- По закону это преступление. - Элиза последний раз попыталась воззвать к здравому смыслу.
- Это будет считаться преступлением только в том случае, если нас поймают. - Роуланд чиркнул спичкой.
Фонарь ожил, и на пустынную садовую дорожку пролился свет. Элиза бывала в Воксхолле раньше. Несколько раз приезжала сюда с родителями. Тогда здесь было не протолкнуться. Теперь сад выглядел не так празднично, зато гораздо уютнее. Возможно, дело в тишине, возможно, в компании. Элизе казалось, что везде, где бы ни появлялся Дориан, становилось уютнее. Он мог превратить даже очень скучное место в необычное, что и произошло дважды в ее кабинете.
- Не желаете осмотреть достопримечательности? - Дориан был сама обходительность, взял фонарь и мешок в одну руку, другую предложил Элизе. - Позвольте обратить ваше внимание на памятник Генделю. - Он поднял фонарь выше, чтобы осветить мраморного Генделя в свободном шлафроке и домашних туфлях.
Элиза рассмеялась и позволила увести себя дальше по Большой южной аллее. В саду кроме них только белки сновали в кустах. Элиза стала успокаиваться. Возможно, Роуланд прав, преступление становится преступлением, только если ты пойман. На вечер можно отступить от правил, и вовсе не обязательно кому-то об этом рассказывать.
- Вынужден принести свои извинения, сегодня у нас не будет фейерверка и газового освещения. - Дориан провел ее мимо кабинетов для ужина и остановился перед открытыми столиками возле площадки для музыкантов. - Но, возможно, вас заинтересует легкий пикник? - Он опустил мешок.
- Так вот чем вы занимались на кухне, пока я ходила за плащом. - Элиза изумилась, увидев, как он извлек из мешка белоснежную скатерть, расстелил ее на столе и поставил в центр фонарь.
- Вот так, свечи для создания приятной атмосферы. - Он озорно улыбнулся и достал из мешка буханку хлеба, головку сыра и нарезанную ломтиками ветчину. - Конечно, прославленная воксхолльская ветчина обычно нарезана тоньше, но у вашей Мэри тоже неплохо получается.
Потом на столе показались тарелки и бокалы, ножи, салфетки и - чудо из чудес! - бутылка вина. Мешок заметно похудел после того, как был накрыт пир.
- Невероятно! - ахнула Элиза и опустилась на стул. Она не могла поверить в то, что это все происходит с ней - ужин в пустынном Воксхолле с экстраординарным, если не сказать эксцентричным, мужчиной. Сам собой напрашивался вопрос. - Зачем вы все это делаете?
Дориан откупорил вино и наполнил бокал Элизы.
- А почему бы и нет? - Он поднял бокал. Его синие глаза завораживали. - Вы необычная женщина, Элиза Саттон, а мне нравится все необычное.
- Смелая речь.
Никогда прежде мужчины не были с ней так откровенны.
- Смелая, как и та, в честь которой она произнесена, - тихо сказал Дориан. - За вас, Элиза, и за ваше последнее начинание.
От этого тоста волна радостной дрожи пробежала по ее телу. Роуланд назвал ее необычной за то, что ей чужды условности. Элиза никогда не рассматривала свои поступки под таким углом. Она взяла ломтик хлеба и сыр.
- Я не считаю намерение закончить яхту проявлением смелости. Эта яхта - продолжение меня. Я просто строю корабли. Вы придаете этому слишком много значения.
- А вы, пожалуй, слишком мало, - ответил Дориан. - Не всем женщинам известно о яхтах столько, сколько вам. Позвольте спросить, что пробудило в вас такой интерес к этой теме?
Элиза улыбнулась:
- Я с детства строю чертежи.
