– Танец банда сочетает воедино сексуальный восторг и презрение к наслаждениям. Он также выражает добровольное презрение к любви. А именно так в глазах Молины и хоунгана вы себя с ней вели. В этом танце применяют палку, как пародию на пенис. Я видел, как они размахивали такой палкой: вот тогда-то у меня и появилась надежда, что они начнут свою банду, которая закончится половым актом, и они забудут про вас. А в это время я успею вывести вас отсюда. – Элдон громко, с явным облегчением вздохнул. – Нам здорово повезло. У меня такое мнение, что на закате хоунган наверняка перерезал бы вам глотку, как цыпленку. Он ни за что бы не согласился, чтобы его соплеменница вступила в брак с иностранцем. Особенно если этот чужеземец отверг девушку, да к тому же еще и украл ее девичью добродетель.
– Ну, Элдон, я ваш должник. – Тревис говорил очень искренне, настолько, насколько ему удавалось, – его всего бил холодный озноб, а голова раскалывалась от боли. И все из-за проклятого зелья! – Мне бы хотелось вернуться, чтобы мы могли сейчас переодеться и лечь спать. Но по-настоящему я бы с удовольствием сделал совсем другое – забрал бы свое ружье и отправился на это кладбище, чтобы застрелить парочку этих ублюдков, в первую очередь их хоунгана.
– Нет, уходить отсюда нам сейчас нельзя. Попробуйте все-таки заснуть, Тревис. Возможно, они уже нас ищут. Мы будем в большей безопасности днем – они ведь не станут бежать за вами и убивать вас в открытую. Будут ждать темноты. А к тому времени нас уже и след простынет.
Тревис прислонил голову к скалистой стене. Ну и ночка! Если бы кто-нибудь ему когда-нибудь раньше сказал, что все кончится именно такой заварухой! И все из-за того, что он напился и не удержался от искушения переспать с красивой туземкой! Узнай об этом Сэм, хмуро подумал Тревис, он бы стал целых десять лет потом, изо дня в день, напоминать Колтрейну, какой он идиот.
Первое, что почувствовал Колтрейн через какое-то время, были руки Элдона, который изо всех сил тряс Тревиса, чтобы тот проснулся. А он лишь недовольно моргал в знак протеста против вмешательства в его сон. Шея задеревенела и ныла. А если честно, то ныло и болело все тело. На запястьях и щиколотках горели ссадины от веревки. Интересно, как это можно было заснуть в сырой и холодной пещере, да еще безо всякой одежды?!
– Вставайте, Тревис. Нам надо отсюда выбираться, – говорил Элдон. В пещере стало не так темно благодаря свету, проникавшему в нее через заросший кустами вход. – Нам придется всю дорогу до деревни бежать изо всех сил. Заберем вещи и поспешим к докам. Сядем на первый же корабль и забудем про комитет, службу и все остальное! Речь идет о нашей жизни!
Тревис долго и внимательно на него смотрел. Да, Элдон до смерти испугался. Никаких сомнений! Глаза у него глубоко запали, как у мертвеца, которого еще не успели похоронить. Кожа белела, словно тесто, а губы приобрели какой-то странный синеватый оттенок. Элдон выглядел больным.
– Вам нужно немного отдохнуть, Харкорт. – Тревис с трудом встал на ноги и потянулся, пытаясь как-то снять напряжение в мышцах. – Я отправлюсь в комитет и расскажу им про эту банду сумасшедших. А потом поеду в Санто-Доминго и поищу Сэма.
Элдон издал горлом какой-то непонятный звук, словно его душат, и, положив холодные как лед руки на оголенные плечи Тревиса, стал его изо всех сил трясти.
– Только зря потратите время и подвергнете свою жизнь риску, если станете взывать к закону. Что надо делать, чтобы заставить вас понять: вам необходимо уехать отсюда немедленно?
Тревис глотнул воздуха и подавил в себе порыв высказать этому Элдону, что, по его мнению, он такой же псих, как и те дикие танцующие туземцы с раскрашенными лицами. Но ведь в конечном счете Элдон пришел ему на помощь в самый тяжелый момент. И никто не знает, как бы все обернулось, если бы не он.
