- Костар, - сказала она, обращаясь к мужу, - пойди поищи портрет нашей дорогой графини. Мне кажется, он на чердаке. После смерти жены граф убрал его, так как портрет постоянно напоминал ему о том, какое сокровище он потерял. - Мадам Костар улыбнулась Лили, и из ее глаз хлынули потоки слез. - Вы же не будете возражать, моя дорогая? Ведь вы, наверное, желаете, чтобы портрет вашей матери висел в этой комнате?
- Да, разумеется, - кивнула Лили.
Наконец Костары ушли. Уэбб уселся на диван и задумался… Его немного удивил Бермар Труссебуа. Слишком уж нервным казался этот человек.
Солиситор подошел к Лили, и она представила ему Уэбба - представила как своего жениха.
Затем месье Труссебуа водрузил на нос очки и принялся рассматривать Лили - казалось, он не верил, что перед ним дочь графа де Шевену.
Уэбб с удивлением наблюдал за Лили. Она была столь невозмутима и держалась с такой уверенностью… "Неужели она та самая женщина, которую я только что сжимал в объятиях?" - спрашивал себя Уэбб.
Он не знал, восхищаться ли ему выдержкой Лили. Во всяком случае, она была прекрасной актрисой. Но неужели Лили играла и несколько минут назад, когда трепетала в объятиях? Или она играет только сейчас?
А может, она наказала его за то, что он заставил ее отправиться в Париж? "Но это сладкая месть", - с улыбкой подумал Уэбб.
И туг он понял, что ему ужасно хочется вышвырнуть из дома этого несносного солиситора и поскорее приступить к поискам дневников. Или все-таки лучше отложить?
Лили налила месье Труссебуа чашку кофе.
Глубоко вздохнув, Уэбб решил пока не думать ни о чел и внимательно наблюдать за происходящим.
Услышав вздох сообщника, Лили посмотрела на него и улыбнулась:
- Хочешь кофе, мой милый?
Уэбб молча кивнул.
"Господи, - думала Лили, наливая ему кофе, - неужели у этого человека совсем нет сердца?"
Уэбб по-прежнему молчал. Более того, он хмурился делал вид, что отчаянно скучает.
Месье Труссебуа долго ерзал на стуле. Наконец, успокоившись, сделал глоток кофе и поставил чашку на стол. После чего раскрыл кожаную папку и принялся перебирать бумаги. Вскоре Лили стало казаться, что он совершенно забыл о ней.
Она посмотрела на Уэбба, но тот только пожал плечами, всем своим видом давая понять, что тоже не знает, что делать.
Утомленная затянувшимся молчанием, Лили спросила:
- Не хотите ли пирожных, месье Труссебуа?
Солиситор вздрогнул и в изумлении уставился на молодую женщину - казалось, он никак не может сообразить, кто же она, собственно, такая.
- О Боже… Да-да, конечно. Если это не затруднит вac, - выпалил он скороговоркой.
Лили положила на тарелку несколько самых красивых пирожных и протянула солиситору.
- Полагаю, что нам обоим сейчас трудно, - сказала она. - Но я надеюсь, мы сумеем установить такие же отношения, какие были у вас с моим отцом. Я знаю, что он очень уважал вас, - продолжала Лили, удивляясь, что такой умный человек, как Анри де Шевену, мог нанять на службу подобного простофилю.
- Ах да, ваш отец… - как-то странно улыбнулся месье Труссебуа. - Прекрасный был человек, хотя кое в чем я бы его упрекнул. К примеру: почему он так долго держал на Мартинике свою дочь? И почему скрывал ото всех, даже от меня, факт ее существования? Представьте мое удивление, когда я обнаружил его последнее завещание. Там говорится, что все свое имущество он завещает вам, дочери, о которой никто ничего не знал.
Лили улыбнулась. На эту тему она могла бы говорить часами.
- Мой отец решил, что так будет лучше для меня. Он заботился о моей безопасности. - Лили говорила тихим ровным голосом, стараясь походить на девушку, которая восемь лет провела в монастыре. - Ведь за это время во Франции многое изменилось. Я узнавала обо всем из писем отца. Так что нет ничего удивительного в том, что он принял меры предосторожности и отправил меня на Мартинику. Он поступил как заботливый, любящий родитель.
