Он смотрел, как эта стройная белокурая женщина вернулась к плите, и опять подивился, где это Рамон нашел такую: "Кончик хвоста" был довольно далеко от дорог, и насколько ему было известно, управляющий редко бывал в городе или где-нибудь еще. Хотя, впрочем, с тех пор как Лейн в последний раз видел Альварадо, прошло десять лет, а Лейн лучше, чем кто бы то ни было, знал, как меняется положение дел, если человек этого захочет.
Дети продолжали внимательно изучать гостя, а он взглянул в сторону коридора и пристроил шляпу себе на бедро. Он подождал, пока Льюси приготовит ему завтрак, и когда она подошла к нему и подала тарелку, он поблагодарил ее и спросил:
– Как это вы оказались здесь?
Женщина вспыхнула, как малина, и заправила за ухо выбившуюся прядь волос.
– Я… я работала когда-то с Евой. В Чайенне.
– Танцовщица?
– Была. Ее родственница сказала мне, что Ева вышла замуж за хозяина большого ранчо неподалеку от Ласт Чанса, и я приехала к ней на один день – повидаться. Я тогда попала в такое положение, в какое лучше не попадать, но несмотря на это Ева встретила меня с распростертыми объятиями и сказала, что я могу пробыть здесь столько, сколько мне нужно. – Она пожала плечами. – Эта поездка оказалась самой удачной из всех моих поездок. Потому что я встретила Рамона, и он попросил меня выйти за него замуж.
Лейн отдал шляпу Льюси, потому пошел к столу с тарелкой в руках. Элли сказала.
– Садитесь рядом со мной, дядя Лейн.
– Он будет сидеть рядом со мной. Я его тезка, а не ты. – И Лейн-младший показал сестре язык.
– Так нельзя делать, – заметил Лейн, усаживаясь между детьми.
– Ага. Ага. Сделаешь еще раз, и я пожалуюсь, – пригрозила Элли и тряхнула головой, отчего ее огненные кудри подпрыгнули.
Лейн возразил племяннице:
– А ябед никто не любит. – И тут же почувствовал себя грубой скотиной, потому что глаза девочки наполнились крокодиловыми слезами, которые тут же покатились по ее лицу.
– Ну, ну. Я прошу прощения, – Лейн наклонился к Элли и, не зная, что делать в такой ситуации, неловко погладил ее по головке.
Лейн-младший, ничуть не встревожась, сунул в рот хороший кусок яичницы и пробормотал:
– Не ловитесь на эту удочку, дядя Лейн. Она может зареветь, даже если у нее упадет шляпка. И это ничего не значит: ма говорит, что Элли унаследовала это от Эберхартов – они все были актерами и актрисами. Мы только что приехали из Калифорнии, мы туда ездили повидать бабушку и деда, и там…
– Лейн!
Ева Эберхарт Кэссиди ворвалась в комнату с театральными жестами, которые она унаследовала от своих предков-актеров. Ее рыже-золотые волосы были собраны в высокую растрепанную, но красивую прическу. Кроме юбки, на ней была накинута ночная кофточка с поясом. Между полами кофточки из пурпурного атласа виднелся кружевной лиф малиново-желтой сорочки.
Лейн вскочил, с радостью поняв, что по крайней мере Ева намерена встретить его приветливо. Как его встретит Чейз, выяснится позже.
Ева обвила его руками, и они крепко обнялись, а потом она отодвинулась и внимательно посмотрела на Лейна.
– Ты замечательно выглядишь, Лейн. После всего, что я слышала в эти годы, я не знала, чего ожидать. Но ты прямо как огурчик.
Лейн засмеялся и оглядел ее с ног до головы.
– А ты такая же красивая, какой я тебя запомнил.
Вспыхнув, она запахнула полы, но яркая пурпурная кофта почти сразу же опять распахнулась. Она повернулась к детям, которые созерцали эту встречу с нескрываемым любопытством.
– Познакомились с дядей? – спросила она, протянув руку к тарелке Элли и беря недоеденную лепешку.
– Я ему больше понравилась, – тут же пискнула Элли.
– Враки! – закричал Лейн-младший.
