Пока Сара смотрела на луга, разбросанные вдоль дороги загородные дома, фермерские усадьбы и покрытые лесом холмы, руки Гая уверенно держали поводья. Спины лошадей блестели, словно были вылиты из бронзы.
Сара подняла лицо к солнцу. Она ни о чем не жалела; главное, с помощью Гая Деворана она приближалась наконец к раскрытию тайны и спасению Рейчел. Ей неясно было только, что скрывает от нее мистер Деворан, но и это, как она надеялась, вскоре тоже должно разъясниться.
Лошади шли рысцой, подняв уши, как будто в конце поездки их ожидала конюшня, а не возвращение в Лондон.
– Вы хорошо знаете Хэмпстед? – поинтересовалась Сара.
– Достаточно хорошо. Прекрасная дорога, здесь можно пустить лошадь во весь опор. В прежнее время все приезжали сюда на воды, и многие по-прежнему приезжают поправить здоровье или чтобы обрести вдохновение подальше от дурного лондонского воздуха.
– Вдохновение?
Гай слегка натянул поводья.
– В Хэмпстеде много меблированных комнат для художников и писателей, а также для больных.
– Но мог ли Дедал быть среди них?
– Нет, если вы уверены, что он познакомился с Рейчел вскоре после Рождества. Зима – малоподходящее время для приезда в Хэмпстед с целью поправить здоровье.
Дорога пошла вверх, туда, где впереди над крышами маленького городка поднималась церковь из красного кирпича. Через несколько минут они миновали заставу, и Хэмпстед встретил их стоящими поодаль друг от друга домиками среди маленьких рощиц, за которыми располагались более солидные строения.
Экипаж свернул на боковую улочку и остановился во дворе придорожного трактира. Вывеска выцвела, и надписи на ней превратились в какие-то смутные зеленоватые очертания на светло-желтом фоне.
Подбежав к карете, грум принял вожжи, и Гай, соскочив на землю, помог спуститься Саре.
– Предлагаю немного подкрепиться, прежде чем возвращаться обратно в Лондон.
– А как же мистер Пенленд?
– Очень просто. Мы находимся по названному вами адресу.
Сара оглянулась на ряд элегантных фасадов из красного кирпича, и нервная дрожь пробежала по ее спине.
– Какой же из этих домов?
– Никакой. "Пять дубов" – это здесь.
Сара сглотнула.
– Рейчел жила на постоялом дворе? Я что-то не совсем…
– Пойдемте, сперва выпьем чаю, а потом, может быть, что-нибудь узнаем.
Они вошли в маленькую гостиную, и Деворан заказал чай с кексом.
– Я ищу некоего Харви Пенленда, мистер Тренч, – сказал он, когда хозяин вернулся с подносом. – Он все еще работает здесь?
– Господи помилуй, сэр! Парень уехал к себе на родину в Норфолк примерно две недели назад.
– В Норфолк? – переспросила Сара. – Так он действительно работал здесь?
– Это истинная правда, мэм. Пенленд – паренек из Норфолка, там он родился и вырос. Потом он год обучался обращению с лошадьми в Ньюмаркете и наконец перебрался сюда. Парнишка довольно умный, хотя и нахальный, и вы, возможно, видали его, сэр, когда он чистил конюшню. Впрочем, вряд ли джентльмен вроде вас мог заметить такого простого работягу.
– Я его и в самом деле не помню. Но не мог ли мистер Пенленд выполнять какие-либо поручения так, чтобы вы об этом не знали?
– Наверное, мог, сэр. Мы частенько посылали его с мелкими заданиями, потому что на него можно было побожиться. Жаль, что он ушел от меня.
– Значит, он мог бы доставлять письма и отправлять ответы так, чтобы никто не знал об этом?
– Не могу сказать в точности, сэр. Не вижу причин, почему бы он не мог этого делать, но заметьте – только если бы ему хорошо заплатили.
– Благодарю вас. – Гай сунул трактирщику монету.
– Благодарю вас, сэр! – Трактирщик поклонился и торопливо ушел.
Сара была откровенно расстроена.
– Выходит, я посылала письма в этот трактир, а не в частный дом. Вы, кажется, предполагали именно это?