Разумные слова молодой женщины, казалось, немного успокоили солиситора. Однако он продолжал задавать вопросы - расспрашивал Лили о ее жизни на Мартинике, просил поделиться детскими воспоминаниями. В конце концов он окончательно успокоился. Было очевидно, что "допрос" вполне его удовлетворил. Правда, один раз месье Труссебуа тяжело вздохнул - заканчивая рассказ о своей жизни, Лили сообщила, что почти не умеет танцевать.
- Месье Франсуа был в отчаянии, когда учил меня, - с улыбкой сказала Лили.
- О, мадемуазель де Шевену, я просто не могу представить, что такая очаровательная девушка, как вы, не умеет танцевать. Вы должны порхать, как птичка. А сейчас, когда мы познакомились, - продолжал месье Труссебуа, - я должен перейти к деловой части нашей беседы. Как вы знаете, ваш отец, покойный граф де Шевену, в последнее время больше известный как гражданин де Шевену, оставил вам довольно значительное состояние. По моим предварительным подсчетам, вы должны получить… - Он сделал паузу, еще раз заглянул в бумаги и назвал цифру.
Хотя Уйбб оставался совершенно невозмутимым, Лили поняла, что он ошеломлен. Да и она лишь с огромным трудом удержалась от возгласа изумления - граф де Шевену завещал своей дочери Аделаиде огромные деньги.
- Я понимаю, - продолжал Труссебуа, - что вы не в силах сразу осознать, сколь велико состояние вашего отца. Но уверяю вас, вы - одна из богатейших женщин Парижа.
Лили, конечно, догадывалась, что служба Анри де Шевену очень щедро оплачивалась, но все же она не понимала, как ему удалось сколотить такое огромное состояние и сохранить его во времена террора и Директории? Что ж, неудивительно, что солиситор так нервничает.
И тут Лили захотелось выяснить, знает ли Труссебуа о шпионаже де Шевену. И если знает - то как много? Конечно же, Лили понимала, что Уэбб отчитает ее за любопытство, но все же она решила рискнуть.
- Как такое возможно, месье Труссебуа? - спросила она, изображая смущение. - Здесь, должно быть, какая-то ошибка. Сразу после моего отъезда трибунал отобрал у отца все его имения. Мне даже в голову не приходило, что кроме этого дома и небольшого дохода от приданого моей матери я получу что-нибудь еще. Уж во всяком случае, я не рассчитывала на такие деньги.
Уэбб придвинулся ближе к Лили и сжал ее руку, как бы говоря: "Прекрати, никаких расспросов". Но она проигнорировала предупреждение сообщника.
Месье Труссебуа смотрел на нее с улыбкой, делая вид, что не расслышал вопроса. Лили же твердо решила добиться своего, ведь перед этим солиситор расспрашивал ее с пристрастием. Более того, даже казалось, что он ей не доверяет.
- Откуда могло взяться такое богатство? - снова спросила она, как бы в испуге понижая голос и делая вид, что ужасно обеспокоена. Сбросив со своей руки руку Уэбба, она подалась вперед и еще тише спросила: - Надеюсь, здесь нет ничего незаконного?
- Мадемуазель! Как вы можете говорить подобные вещи? Ваш отец был примерным гражданином и настоящим патриотом.
- Вы неправильно меня поняли, - сказала Лили. - Я просто не верю, что унаследовала такую сумму, поэтому пытаюсь быть осторожной, месье. Пусть я долго жила на Мартинике, но я не столь наивна, чтобы не понимать: мне могут задать массу вопросов. Как отцу удалось накопить такие богатства в столь тяжелые времена? Я беспокоюсь за себя… и за вас. Ведь вы вели дела моего отца.
Лили мысленно усмехнулась. Вот она все и выложила. Так что если в голове у солиситора мозги, а не вата, он поймет ее намек: "Донесешь на меня, и будь уверен: я потащу тебя за собой".