Тревис решил для начала отделаться шуткой, а уж потом, после возвращения из Санто-Доминго, прибегнуть к доводам разума.
– Как скажете, друг мой. – Колтрейн старался выглядеть веселым. – Но только у меня нет особого желания появляться в деревне нагишом. Но с другой стороны, скрываться здесь, в этой пещере, тоже невозможно. Так что пошли.
Похоже, Харкорт почувствовал облегчение. Настолько, что на Тревиса на миг накатила волна раскаяния.
Они направились к входу из пещеры, выглянули наружу, раздвинув кусты, и, увидев, что все спокойно, двинулись к деревне.
Элдон дал Тревису свою рубашку, так что теперь он шел по улице не совсем голым. Тем не менее жители деревни с явным подозрением разглядывали их. Больше того, над селением витал какой-то странный удушливый запах. У Тревиса возникло неприятное ощущение, что из каждого окна за ним и Элдоном внимательно наблюдают.
– Они тут, – в ужасе прошептал Элдон. Глаза у него расширились, и он водил ими в разные стороны. – Они за нами следят. Я это чувствую. Нам надо спешить.
Тревис обнял плечи Элдона рукой, как ему казалось, твердой и уверенной.
– Не стоит так волноваться, Элдон. Вы просто устали. Мы почувствуем себя лучше, когда чуть передохнем и поедим. Я бы сказал, мы вполне заслужили по стаканчику спиртного, хоть сейчас еще чертовски рано. Только это не должен быть ром, да еще из открытой бутылки! – Тревис засмеялся, но его слова не возымели никакого воздействия на смертельно перепуганного Элдона.
– Нет, мне это не подходит. Вы, если хотите, ешьте и отдыхайте, – еле слышно ответил он. – Лично я соберу свои вещи и немедленно поеду в гавань. И сяду на первое же судно, какое там увижу. Мне даже все равно, куда оно будет следовать.
Тревису не хотелось допустить, чтобы Элдон поступал так глупо, но вслух он ничего не сказал. Он поторапливал Харкорта, по-прежнему держа руку на плече своего спасителя.
Портье нигде видно не было. Притихший и опустевший холл гостиницы походил на гробницу. Даже пахло тут сыростью и гнилью. Этот запах напоминал Тревису вонь предыдущей ночи. Колтрейн прикусил нижнюю губу. Проклятие! Надо признаться, происходящее ему мало нравилось. Что-то тут было не так. Он не мог бы сказать, что именно, но что-то странное происходило. А может, ему просто передался страх Элдона? Колтрейн весь напрягся. Черт побери! Ведь за все четыре года той Богом проклятой войны ему ни разу не было страшно. И сейчас он не собирается позволить каким-то опьяненным ромом туземцам себя запугать.
На лестнице Тревис чуть подтолкнул Элдона.
– Останьтесь со мной, Тревис, – дрожащим голосом попросил тот. – Пойдемте вместе ко мне в комнату. Я возьму свое ружье. Мне все это не нравится. Происходит что-то непонятное. Я это чувствую.
– Все будет в порядке, друг мой. – Тревису очень хотелось побыстрее довести Элдона до кровати. Отдых – это то, что ему сейчас больше всего требовалось. А сам Тревис отправится к Джорджу Карпетнеру, одному из помощников конгрессменов. Комната Джорджа как раз в конце коридора. Надо обязательно ему сказать, чтобы не спускал с Элдона глаз, пока Колтрейн не вернется из Санто-Доминго. К тому времени Харкорт уже будет в полном порядке. А если же нет, то Тревис просто попросит комитет отослать Элдона назад в Америку.
Они поднялись по лестнице и свернули влево. Элдон еле тащился, а Тревис все пытался его поторапливать.
– Ружье, – пробормотал Элдон, роясь в кармане в поисках ключа, и затем дрожащей рукой вставил его в замочную скважину. – Прежде всего возьмите ружье.
Дверь распахнулась. И тут же Элдон резко подался назад. В горле у него застрял вопль. Харкорт схватился за голову и упал на колени. Раскачиваясь из стороны в сторону, он отчаянно глотал воздух. Тревис перешагнул через него и вошел в комнату.
