- Нейаки на языке племени шони значит дикая гусыня.
- В самом деле? А вы, я вижу, не просто хотите меня одурачить, а всерьез помешаны на своей идее.
- Я говорю правду, - искренне сказал он, - хотя не очень-то верится, что вы в ней особо нуждаетесь. Да я был бы рад и одурачить вас, если бы знал, что так вам будет лучше.
- Спасибо, но по мне лучше бы дождь поскорее кончился. - Ее взгляд обратился к выходу из пещеры, где полотнища ливня все еще спадали с небес. - А еще лучше, если мы просто забудем весь этот бред. - Она вдруг даже хихикнула, придя в себя настолько, что к ней вернулось чувство юмора. - Боже, что такое, в самом деле, гусыня-утопленница? И чего она стоила бы, где бы то ни было? В свете нашей интерпретации моего имени, я, полагаю, должна быть благодарна вам за то, что вы спасли меня.
Ее слова вдруг напомнили Серебряному Шипу о его роли хозяина, и он шагнул к своей постели, взял одно из одеял и протянул его Никки.
- Вам холодно.
Он так и стоял с протянутой рукой, на которой висело одеяло.
- А что? Гусыня - это годится! - Она расхохоталась. - Теперь все понятно! Особенно если учитывать, что моя фамилия - Сван. Остается только надеяться, что я не начну гоготать, ходить вперевалку или, Господи спаси, терять перо! Вы ведь знаете старинную пословицу? "Если нечто выглядит как утка и крякает как утка, так оно, скорее всего утка и есть".
Никки взяла одеяло и накинула его себе на плечи, но он остановил ее:
- Mam-max. Нет. Сначала надо снять одежду, а то от нее и одеяло промокнет, и вы простудитесь.
Никки удостоила его леденящей улыбкой.
- От своих восьмиклассников мне доводилось слышать и кое-что похлеще, мистер вождь. И я разденусь не раньше, чем вы встанете на голову и превратитесь в каменную статую.
Если ее реплика и расстроила его, то смысл он понял хорошо. Лицо его вновь посуровело, а голос уподобился громовым раскатам.
- Нейаки не должна заболеть. Нам еще многое предстоит сделать. Не спорьте больше со мной. Снимите одежду и завернитесь в одеяло, или я сделаю это за вас. - Он отвернулся и отошел подальше. - А я пока разведу огонь. Делайте, как я говорю, и вскоре обсохнете, согреетесь, и, надеюсь, станете поспокойнее.
Молясь и ожидая гостя из будущего, Серебряный Шип в предшествующие дни и ночи не готовил пищи. Слишком много времени прошло с тех пор, когда он разводил огонь, так что на кострище теперь не осталось ни одного горящего уголька. Из небольшого запаса дров он извлек пару сосновых чурок. В центре одной вырезал углубление, куда установил заостренный конец другой, подложив туда сухой мох, и принялся за дело. Никки зачарованно следила за его действиями, о смысле которых она, как историк, имела, конечно, представление.
- Вы, в самом деле, надеетесь, что вам быстро удастся достичь желаемого? - спросила она.
Он, даже не удостоив ее взглядом, ответил:
- Нет, не быстро, Нейаки. Сначала появится дымок, а уж потом и огонь вспыхнет.
А она уже запустила руку в рюкзак, нашаривая там свою сумочку. Не прошло и пары минут, как она повернулась к нему и сказала:
- У меня есть идея получше. Попробуйте обойтись этим.
Серебряный Шип увидел у нее на ладони белый цилиндрик.
- Что это такое?
Никки всерьез начинала злиться:
- Ох, да хватит вам! Вы что, не видите, что это зажигалка? Раз у нас нет спичек, самое время воспользоваться "биком".
С этими словами она крутанула большим пальцем металлическое колесико, от чего сразу же вспыхнул маленький желтый огонек.