- Я могу заверить вас, что здесь нет ничего незаконного, - поморщившись, ответил солиситор. - Просто ваш отец был чрезвычайно удачливым человеком и знал, куда вкладывать деньги. Дворец де Шевену и его земли были конфискованы, но графу удалось сохранить этот дом и загородный дом вашей матери, который она получила в наследство.
- И все же я не понимаю, как удалось моему отцу, имея всего два дома, достичь такого богатства. И кроме того… Я проезжала по городу и видела, какое запустение царит повсюду. А дом отца совершенно не пострадал. Мне кажется, что это очень странно.
- Выбросьте из головы подобные мысли, мадемуазель, и наслаждайтесь жизнью. - Солиситор поскреб подбородок. - Загородный дом - прекрасное место для летнего отдыха. Если помните, до него всего лишь час езды.
- Да-да, конечно. Это неподалеку от Шато-Мальмезон, - кивнула Лили. - Я прекрасно все помню.
- Вот и хорошо. И вы должны понимать: ваше богатство ставит вас в исключительное положение. Сейчас во Францию вернулись многие эмигранты, и у них осталось гораздо меньше, чем у вас. А у некоторых вообще ничего не осталось.
- О, месье, я очень благодарна вам. И всегда буду помнить о том, что вы для меня сделали.
- Я попытался сделать все возможное, чтобы скрыть истинные размеры вашего наследства. Такие деньги могли бы привлечь отъявленных мошенников, особенно когда наследница - такая молодая и нежная особа.
Лили попыталась изобразить смущение.
- По крайней мере, - продолжал Труссебуа, - у вас сейчас есть защитник, ваш жених, который проследит, чтобы вас не похитили или не обманули. - Он перевел взгляд на Уэбба: - Я могу надеяться, что вы защитите нашу наследницу?
- Можете быть уверены, сэр.
- Мистер Милн всегда защищает мои интересы. Он был так любезен, что выделил для меня один из своих кораблей и позаботился о том, чтобы я благополучно добралась до Парижа. - Лили с улыбкой посмотрела на Уэбба, надеясь, что ее слова звучали достаточно убедительно. - Я уверена, что отец одобрил бы мой выбор и ему понравился бы человек, который станет моим мужем.
- Ах да, этот брак… - Труссебуа откашлялся. - Боюсь, что здесь возникнут затруднения. Я одобряю ваш выбор, но другим он может не понравиться.
- Что вы хотите этим сказать? Я совершеннолетняя, мой отец умер, и нет никого, кто бы мог возразить против нашего брака.
- Дело в том, что состояние ваше слишком уж велико, поэтому власти назначили вам опекуна. Опекун должен одобрить ваш выбор, если вы решите выйти замуж.
- Мой опекун? - удивилась Лили. - И кто же он?
- Первый консул. - Труссебуа тяжело вздохнул. - Генерал Бонапарт. Он проявляет искренний интерес к вашей особе, за что мы весьма ему признательны.
Лили показалось, что при этих словах солиситор поморщился.
Сделав глоток кофе, Труссебуа продолжал:
- Видите ли, я здесь для того, чтобы передать вам приказ генерала Бонапарта. Вы должны явиться во дворец Тюильри сегодня вечером.
Глава 9
- Зачем вы согласились? Почему сказали этому человеку, что мы с удовольствием явимся на прием сегодня вечером? - спросил Уэбб, стоявший у окна и наблюдавший за Труссебуа - тот быстро шагал по улице, придерживая полы своего плаща, развевавшиеся на ветру.
Уэбб обернулся и посмотрел на Лили, сидевшую на низком диване. Судя по всему, она уже готовилась к новой роли - во всяком случае, делала вид, что не понимает, о чем ее спрашивают.
Сколько уже раз он напоминал ей, что она должна безропотно подчиняться ему? И вот она скова упрямится.
- Лили, не вы за все отвечаете, а я. Так что извольте выполнять мои приказы.
Лили намазала маслом кусочек хлеба и сказала:
- Мне кажется, что месье Труссебуа что-то заподозрил. Он не верит, что я - Аделаида.
Уэбб пожал плечами.
- И вы пришли к такому выводу после получасового общения с этим человеком? - поинтересовался он.