– Что это, черт побери? – Перед ним открылось ужасное зрелище: по всей постели Элдона были разбросаны кости, явно человеческие. А на подушке возлежал оскалившийся голый череп, пустыми глазницами уставившись прямо на вошедших.
– Дедушка! – стонал Элдон, ритмично стуча головой по полу. – Я уже мертвец… мертвец, мертвец…
Стоны перешли в режущий ухо визг. Тревис нагнулся и стал трясти Элдона, чтобы вывести несчастного из состояния истерики и прекратить этот безумный крик.
Элдон Харкорт рухнул на пол без сознания. В холле послышались поспешные шаги. Тревис мгновенно обернулся и сжал кулаки, ожидая увидеть проклятого разрисованного хоунгана с дикими глазами.
Но в комнату вбежал Джордж Карпетнер. На нем была ночная рубашка, глаза сонно щурились.
– Что, черт побери, здесь происходит, Колтрейн? – воскликнул Карпетнер, переводя взор с лежавшего без сознания Элдона на разбросанные по постели кости. – О Боже правый!
Распахнулось еще несколько дверей. И вскоре на пороге комнаты Элдона столпились люди. Тревис стал объяснять, что произошло, стараясь не показаться сумасшедшим. Но было ясно, что никто его не слушает. Все в полном безмолвии с ужасом разглядывали побелевшие человеческие кости.
Внезапно за их спинами возник чернокожий портье.
– Вуду, – хрипло прошептал он, не скрывая дикого ужаса и пятясь назад от входа. – На мистера Харкорта ниспослали проклятие. Теперь он умрет.
– Что вы имеете в виду, какое такое проклятие? – съехидничал кто-то в толпе. – Я про этих вуду слышал, но никакого значения этому не придал. Эта жалкая кучка собачьих костей должна означать, что из-за каких-то идиотских предрассудков туземцев Элдон Харкорт умрет? – Говоривший усмехнулся. Его поддержали остальные.
Портье отступил еще дальше.
– Это не собачьи кости, – произнес он, дрожа всем телом. – Это кости дедушки мистера Харкорта. Когда у кого-нибудь вынимают из могилы кости его предка, это значит, такой человек проклят. Он обречен на смерть.
Тревис бросился к портье с такой яростью, что чуть не свалил нескольких человек. Прижав негра к стене, он закричал:
– Сукин ты сын! Откуда это, черт бы тебя побрал, ты знаешь, а? Откуда тебе известно, что это кости дедушки господина Харкорта?
– Он… он мне сказал, – задыхаясь, выдавливал слова портье. – Он мне сказал, что… что его дедушку похоронили здесь, на Гаити. Я услышал, что он проклят.
– Каким образом ты это услышал? – тряся портье изо всех сил, взревел Тревис. – Говори, чертов ублюдок!
– Барабаны. Эту историю передают барабаны. Они перестали бить лишь совсем недавно. Мистер Харкорт обречен, он уже мертвец. – Глаза портье укоризненно смотрели в лицо Тревиса. – Он вмешался в дела Барона Самеди, – с явным неодобрением заявил портье. – Вмешался из-за вас. И теперь за это заплатит, потому что Барон Самеди его проклял. А с вами они займутся позже.
Тревис ударил портье по щеке. Если бы его не оттащили, Колтрейн избил бы чернокожего мерзавца. Скорее всего этот ублюдок сам один из тех разрисованных сумасшедших, которые резвились в своем безумном танце. Его надо просто убить, чтобы вся эта свора узнала, что его, Тревиса, не запугать!
– Успокойтесь, Колтрейн, – уговаривал Джордж. – Мы об Элдоне позаботимся. Уведем его ко мне в комнату, а эти кости отсюда уберем. Вы же хоть немного отдохните. Судя по всему, у вас была отнюдь не легкая ночь.
Тревис смерил негра долгим презрительным взглядом и, спотыкаясь, направился к себе. Спрятав револьвер в кобуру, он взял свое ружье и вернулся в холл.
Толпа все еще не расходилась. Да черт с ними, горько подумал Тревис. Он все равно поедет в Санто-Доминго и найдет там Сэма. И очень скоро в его компании психов больше не будет. А Элдон Харкорт отоспится.
Тревис повернулся к толпе, одарил всех прощальным взглядом и побежал по ступеням вниз.