Серебряный Шип отпрянул назад, челюсть его отвисла, а глаза расширились; все лицо его выражало крайнюю степень потрясения. Но вот не успел он опомниться, как пламя исчезло в отверстии этого странного предмета.
Когда, наконец, он вновь обрел дар речи, то изумленно пробормотал:
- Каким волшебством это сделалось? Вы колдунья?
- Случалось, меня и похуже обзывали, - сказала она, окинув его скептическим взглядом. - Если бы я не была существом здравомыслящим, то подумала бы что вы и вправду… что вы никогда не видели прежде зажигалки.
- Да, не видел. А можно сделать так, чтобы огонь опять вернулся? - спросил он совсем как ребенок, желающий повторения фокуса.
- Конечно можно.
Она снова крутанула колесико, явив его удивленному взору маленький язычок пламени.
- Чудо, воистину чудо! - прошептал он. - Кто бы мог подумать, что огонь можно воззвать к жизни так быстро.
Никки протянула ему зажигалку и наблюдала, как он несколько раз извлекал из нее огонек. Ее изумляла неподдельность его восхищения.
- Эй! - со смехом сказала она. - Хватит баловаться. Вы изведете весь бутан, и нам нечем будет разжечь костер.
- А что это - бутан?
- Ну, это сжиженный газ внутри зажигалки. Когда колесико высекает из кремня искру, то газ вспыхивает. Presto! Мгновенное пламя.
Серебряный Шип повернулся к кострищу, зажег "Бик" и поднес огонек к сосновым лучинкам. Пламя, ему на удивление, вспыхнув, сразу исчезло, так что он чуть не с отвращением воскликнул:
- Огонь умер!
- Да нет, надо просто удерживать кнопку, если нужно подольше задержать пламя. - Опустившись рядом с ним на колени, Никки взяла зажигалку и поднесла огонек к щепкам. Быстрее получилось бы, если бы мы подожгли сначала бумагу.
Серебряный Шип покачал головой:
- Пергамент слишком дорогая вещь, чтобы разжигать им огонь, женщина. В следующий раз можно взять для этого ничего не стоящие книжки.
Никки вскинула руки в жесте покорного послушания, что не помешало ей возмущенно воскликнуть:
- Да не коснутся вовек такие слова учительских уст.
В то время как Серебряный Шип сосредоточил внимание на разведении костра, Никки, все еще всерьез опасавшаяся возможного скальпирования, решила последовать его совету. Она быстро стащила с себя промокшие джинсы, футболку и кроссовки и закуталась в одеяло. Но бюстгальтер и трусики, хотя они тоже были влажными, снимать не стала. Сырое, липнущее к телу белье было все же лучше, чем ничего, тем более что она все еще сомневалась в его способности по-джентльменски окаменеть. Если худшее станет наихудшим, сумасшедший марш-бросок к машине в нижнем белье предпочтительнее, даже если заблудишься в парке.
Она повернулась к разгорающемуся костру и увидела Серебряного Шипа, стоящего спиной к ней и снимающего свою кожаную юбку с бесстыдством, которому позавидовал бы любой актеришка, занятый в порнофильмах. Сбросив одежду, он взял с постели одеяло и начал его разворачивать, в то время как взор Никки был прикован к его поджарым, тугим ягодицам. Глаза ее расширились, с губ сорвался стон изумления. И единственная мысль, которую она смогла выразить словами, была: "Ох, черт побери! Да у него на сдобных булочках еще и ямочки имеются!"
3
Никки даже не подумала, что ее стон может быть услышан, но Серебряный Шип тотчас повернулся к ней и спросил:
- У Нейаки что-нибудь болит?
- Нет!
Она ухитрилась быстро отвести глаза, чтобы он не заметил, куда направлен ее любопытный взгляд.
Не смущаясь своей наготы и совершенно игнорируя ее смущение, он не спеша обернул вокруг бедер одеяло и закрепил конец, заткнув его за пояс.
- У вас ничего не ранено?
- Ничего, кроме гордости, - пробормотала Никки, подтягивая одеяло повыше к горлу.
Про себя она горестно и смятенно думала: "Да уж, хорошего мало! Этот малый старше меня лет на десять, если не больше, а он просто великолепен! "Помереть, не встать" - как сказали бы девчонки в моем классе… Но я-то чувствую себя как наивный зверек, обманом загнанный в ловушку… И какого черта я нежно поглядываю на него, будто он какой-то сказочный шоколадный домовой, когда на самом деле он омерзительнее постельного клопа и за милую душу прикончит меня еще до скончания дня?"
Она тряхнула головой, пытаясь выбросить из нее все эти сумбурные мысли, и пробормотала:
- Вот уж никогда бы не подумала, что умопомешательство бывает заразным! Если я переживу все это, меня, вероятно, поместят в комнатку с мягкими стенами и будут с ложечки кормить макаронами.
- Это что, так принято у вас в обществе, - думать вслух? - спросил он осуждающе. - Подойдите сюда, Нейаки. Сядьте и погрейтесь у огня, а я тем временем объясню, зачем призвал вас сюда.
Никки, настороженно поглядывая на незнакомца, приблизилась к костру и уселась напротив него так, чтобы огонь был между ними.
- О'кей, выкладывайте. Я вся слух.
- Значит ли эта странная фраза, что Нейаки полна внимания? - После ее кивка он начал свой рассказ. - Я зовусь Мона Кахви, Серебряный Шип. Вы можете звать меня по-своему: Сильвер Торн. Мои братья, Текумсех и Тенскватава, а также я сам, мы все, один за другим, родились в ночь прихода блуждающей звезды. Текумсех, перворожденный, получил свое имя от этой звезды. Тенскватава был следующим; его имя значит Тот-Кто-Громко-Шумит. Недавно он выбрал себе имя Пророк.
С самого нашего рождения Духи благословили нас троих особыми силами, которые мы стараемся наилучшим образом использовать на благо своего народа. Текумсех теперь ведет воинов шони на войну между шеманезе и британцами, хотя многие из наших людей не хотят участвовать в этой драке белых с белыми. И те, и другие, и британцы, и американские колонисты хотят заполучить землю, на которой мы живем и охотимся. Так почему мы должны помогать какой-то из этих сторон? Но Текумсех говорит, что мы должны сражаться рядом с британцами, которые дали нам ружья и пули и помогут оттеснить американцев назад, на восток, и сбросить их в океан.
- Прошу прощения, - перебила его Никки. - Вы ведь знаете, что все случилось совсем не…
Имеется в виду англо-американская война 1812-1814 гг.
Серебряный Шип жестом призвал ее к молчанию.
- Нейаки скажет, когда я договорю. А теперь пусть молчит и внимательно слушает. Так вот, Тенскватава согласился с Текумсехом, то же сделали и многие наши воины. Как мудрец племени, я более духовный лидер, нежели военный. Люди приходят ко мне за советом, для руководства в личных делах, для объяснения их снов и видений.
Как человек, получивший от Духов магические силы и призванный наставлять своих людей, я возымел намерение определить будущее, чтобы люди племени шони могли знать, какой им избрать путь. Мне было видение, что я смогу исполнить свое намерение. И я сотворил этот амулет, - он прикоснулся к серебряному медальону на своей груди. - Сверх того, Духи, должно быть, добавили мне сокровенные тайные силы, что и помогло мне перенести посланника будущего в мое время. Когда Нейаки нашла этот волшебный предмет, она перенеслась из своего времени в мое, чтобы я мог узнать о судьбе людей своего племени и решить, каким путем лучше направить их в эти времена суровых испытаний.
Закончив свою речь, Серебряный Шип погрузился в молчание. Его острый взгляд говорил о том, что он ожидает ответа.
Никки заговорила далеко не сразу. Но когда заговорила, слова ее взорвались вулканическим пламенем.
- Ну конечно! - чуть не плюясь, выкрикнула она. - Я ведь пасхальный кролик! Меня можно дурачить, как хочешь, да? Вот вы!.. - Она вскочила на ноги и гневно направила на него указующий перст. - Вы знаете, на кого вы похожи? На психически больного. Придурок! Самый настоящий придурок! И вся эта история, парень, шита белыми нитками! Ха! Принялся тут разыгрывать передо мной псевдоисторический спектакль! Да я девять месяцев в году преподаю историю штата Огайо, и никто ни разу не обвинил меня в незнании своего предмета. По вашему, приятель, выходит, что Текумсех был братом-близнецом Пророка, что для наших историков до сих пор является ничем не подтвержденным фактом. Существует, правда, версия, что они родились даже целой тройней, но и то считается, что третий брат - болезненный уродец - умер во младенчестве. Итак, мистер Остряк-самоучка, что вы по этому поводу скажете?
Завершив свою отповедь, Никки надменно уперла руки в бока.
- Я сам живое доказательство того, что ваши историки ошибаются, - ответил он холодно, с едва заметной усмешкой. - Ведь ясно же, что я не уродец и не погиб во младенчестве.
- Так, по-вашему, выходит, что целые библиотеки книг, написанных на эту тему, лгут? Почему же историки едва упоминают о существовании этого третьего, у которого даже имени не было, в то время как сведений о ваших братьях - если еще они братья, - предостаточно? - все раздраженнее и громче выкрикивала она.
Он вновь ухмыльнулся и насмешливо проговорил:
- Возможно, потому, что, в отличие от некоторых, у меня нет нужды кичиться своим… как бы это сказать?.. Своим превосходством над другими. Послушайте, пока вы так пылко говорили, у вас сползло одеяло, выставив одну из ваших возвышенностей напоказ.
Никки, ужаснувшись, глянула вниз и увидела, что одна ее грудь, прикрытая только эфемерной чашечкой бюстгальтера, действительно выставилась наружу. Быстро подтянув одеяло, она взглянула на Сильвера Торна так, будто это он во всем виноват.
- Ну что ж, давайте, смейтесь, вы, противный, неотесанный тип! Итак, я малость толстовата.
Большое дело! В конце концов, я не намерена половину жизни таскать железо в гимнастическом зале, как это, похоже, делаете вы.
- Толстовата? - переспросил он.
- Да уж, эдакая увесистая толстушка. Как на ваш вкус? Сознаюсь, что вешу на двадцать фунтов больше, чем мне при моем росте положено. Но меня это не волнует так сильно, как некоторых женщин.
- Это неправда, - возразил он. - Тот, кто сказал вам это, должно быть, слеп, туп или просто завистлив. Какой мужчина захочет в своей постели тощую, костлявую женщину, когда может иметь другую, нежную и жаркую, с хорошо упрятанными костями, которые не выпирают из-под кожи острыми углами? Вы не тощая и не толстая, а именно то, что надо.
Вопреки своему желанию, Никки зарделась от его комплимента.
- Если бы вы не были сумасшедшим, Сильвер Торн, я бы просто влюбилась в вас. Вы знаете, как вскружить девушке голову. Конечно, в вашем-то возрасте уж пора это уметь. Кстати, сколько вам лет?
- По-вашему, по-английски, сорок пять. А вы понимаете, что в настоящее время, то есть в тысяча восемьсот тринадцатом году, в котором мы сейчас находимся, вас еще и на свете нет?
Она заморгала, на мгновение сбитая с толку, затем пожала плечами:
- Ну, раз меня еще и на свете нет, полагаю, вполне можно сознаться, что мне почти тридцать, что я разведена и бездетна.
Выражение ужаса промелькнуло по его лицу.
- Женщина! Что такого ужасного вы совершили, что муж с вами развелся? Скажите мне о своем злодействе. Вы пытались убить его? Или были столь непочтительны и злонравны, что он, не выдержав, бежал от вас? А может, вы ему изменили?
