Существует причина, по которой вампиры всегда побеждают. И Бау ошибался насчет этой причины. Дело не в том, что они телепортируются. Вампиры всегда побеждали из-за того, что оборотням не удавалось справиться со своей звериной природой… или потому что они с такой готовностью им уступали.
Эмма отпрыгнула назад через стол, едва успев уйти от когтей Деместриу – и с изумлением увидела, как он рассек массивный стол на две части с такой легкостью, словно разорвал лист бумаги.
Дерево со стоном распалось – и обе половинки с шумом упали.
Деместриу возник у нее за спиной раньше, чем Эмма успела заметить его исчезновение. Она поспешно уклонилась, но он царапнул ее когтями прорвав кожу на ребрах. Он рывком поставил ее перед собой с такой легкостью, словно она была тряпичной куклой. Из ее разорванной ноги и бока струилась кровь. Он положил обе руки на основание ее шеи.
"Чтобы оторвать мне голову".
– Прощай, Эммалайн.
"Он меня заслонил".
Эмма набрала полную грудь воздуха – и завопила. Толстое черное стекло над ними разлетелось словно от взрыва. В комнату ударили лучи солнца. Деместриу застыл неподвижно, словно потрясенный тем, что его внезапно залил свет. Эмма съежилась рядом, используя его тело как защиту. Когда он попытался вырваться, она постаралась удержать его на месте, но даже начав гореть, он оставался слишком сильным. Он телепортировал их обоих в тень. Туда, где валялся меч.
Она наклонилась, схватила меч – и прыгнула Деместриу за спину. С силой погрузив клинок ему между лопаток, она с отвращением ощутила, как разламываются кости, но заставила себя повернуть меч в теле так, как ее учили.
Деместриу упал. Она высвободила меч, перепрыгнула через его тело, чтобы нанести новый удар, – и обнаружила, что он потрясенно смотрит на нее.
Он встал на одно колено – и это безумно ее напугало. Она снова вонзила в него меч, ударив изо всей силы и пробив ему сердце. Сила удара отбросила Деместриу на спину, так что он распластался на каменном полу.
С мечом в сердце он лежал и извивался. Вампир от такого удара не умирает. Эмма знала, что должна отрубить ему голову. Она дохромала до другого меча и, сотрясаясь от дрожи, сорвала его со стены, все еще не веря в то, что только что случилось – и что вот-вот случится. Когда она вернулась, его лицо было искажено. Почерневшая кровь собралась вокруг головы огромной лужей. Ей придется наступить в нее!
Его лицо менялось – смягчалось, становилось не таким ужасающим. Напряженные линии и тени исчезали.
Деместриу открыл глаза… и они оказались небесно-голубыми!
– Отпусти меня.
– Прямо сейчас?
– Нет… я прошу… чтобы ты меня убила.
– Почему? – вскрикнула Эмма.
– Голод исчез. Память исчезла. Больше не помню их ужаса… передо мной.
В дверь громко заколотили.
Деместриу взревел:
– Не мешайте нам! – А потом, уже тихо, сказал: – Отруби голову. Переруби пояс. Ноги. Иначе я все равно встану. Ошибка Фьюри.
Фьюри?
– Ты ее убил? – вскрикнула Эмма.
– Нет, пытал. Она не должна была вытерпеть это долго.
– Где она?
– Никогда не знал. Этим занимался Лотар. Голова, пояс. Ноги.
– Я ничего не соображаю!
Она начала метаться по кабинету. Помоги ей Фрейя: Фьюри действительно жива!
– Эммалайн, сделай это!
– Послушай, я делаю, что могу. – Ему не полагалось разыгрывать с ней Дарта Вейдера, объяснять, как убить его по-настоящему и окончательно. Голова – это одно, но пояс и ноги? Неужели он действительно стал настолько сильным?
И твое нетерпение мне только мешает!
– Твоя мать умерла от горя… потому что мы не смогли это остановить. А ты можешь это закончить.
Глубоко вздохнув, Эмма встала над ним, судорожно сжимая рукоять меча.
Чем более умоляющим становился взгляд Деместриу, тем труднее ей было. Его глаза стали чистыми, лицо лишилось прежней извращенной жестокости. Теперь он не казался злобным. Теперь он просто был существом, которое страдало. Она упала рядом с ним на колени, не обращая внимания на кровь.
– А как насчет реабилитации?
– Сделай это, дочь! – Он оскалился на нее, заставив Эмму испуганно отшатнуться. В дверь снова забарабанили. – Они не могут телепортироваться в мою берлогу, но они могут сломать эту дверь. И когда они это сделают, они поймают тебя и станут держать, как пищу… пока ты не умрешь от горя. Или Айво заставит тебя убить и сделает членом Орды.
"О черт! Нет".
– Я напьюсь крови и… восстановлюсь. Снова стану прежним и не остановлюсь, пока не убью… того оборотня. Уничтожу… его клан.
"Это и мой клан!"
Дверь уже начала прогибаться, дерево трещало и раскалывалось. Инстинкт нашептывал Эмме, что клан надо защищать.
По его губам пробежала тень улыбки, но они тут же искривились от боли.
– Эмма Неправдоподобная… убийца королей.
Она подняла меч и примерилась для удара. Слезы струились у нее из глаз так же обильно, как кровь из раны на ноге.
– Постой! Эммалайн, сначала голову… пожалуйста.
– Ой, да! – Она виновато улыбнулась ему сквозь слезы. – Прощай… отец.
– Горжусь.
Он закрыл глаза – и она ударила. Ей удалось нанести достаточно глубокую рану, чтобы он потерял сознание, но, к сожалению, меч подкачал: оказался настолько тупым, что Эмме пришлось ударять по шее еще три раза, чтобы отделить голову от туловища. Потом целую вечность пришлось рубить пояс. Она была залита кровью с ног до головы, еще не добравшись до его ног.
Да, мафия не случайно называет такие дела мокрыми.
Едва она успела закончить с Деместриу, как дверь распахнулась. Эмма злобно зашипела.
Айво. Она узнала его по воспоминаниям Лахлана.
Эмма снова подняла меч. Ну раз уж она оказалась в этих местах…
Почему он так уставился на нее: его красные глаза буквально впились в нее! Словно он обожал ее за это убийство. У нее мороз по коже пошел. Прерывающимся голосом он спросил:
– Ты действительно Эммалайн?
Когда за ним в кабинет ввалились другие вампиры, она поняла, что сегодня ей придется обойтись одним убийством. Она сорвала кольцо Лахлана с пальца Деместриу, а потом гордо расправила плечи и голосом, звеневшим от мощи, которой у нее на самом деле не было, объявила:
– Я – Эмма. Убийца короля.
– Я так и знал, что ты будешь такой! – Айво подошел к ней. – Я это знал!
Она подняла меч.
– Не приближайся, Айво.
– Я искал тебя, Эммалайн. Искал многие годы – с тех самых пор, как до меня дошли слухи о твоем существовании. Я хочу, чтобы ты стала моей королевой.
– Да, я часто это слышу, – ответила Эмма, вытирая лицо рукавом. У нее была два выхода: или попасть в их руки – или выйти через окно, на солнечный свет. – Но я уже приняла пост в другом месте.
Может быть, ей удастся телепортироваться? Во время сражения у нее это не получалось, но, черт побери, один раз у нее все-таки вышло! Она сможет исчезнуть раньше, чем достигнет земли за стеной. Теоретически. Но рана на ноге ее ослабила. Она не сможет вернуться к Лахлану. Кровь так и хлещет.
"В прошлый раз ты переместилась всего на несколько шагов, а не через полмира".
С точки зрения телепортации – один шанс к двум. Неизвестно, получится ли у нее. Придется поставить на кон все имущество… Но когда вампиры бросились к ней, она тихо зашипела и…
Полет! Перемещение!
Нет… Она шлепнулась в какие-то кусты, освещенные солнцем. Выплевывая листья, Эмма метнулась к укрытию. Зажмурившись от боли, она представила себе дельту… И постаралась думать только о ней. Дельта! Прохлада. Сырость.
Ее кожа вспыхнула.
От ее вопля у Лахлана зазвенело в ушах, но он все равно пытался идти к источнику крика. А потом, последним эхом отразившись от стен, звук смолк. Ему показалось, что сердце остановилось одновременно с этим, но он продолжал бежать в прежнем направлении, поднимаясь по винтовой лестнице. Лахлан помнил, что комнаты Деместриу расположены высоко в замке, – и он несся наверх.
Теперь он слышал только свое прерывистое дыхание. Он попытался ее почуять, но испарения обильно пролитой крови заглушали все остальные запахи. На площадке верхнего этажа Лахлан замедлил бег и начал пробираться под покровом тени. