыталась что-то узнать о вас, то довольно быстро выяснила, что вы всегда содержали любовниц или имели связи с замужними дамами, о которых предпочитали помалкивать…
Гай рассмеялся, несмотря на то, что некий тревожный голос тут же начал нашептывать ему: а вдруг она добралась до его тайны?
– Судя по всему, помалкивал я плохо! Я с удовольствием предаюсь обычным порокам, присущим людям моего положения, а женское общество – один из этих пороков. Где же здесь противоречие?
– Противоречие в том, что вы приняли приглашение в Бакли. Леди Овербридж, конечно же, пригласила вас сюда с определенным намерением. Она очень красива и одновременно просто одинокая и несчастная женщина, искренне увлеченная вами. Тем не менее, всякий сторонний наблюдатель решил бы, что вы предпочитаете орхидеи.
– Так оно и есть. – Гай вскинул голову. – Орхидеи более чувственные и более честные – как вы.
Горячий румянец залил лицо Сары.
И тут, словно желая загладить неловкость, Гай поцеловал ее. Он не думал о последствиях; ему казалось, что он лишь пытается успокоить Сару.
– Чего именно вы боитесь?
Она откинула со лба непокорную прядь.
– Вы все еще хотите, чтобы я говорила откровенно?
– Господи, ну конечно! Какой смысл увиливать?
– Хорошо, я скажу. Наверное, мы не можем не говорить о том, что случилось тогда в саду. – Она глубоко вздохнула. – Не потому что мне нужны извинения, но…
– Вы не сожалеете об этом?
Сара покачала головой, потом закрыла лицо руками.
– Да. Нет. Не знаю.
– Тогда что же?
– Рискуя выказать себя очень глупой, я признаюсь. Боюсь, вы действительно питаете ко мне какие-то чувства, хотя отчаянно боретесь с ними. Вопреки тому, что думает о вас леди Уайтли, по-моему, только понятия о чести сдерживают вас. – Сара помолчала. – Конечно, мне следовало бы испытывать сомнения насчет таких неразумных отношений, но почему их испытываете вы? Вы ведь не можете скрыть свой интерес ко мне. Но возможно, вы несвободны?
– Да, – сказал Гай, – несвободен.
– И все же я вызываю у вас желание?
– Да.
– Значит, я ошиблась, когда потребовала, чтобы мы не разговаривали о том, что произошло. Думаю, что лучше нам открыто во всем разобраться.
– Согласен. – Гай расправил плечи. – Когда лев просыпается, лучше сразу обратить на это внимание. Конечно, я прекрасно понимаю, почему Аннабелла Овербридж пригласила меня сюда; она даже отвела мне комнату рядом со своей спальней. Но когда я понял, что вы… – Гай неожиданно замолчал.
– Что?..
– Ну, привлекательная. Нет, это слишком слабое слово. Очаровательная. Пленительная. Если бы обстоятельства сложились иначе, предостережение Лотти Уайтли могло бы оказаться провидческим. Тем не менее, я решил не целовать вас больше, хотя не уверен, что могу обещать это с твердостью.
– И я чувствую то же самое. – Сара вздохнула. – Но ведь это вещь чисто плотская, не так ли?
– Возможно. В любом случае ни один человек чести не будет действовать, руководствуясь подобными соображениями. И все же я стою перед вами, и вы вызываете у меня желание.
Сара положила руку себе на лоб, словно хотела прикрыть лицо от жара его страсти.
– Если мы сейчас не поддадимся желанию, оно очень скоро пройдет.
– Будем надеяться.
– В конце концов, мы почти не знакомы, так что наши чувства не могут быть настоящими.
– Тогда почему же мне кажется, что я знаю вас всю жизнь?
Сара покачала головой:
– Не знаю. Меня тоже тянет к вам, как мошку к свече, но при этом я знаю, что не могу доверять своим чувствам.
– Почему же?
В этот момент оба почувствовали жар, распространившийся вокруг них, и Сара, слегка раскрыв губы, но наклонив голову, поспешила мимо него к дверям.
На пороге она остановилась.
– Я вдова, сэр, а не неопытная девушка и, конечно же, могла бы завести роман, если бы захотела. Но я знаю, что значит по-настоящему любить.
Собрав все свое самообладание, Гай отступил на шаг, предоставляя Саре возможность беспрепятственно уйти.
Опустив капюшон, в развевающемся плаще, Сара вышла на открытую тропинку у озера. Солнце уже поднималось из-за гребня горы на востоке, и волосы Сары приобрели яркие оттенки меди и золота.
Мгновение она стояла и смотрела, словно надеясь найти ответы у природы на все свои вопросы, затем повернулась и поспешила прочь.
Глава 11
Несколько дней Сара избегала Гая, проводя все время в саду и беседуя с молодыми леди о тычинках, чашелистиках и прицветниках, показывая мисс Кери и мисс Поул, как чашечка защищает бутон, пока он не раскроется.
Иногда она видела, как Гай прогуливается с леди Уайтли или с леди Овербридж, которая делала вид, что будет довольна всем, лишь бы был доволен мистер Деворан.
Часто Гай уезжал верхом, либо в обществе других джентльменов, либо один, и вскоре по какой-то причине прекратил ездить с леди Уайтли, возможно, из-за возражений лорда Уайтли.
Все это время Сара пребывала в тревоге: ночи ее были беспокойны из-за сновидений; а днем она то и дело нервно вздрагивала, как будто какое-то чудовище могло выпрыгнуть на нее в любой момент из-за живых изгородей.
Гай разговаривал с ней только один раз после последнего свидания на рассвете. Быстрый разговор состоялся у Сада роз.
– Надеюсь, у вас все в порядке? – спросил он.
Сара кивнула и весело улыбнулась:
– Да, конечно.
– Я послал записку Уиддону, но мне вернули ее с вежливым отказом. Этот человек таинственнее могилы, он не желает никого видеть.
Хотя разговор был коротким, Сара чуть не задохнулась, голова у нее закружилась, как будто она долго падала с большой высоты.
Но как могут они с Девораном обнаружить, кто же является Дедалом, когда один из их главных подозреваемых – пожилой барон, который заперся в своем доме и отказывается принять даже племянника герцога?
Когда Сара вместе с другими молодыми женщинами проходила мимо озера, мисс Поул наклонилась, чтобы лучше рассмотреть кустик полевой герани.
– Ах, миссис Каллауэй, взгляните!
Сара с трудом вернулась в реальность.
– Это всего лишь сорное растение, – презрительно заметила мисс Кери. – Мы должны интересоваться только приличными цветами.
– Все растения устроены по сходным принципам, – возразила Сара, – даже если мы называем их сорняками.
– Смотрите же! – воскликнула мисс Поул. – Вот мужская часть, наверху, с пыльником, производящим пыльцу, а здесь женская часть, где вызреют семена.
Мисс Кери прикусила губу и встретилась взглядом с подругой, после чего обе девушки захихикали.
Наверное, ботаника действительно неподходящий предмет для юных леди, подумала Сара, глядя на приближающихся по затейливо украшенному мостику гостей. Дамы в красивых летних платьях сбились кучкой. Рукава их раздувались, зонтики блестели, и казалось, что шелковые грибы невесть откуда выросли на камне.
– Почему вы не сказали мне, – тихо спросил прямо у ее уха знакомый голос, – что написали книгу?
Сара обернулась и подняла глаза. Гай Деворан стоял перед ней, и на губах его играла добродушная улыбка. Реакция на него последовала немедленно: лицо и шею залило ярким румянцем, а сердце гулко стукнуло, словно в него попала молния.
– Это всего лишь руководство для молодых леди – любительниц растений, – скромно ответила она. – Ее издали в прошлом году очень небольшим тиражом.
– Значит, книга не принесла вам ни славы, ни богатства?
Сара рассмеялась.
– Она умерла без фанфар. Удивительно, что вы вообще узнали об этом.
– Уиддон прислал мне сегодня утром записку, спрашивая, почему его не известили, что вы здесь. Миссис Сара Каллауэй, писатель-ботаник, явно более известна, чем вам кажется. Уиддон читал вашу книгу и хочет с вами увидеться.
– Лорд Уиддон хочет видеть меня?
Гай усмехнулся.
– Мы можем отправиться к нему сегодня вечером в кабриолете, если вам это удобно, поскольку приглашены принять участие в легком ужине. Уиддон живет с пожилой сестрой – старой девой, которая составит вам общество.
Водянистые серые глаза лорда Уиддона напряженно смотрели на Сару через толстые стекла очков; прядки редеющих белых волос бодро развевались над его розовым черепом. Все в доме казалось скудным и убогим, кроме великолепной теплицы, где необыкновенная коллекция огромных эффектных каплей, податливых и чувственных, подставляла взгляду свои экстравагантные лепестки.
Когда Сара проходила мимо орхидей, сердце ее учащенно забилось.
Аромат, разлившийся во влажном воздухе, был чрезвычайно тяжелым, тогда как россыпь лимонно-розовых цветов походила на бабочек.
За открытой дверью был виден сад – он располагался над большим морским заливом и хорошо освещался солнцем.
Голова Сары кружилась, как будто она перенеслась в волшебную страну, где в любой момент, раздвинув листья, могли появиться персонажи из шекспировского "Сна в летнюю ночь" – Титания, Паутинка и Цветной Горошек.
Гай Деворан, высокий и элегантный, созерцал орхидеи с заметным почтением, как будто они стояли под сводами старинного собора, а не в теплице коллекционера-отшельника, одержимого своим увлечением.
Пока они рассматривали цветок за цветком, Гай незаметно расспрашивал хозяина и его садовника, но, насколько заметила Сара, ничего существенного не добился. Лорд Уиддон показал им свои цветы, коротко расспросил о книге, но во всем остальном держался весьма нелюбезно.
Мистер Хаук, садовник, как и его соперник мистер Крофт, оказался очередным синеглазым с каштановыми волосами девонширцем; держался он также немногословно и замкнуто, как и его хозяин. Он действительно ездил весной в Лондон с мистером Крофтом, но ничего не пожелал сообщить об этой поездке, только признался, что купил у Лоддиджеса несколько новых растений.
Наконец лорд Уиддон повел их в дом, где его сестра, высокая и худая как палка, ждала их, сидя во главе накрытого стола.
Мистер Хаук, извинившись, вернулся к своим сараям с цветочными горшками, и Гай Деворан, улучив момент, когда они оказались одни, наклонился к Саре и прошептал:
– Дедал и Фолкорн?
Она посмотрела на узкие плечи хозяина дома, который шел впереди, потом на удаляющуюся фигуру садовника.
– Оба они действительно довольно неприятные люди, и от мистера Хаука даже в дрожь бросает.
– И каковы могут быть мотивы?
– У лорда Уиддона нет жены.