Она хотела закончить на этом, но Дориан кивнул и склонил голову, не сводя с нее глаз. Он явно заинтересовался и слушал внимательно. И она сама не заметила, как за первой историей из детства последовала вторая. Вскоре она уже рассказывала о том, как в детстве ходила с отцом в доки, сидела у окна за столом для черчения и рисовала, как отец сажал ее на плечи и гулял с ней по верфи, показывая и называя разные элементы кораблей. Она рассказала, как взяла на себя ведение бухгалтерских книг, чтобы у отца оставалось больше времени для заключения сделок, и как он вскоре стал обсуждать с ней сначала оформление яхт, а потом и их конструкцию. Как мать ругалась, утверждая, что девушке подобает иначе проводить время, но они с отцом оставались непреклонны. Работать вместе вошло в привычку, теперь отец ушел, и Элиза не знает, что делать.
- Возможно, именно поэтому мне так хочется закончить эту яхту. Я просто не знаю, чем себя занять. И сейчас, когда мне нельзя ездить на верфь, - она взглянула на Дориана, - я не знаю, чем заполнить свои дни.
- Ваше присутствие создает проблемы. Это не те рабочие, которые были при вашем отце, вы же понимаете. Но это все, что я смог найти в нашей ситуации.
Элиза кивнула. Она прекрасно все понимала, но ей это не нравилось. После появления в доках посторонних ее буквально мучило желание посетить верфь. Элиза посмотрела на стол. Вино выпито, закуски съедены. Она говорила дольше, чем рассчитывала, и рассказала о себе больше, чем планировала.
- Простите меня. Я вовсе не собиралась болтать весь ужин.
- Ничего не имею против, - протянул Роуланд. - С вами очень интересно.
Днем Чарльз сказал то же самое. Джентльмены часто говорили леди подобное просто из вежливости. Но из уст Дориана эта фраза прозвучала очень искренне и неожиданно обрадовала Элизу. Не стоит обращать внимание на то, что блудный сын лорда думал о ее семье. Его мнение не имеет значения, он по собственной воле стал изгнанником. Но в саду эти слова были важнее всего на свете.
Возможно, Дориан прав. Кажется, он начинает ей нравиться. Эта мысли будоражила и одновременно пугала Элизу. Он в ее жизни ненадолго, совсем скоро получит деньги и уйдет, унесет с собой улыбку и перестанет чарующе флиртовать. Но пока он здесь, ни одна женщина не откажется представить себе перспективы, которые до поры до времени кажутся привлекательными.
Собрав тарелки и бокалы, Роуланд уложил их обратно в мешок.
- Пойдемте прогуляемся. Здесь есть на что посмотреть. Мы с вами не были на пасторальных холмах. - Он свернул на дорожку, которая начиналась от рощи. - Нужно хотя бы на статую Мильтона взглянуть перед тем, как уйдем.
- А вы? Почему вас так заинтересовали корабли, ведь ваша семья увлекается лошадьми? - спросила Элиза, надеясь, что на этот раз Дориан будет более откровенным.
- Я уже рассказывал вам. Сначала просто хотелось выделиться. Я искал способ разозлить отца, и яхтинг подходил как нельзя лучше. А через какое-то время мне это действительно стало интересно. - Он сделал паузу. - Корабль - это свобода. Я могу уплыть куда угодно, побывать в тех краях, о которых другие только мечтают!
- Так вы и сделали, уплыли. Вот, значит, как оказались в Средиземноморье. - Средиземноморье казалось Элизе чем-то очень экзотичным, хотя она и знала, что интересы Британской империи простираются гораздо дальше юга Европы.
Роуланд улыбнулся в темноте, Элиза не видела этого, но почувствовала его улыбку.
- Ах, Элиза! Средиземноморье - чудесное место! С одной стороны у вас Африка, с другой - Европа, а прямо перед вами Стамбул, ворота, за которыми лежит Дальний Восток, Китай и другие земли. Там правители и пираты, взморья и пустыни, тайны, которых вы себе и представить не можете!
Элиза оказалась во власти картин, которые рисовал Роуланд.
- Расскажите мне еще что-нибудь! Расскажите о море.
Они подошли к статуе Мильтона, выполненной по его собственному эскизу, но Элизу больше интересовал стоявший рядом с ней мужчина.
- Оно теплое, Элиза. У берегов Испании в нем можно купаться. Купаться нагишом в океане вместе с дельфинами. - Его глаза сияли. Он знал, что ведет себя неподобающим образом, в приличном обществе такое не рассказывают.
- Вы действительно плавали с дельфинами? - Элизе казалось, он ее обманывает, но про купание нагишом уточнять не стала. Не верить в это не было причин.
- Да. Однажды в Гибралтаре. Никогда этого не забуду. Они очень дружелюбные создания.
- Я вам завидую. На вашу долю выпало столько приключений, - мягко сказала она.
Волшебная атмосфера вечера и легкий винный туман делали свое дело. Элиза знала, к чему это может привести. Она поступит разумно, если предложит уйти сейчас, пока еще не случилось то, о чем придется сожалеть, когда алкоголь и одиночество отступят.
- Вы тоже можете это испытать. Представьте только, Средиземное море омывает ваши ступни, а вы прячете пальчики в песок пляжей. - Эти слова ласкали слух, рука Роуланда ласкала ее шею. - Вы никогда об этом не мечтали? Не думали уплыть на одной из созданных вами яхт?
- Мечтала, - призналась Элиза, забыв о практической стороне дела. Женщина очень рисковала, если отправлялась в путешествие одна, даже если могла сама справиться с яхтой. Но рядом с Дорианом, таким обходительным и притягательным, думать об этом не хотелось. Ей не следовало позволять ему прикасаться к ней, потому что от каждого прикосновения в ней словно вспыхивали искры.
- Вам нужен спутник, - прошептал Дориан, склонившись к ней и нежно покусывая мочку ее уха.
Безумная мысль пришла в голову Элизы. Ей нужен он, пират в костюме джентльмена, мужчина, который рассказывает о дальних странах и смеется над приличиями, который не обращает внимания на мелочи, заполняющие каждый день Чарльза, и может выхватить нож, чтобы расправиться с головорезами. Вот кто станет идеальным спутником! Вот с кем она будет в безопасности! Нет, это все влияние вина и лунного света!
О неблагоразумных поступках, совершенных в зеленых беседках Воксхолла, ходили вовсе не беспочвенные слухи. И теперь магия сада могла помочь Элизе забыть о тяжелых уроках, полученных во время ее непродолжительных отношений с Робертом Грейвсом, и о клятве никогда не искать плотских отношений с мужчинами. Элиза, впрочем, различала для себя желание и нужду и, принимая желание за акт добровольный, а нужду за настоятельную потребность, считала, что может позволить себе возжелать Дориана Роуланда, и это желание не будет нарушением правил.
- Ты пахнешь лимонами, растущими на юге Италии, - прошептал Роуланд между поцелуями, которыми он покрывал ее тонкую шею.
Элиза могла бы остановить его, но лишь запрокинула голову назад, приглашая его продолжать, открываясь навстречу ласкам. Он взял ее лицо в свои ладони. От долгих иссушающих поцелуев Элизу бросило в жар, и вскоре невозможно было игнорировать пламя желания и влажное тепло, набиравшее силу внутри ее и окутывавшее низ живота.
Она прекрасно понимала, что чувствует, точно знала, чего хочет. Забыть о правилах лишь на одну ночь, всего на одну. Дориан станет идеальным любовником. Он не будет питать ложных надежд, давая лживые обещания. В этот раз никакого обмана, одно лишь удовольствие. Теперь она старше и мудрее, и, играя с желанием, понимает, что делает.
И Дориан тоже понимал. Он поднял ее юбки в поисках длинного тонкого разреза в ткани, чтобы подобраться к ее лону, влажный жар которого могло остудить лишь одно. Элиза нетерпеливо застонала, призывая Роуланда двигаться быстрее, он поцеловал ее, скользнув рукой вниз. Ни одно прикосновение не оставалось незамеченным. Осторожно и уверенно кончики пальцев скользнули к крошечному бугорку. От нежных дразнящих поглаживаний Элизе вскоре захотелось закричать. Тело знало, что скоро все закончится. Она выгнулась и застонала.
- Давай, Элиза. Давай. Ради меня, - хрипло прошептал он, прерывисто дыша, лаская Элизу и прижимаясь к ней.
Этого оказалось достаточно. Элиза выгнулась в последний раз, обмякла и задрожала. Мир вокруг превратился в калейдоскоп ощущений. Ее тело сохраняло вертикальное положение лишь благодаря сильным рукам Роуланда и дубу, к которому она прислонилась спиной. Роуланд любовался развязкой, потемневшие от желания глаза сияли.
- Что может быть прекраснее, чем женщина, познавшая удовольствие? - Он тоже прислонился к дубу, продолжая поддерживать Элизу. Его голос звучал хрипло, волосы растрепались и упали на лицо. Роуланду явно не было безразлично случившееся.
- А мужчины? Возможно, они так же прекрасны? - Элиза заметила, что его желание все еще не удовлетворено. Одежда не скрывала напряженных мускулов, напротив, подчеркивала мощь силы, терзавшей Дориана.
Он озорно улыбнулся и, подбадривая, ответил:
- Тебе следует самостоятельно проверить истинность этого утверждения, ведь мы по-разному видим мир.
Лунный свет окончательно свел Элизу с ума, ее рука заскользила вниз. Брюки плотно облегали мощные бедра Роуланда, едва сдерживавшего желание.
- А иногда даже познаем его на ощупь.
Глава 10
Он уверенным движением расстегнул брюки.
- Пожалуйста, миледи!
Ее рука скользила решительно и твердо. Застонав, Дориан позволил ей исследовать себя. Ее ловкие движения свидетельствовали о некоторой опытности, однако Элиза все же не была искушенной в вопросах близости и потому оказалась не готова к власти, которую получила над Роуландом. Улыбка озарила ее лицо, когда она скользнула чуть выше, к нежному влажному кончику его плоти, потом снова спустилась вниз. Его сердце застучало быстрее. Было приятно ощущать ее прохладную руку на своей разгоряченной коже. Он понимал, что долго не продержится, но останавливаться не стал, предвкушение невероятного удовольствия гнало его вперед. Роуланд прижался к дубу спиной, впился пальцами в трещины коры и движением тела стал помогать Элизе. Достигнув высшей точки наслаждения, хрипло застонал.
Элиза торжествовала.
- Почему ты улыбаешься? - спросил он.
- Я права. Мужчина, познавший удовольствие, невероятно прекрасен.
- Кажется, еще никто не называл меня прекрасным, - протянул Роуланд.
В его голосе чувствовалось безразличие, хотя в душе комментарий Элизы не оставил Дориана безразличным. Он поцеловал ее, притянув к себе, чтобы она по выражению его лица поняла, насколько важна была последняя сказанная ею фраза. В нем снова просыпалось желание. Он знал, что еще хочет сделать с Элизой, смелой принцессой, но остановил себя, пойдя наперекор собственному телу.
Он хорошо владел наукой соблазнения. Замужние и вдовые дамы, игривые девушки, первый сезон выезжающие в свет, девственницы и искушенные особы - все покорялись ему. Он практически ничем не ограничивал себя, когда речь шла о плотском наслаждении. Однако некоторые правила все же были, и сейчас Элиза, сама о том не догадываясь, толкала его к тому, что он себе запрещал. Мысли о защите и заботе, уже посещавшие его, грозили захватить власть над разумом в тот момент, когда он особенно уязвим, после интимной близости.
- Нам пора возвращаться, - прошептал Роуланд, спрятав лицо в волосах Элизы.
Дорога до тайной двери прошла в молчании, но неловкости не ощущалось. Роуланд обнимал Элизу за талию, прижимая к себе. Его голова была полна мыслей, он был почти уверен в том, что Элиза испытывает то же самое. Их спонтанная поездка прошла замечательно, хотя каждый объяснял это разными причинами. Роуланд предпочел бы не позволять воображению разыгрываться, когда дело касалось Элизы, так было безопаснее для его сознания. Он сомневался в том, что это ее первая встреча с неприкрытой страстью. Возможно, таких глубин удовольствия Элиза прежде не достигала, однако его природа ей знакома. Впрочем, это не имело значения. Роуланд все равно догадывался, о чем она думала. "Что я наделала?" Испуг или позор, что ощутит она, осознав собственную храбрость? Рада ли тому, что испытала такое острое наслаждение? Или, наоборот, станет называть себя женщиной легкого поведения за то, что наслаждалась происходившим? А она наслаждалась, он в этом уверен и был готов биться об заклад, гадала, что это значит для нее.