- Да вы, как я вижу, изрядная задница! Настоящий шовинист! - возмутилась Никки, не помня себя, вскочила, обогнула костер и направила ему в грудь палец, сопровождая свои слова острыми тычками: - На самом-то деле все было иначе, ибо это именно он изменил мне. И именно я его бросила. Серебряный Шип смотрел на нее с явным недоверием.
- Не может быть! - воскликнул он. - Жены племени шони не оставляют мужей. Не могу поверить, что вы это сделали.
- Придется поверить, парень, - резко произнесла она. - Я достаточно натерпелась от его интрижек, хватит до скончания моих дней. А если даже я и выйду замуж еще раз - что будет доказывать, что я такая же сумасшедшая, как и вы, - муженек номер два, если собьется с пути, сполна выплатит мне страховую сумму. Развод слишком дорого обходится - и эмоционально, и в денежном смысле.
Серебряный Шип схватил указующий перст, которым Никки все еще продолжала долбить его, и мягко отвел его в сторону.
- Это что, позволительно в ваше время? - спросил он. - Вы так об этом говорите, как будто развод у вас самое обычное дело.
- Да, слишком обычное, - призналась она. - Без колебаний производится теми, кто может себе это позволить и заплатить проклятой судьбе. Однако почему я жалуюсь? Если бы развод не был доступен, я бы, вероятно, до сих пор вынуждена была терпеть этого свинского юбочника. А может, убила бы его и теперь сидела бы в тюрьме, штампуя дешевые одноразовые тарелки.
- Да, кстати, я хотел спросить у вас, в каком времени вы живете. Из какого года вы явились, сюда, Нейаки?
- Из тысяча девятьсот девяносто шестого. Можно подумать, что вы не знаете, - буркнула она раздраженно, выдергивая свой палец из его руки и отступив назад, к своему месту у костра.
От удивления у него отвисла челюсть. - Сила звезд! Так ведь это почти через два столетия настанет!
- Для примитива вы довольно бойко считаете, Сильвер Торн, или как вас там на самом деле зовут, - съязвила она, - но этот ваш спектакль становится несколько утомительным. Почти то же самое, что пытаться беседовать с доктором Джекилем и мистером Хайдом.
- Я незнаком с этими людьми, - ответил он рассеянно, ибо мозг его был занят более важными вещами. Его глаза светились неподдельным волнением, когда он, наклонившись вперед, спросил: - Расскажите мне, что происходило в эти множества десятилетий, прошедших между моим временем и вашим? Что стало с моим народом?
По не вполне понятным ей самой причинам и, не желая слишком глубоко вдаваться в поиски их объяснения, она почувствовала, что воображаемое путешествие Сильвера Торна по времени увлекает ее. Возможно, все дело в напряженной силе этих приковывающих внимание серебряных глаз, или в ней проснулся учительский дух, но ей захотелось поделиться своими знаниями с таким непривычно любознательным студентом. И какова бы ни была мотивация этого, она поймала себя на том, что начала отвечать на его вопрос.
- Во-первых, вы присоединились к войскам проигравшей стороны. Американцы побили британцев в войне тысяча восемьсот двенадцатого года и никогда в дальнейшем не имели с ними никаких конфликтов. Напротив, вскоре они стали союзниками.
- А что с моими людьми?
- Текумсех погиб в октябре тысяча восемьсот тринадцатого года, в сражении у реки Теме в Огайо, его гибель угасила в сердцах воинов шони желание сражаться дальше. Люди племени шони…
- Стойте! - в ужасе прошептал Серебряный Шип. - Мой брат погибнет? - Он вздохнул, его голос дрогнул. - Значит, осталось четыре месяца до того, как Текумсех уйдет к Духам?
Никки нахмурилась. Серебряный Шип был потрясен и скорбел так очевидно, так… неподдельно!
- Простите. Я не сообщила бы этого так прямо и резко, если бы знала, насколько сильно это вас огорчит.
- А что Тенскватава? Что с другими?