Лили, жевавшая хлеб, молча кивнула.
Замечательно! Эта девчонка пытается учить его, Уэбба Драйдена! Если он пойдет у нее на поводу, то ему придется вскоре подать в отставку. Скрестив на груди руки, Уэбб спросил:
- Что заставляет вас так думать?
Лили прожевала хлеб, затем поднялась с дивана.
- Он расспрашивал меня с пристрастием. Вы же все слышали. Разве вам не показалось, что он задавал совершенно неуместные вопросы? Зачем? Есть только одно объяснение: он мне не верит. После смерти Томаса мне никто не задавал подобных вопросов, потому что никто не сомневался в том, что я - вдова покойного. Мне выразили соболезнование, а затем мы сразу перешли к делу - занялись разными счетами.
Уэбб хотел возразить, однако передумал, решив, что Лили, возможно, права.
- Не исключено, что месье Труссебуа прекрасно осведомлен о шпионаже графа, поэтому и решил выяснить, что я знаю о деятельности Анри де Шевену.
Лили с вызовом посмотрела на Уэбба. Ей хотелось узнать, что он думает по этому поводу.
Уэбб нахмурился. Теперь-то и он понимал, что Труссебуа, пожалуй, и в самом деле задавал слишком много вопросов. Причем некоторые повторял по нескольку раз, словно хотел запутать Лили. Впрочем, тогда Уэббу казалось, что солиситор просто глуп.
Но разве опытные агенты не прибегают к таким же повторам? Разве не задают несколько раз одни и те же вопросы, стараясь поймать собеседника на какой-нибудь пустяковой ошибке или оговорке?
Почему же этот человек вел себя подобным образом? Потому что чудовищно глуп? Или же Труссебуа, знающий о шпионаже де Шевену, находится на службе у Наполеона? А может, на службе у министра полиции Жозефа Фуше?
Ответов могло быть множество - ведь де Шевену оставил своей дочери огромное состояние. Наполеон же, постоянно нуждающийся в золоте, ни перед чем не остановится - только бы завладеть деньгами наследницы.
Конечно, не исключено, что Наполеон нуждается в связях де Шевену. Но если он все же решил объявить графа предателем, то кто посмеет перечить ему? Если генерал после Египетской кампании оставил на Востоке умирать от лихорадки две тысячи человек, то что ему жизнь какой-то наследницы?
Он с сомнением посмотрел на Лили. Сумеет ли она справиться со столь опасным заданием?
Лили с безмятежным видом поглощала пирожные.
- Неплохо для человека… Как вы с лордом Драйденом выражаетесь? Ах да, "совершенно неподготовленного". - С самодовольной улыбкой на губах она откинулась на спинку дивана. - Теперь вы понимаете, почему я приняла приглашение? Если бы я отказалась принять его, меня бы заподозрили в том, что я что-то скрываю. В конце концов, какая женщина в здравом уме упустит возможность встретиться с героем Италии? И кому не захочется побывать в Тюильри и познакомиться с мадам Бонапарт? - Лили мечтательно закатила глаза. - У меня не будет другого такого случая, и я поеду туда с вами - или без вас.
Уэбб отвернулся. Он боялся, что Лили заметит в его взгляде восхищение.
Что, черт возьми, с ним происходит? Он уже двенадцать лет служит в ведомстве своего отца, и ему бы сразу следовало понять, что за человек этот Труссебуа.
Впрочем, Уэбб прекрасно знал, что с ним происходит. Причиной всему была Лили, сидевшая сейчас на диване с чашкой кофе и смотревшая на него с усмешкой. Ее поцелуй лишил его здравомыслия - и это выводило Уэбба из себя.
Если бы он не знал, кто такая Лили, то мог бы подумать, что она - опытная шпионка, которая следит за ним.
Уэбб снова посмотрел на Лили и покачал головой.
С крошками хлеба на подбородке, с пятнами от джема на щеке, с растрепанными волосами - сейчас она снова превратилась в давно знакомую "малышку".
Опытная шпионка? Шпионка, подосланная его врагами, чтобы свести его с ума? По всей вероятности.
