Сжав губы, Рейчел молча кивнула в ответ, сказав себе, что Лоретту нужно пожалеть. Ее свекровь жила в Монтане в полной изоляции от общества. Она получала ежемесячные женские журналы, и из них черпала сведения о новейших модах и тенденциях. Лоретта читала их, как Священное писание, и все, что вычитывала, сообщала Рейчел. Самой себе она казалась столпом общества и горела желанием создать таковое в Монтане, но, увы, – этой чести были достойны только несколько богатых образованных семей, и к тому же они жили очень далеко, например в Хелене.
– Как поживает Роберт? – поинтересовалась Рейчел, стараясь чем-то занять свой ум, чтобы не думать о Лейне и о решении полностью порвать с ним.
– Разумеется, прекрасно, – ответила Лоретта. – Из письма явствует, что его важные дела в Новом Орлеане идут отлично. Надеюсь, Тайсон унаследовал деловую жилку. Видит Бог, у его бедного отца она совершенно отсутствовала.
– Он был хорошим шерифом. – Это Рейчел признавала охотно, безотносительно к тому, что ее муж изменял ей.
– Чепуха. Он стал шерифом только для того, чтобы позлить отца. Он старший сын, его место на ранчо, он должен был учиться вести хозяйство.
Лоретта шмыгнула носом и полезла в ридикюль за носовым платком. Когда она извлекла оттуда большой черный кусок батиста, обшитый по краям черным кружевом, Рейчел пришлось отвернуться.
Лоретта поднесла платок к уголку глаза.
– Почти со дня рождения моего бедного дорогого мальчика Стюарт с отцом постоянно пререкались. Я частенько говаривала: слишком они похожи.
– Не расстраивай себя, – заботливо сказала Мэри Маргарет.
Пока она не заговорила, Рейчел успела забыть, что Мэри Маргарет находится в комнате. Взглянув на золовку, молодая женщина увидела, что та ставит пустую тарелку из-под печенья на столик подле своего кресла.
Лоретта всхлипнула.
– Думаю, что я никогда не оправлюсь от потери сына. – Она внезапно выпрямилась, смяла руками свой черный носовой платок и наклонилась к невестке: – Я хочу попросить вас об одной вещи, Рейчел. Не могли бы вы одеться как-то поприличнее ради обеда в четверг? Я хочу сказать… в черное? Мне будет очень тяжело, если все примутся спрашивать без конца, почему вы решили так рано снять траур и…
Рейчел подняла руку, чтобы остановить этот поток слов.
– Я согласна – ради мира в семье и ради приезда Роберта. Но после этого вам придется согласиться с моим решением.
– Но что же насчет этого Кэссиди…
– Не беспокойтесь на этот счет, – ответила Рейчел. – Как я уже сказала, он всего-навсего мой бывший ученик, который случайно проходил мимо нашего дома. Он и сам так сказал.
– Я слышала, что он производит фурор, – проговорила Мэри Маргарет, чем, наконец, и привлекла к себе внимание Рейчел.
Она сидела на краешке кресла, лицо ее пылало. Единственное, к чему она проявляла когда-либо подобный интерес, – это ее творчество.
– Это один из тех высоких, темноволосых, опасных типов, не так ли? – продолжала Мэри Маргарет. – А правда, что он убил более сотни человек в перестрелках?
Рейчел широко раскрыла глаза.
– Сомневаюсь.
– Я слышала, что он все время носит револьвер.
– Это все знают, – пробормотала Рейчел.
– Рейчел, это очень рискованно – принимать его у себя дома. Знаете, такие бродяги – совершенно непредсказуемые люди. Кто знает, что он сделает с вами, теперь, когда вы одна и беззащитна.
Рейчел не ответила, а Мэри Маргарет содрогнулась с головы до ног.
– Меня бьет дрожь при одной мысли об этом. Знаете, я хочу написать стихотворение, в котором выведу именно такой образ.
Лоретта поднялась:
– Нам пора. Вставай, Мэри Маргарет. Список того, что мы должны купить, чтобы Жак мог как следует приготовить праздничный обед, длинней мили.