В комнату вошел Чейз Кэссиди в сопровождении Рамона, и беспорядок немедленно прекратился. Дети стихли и выжидающе смотрели на отца, любопытствуя, что он скажет своему племяннику, сбившемуся с пути истинного.
– Где Рейчел Маккенна? – спросил Чейз без всяких предисловий.
Ева повернулась к Лейну. Ее улыбка затуманилась, и она сказала:
– Шериф Вернермейер и деверь Рейчел были вчера здесь с толпой людей. Они искали тебя. Они сказали, что ты убежал с Рейчел, а я говорила им, что они, наверное, ошибаются, что невозможно, чтобы ты…
– Ева! – проговорил Чейз, и в голосе его явно прозвучало предостережение.
Она замолчала в ожидании объяснений Лейна.
Лейн взглянул на Рамона и Льюси, потом на детей. Он не собирался ни вдаваться в объяснения, ни задавать вопросы Чейзу при этих слушателях.
– Могу я поговорить с вами наедине? – спросил он дядю.
Ему показалось, что Чейз кивнул несколько неуверенно, потом тут же вышел из комнаты, и Лейн пошел за ним по пятам.
– Я тоже пойду, неважно, понравится это вам или нет, – предупредила Ева, стащив последний кусок лепешки с тарелки дочери и направляясь следом за мужчинами по широкому коридору.
Идя за Чейзом, Лейн не мог не заметить дубовый паркет и бархатную дорожку на полу, изящные столики у стен. Коридор вел в парадные комнаты в передней части дома. Справа находилась двустворчатая дверь, Чейз распахнул ее. Лейн и Ева вошли следом за ним в гостиную, и Чейз закрыл дверь.
Проходя мимо камина, перед которым стояли кресла и диван, Лейн сразу же обратил внимание на потолок, расписанный вручную цветочным орнаментом розового и бирюзового цвета. Камин украшала ручная резьба и декоративные плитки тех же цветов, что и роспись на потолке. На полу у камина стояло нечто, напоминающее футляр для египетской мумии в миниатюре.
– Интересная штука, – заметил Лейн.
– Фамильная, – ответила Ева, засмеявшись.
Лейн сел у второго огромного окна-фонаря. Со времени своего тюремного заключения Чейз не выносил маленьких помещений без окон, и новый дом отражал то предпочтение, которое Чейз отдавал светлым, полным воздуха комнатам. Ева уселась было напротив Лейна, но тут же вскочила.
– Не хочешь ли еще кофе, Лейн? А ты, дорогой?
Мужчины отказались.
Ева села и внимательно посмотрела на мужа. Лейн полагал, что тот вышлет Еву из комнаты, но Чейз позволил ей остаться, поэтому и Лейн не стал возражать, зная, как умеет Ева в случае надобности успокоить мужа.
– Начнем с того, что Рейчел в полной безопасности. Когда я видел ее в последний раз, она была у себя дома и мирно почивала.
На мгновение в комнате воцарилось молчание, а потом Ева прошептала:
– О Боже!
Поняв, на что он намекнул, Лейн быстро поправился:
– По крайней мере, ее экономка сказала мне именно это.
Чейз явно успокоился и опустился на край туго набитой софы.
– Ты все уладил? Или нам опять следует ожидать, что шериф ввалится к нам в любую минуту?
– Не знаю. Надеюсь, что нет.
Темные глаза Чейза вспыхнули, а губы искривились.
– Черт побери, вот это ответ. На кухне сидят мои дети, а ты не знаешь, навлек ли ты неприятности на наш дом?
Ева подсела к мужу и похлопала его по руке.
– Ну, Чейз…
– Никаких "ну, Чейз", остановил ее муж.
– То, что я расскажу вам обоим, должно храниться в строжайшей тайне, – и Лейн выразительно посмотрел на Еву. – Понятно?
Та энергично кивнула и уселась поудобней.
– Понятно.
Чейз молча ждал, что скажет Лейн дальше.
– Единственный человек, который знает, что происходит на самом деле, – это Рейчел. Короче говоря, я – сыщик из "Агентства Пинкертонов" и работаю там почти шесть лет.
– А завтра свиньи полетят по воздуху, – пробормотал Чейз, запуская пальцы в волосы.