Дойдя до этого места в размышлениях, Роуланд понял, что допустил ошибку. Если бы он следовал своим правилам, этого не случилось бы. Ему следовало, как всегда, заключить соглашение.
До сих пор, соблазняя, он всегда следовал более или менее четкому плану. Сначала обе стороны должны были засвидетельствовать друг другу интерес. Это означало, что они согласны с условиями негласного договора. В соответствии с этим основной объем брал на себя Роуланд, он же отвечал за интимную близость. То, что произошло в Воксхолле, должно было случиться лишь после того, как обе стороны завершат переговоры относительно соглашения, но никак не до этого.
Сегодня все пошло в обратном порядке, причем инициатором выступил он сам. Приехал домой к Элизе, сообщить ей о ночном вторжении, и не уехал, когда следовало. Это он позволил себе расчувствоваться, увидев, как стоически она переносит плохие новости. Это он растрогался, услышав: "Я просто хочу закончить папину лодку". И это он сказал: "Мы ее сделаем". Вот уж чего точно обещать не следовало. И если теперь Элиза Саттон думает, что они работают вместе и она может ему доверять, Роуланд в этом виноват.
Будто услышав его мысли, Элиза тихо сказала:
- Когда мы впервые встретились, ты мне не понравился.
- А теперь?
Они дошли до потайной двери, Роуланд придержал ее для Элизы. Проходя мимо него, она улыбнулась.
- Теперь нравишься гораздо больше. Кажется, мы становимся друзьями, Дориан Роуланд?
- Друзьями? Нет, ни за что, - рассмеялся Дориан. Не дружба ему нужна, а нечто большее. Он подозвал жестом припозднившегося перевозчика.
- А кто?
- Нечто иное, - загадочно ответил Дориан и обнял ее, надеясь, что этот жест позволит выиграть время и придумать более подходящий ответ.
Роуланд знал, что правда вряд ли понравится Элизе, и потому не хотел говорить, что общавшиеся с ним женщины могли рассчитывать лишь на удовлетворение плотских желаний. Ничего, кроме мимолетного удовольствия, он дать не мог. По крайней мере, в прошлом. Перемен ничто не предвещало. Возможно, отец прав - Роуланд просто не способен всю жизнь любить одну женщину. А Элиза Саттон ждет от мужчины именно этого. И имеет право на это рассчитывать.
Полагая, что Тайн захочет отыграться за неудачу, постигшую его наемников, и перенесет злобу на Элизу - отличную мишень, Роуланд решил проводить ее.
- С яхтой все будет в порядке? - спросила она в темноте коляски, когда та остановилась возле ее дома.
Он усмехнулся. Поразило то, что Элиза легко забыла о недавних удовольствиях и снова заговорила о цели его визита. Хотя, возможно, так она просто хотела успокоиться после вечера, неподобающим образом проведенного с малознакомым мужчиной.
- Сегодня я предупредил стражу и нашел сторожевого пса. Это огромная гончая тигрового окраса. - Дориан усмехнулся. - Псу я, впрочем, доверяю больше. Его точно не подкупишь.
Он не сомневался в том, что Дэмиан Тайн попытается договориться с охраной верфи, и когда шестеренки его организации будут запушены, от него уже нигде нельзя будет скрыться. Дориан распахнул дверцу коляски и разложил ступени. Весь вечер ему легко удавалось изображать джентльмена. Даже странно, что старые навыки вернулись так быстро.
- Спокойной ночи, Элиза.
- Спокойной ночи, Дориан. Спасибо за чудесный вечер. - Она вежливо улыбнулась, будто час назад не ублажала его и сама не стонала от удовольствия.