Рейчел часто задавалась вопросом: на самом ли деле шеф-повар ее свекрови – француз, или он просто говорит слегка с акцентом, чтобы получать от хозяев жалование побольше. Радуясь, что обе сестрицы намереваются отбыть, она тоже поднялась и пошла к двери следом за свекровью.
– Я очень рада, что мы поговорили. – Лоретта вышла на пьяццу. – Стюарт-старший очень встревожился, услышав, что Тай остался наедине с этим негодяем, а тут еще на днях вы показали ему свой характер. Я сказала ему, что это чепуха, что виновата жара, что вы скоро образумитесь и что нечего волноваться из-за этого Кэссиди. И, кажется, я была права. До свидания, до четверга. Обед в семь.
– Спасибо, все было очень мило, – сказала Мэри Маргарет, заключая Рейчел в свои медвежьи объятья. – Будьте осторожны, пожалуйста. Просто не представляю себе, как у вас хватило смелости разговаривать с таким ужасным страшным человеком, как Лейн Кэссиди…
– Мэри Маргарет, пошли! – Лоретта уже стояла у калитки, сжав губы и положив руку на штакетник. – Или ты хочешь, чтобы меня хватил удар на таком пекле?
Когда они удалились, Рейчел вернулась в дом, закрыла дверь и прислонилась к ней. Она вздохнула и спросила себя – сколько понадобится времени, чтобы свекор и свекровь поняли: ее новообретенная независимость означает, что она хозяйка в своем доме? И что она решила не видеться с Лейном не из-за их требований. Просто ей грозит вполне реальная опасность потерять свое доброе имя, равно как и свое сердце.
8
Два дня спустя Лейн стоял на веранде Рейчел. На полу лежали длинные тени, чередующиеся с полосами солнечного света. Держа шляпу в руках, Лейн терпеливо ждал, когда же кто-нибудь отзовется на его вторичный стук. Но никто не отзывался. Он повернул дверную ручку и обнаружил, что дверь не заперта. Оглянувшись через плечо, он окинул взглядом улицу, а потом вошел в прихожую.
Он захлопнул за собой дверь, постаравшись произвести при этом как можно больше шума, и услышал, как голос Рейчел прозвучал со второго этажа:
– Я здесь, наверху, Дельфи.
Улыбнувшись, Лейн вбежал наверх через две ступеньки. Поднявшись на второй этаж, он остановился в открытых дверях большой спальни, выходящей окнами на улицу. Комната Рейчел была именно такой, какой он ее себе представлял – нежно-женственная, красивая – совершенно такая же, как сама Рейчел. Как и повсюду в доме, в своей комнате Рейчел тоже использовала кремовые и желтые цвета, добавив к ним яркие пятна розового и темно-зеленого. Живые цветы украшали туалетный столик, стоявший у широкого окна и задрапированный кружевом. Легкий ветерок шевелил прозрачными занавесками и перебирал цветочные лепестки в хрустальной вазе.
Рейчел было не видно, но Лейн слышал, как она двигается за ширмой, обитой легкой тканью в крупных розах. Ее роскошные темные волосы виднелись над ширмой. Лейн видел, как она подняла руку с длинными тонкими пальцами. Он шагнул в комнату, и под его ногой скрипнула половица. Он застыл на месте.
– Дельфи, дайте мне, пожалуйста, капот. Он на кровати.
Лейн заметил длинное атласное одеяние вычурного фасона, лежащее на кровати. Он бросил шляпу туда же и, подняв капот, обнаружил, что держит в руках целую груду оборок. Он встряхнул капот, держа его на вытянутой руке, затем на миг прижал к себе, а потом двинулся к ширме, стараясь ступать как можно легче.
Молодой человек втянул голову в плечи, чтобы Рейчел не могла увидеть его поверх ширмы, и подал ей капот.
– Как вы погуляли? – спросила молодая женщина и добавила, не дожидаясь ответа: – Надеюсь, Тай не перемажет все там, внизу? Вы еще не дали ему поесть?
Лейн стоял молча, опершись бедром о туалетный столик и скрестив руки на груди. Рейчел вышла из-за ширмы, резко остановилась и изумленно раскрыла рот при виде Лейна. Прежде чем она успела запахнуть полы своего халата, он имел удовольствие заметить ее изящную фигуру, облаченную в черный корсет, черные панталоны и чулки. Даже кружевные подвязки с рюшками, поддерживающие чулки, были черного цвета.