Гай пожал плечами и откинулся на спинку стула.
– Поскольку никто не слышал о Харви Пенленде, я догадывался, что это не джентльмен, но все же он должен был существовать, иметь доступ к почте и свободу передвижения. Нетрудно было предположить, что, скорее всего, работает в трактире, но я не знал, в каком именно…
– Пока я вам не сказала. Потом вы приехали сюда и кое-что узнали, так? – Сара стала наливать чай, и носик чайника, дрожа, ударил по чашке. – Так где же на самом деле жила Рейчел?
– Вчера вечером я навел справки у Сен-Джона. Викарий помнит леди, похожую на нее: она жила одна в наемном доме под названием Найтс-Коттедж, это рядом с Хэмпстедом. По воскресеньям она иногда предпринимала долгие прогулки в одиночестве, хотя никогда не принимала гостей и не ходила в церковь.
От мучительного беспокойства у Сары заболела голова.
– Вы думаете, это была Рейчел?
Гай кивнул:
– Да, но в точности я не уверен. Поговорив вчера вечером с владельцем дома, я узнал, что леди заплатила ему золотом вперед за несколько месяцев.
Ладони Сары стали липкими.
– Значит, Рейчел жила одна в этом коттедже несколько месяцев, а мне писала, что нанялась в гувернантки к шестерым воображаемым детям?
– Получается, что так.
Сара взяла кусок кекса и тупо уставилась на него.
– Интересно, держала ли она прислугу?
– Зачем, если в доме есть экономка? – Деворан полузакрыл глаза. – Эта женщина все еще работает там.
Горячий чай тихо колыхался в чашке, и Сара никак не могла унять дрожь в руках.
Наконец она поставила чашку на блюдце.
– Значит, она может подтвердить, приносил ли Харви Пенленд мои письма. Нельзя ли мне съездить в этот коттедж?
– Таково было и мое намерение, мадам.
Сара быстро взглянула на Гая: его черные глаза, казалось, были полны сожалений, как если бы ему было тяжело огорчать ее.
– В детстве мы жили в Норфолке, – медленно сказала Сара, – и, наверное, Рейчел заметила акцент Пенленда. Это могло помочь ей купить его преданность.
Гай встрепенулся.
– Я пошлю человека по его следам. Думаю, ваша кузина воспользовалась золотом, полученным от Джека, чтобы переехать сюда после дня, проведенного на яхте. У вас есть какие-либо предположения относительно того, почему она это сделала?
Сара резко отодвинула от себя тарелку.
– Нет. Зачем вообще было выдумывать все эти истории о том, что она по-прежнему работает гувернанткой?
– Возможно, чтобы вы не задавали неловких вопросов о том, почему Рейчел живет здесь одна.
– Одна? Но она могла именно здесь познакомиться с Дедалом, не так ли?
– Напротив, я уверен, что она познакомилась с ним задолго до этого.
– Это невозможно! Я бы догадалась об этом по ее письмам.
– Значит, вы все еще верите, что ваша кузина не могла лгать относительно своих чувств?
– Вы не читали других ее писем, мистер Деворан. Если бы Рейчел встретила Дедала до того дня, который она провела на яхте, я бы это поняла.
– Вот как? – Гай нагнулся вперед, словно убедить ее в этом пункте для него было крайне необходимо. – Но почему тогда она оставила дом лорда Грейла? И почему она работала посудомойкой в "Трех бочонках"?
Сара отодвинулась от стола.
– Не знаю, сэр. Я все еще не уверена, что это было именно так.
Неожиданно поднявшись, Гай взял ее за локоть и вывел из гостиной.
– Миссис Каллауэй, вы обещали мне не устраивать истерик, – убедившись, что их никто не видит, строго произнес он.
– Я и не устраиваю, сэр. Вы манипулировали мной, а теперь подвергаете сомнению мои суждения о чувствах кузины. Да, произошло что-то такое, что заставило ее уехать из Грейл-Холла, и очень может быть, что причиной был сам лорд Грейл. Рейчел никогда не любила его и не доверяла ему…
– Значит, ваша кузина ничего не понимает в людях. Грейл – крайне учтивый человек. Нельзя себе представить более приятного дома. Судя по тому, что он рассказал мне, в то лето к ним постоянно приходили визитеры, и…
– Но ведь Рейчел была гувернанткой, место которой в детской, разве не так?
– Напротив. Рейчел Мэнсард имела массу возможностей встречаться с гостями. Вам не кажется, что любой мужчина среди них мог бы воспользоваться возможностью пофлиртовать с ней?
От возмущения спина Сары напряглась.
– Сэр, Рейчел была невинной девушкой, она встретила Дедала именно здесь и влюбилась в него, а потом начала его бояться. Она убежала от него после Пасхи и поселилась на Гоустолл-лейн, потому что злодей преследовал ее здесь, в Хэмпстеде, и я представить себе не могу, почему вам пришло в голову усомниться в этом.
Глава 6
Теперь Гаю стало окончательно ясно: как и предсказал Райдер, из этой ситуации ничего не могло выйти, кроме катастрофы. Он отвел взгляд, делая вид, что его привлек шум на дворе трактира.
Все эти махинации ему сильно не нравились, но что он мог поделать? Сара Каллауэй заслуживала лучшего, и все же ей ни к чему было знать, что Рейчел не могла влюбиться в Дедала в Хэмпстеде весной по той простой причине, что в это время она была любовницей Гая Деворана.
– Да, – сказал он, осторожно взглянув на нее. – В некотором смысле я манипулировал вами, миссис Каллауэй, поскольку считал, что это необходимо. Это была дерзость с моей стороны, и я прошу вас принять мои извинения.
В глазах Сары сверкнула ярость, но вдруг настроение ее изменилось и она рассмеялась:
– О Господи, я ведь делала почти то же при нашей первой встрече и еще несколько раз потом!
Гай улыбнулся:
– Мы еще не знаем правды, сударыня, поэтому должны согласовать наши усилия. А теперь не хотите ли съездить в этот коттедж?
– Разумеется, хочу. Мне просто не терпится выяснить правду насчет Дедала и спасти Рейчел.
Когда они вернулись к экипажу, Гай помог Саре забраться в него. Грум занял место сзади, и карета выехала на улицу.
– Дедал – создатель лабиринта, и он спасся из собственного лабиринта на Крите, – пояснил Гай. – Можете считать, что человек, названный вами Дедалом, встретился с вашей кузиной в Хэмпстеде, но я не уверен, что здесь мы найдем его следы.
– Надеюсь, вы не правы, сэр. Согласитесь, никаких других зацепок у нас нет.
Гай молчал. Если Рейчел действительно была таинственной дамой, снимавшей Найтс-Коттедж, она уехала из него в январе, а не в апреле, как считала Сара. В результате Сара никоим образом не сможет узнать, что в феврале он и ее кузина переехали в Хэмпстед вместе.
Лошади протрусили по направлению к Хэмпстеду мимо того дома, который Гай снимал для Рейчел, и он отметил, что несколько окон, видимых с улицы, закрыты ставнями.
Гай заплатил домовладельцу за год вперед и все еще сохранил за собой право пользоваться домом, так что ему было отлично известно, что в доме никто не живет. Однако когда они свернули за угол, высокое окно эркера их с Рейчел спальни вдруг блеснуло, как будто лучи низкого солнца сговорились вернуть дом к жизни. Впрочем, это была всего лишь иллюзия, как и ее предполагаемая любовь к нему.
Гай отмахнулся от неприятного воспоминания, затем устремил взгляд вперед. Хэмпстед-Хит простиралась до самого горизонта. Маленькие группы людей работали повсюду, стараясь воспользоваться меркнущим светом дня. Гай не обращал на них внимания, он смотрел только на беленный известью коттедж, описанный викарием.
У садовых ворот он остановил лошадей. В сумерках уходящего дня Найтс-Коттедж казался и очаровательным, и уединенным.
Когда грум соскочил с запяток и взял лошадей под уздцы, Гай сошел на землю и подал руку Саре.
– Пойдемте! – Он постарался под улыбкой скрыть беспокойство. – Нам сюда.
Ворота отворились, и Сара посторонилась, пропуская Гая вперед. Он постучал несколько раз, и после долгого молчания внутри раздались шаги; затем дверь отворилась. Женщина в чепце и переднике придирчиво оглядела Сару, потом посмотрела на Гая и улыбнулась, и на щеках ее появились ямочки.
– Слушаю, сэр…
– Простите, вы – миссис Харрис, экономка, так? – вежливо спросил Гай.
– Да, сэр. Но мистер Эшдаун – джентльмен, который снял дом, – уехал в Италию. Он художник, и…
– Нет-нет, мы ищем леди, – поспешно сказала Сара. – Она жила в этом коттедже всю прошлую зиму, почти до самой Пасхи. Вы ее знали?
Экономка нахмурилась:
– До Пасхи, мэм? Но она…
– Не важно, – перебил Гай. – Леди, которую мы ищем, сняла этот дом тринадцать месяцев назад, в конце мая прошлого года. Паренек из "Пяти дубов", некто Харви Пенленд, исполнял ее поручения.
– Все верно, сэр. Поверите ли, дерзкий был мальчишка! Да-да, я помню эту леди очень хорошо: иногда она часами сидела, глядя в окно, с таким видом, как будто у нее разбито сердце, и все писала письма, страницу за страницей. Вот эти письма Пенленд и относил на почту.
– Встречалась ли она когда-нибудь с джентльменами и заходили ли к ней джентльмены?
– Нет, сэр, конечно, нет! Хотя миссис Грант иногда выходила пройтись. Она жила уединенно.
– Миссис Грант?
Экономка бросила быстрый взгляд на Сару:
– Да, она вдова, мэм. Вот жалость-то! Такая красивая леди! Вы не увидите ни у кого таких чудных золотых волос, а глаза у нее были как барвинки. Мне казалось, ей грустно и одиноко, но она всегда отрицала это.
– Вы не думаете, что она чего-то боялась? – поинтересовался Гай.
– Боялась, сэр? Откуда мне знать? Я всего лишь экономка, и миссис Грант никогда со мной не откровенничала.
– А вы, случайно, не знаете, где она теперь?
– Понятия не имею. Дама съехала, не предупредив никого заранее и ничего никому не сказав, так что мистеру Лэнгаму пришлось срочно подыскивать нового жильца. А теперь извините меня, мне нужно работать: новый жилец должен въехать со дня на день.
– Благодарю вас. – Гай кивнул. – Вы помогли нам больше, чем думаете.
Поняв, что здесь им все равно больше ничего не удастся узнать, Сара повернулась и пошла к экипажу.
Следуя за ней, Гай Деворан раздумывал о том, что Рейчел Мэнсард поймала его также ловко, как паук ловит муху в свою паутину. Теперь же он сам обматывал Сару Каллауэй такой же паутиной из клейких нитей.
Внезапно Сара повернулась к нему; глаза ее подозрительно блестели.
– Вы ведь уже узнали все, что можно здесь узнать, да? – спросила она. – И вы разговаривали вчера со всеми, кто мог что-нибудь знать, кроме этой экономки. Вот почему вы не хотели привозить меня сюда.
– Да. И здесь мы уже ничего не узнаем, что помогло бы найти вашу кузину.
Гай усадил ее в экипаж, и Сара, расправив юбку, продолжила:
– Итак, я потерпела поражение. Всем, чем вы хотели поделиться, вы поделились, все, что хотите скрыть, я никогда из вас не вытяну. Теперь я не сомневаюсь, что сама не смогу узнать ничего нового.
– Рейчел встретилась с Дедалом не здесь.
– Именно здесь, я в этом ни минуты не сомневаюсь.
Гай вздохнул.
– Не хотите ли проехаться по Хэмпстеду? – наконец спросил он. – Оттуда открывается великолепный вид на Лондон, и к тому же солнце скоро начнет садиться.
– Спасибо, с удовольствием.
Он стегнул лошадей, и некоторое время они ехали молча, пока перед ними не открылась холмистая Хэмпстед-Хит. В низких местах уже сгустились тени, а розоватые облака скучились на западе.
