– Я не глупа, Морван. Король выказывает свое отношение не ко мне, а к Лондону. Это свадьба не Кристианы Фицуорин и Дэвида де Абиндона. Он выдает дочь аристократа за сына города. Он дарит меня Лондону. Я – символ его щедрости по отношению к городу.
Морван взял ее за локоть и подтолкнул вперед.
– Ничего уже не изменить. Главное, помни, что ты – дочь нашей матери, и поступай соответственно. Я буду ехать рядом с тобой.
Когда он усаживал ее в карету, она нагнулась и прошептала:
– Зато я вовсе не девственница, приносимая в жертву, как они считают.
Кавалькада двинулась со двора во главе с королем и его сыновьями. К тому времени, когда они достигли Стрэнда, по обе стороны дороги образовались плотные толпы народа. За городскими воротами толпа еще увеличилась, и конным стражникам пришлось прокладывать каретам путь. Медленно, под пристальными взглядами они продвигались к собору Святого Павла.
Морван помог ей выйти из кареты.
– Ну что, брат, неужели у тебя нет слов для напутствия? – спросила она, когда они приблизились к входу в собор. – Никаких советов? Никаких поучений о том, что нужно быть покорной и верной женой? Ведь у меня нет отца, чтобы наставить меня на путь истинный, так что эта миссия выпадает тебе.
Морван остановился и заглянул сквозь распахнутые двери в собор, заполненный шумными придворными и любопытными горожанами.
– Да, у меня припасены для тебя кое-какие слова, но это не поучения, малышка. – Он склонился к ее уху. – Ты очень красивая девушка. Женщина имеет власть над мужчиной, сестричка. Научись пользоваться ею – и ты станешь хозяйкой положения.
Она засмеялась, и брат повел ее между скамьями.
Дэвид ждал их у алтаря, и сердце Кристианы вздрогнуло. Он был великолепен, безупречен, ни в чем не уступал любому присутствующему здесь лорду. Наряд его сочетал голубое с золотом; богатое шитье украшало грудь. Кристиана гадала, кто уговорил его согласиться на это. Тяжелая золотая цепь протянулась от плеча до плеча.
Морван подвел сестру к Дэвиду, который все это время не отрывал от нее взгляда.
– Ты самая прекрасная девушка из всех, которых я когда-либо встречал, – повторил он слова, произнесенные им в маленьком саду, увитом плющом.
У нее накопилось за это время немало обид и сомнений, но нежный взгляд синих глаз, звук уже ставшего родным голоса успокоили ее. Еще будет время все выяснить. А сейчас – свадьба и весь Лондон смотрит на нее.
Спустя час она вышла из собора с золотым обручальным кольцом на пальце. Рука Дэвида де Абиндона по-хозяйски обнимала ее за талию. У ступеней их ожидала карета, но Сиэг подвел к ним коня.
– Ты поедешь со мной, дорогая. В такой толпе карете никогда не добраться до Гилдхолла.
– Ты бы мог предупредить меня, Дэвид, – упрекнула она, когда толпа хлынула из собора во двор и на улицы. – Это было похоже на прелюдию к жертвоприношению.
– Я и сам не предполагал, хотя, наверное, следовало ожидать чего-то подобного. Эдуард обожает пышность.
Это ее не убедило. Она считала, что Дэвид всегда все знает. Кристиана бросила на него недоверчивый взгляд. Столь откровенное безразличие к масштабам празднества задело ее, но ведь он не девушка, которую выставили на всеобщее обозрение.
– Король, очевидно, очень высоко ценит тебя, раз появился с такой свитой, – сухо заметила она.
– С моей стороны было бы глупо думать так. Это не имеет отношения ни ко мне, ни к тебе.
Верхом на лошади Дэвида они влились в поток рыцарей и лордов. Кристиана коснулась бриллианта в серебряной оправе, украшавшего ее шею. Его принесли, когда она одевалась.
– Спасибо за подарок. Он превосходно гармонирует с платьем.
– Эдмунд заверил меня в этом. Я рад, что тебе нравится.
– Эдмунд?
– Портной, который шил твое подвенечное платье, Кристиана. И большинство твоих туалетов и накидок. Его зовут Эдмунд. Он один из самых известных мастеров в Вестминстере и лучший в своей профессии.
Кристиана почувствовала, что краснеет. Она, конечно, знала имя портного, но просто забыла его. А Дэвид напоминал, что она должна знать людей, обслуживающих ее, и не думать о них как о пустом месте.
Ее сожаление быстро сменилось раздражением: первыми словами мужа стал скрытый упрек.
Тут же вспомнились и другие основания для недовольства.
– Я думала, что ты навестишь меня, – сказала она.
– Мы же условились, что я не стану этого делать.
– И все равно я надеялась, что ты придешь. Дэвид взглянул на нее, но промолчал.
– Он вернулся, – добавила она. – Но ты это, конечно, знаешь.
– Знаю.
И все. Никаких вопросов, ни слова.
Неужели тебя не интересовало, что может произойти? выпалила она. – Неужели ты так чертовски уверен в себе?
Своим приходом я бы оскорбил тебя. Я полагал, что дочь Хью Фицуорина слишком горда, чтобы покинуть супружеское ложе и уйти к другому мужчине, особенно когда сна узнала правду о нем.
– И все равно…
– Кристиана, – тихо прервал он, прижимаясь губами к ее уху, – не стоит сейчас это обсуждать. Я не приходил, потому что был занят подготовкой к свадьбе. За это время я улаживал свои дела, чтобы провести следующие три дня в постели с тобой. А ночами думал о том, как мы окажемся рядом.
Она и хотела бы избежать той восхитительной дрожи, которую вызвало прикосновение его губ, но ее тело тоже предавало ее ночами и сейчас отреагировало против ее воли.
Она заставила себя вспомнить, как он расчетливо соблазнил ее, чтобы привязать к себе. Ее раздражала его самоуверенность.
– Отчего ты решил, что я захочу провести следующие три дня именно таким образом?
– Ты теперь моя жена, девочка. И конечно, можешь выбирать, но только если я тебе это предлагаю. – Он прижался губами к ее виску и вкрадчиво произнес: – Ты убедишься, что я хороший хозяин. Я всегда предпочитал убеждение приказу.
Его рука скользнула вверх, под пышные складки ее накидки, и нежно прикоснулась к ее груди.
Кристиана вздрогнула и нервно оглядела улыбающуюся толпу.
Он погладил напрягшийся сосок и поцеловал ее в щеку. Ей неудержимо захотелось повернуть голову и укусить его в шею. Но когда она обернулась, губы встретились с его губами и слились в жарком поцелуе.
Весь Лондон смотрел на них.
– Дэвид, люди… они же все видят… – прошептала она, задыхаясь. Он поднял голову, но не убрал руку. Его пальцы сводили ее с ума.
– Нет, им не видно. Кто-то, может, и догадывается, но это его дело, – прошептал он. – Если сердишься на меня, то можешь высказать мне все после пиршества. Обещаю слушать внимательно и учесть все твои замечания. – Он снова поцеловал ее. – Даже когда я буду ласкать тебя, я буду внимательно слушать твои упреки. Мы будем обсуждать мое плохое поведение, пока окончательно не лишимся дара речи.
К этому моменту ей было уже очень трудно вспомнить, в чем она хотела упрекать его и что обсуждать.
И когда она почувствовала неудержимое желание, они прибыли в Гилдхолл. Дэвид поставил ее на землю. Кристиана покачнулась, боясь, что ослабевшие ноги не удержат ее.
– Это несправедливо, – прошептала она. Он взял ее руку и повел в Гилдхолл.
– Я играю без проигрыша, Кристиана, и сам устанавливаю правила. Разве ты не поняла этого до сих пор?
Глава 13
Дэвид стоял в тени, наблюдая, как в вихре танца пары кружились возле огромного костра. В середине двора несколько женщин энергично отплясывали в одиночку. Их заводилой была Энн, подруга Оливера, которая время от времени, когда позволяли обстоятельства, подрабатывала танцовщицей. Вокруг нее плясали служанки и прачки. А в самой гуще танцующих с раскрасневшимся лицом и сияющими глазами летала в танце Кристиана Фицуорин.
Казалось, что отблески костра тоже плясали в такт бьющим барабанам. И дом, и двор высвечивались языками огня, людские фигуры колдовски двигались в пламени факелов. Огонь окрасил небо в оранжевый цвет, и издалека, наверное, праздник казался пожаром. Священники, несомненно, заявили бы, что эта сцена очень похожа на преисподнюю с кучей грешников.
Гости заполнили двор, сад и комнаты. Они даже восседали на крыше конюшни. Слева от Дэвида несколько пар обнимались в темном уголке.
Громкий смех привлек его внимание, и он заглянул в зал. Толпа на мгновение расступилась, и он увидел сидевшего у камина мужчину. Тот хохотал, обнимая расположившихся у него на коленях двух девушек. Лишь золотое шитье на красной тунике напоминало о том, что это король. Все остальные знаки королевского отличия Эдуард отбросил, как только отправил жену и детей домой. Он уже много выпил, и собравшиеся давным-давно перестали относиться к нему как к монарху, а просто приняли в свой веселый круг.
Дэвид вновь устремил взгляд на молодую жену. Ему всегда нравилось смотреть на нее, но сейчас она была особенно хороша. Ее раскованность и наслаждение танцем завораживали его. Как и король, она сумела быстро раскрепоститься, и Дэвиду доставляло удовольствие наблюдать за ее почти ребячьим весельем, когда она танцевала, пила и обменивалась шутками с соседями.
От рождения изящная, Кристиана ухитрилась придать благородство даже этому непритязательному танцу. Ее губы изогнула чувственная улыбка, и она кружилась, жадно отдаваясь свободе, которой ей всегда так недоставало.
Он наблюдал и ждал, подавляя желание подойти к костру, подхватить ее на руки и унести.
Он желал ее. Нет, жаждал. Он желал ее уже много недель, а ночь, проведенная вместе, лишь еще больше распалила его. Все последние дни желание не оставляло его ни на минуту.
Невинность Кристианы разоружила его до опасной степени. Ее страсть была беззащитна, а полная открытость, готовность отдать всю себя подкупали. В отличие от опытных женщин, с которыми он привык иметь дело, она не защищалась от глубоких чувств, которые могла вызвать такая близость. Не ведала о том, как превратить этот акт в чисто физическое наслаждение, не открываясь. Она позволила им обоим утонуть в водовороте эмоций под волной всепоглощающей нежности. Он видел удивление в ее глазах и едва не предостерег ее. Но не стал – ведь именно эта глубинная близость позволила ему понять и узнать ее. Он хотел этого всей душой. И тоже оказался беззащитным перед волшебством, которого не испытывал уже много-много лет.
Его взгляд следовал за ней, тело откликалось на чувственные движения ее танца. Он мысленно представил, как она смотрит на него и выдыхает слово "да".
Появление неподалеку мужской фигуры прервало его вырвавшиеся из-под контроля мысли. Морван шел сквозь толпу, на ходу потягивая вино и неторопливо разглядывая танцующих.
Барабаны отбили финальную дробь, и танец оборвался. Повсюду вокруг костра застыли неподвижные фигуры, все еще тяжело дыша. Кристиана и Энн со смехом обнялись.
Она решила, что Энн – жена Оливера. Придется сказать ей правду.
Морван жестом подозвал Кристиану. Она подбежала к нему с широкой улыбкой. Он наклонился и что-то сказал, и Дэвид увидел, как прямо у него на глазах с лица Кристианы исчезло выражение счастья, словно одежда, рывком сброшенная с тела.
Она обняла брата и горячо заговорила, без сомнения умоляя остаться. Морван покачал головой, погладил ее по щеке и отошел.
Кристиана смотрела ему вслед. Она внезапно показалась Дэвиду страшно одинокой, хотя ее окружало множество людей. Он видел, что она старается не обнаружить своих чувств, но без труда ощутил ее печаль.
Вся ее жизнь, ее семья, ее прошлое сейчас покидали этот дом.
Дэвид шагнул вперед, подошел к жене и расправил накидку на ее плечах. Она слабо улыбнулась, и ее взгляд снова устремился вслед удалявшемуся мужчине.
Дэвид покачал головой и направился за Морваном, окликая его. Он и сам не мог поверить, на что готов пойти ради нее.
Молодой рыцарь обернулся и подождал Дэвида.
– Ты уходишь, Морван?
– Да, лучше будет, если я уйду сейчас. – Он бросил взгляд на сестру.
– Ты должен навестить ее в ближайшее время. Она будет скучать по тебе.
Фицуорин явно удивился.
– Ее жизнь изменилась, и ей будет тяжело, – продолжил Дэвид. – Я не хочу, чтобы она была несчастна. Приходи когда захочешь. Этот дом всегда открыт для тебя.
Эти слова еще больше изумили Морвана. Он улыбнулся и кивнул.
– Я благодарю тебя за это, Дэвид. От нас обоих. Дэвид вернулся к Кристиане и заботливо запахнул на ней накидку.
– Что ты ему сказал? – спросила она, все еще не отрывая глаз от брата.
– Я сообщил ему, что он может навещать тебя, когда захочет.
– Правда, Дэвид? – Она повернула к нему сияющее лицо. Ее искреннее удивление и благодарность тронули его.
– Я знаю: он единственное, что у тебя есть, дорогая. Он лишь хотел защитить тебя, это по-мужски, и не мне винить его в этом. Я не встану между вами.
Она теснее прижалась к мужу и посмотрела ему в глаза с детской доверчивостью.
– Он не единственное, что есть у меня, Дэвид. Теперь уже не единственное. У меня еще есть ты, а у тебя – я, правда?
Он обнял ее, и она положила голову ему на грудь, но взгляд ее все же был устремлен в ту сторону, где в темноте исчез ее брат.
Все, что она имела, все, что приобрела за эти годы, исчезло за воротами. Жизнь, которой она должна была жить по праву рождения, положение, гарантированное ее голубой кровью, – все стало недоступным отныне и навсегда. Дэвид не сомневался, что она понимает это. Она знала, чего лишило ее замужество.
Он поцеловал ее волосы и закрыл глаза. Он вернет ей все, что она теряет, и даже больше. Это в его власти. Дэвид не сомневался, что сделанное ему предложение осталось в силе и наверняка прозвучит снова. Ему только нужно теперь разыграть игру, изменив финал. И он точно знал, как это сделать. Он обдумывал свой план уже много недель.
Словно читая мысли мужа, Кристиана запрокинула голову и посмотрела ему в глаза.
– Ты очень добр ко мне, Дэвид. Я знаю, что ты позаботишься обо мне и сделаешь все, что в твоих силах.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и ее раскрывшиеся губы устремились ему навстречу. Дрожь пробежала по ее телу, она прижалась к нему и крепко обняла. Он ощутил мгновенное головокружение, и пружина, сдерживавшая его чувства на протяжении последних часов, лопнула.
Она обнимала его так жарко, так же, как и он, жаждала поцелуев. Возможно, причиной тому были вино и танец. А может, ее благодарность за Морвана. Но какая разница? Он был рад столь пылкой страсти независимо от того, чем она вызвана.
Они стояли неподалеку от костра, два силуэта, слившихся воедино, забыв про окружающий шум и многолюдье. Дэвид вновь и вновь целовал ее, и жажда его все разгоралась.
Наконец он все же нашел в себе силы отстраниться.
– Пойдем наверх, сейчас, – прошептал он, зарывшись лицом в ее локоны; ее аромат сводил его с ума.
– Да, – ответила она. – Сейчас.
Почти ничего не видя и не замечая от безудержного желания, Дэвид все же каким-то образом сумел без помех пересечь двор, войти в дом и подняться на второй этаж. Группа гостей при их появлении тактично удалилась из верхней гостиной, и он быстро захлопнул за ними дверь.
В спальне он стащил с себя и с нее накидки, бросил их на пол и в обнимку с Кристианой рухнул на кровать, накрыв жену собой. Ее податливое тело выгнулось ему навстречу. Все мысли оставили его, он был переполнен лишь ощущением ее тела, ее ароматом. Он пытался сдержать себя, утихомирить бушевавшую в нем бурю, но когда она обхватила его голову и сама неумело впилась в его губы, разум оставил Дэвида.
Ему удалось стащить с нее платье не порвав, но шнуровка корсета не поддалась опытным пальцам. Он пытался распутать узел, целуя и покусывая выступающие из выреза соблазнительные холмы ее грудей. С отчаянной решимостью он перевернул ее на живот и уставился на запутанный шнурок.
– Не шевелись, – пробормотал он, вытаскивая свой кинжал и расправляясь с последним препятствием. – Это старый забавный трюк. Твои слуги завязали узел, который невозможно развязать.
Она звонко рассмеялась и стала помогать ему избавить ее от последних одеяний. Затем, встав на колени, раскрыла ему объятия, словно их расставание длилось целую вечность.
И тогда он совершенно потерял голову. В безудержном вихре поцелуев и ласк им удалось снять с него одежду. С восклицаниями, вздохами и восторженным смехом их руки встречались на его поясе и рубашке, и, наконец, пальцы Кристианы ощутили его кожу.
Прикосновение Кристианы лишило Дэвида остатков терпения.
– Я обещаю, что буду не торопясь любить тебя, дорогая, – промолвил он. – Только позже. Всю ночь, если захочешь. Но сейчас я не могу ждать.
Он навис над ней. Она смотрела на него черными сияющими глазами.
Подстегиваемый воображением, он больше не мог сдерживаться. Сквозь пелену охватившей его страсти он взглянул на нее и увидел промелькнувшее в ее глазах удивление и настороженность.
– Не бойся, – сказал он, приподнимая ее бедра. – Я просто хочу поцеловать тебя. Всю.
Он понимал, что не сможет долго наслаждаться. Его тело просто не выдержит этого. Но оказалось, что и у нее терпения не больше. Она извивалась и кричала, и вскоре он понял, что ее высвобождение близко.
Он мгновенно приподнялся, чувствуя, как она разочарована тем, что он подвел ее к краю пропасти и остановился.
– Скоро, дорогая, – успокаивающе проговорил он и вонзился в ее лоно.
Он вздрогнул от мучительного наслаждения.
Ее руки ласкали его, сияющие глаза и вздохи говорили ему, что он удовлетворяет не только ее тело. Нежность обволакивала их обоих, соединяя так же накрепко, как были сплетены их тела.
Он почувствовал, как она напряглась и вытянулась в предвкушении ослепительного пика, и он сам больше не мог сдерживаться. Его рука скользнула между их тел, к ее лону, и он подарил ей долгожданное высвобождение. Она изо всех сил обняла его, затягивая вместе с собой в восхитительное забытье.
Он редко стремился к одновременному окончанию. Честно говоря, даже избегал этого. Сейчас же, когда их страсть достигла апогея, он почувствовал ее наслаждение так же остро, как свое собственное.
Когда их дыхание чуть-чуть восстановилось, он перевернулся на спину, увлекая ее за собой.
Через некоторое время она приподняла голову и задумчиво распахнула глаза.
– Я слышу лютни, – удивленно сказала она.
– Ты льстишь мне.
Она засмеялась и игриво толкнула его в плечо.
– Да нет же, Дэвид, правда. Послушай.
Он прислушался и действительно уловил нежные звуки. Бережно сняв с себя Кристиану, он встал и исчез в гардеробной.
Она ждала, все еще качаясь на волнах их любви, а лютни тем временем зазвучали громче.
Дэвид вернулся и снял покрывало с постели.
– Они играют для тебя. Ты должна поблагодарить их. – Он накинул покрывало себе на плечи и им же укрыл жену.
Дверь, ведущая в сад, была открыта, и они вышли на балкон. Дэвид приподнял ее и усадил на каменный парапет, заботливо обернув покрывало вокруг ее ног.
Внизу, в крошечном садике, она увидела четырех мужчин с лютнями. Они пели песню о любви, и она узнала низкий бас Уолтера Мэнни.
– А другие кто? – шепотом спросила она.
– Они все из Пуи. Такова традиция, когда кто-то из нас женится.