Она стояла в одних чулках, без туфель, сжимая полы капота у горла и на талии. Но это не спасло ее от взглядов Лейна. Он засмеялся, оттолкнулся от столика и шагнул к ней.
– Убирайтесь! – Она так крепко сжала полы капота, что кончики ее пальцев побелели.
Он попытался улыбнуться.
– Я ожидал не совсем такого приветствия. – И он сделал еще один шаг.
Она отступила.
– Вас никто не приветствует. Прошу вас уйти, пока Тай и Дельфи не вернулись с прогулки.
– Черт побери, почему вы в такой ярости?
– Я полагаю, это вам известно.
– Вы все еще злитесь, что я привез Тая так поздно?
– Нет.
– Могу ли я узнать, что же с вами случилось?
– Полагаю, вам хорошо известно, чем я огорчена.
Она прошла мимо него и села на стул перед туалетным столиком, все так же сжимая полы капота.
Лейн нахмурился, глядя на ее отражение в зеркале и размышляя о том, чем же она раздосадована и не сможет ли он ласковыми речами быстренько ее успокоить.
– Вы узнали, что я дал Таю пострелять из револьвера?
– Я узнала гораздо больше.
– Продолжайте, Рейчел.
Она взяла с туалетного столика простую сережку из черного гагата.
– Я хочу, чтобы вы ушли. Немедленно.
Подойдя к ней сзади, он положил ладони ей на плечи. Она напряглась и попробовала сбросить его руки движением плеч. Взгляды их скрестились, встретившись в зеркале.
Она встала, заставив его отступить. Капот распахнулся, блеснул черный атлас. Она опять плотно запахнула капот и обернулась.
– Тай рассказал мне все о "леди" из салуна, о ее "хорошеньком узком лифе" и о том, как она выставляет напоказ свои прелести.
– Это не то, что вы думаете…
– Я пытаюсь изменить свою жизнь, Лейн. Я вышла, наконец, из тумана боли, вины и потрясения, вызванного тем, что сделал Стюарт, и намерена опять сама управлять своей жизнью. Я больше не позволю Маккенна указывать, как мне жить, и, разумеется, я не намерена позволять вам дурачить меня.
– Я все вам объясню, если вы присядете на минуту.
По ее глазам молодому человеку было видно, что она смущена и потрясена. Она опять подошла к туалетному столику и протянула руку за второй серьгой. И только когда она попыталась продеть серьгу в дырочку на ухе, стало заметно, как сильно дрожат у нее руки. Она сидела спиной к Лейну, но он хорошо видел ее отражение в зеркале. Он видел, что в глазах ее блестят слезы, и молча выругал себя.
Подойдя к ней, он протянул руку.
Она обернулась и посмотрела на его раскрытую ладонь, потом на лицо и положила гагатовую сережку ему в руку. Не говоря ни слова, Лейн коснулся ее уха кончиками пальцев и ощутил, какое оно теплое, нежное и мягкое. Найдя малюсенькую дырочку на мочке, он не торопясь, осторожно вдел крючочек. Потом отошел.
Рейчел опять повернулась к зеркалу. Когда она заговорила, голос ее был тверд.
– Вы поцеловали меня, ушли отсюда и поехали прямо к ней.
– Я не Стюарт…
– Вы смеялись, пока ехали в салун? – Зеркало отразило ее глаза. В них была горечь. Ее опять предали. – Вы были в восторге, что вам удалось разжечь и взволновать мисс Рейчел? Представляю, как славно посмеялись вы с вашей леди в лифе, когда лежали с ней в постели.
Он обхватил ее руками и заставил повернуться к нему лицом. Когда он ее отпустил, шелковый капот распахнулся и соскользнул с плеч. Охваченная яростью, Рейчел не обратила на это внимания. Зато Лейн обратил. Его взгляд скользнул к вырезу корсета, к соблазнительной плоти под черным кружевом.