– Есть ли что-нибудь еще, что вы могли бы сказать мне? – Не ожидая положительного ответа, Сара поежилась.
– Немногое. Очевидно, что Рейчел жила в этом коттедже, затаившись как мышка; она никогда не показывалась на людях и никогда не принимала визитеров. Когда к ней попытался зайти викарий, она сказала ему, что хочет, чтобы ее оставили в покое, потому что она пишет роман.
– Роман?
– Да. Я пришел к заключению, что Рейчел имела в виду свои письма к вам.
К его великому изумлению, Сара рассмеялась, и лицо ее ярко вспыхнуло.
– Роман может быть выдумкой, сэр, но выдумка иногда бывает убедительней правды.
– Что ж, – Гай пожал плечами, – вот мы и вернулись на то же место.
– Точнее, все возвращается на свое место, – упрямо произнесла Сара. – Рейчел влюбилась в Дедала после Рождества и стала бояться его ближе к Пасхе. Когда она в мае вернулась из Девона, то была вынуждена прятаться от него на Гоустолл-лейн. Ничто никогда не заставит меня усомниться в этом.
– Значит, вы не допускаете, что Дедал мог быть очередным плодом воображения вашей кузины?
Сара вздернула подбородок:
– Если бы вы прочли ее письма, вы тоже не поверили бы. Вот почему я не жалею, что втянула вас в это дело. Если наше расследование не удастся, надеюсь, вы не примете это слишком близко к сердцу?
– А почему вы думаете, что это может произойти, сударыня?
– Потому что вы улыбаетесь мне так, словно уже разочарованы, поскольку знаете, что мы никогда не раскроем правду.
Гай отвел глаза.
– Полагаю, пока не произошло ничего столь уж ужасного, миссис Каллауэй, хотя у нас действительно может ничего не получиться, и это очень неприятно.
Сара жадно вдыхала чистый вечерний воздух и думала о том, что трудно оставаться рассерженной, когда их окружает такая красота. Сейчас было бы нелюбезно испытывать к мистеру Деворану что-то, кроме благодарности, даже если он не желает согласиться с ее суждением о Дедале.
Бросив взгляд на Гая, она отметила его густые брови и красивые благородные черты лица. Однако сейчас его глаза не выражали ничего, кроме разочарования, природу которого Сара не могла понять. И как могла она винить его? В последние два года Рейчел занималась тем, что писала ей разные выдумки о своей жизни. В результате получилась длинная и увлекательная история, ничем не хуже какого-нибудь романа, к которой Гай Деворан не имел ровно никакого отношения.
Стадо рыжих коров стояло у пруда, деревья группировались небольшими рощицами; заметив это, Деворан направил упряжку к высокому холму и остановился там.
– Прекрасный вид. – Он посмотрел на высоко бегущие облака, уже окрашенные бликами заката. – Пойдемте, миссис Каллауэй. Если немного пройти вверх, перед нами откроется еще более замечательная перспектива.
Сара оперлась о его руку и позволила отвести себя на самую высокую точку Хэмпстеда, откуда был виден весь Лондон. Лучи заходящего солнца блестели на огромном куполе Святого Петра и украшали серебряную нитку Темзы.
– Дела человеческих рук необычайно красивы, – сказал Гай. – Но лучше наблюдать их издали, что довольно грустно. Отсюда видно, как крыши теснятся вокруг шпиля каждой церкви, точно молодые лебеди вокруг лебедя постарше. Зато, подъехав ближе, вы столкнетесь со всей нищетой и грязью большого города.
– И одновременно увидите великолепные здания, статуи, сады, – возразила Сара.
– Согласен, но ничто не вдохновляет до такой степени, как заходящее солнце.
Некоторое время они стояли молча, но наконец небо стало медленно утрачивать яркие цвета, и золотые с алым нити растворились в темноте.
– Венера. – Гай указал на одну из звезд. – Скоро совсем стемнеет, нам нужно возвращаться.
Сара молча повернулась и направилась к экипажу; в ее глазах стояли слезы.
Сердце Гая сжалось. Впрочем, вряд ли он мог сделать для нее больше того, что уже сделал.