– Я прошу прощения, что никогда не следовал вашим предписаниям, дядя Чейз, но даже вам придется согласиться, что такая выдумка слишком необычна для меня. Меня завербовали из-за моей репутации, и все эти годы она служила мне крышей. Сюда я приехал по делу. Вчера мне пришлось принять некое неожиданное для меня самого решение, которое касается Рейчел.
– Но если ты сыщик, почему тебя ищет шериф? – поинтересовалась Ева.
– Я занимаюсь тайным расследованием по собственной инициативе. Моя работа сейчас не санкционирована "Агентством", потому что я отстранен от должности на шесть недель – но это уже другая история.
– Какая работа? Ты можешь нам рассказать? – Ева заерзала на своем кресле.
Лейн глубоко втянул воздух, потом выпустил его. Он посмотрел Чейзу прямо в глаза.
– Я приехал сюда, чтобы выследить Джентльмена-Грабителя. Все вы слыхали о нем. Он грабит поезда в этих краях последние два года. Мне очень неприятно говорить об этом, дядя Чейз, но среди тех, кого подозревает "Агентство", вы – на первом месте.
13
Атмосфера в гостиной Кэссиди была насыщена электричеством. Напряженное, нехорошее молчание, воцарившееся в комнате, не могли нарушить даже звуки, доносившиеся из скотных загонов – ржание лошадей и мычание коров.
Чейз сидел, уставившись на Лейна. Выражение его лица не изменилось – казалось, обвинение не произвело на него особого впечатления, но Лейн знал, что за годы, проведенные в тюрьме, Чейз мастерски овладел умением скрывать свои чувства.
Совсем иначе повела себя Ева. Ее большие глаза мгновенно наполнились слезами, и она изо всех сил моргала, пытаясь остановить слезы.
– Как ты только можешь говорить такое, Лейн? Разве не достаточно, что ты так сильно огорчил Чейза, когда ушел из дома? А теперь ты вернулся, и все начинается сначала.
Ева по-прежнему очень любила мужа. Лейн знал, что единственный человек во всем мире, который вот так же встал бы на его защиту – это Рейчел.
– Мне очень жаль, что я огорчил вас обо их, – проговорил он, внимательно глядя на Чейза. Слова, казалось, шли прямо из его сердца. – Но поскольку все эти грабежи происходили в Монтане или рядом с Монтаной и поскольку вы сидели за ограбление, к несчастью, "Агентство" заподозрило вас.
– С тех пор, как Чейз освободился, он стал образцовым гражданином, – возразила Ева.
Лейн встал, подошел к камину, потом вернулся обратно. Он остановился у кресла, пальцы его пробежали по шикарной парчовой обивке.
– Я тоже так думал, но этот дом чересчур хорош для хозяина такого небольшого ранчо, – сказал Лейн, оглядывая комнату. – И он наполнен очень дорогими вещами. Если не считать Рейчел и Тома Кэстора с семьей, только вы двое живете, ни с кем не общаясь в Ласт Чансе. Расспрашивать о вас у жителей города практически бесполезно – никто почти ничего о вас не знает.
– Так ты думаешь, что все это куплено на ворованные деньги? – спросил Чейз, обведя рукой гостиную.
– Я так не думаю. Я слышал, что вы получили деньги по наследству, Ева.
Та вскочила с места:
– Получила. Я унаследовала часть драгоценностей моего прадеда.
– Сядь, Ева. Ты вовсе не должна давать ему объяснения, – тихо заметил Чейз.
Лейн хорошо знал этот тон. Чейз всегда говорил так, если его что-то беспокоило.
Но Ева не обратила на тон мужа никакого внимания.
– Ты что же, действительно думаешь, что я стану жить на краденые деньги? – Подойдя к футляру для мумий, стоящему возле камина, она указала на него. – Эта вещь много лет принадлежала моим родителям. И эта вещь принесла нам счастье. Когда один мой родственник прислал мне этот ящик, Чейз открыл его и обнаружил, что там внутри – вовсе не мумия, а кукла моего прадеда.
Направляясь к окну, она прошла мимо кресла с подголовником, из-за которого Лейн не увидел, что Ева вынула из ящика куклу-чревовещателя и несет ему.
– Это Честер, – объяснила молодая женщина, протягивая Лейну деревянную куклу на шарнирах, разрисованную под египетского фараона. – Возьми его в руки.
– Да зачем это, – отказался Лейн.
– Нет, возьми, прошу тебя.
Лейн осторожно взял куклу в руки. Ева повернула куклу спиной к Лейну и указала ему на маленькую дверцу в кукольной головке. Потом надавила на эту дверцу, и она, отскочив, открыла небольшой тайничок.
– Вот здесь прадед устроил весьма солидный склад драгоценностей. Прадед был очень дряхлый и, судя по всему, просто-напросто забыл, куда их спрятал. Они пролежали здесь много лет, пока Чейз не обнаружил потайную дверцу и не нашел их.
Ева взяла Честера у Лейна и взглянула на него почти так же нежно, как обычно смотрела на мужа. Положив Честера на стул, она села подле Чейза. И, взяв его за руку, продолжала:
– Конечно, мы поделились находкой с моими родными. Чейз позволил мне распоряжаться драгоценностями. Деньги пошли на строительство дома, на обстановку, на детей. Чейз считает, что ранчо должно существовать на доход, который мы с него получаем. Вот и все, Лейн. И пока ты находишься под этой крышей, я не желаю слышать никаких оскорблений в адрес моего мужа. В противном случае ты можешь отправляться туда, откуда пришел.
Лейн перевел взгляд с Евы на Чейза, потом опять посмотрел на Еву.
– Я никогда не верил в это обвинение. Очень сожалею, что принес вам дурные вести. Я не совсем так представлял себе возвращение домой, – проговорил Лейн.
Все заметили, что глаза Чейза помрачнели, и в них появилась боль.
– Ничего страшного, – сказал он.
– Когда я утром вошел в этот дом, вы ведь по-прежнему верили, что у меня нелады с законом, – напомнил Лейн. – По-видимому, такова уж человеческая природа – верить в худшее, когда речь идет о других.
Чейз посмотрел на руку Евы, лежавшую в его руке, потом перевел взгляд на Лейна.
– Ты можешь сказать мне одну вещь?
– Скажу, если смогу.
– Почему ты уехал отсюда?
У Лейна все сжалось внутри. Когда-то он обвинял Чейза в том, что тот оставил его на попечение Огги, но прошли годы, и Лейн понял, что Чейз ни в чем не виноват. Он устремился на поиски убийц своей сестры и намеревался вернуться домой через несколько дней, если не часов.
Когда-то Лейн думал, что ни за что не простит этого человека. Но теперь, пытаясь удержаться и не высказать дяде то, что срывалось у него с языка, Лейн понял, что прошлые муки изжиты, что с прошлым покончено. Рассказать все Чейзу сейчас – означало бы возложить на него бремя стыда и вины, которых он совершенно не заслужил.
Прошлое со всеми его чудовищными подробностями мертво и похоронено.
Пусть там и пребывает.
– Я уехал, потому что был в ярости – сначала вы бросили меня, а потом вернулись и принялись поучать меня, как жить. У вас была репутация известного ганфайтера, и я понял, что мне хочется пойти по вашим стопам. Но это было невозможно – вы заставили меня пасти стада. И мне пришлось убежать.
Чейз отозвался не сразу. Когда он заговорил, он не смотрел ни на Еву, ни на Лейна. Его взгляд был устремлен в широкое окно.
– Черт побери, мне бы очень хотелось, чтобы ты приехал домой не потому, что подозреваешь меня в грабеже. Но что делать, иногда приходится брать, что дают, верно?
Чейз встал и подошел к Лейну, не сводившему с него глаз. И протянул племяннику руку. Лейн вскочил. Не обращая внимания на протянутую руку, он обнял своего дядю. Они постояли молча, неумело обнимая друг друга, пока Ева, вскочив с дивана, не обняла их обоих.
Первым из объятий высвободился Лейн. Глаза Евы сверкали.
– Ты, разумеется, передашь этим Пинкертонам, что твой дядя не виноват. Если они захотят побеседовать со мной или моими родственниками насчет драгоценностей, мы с удовольствием пойдем на это, – проговорила молодая женщина.
– Вряд ли я буду этим заниматься в настоящее время, – отозвался Лейн.
– А еще есть подозреваемые? – поинтересовался Чейз.
– Только один.
– Кто это? – Ева взяла мужа под руку. – Мы его знаем?
– Возможно.
– Ты сказал, что здесь как-то замешана Рейчел. Это связано с вашим побегом? – спросил Чейз.
Тут Ева изумилась.
– Что может быть общего у Рейчел со всеми этими делами?
– На самом деле – ничего, – ответил Лейн. – Прошу вас забыть все, о чем я вам рассказал…
– Ха! – засмеялась Ева.
– Ладно, забыть вы не сможете, но, по крайней мере, обещайте, что не скажете никому ни слова до тех пор, пока я занимаюсь этим делом. Даете слово?
Чейз кивнул.
– Все еще не могу поверить. Ты – сыщик!
Ева опять засмеялась. И поскольку Лейн, скрестив руки, ждал ответа, молодая женщина подняла правую руку и поклялась:
– Я обещаю. Ни пророню ни словечка.
Рейчел крепко прижимала к себе Тая. Ничего, что в гостиной душно – важно, что он сидит у нее на руках. Лоретта велела задернуть тяжелые парчовые занавеси на окнах, и хотя при этом комната и погрузилась в полумрак, жара не стала меньше.
В голове у Рейчел стучало – не столько из-за духоты, сколько из-за потока вопросов, которые семейство Маккенна обрушило на нее, и на которые она отвечала уже час с лишним. Внезапное появление Тая в гостиной положило решительный конец беседе, по крайней мере на какое-то время. По красному лицу Стюарта и по складкам, обозначившимся между бровями Лоретты, было ясно, что расследование отнюдь не закончено.
"Интересно, – в который раз подумала Рейчел, – как прекрасно умеет Лейн увиливать, и при этом его рассказы всегда выглядят правдоподобными". Ей же приходится отвечать односложно, ведь какая-то незначительная деталь может выдать ее, и все поймут, что она лжет.
По дороге из города на ранчо она рассказала Роберту, как ей удалось "спастись" от Лейна. Она говорила очень медленно и осторожно, и, кажется, деверь ей поверил. Во всяком случае, больше он ни о чем не спрашивал. Он даже был так добр, что все сам объяснил своим родителям, когда они расположились в гостиной.
Рейчел наклонила голову, чтобы запечатлеть поцелуй на лбу сына, и одновременно бросила взгляд на свою бывшую свекровь. Та яростно обмахивалась веером, стреляя взглядом в молодую женщину, губы ее были плотно сжаты, глаза косили от усиленной работы мысли.
– Тай, – сказала Лоретта, резко нарушив воцарившееся молчание, – сбегай наверх и поищи Марту. Мы еще не кончили разговор с твоей мамочкой.
Мальчик взволнованно устремил взгляд на мать.
– Что-нибудь случилось, мама?
– Ничего, дорогой. Я скоро приду.
Рейчел понимала, что мальчик не мог не ощутить напряженной атмосферы, стоявшей в гостиной. Она пригладила ему волосы и спустила его с коленей.
– Давай-ка сбегай на кухню и посмотри, приготовил ли Жак холодный лимонад.
– Здесь лимонад не такой, как у Дельфи, – сказал Тай.
– Тайсон, старшим нельзя возражать. Твоя мама просит тебя сделать что-то, и ты должен ее слушаться, – резко проговорила Лоретта.
– Мы с тобой увидимся через несколько минут, – прошептала Рейчел и, погладив его ручку, пообещала себе самой покончить с этим разговором как можно скорее. Ей страшно хотелось забрать сына и отправиться домой, но она не могла рисковать, открыв им, кто такой Лейн на самом деле. Придется еще какое-то время разыгрывать из себя жертву.
Роберт, сидевший на другом конце комнаты и наблюдавший за происходящим, встал и подошел к столу, стоявшему подле кресла Рейчел. Взяв в руки толстую книгу в кожаном переплете, он раскрыл ее, словно она его заинтересовала, а потом положил обратно.
– Чего я так и не понял – так это причины. Почему Кэссиди вас похитил? – медленно проговорил он.
Рейчел не удержалась и вздохнула.