– Я скажу это один раз – и навсегда, – проговорил Лейн, когда к нему вернулась способность соображать. – Я никогда ни с кем не спал в этом проклятом городишке. В ту ночь, когда я ушел от вас, я поехал прямиком на ранчо и оставался там, а назавтра мы с вами встретились на улице.
– Вы хотите сказать, что мой сын – лжец?
– Нет. Я хочу сказать, что ваш сын не имеет ни малейшего представления о том, почему я остановился у салуна и сказал этой женщине, где меня можно найти. Речь идет о деле.
– О деле!
– Я прошу вас верить мне, Рейчел. Я прошу вас доверять мне. Если бы я мог рассказать вам, что происходит, я рассказал бы. Но я не могу. Ни сейчас, ни, может быть, потом.
Она хотела поверить ему – он видел это по ее глазам. Он не осуждал ее за этот гнев и подозрение – после того, что она пережила со Стюартом Маккенна. Но ему страшно хотелось убедить ее, что на его счет она ошибается.
– Рейчел! – Он тронул ее за руку.
– Вам нужно идти, – прошептала она. – Тай вернется…
– Я никуда не уйду, пока вы не скажете, что верите мне.
Она попыталась отнять руку, но он не пускал. От прерывистого дыхания грудь ее под корсетом соблазнительно вздымалась и опускалась. Она закрыла глаза, пытаясь облечь свои мысли в слова.
– Я очень много думала и решила, что для Тая и для меня будет лучше, если вы перестанете у нас бывать, – проговорила молодая женщина.
Этого он не ожидал от нее. От кого-нибудь – но от Рейчел? От его мисс Рейчел?
А он-то думал, что она всегда будет на его стороне – что бы о нем ни говорили, что бы он ни натворил когда-то.
Он медленно окинул ее взглядом.
– Опять в черном? Маккенна одолели вас, не так ли?
– Вовсе нет, – сказала она протестующе. – Сегодня вечером празднуют приезд Роберта. Я надела черное, чтобы свекрови не пришлось из-за меня извиняться.
– Так Роберт Маккенна вернулся? Когда он вернулся?
– Почему вы спрашиваете?
Увидев, что она мгновенно заметила его внезапный интерес, он велел себе быть осторожнее.
– Это объясняет перемену в вашем сердце, – ответил он. – Сколько же он здесь пробудет?
– Понятия не имею. – Рейчел протянула руку к щетке для волос и принялась вертеть ее то так, то эдак.
И вдруг ее насторожила направленность его вопросов, и она возразила:
– Это ведь вас не касается, не так ли?
– Меня касается все, что связано с вами.
– Я обдумала то, что произошло тогда вечером, и намерена прекратить всю эту чепуху, пока она не завела нас чересчур далеко.
– Вы остались благоразумной мисс Рейчел, что бы вы ни чувствовали.
И Лейн попытался привлечь ее к себе, но она уклонилась и стояла на своем:
– Я уже сказала, что Тай слишком привязался к вам. Я должна подумать и об этом.
– Ценой своих собственных чувств?
– Он мой сын. Вы исчезнете из нашей жизни, а нам с ним жить и жить – вдвоем. Я не хочу, чтобы ему было больно.
Эти слова заставили его замолчать. Рейчел права! Тай уже относится к нему с благоговением. Молодая женщина внимательно смотрела на него, полагая, что он уйдет из ее жизни просто потому, что она того требует.
Если бы он был не таким плохим человеком, он так и сделал бы, но Лейн никогда не претендовал на звание неплохого человека. И он был гораздо сильнее ее. Его руки скользнули с ее плеч ниже, и он притянул ее к себе, не давая ей вырваться. Он посмотрел на ее лицо, поднятое к нему, на вызывающе сжатые губы, на глаза, в которых пылал гнев.
– Чепуха? Мы еще не кончили наше с вами дело, Рейчел. И вы считаете, что можете попросить меня удалиться и все забыть?
– О чем вы говорите? – прошептала она.
– Я говорю вот об этом. – И его губы слились с ее губами, которые он раздвинул языком.
В ответ она уперлась ладонями ему в грудь, но Лейн, не обращая внимания на ее не очень упорную попытку освободиться, длил свой пылкий поцелуй до тех пор, пока ее сопротивление не прекратилось.
На долгое мгновение он с замиранием сердца погрузился в ее благоухание, в опьяняющий запах розовой воды, в шелест ее платья. Он хотел поглотить ее, вобрать ее в себя. Он сжал ее еще крепче. Она испустила тихий протестующий стон, прижавшись к нему, ее рот жаждал его поцелуев, это было очевидно. Не прерывая поцелуя, он отпустил ее руки и почувствовал, что она слабеет.
Плавным движением Лейн подхватил ее и поднял на руки. Она непроизвольно обняла его за шею. Он подошел со своей ношей к кровати. Когда он, опуская ее на покрывало, отрывался от ее губ, оба они прерывисто дышали. Рейчел посмотрела на него из-под густых темных ресниц, ее глаза потемнели от страсти, и тугой узел волос распустился. Она положила руку на грудь, прикрытую корсетом. Под блестящей тканью, как спелые ягоды, соблазнительно обрисовались ее соски.
Его глаза были близко-близко. Его возбужденное мужество говорило о том, как она на него действует.
– Вы не хуже меня знаете, что между нами есть нечто такое…
Она смутилась, но возразить было нечего.
– Вы с ума сошли!
– Сошел с ума? Потому что решил, будто между нами может что-то быть, несмотря на то, что вы были моей школьной учительницей, а я – всего-навсего ничтожный ганфайтер?
– Дело совсем не в этом…
– Отчасти в этом, и вы это знаете, Рейчел. В том, что здесь происходит, я понимаю не больше вашего. Но я по крайней мере признаюсь, что со мной происходит то же самое. Разве вы не можете быть честной перед самой собой, Рейчел? Вы когда-нибудь посмотрите в лицо своим чувствам?
В ожидании ответа он покусывал ее губы, а пальцы его гладили пульсирующую жилку у нее на шее. Она задрожала и схватилась за его рубашку.
Приняв ее молчание за согласие, он наклонился и поцеловал ее шею, потом провел кончиком языка по ключице. Когда он охватил ладонью ее грудь, сердце у нее забилось с головокружительной быстротой.
– Поцелуй меня, Рейчел. Дай себе волю.
Она вздохнула, сдаваясь, провела дрожащими руками по его рубашке и, обняв его за шею, притянула к себе его голову и поцеловала долгим старательным поцелуем. Он прижался к ней теснее, вдавил в нее свои бедра, и по всему ее телу опять пробежала дрожь. Она застонала и приподнялась, запустив пальцы в его волосы, прижимаясь губами к его рту, языком поощряя его к продолжению.
Он был тверд, как камень, его бедра двигались, отвечая на ее поцелуй, на каждое ее движение; она прерывисто дышала ему в лицо.
– Ты потрясающе красива, Рейчел, – прошептал он ей в шею. – Ты всегда была очень красива.
Его слова окончились вздохом – он припал губами к ее пышной груди.
Она изогнулась под ним, громко заглатывая воздух, а он впился губами в ее сосок через тонкий шелк. Он тяжело дышал, проведя губами по ее телу, руками он провел по изгибам ее бедер. Он не давал ей пошевелиться, подбирая ее под себя.
– Лейн, перестань… пожалуйста…
Он расслышал ее слова, несмотря на жар страсти, и уронил голову ей на грудь.
– Самое время просить меня перестать.
С разметанными по покрывалу волосами, окружающими ее, как нимб, с губами, распухшими от его поцелуев, она была похожа на падшего ангела. Увидев ее глаза, он одумался. Она была ошеломлена и смущена; она смотрела на него с опаской, не веря, что у нее есть над ним хоть какая-то власть.
Он притянул ее руку вниз, на выпуклость, пульсирующую под грубой тканью его брюк.
– Это нельзя подделать, Рейчел.
– Пожалуйста, Лейн, не нужно делать из меня дурочку. Я этого не вынесу.
Он отстранился от нее, сел на кровати, рывком усадил Рейчел рядом с собой. Протянув руку, он пропустил ее волосы между пальцев, уложил их ей на плечи, перекинул прядь на грудь.
– Тебе так идут распущенные волосы.
Она быстро глянула на дверь и сказала, облизнув губы:
– Лейн, уходи, пожалуйста. Они могут прийти с минуты на минуту.