Глава 8
Старик в конюшне говорил на смешанном французско-креольском языке, и поэтому Тревис сумел понять, что Санто-Доминго находится отсюда милях в ста пятидесяти. Добираться туда лучше по морю, чем по суше. На лошади можно доехать дней за пять. Но все равно это будет быстрее, чем на корабле, который останавливается в каждом порту.
Тревис велел старику продать самую лучшую из его лошадей и самое хорошее седло. Все должно быть готово через час. Потом Колтрейн направился к ближайшей лавке купить кое-что на дорогу. Тревис рассматривал одеяло, когда сзади послышались тяжелые шаги. Он резко обернулся и вытащил револьвер.
– Можете это убрать на место, Колтрейн. Мы приехали с вами поговорить.
Тревис узнал двух адъютантов из комитета. Их звали Уолтон Тёрнер и Винсон Крейли.
– Сейчас в городе находится Орвил Бэбкок. Он прибыл из Санто-Доминго пару дней назад для проверки работы комитета. Он хочет вас видеть, – сообщил Тёрнер.
Тревис убрал револьвер. Его охватило раздражение.
– Да-а? А зачем личному секретарю президента Гранта понадобилось меня видеть?
Оба джентльмена обменялись смущенными взглядами. Наступило неловкое молчание. Винсон Крейли нервно откашлялся и сказал:
– То, что произошло прошлой ночью, Колтрейн, стало всем известно. Вы ведь знаете, здешние жители болтливы. – Он с надеждой взглянул на своего компаньона, словно призывая того поддержать разговор.
– Дело в том, Колтрейн, – заговорил Уолтон Тёрнер, – что все это дошло до ушей Бэбкока, и он хочет, чтобы вы ему изложили ситуацию сами.
Ответ Тревиса был сух:
– Никакой ситуации нет. И обсуждать нечего.
– Бэбкок так не думает, – быстро среагировал Уолтон.
Тревис засмеялся:
– Что это значит? Вы хотите сказать, что Бэбкок верит в эту чепуху о вуду?
– Черт, все не так просто, – отрезал Уолтон.
Ему не хотелось злить Колтрейна, потому что он хорошо помнил Тревиса с их самой первой встречи и был с ним осторожен. Нельзя сказать, что Колтрейн вызывал антипатию. Напротив, Уолтон им по-настоящему восхищался и был немало наслышан о многочисленных подвигах капитана в годы войны. Но что-то в самом облике Тревиса было такое, что заставляло держаться от него подальше.
– Президент Грант хочет приобрести Доминиканскую Республику для Соединенных Штатов. – Уолтон явно торопился кончить этот разговор. – Когда конгресс предложил Гаити и Доминиканской Республике нашу защиту, это вовсе не означало их аннексии. И именно поэтому президент и послал сюда Бэбкока и остальных членов комитета – они должны добиться мирного договора. Дела идут далеко не прекрасно. А то, что у вас произошло прошлой ночью, никак не может улучшить положение.
Винсон поспешил вмешаться:
– Поэтому Бэбкок и хочет с вами поговорить. Многие возмущены вашим поступком. Вы взбудоражили местное население.
Тревис в удивлении поднял бровь:
– Их возмущает то, что я не считаю для себя нужным верить в их вуду, или же то, что у меня была интрижка с туземкой? – Он покачал головой. – Осмелюсь предположить, что плоды этого острова вкусили многие из вас.
Оба советника снова переглянулись и слегка покраснели.
– Дело отнюдь не в этом, – произнес Уолтон. – Бэбкок послал нас за вами. Вы работаете на правительство Соединенных Штатов. И обязаны соблюдать вежливость и ответить на просьбу личного секретаря президента страны. Особенно после той шумихи, которую устроили прошлой ночью.
– Это я-то устроил шумиху?! – откинув голову, захохотал Тревис. – Да меня могли убить! Если бы не Элдон Харкорт, никто не знает, что бы могло случиться прошлой ночью.
Винсон вздохнул и умоляюще возвел руки к небесам.
– Послушайте, Колтрейн. Убить могли бы и нас, если бы такое произошло с нами. Но сейчас Харкорт находится в коме, как говорит врач. А туземцы шарахаются от нас всех, будто среди нас чума. Бэбкоку такая ситуация совсем не нравится, и он хочет с вами об этом поговорить. Он даже пригласил священника.
– Священника? – не веря своим ушам, переспросил Тревис.
– Да, священника. Он хочет объяснить некоторые здешние обычаи. А теперь поедемте с нами, хорошо? – Винсон выдавил из себя улыбку. – Мы слышали, вы собираетесь ехать в Санто-Доминго. Это прекрасно. Но ведь можно же потратить хоть пару минут и выслушать Бэбкока, верно?
– Но это вряд ли поможет Харкорту, – пробормотал Уолтон.
– Харкорт сам справится, – быстро сказал Тревис. – Он просто устал. Эта ночь была бурной.
Винсон стал терять терпение.
– Вы идете с нами или хотите, чтобы мы вернулись без вас и сказали Бэбкоку, что вам на все плевать?
Тревис согласился пойти с ними. Вскоре они поравнялись с небольшим деревянным строением, которое Орвил Бэбкок использовал для своего штаба во время пребывания в Порт-о-Пренсе. Снаружи сидели два чернокожих охранника с ружьями наперевес. Они с явным подозрением смерили взглядом проходившего между ними Тревиса. А ведь вполне вероятно, невольно подумал он, что и эти негры были среди тех идиотов в черном и алом, с разрисованными лицами, которых он видел накануне ночью. Да, хорошо бы отсюда убраться как можно скорее!
Винсон и Уолтон подвели Тревиса к двери кабинета и ушли. Колтрейн постучал и, услышав, как кто-то внутри откликнулся, вошел. Перед ним был темноволосый мужчина с угрюмым лицом. Он сидел за большим письменным столом, слева от него стоял священник. Тревис кивнул сидевшему за столом и резко спросил:
– Для чего это вы хотели меня видеть, Бэбкок? Я еду в Санто-Доминго повидать Сэма Бачера.
Достав трубку и набивая ее табаком из кожаного мешочка, Бэбкок как бы вскользь сказал:
– Сэм давно собирается выбрать время и заехать сюда, но я не мог предоставить ему такую возможность. Похоже, у нас там куда больше дел, чем у вас, работающих здесь, на Гаити. Никто из моих подчиненных ни разу не оказывался в такой… в такой щекотливой ситуации, связанной с туземцами, – добавил он со значением.
Тревис оглядел скудно обставленную комнату, увидел стул, развернул его, сел лицом к спинке и, посмотрев с усмешкой на Бэбкока, произнес:
– Вы намекаете на то, что будто бы в такую "щекотливую ситуацию" я попал по собственной вине? Я думаю, американскому правительству не о чем беспокоиться в этой связи. Американскому правительству, представленному здесь, если это, конечно, действительно так, – горько усмехнулся Колтрейн, – следовало бы побеспокоиться о другом: одного из граждан Америки какая-то кучка сумасшедших туземцев прошлой ночью чуть было не убила. – Колтрейн положил подбородок на руки, уперев их на спинку стула, и прямо взглянул в лицо Бэбкока. – Что вы намерены в этой связи предпринять?
В разговор вступил священник, толстый, высокий и лысый. Его ледяные голубые глаза смотрели с укором.
– Вы действительно лишили невинности молодую туземку по имени Молина?
Тревис внимательно смерил священника взглядом, словно решая, стоит ли сказать ему, чтобы не совал носа в чужие дела. Но, увидев напряженное лицо Бэбкока, вздохнул и проговорил:
– Да, если вам угодно это назвать так. Возможно, она и была девственницей, но вела себя так уверенно, как опытная женщина, знавшая немало мужчин. Я ее не принуждал. По сути дела, она сама предложила мне себя безо всяких условий. А я всего лишь простой смертный, как и все.
– Но ведь вы к тому же еще и женаты! – как змея прошипел священник, вспыхнув от ярости.
Тревис все же не выдержал:
– А это уже совсем не ваше дело.
– Так, Колтрейн, мы ни к чему не придем! – стукнул кулаком по столу Бэбкок. – Вы лишили невинности местную девушку. По мнению ее народа, вы ее опозорили. Те обряды, которые они исполняли прошлой ночью, если верить слухам, были вызваны желанием наказать вас.