- В самом деле, Уэбб, ведь всего один вечер, - сказала она, облизывая испачканные джемом пальцы. - Завтра мы найдем дневники и исчезнем. Что может случиться за один вечер?
Сейчас, когда она вошла в его жизнь, он не хотел просчитывать все варианты… Но если бы он воздержался от поцелуя, если бы не поддался соблазну, то, возможно, благополучно вернулся бы в Англию…
И подал бы в отставку.
Спустя некоторое время Уэбб, сославшись на дела в городе, покинул дом графа. Лили сначала обрадовалась его уходу, но вскоре заскучала. Заскучала, оставшись в доме, где якобы прошло ее детство.
Играя роль Аделаиды, она не имела ни малейшего представления о том, как бы та поступила, оказавшись на ее месте. К счастью, мадам Костар выручила ее, предложив пройтись по дому, чтобы "освежить воспоминания".
- Вы, наверное, испытываете странное чувство, возвратившись сюда, - сказала пожилая женщина, когда они поднимались на верхние этажи. - Вас увезли отсюда совсем крошкой, и меня удивляет, что вы еще помните, где расположена ваша комната.
Лили кивнула. Дом графа не очень отличался от дома ее родителей на улице Сен-Жермен. Мебель, обитая парчой, резные двери и резная же лестница, запах воска…
Здесь многое напоминало ей ее собственный дом.
Дом, который она вынуждена была покинуть примерно в том же возрасте, что и Аделаида.
У них с дочерью Анри было гораздо больше общего, чем она предполагала.
Мадам Костар с улыбкой водила ее по дому, с гордостью открывая двери в тщательно прибранные комнаты. Лили же старалась понять, где граф мог прятать свои дневники.
И еще ее мучил вопрос: почему же дом де Шевену не пострадал во время революционных событий? Казалось, что по какой-то странной случайности из дома графа совершенно ничего не исчезло.
Впрочем, Лили понимала: все это не было случайностью, все объяснялось изворотливостью ее "отца".
И все же… Каким образом этому человеку удалось остаться вне подозрений? Как он сумел не навлечь на себя гнев властей? И как графу и его слугам удалось избежать ночных арестов? Вероятно, это стоило немалых денег. "Да, конечно же, все дело в деньгах", - размышляла Лили.
- Мы еще не были в кабинете моего отца, мадам, - сказала она, вспомнив, что Уэбб говорил ей о запертой двери.
Лили надавила на дверную ручку, но дверь и сейчас была заперта.
- Где ключ? - спросила она.
Мадам Костар не удостоила ее ответом. И почему-то принялась стирать воображаемое пятно со сверкающей полировки часов орехового дерева, стоявших в холле.
- О, ваш отец всегда держал эту дверь запертой, - сказала наконец служанка. - А у меня из головы вон, что его больше нет с нами. - Она направилась на кухню и, обернувшись, предложила: - Вы, наверное, утомились. Не желаете ли чашечку чудесного чая?
- Нет, я хочу закончить осмотр дома. - Лили по-прежнему стояла у запертой двери. - Где ключ? - снова спросила она, повысив голос.
На сей раз мадам Костар запустила руку в карман фартука и выудила оттуда увесистую связку ключей.
- Большую часть времени ваш отец проводил здесь, - сказала служанка, отпирая массивную дубовую дверь. - Прошу прощения, хозяйка, но вы не должны винить меня за беспорядок в этой комнате. Ваш отец строго-настрого наказал никогда не убирать в его кабинете.
Запах пыли и запустения ударил в нос, едва лишь дверь открылась.
Неудивительно, что служанка смутилась, подумала Лили, заходя в комнату. Весь дом сиял чистотой, а кабинет графа был весьма чувствительным ударом по гордости мадам Костар.
Пожилая дама, стоявшая в дверях, что-то проворчала, когда Лили, взметнув облако пыли подолом платья, прошлась по комнате. Всем своим видом выражая неодобрение, служанка тоже вошла в кабинет. Ставни на окнах были закрыты, и в полосах света, пробивавшегося сквозь щели, вилась пыль.
Мадам Костар чихнула несколько раз подряд. Наконец заговорила: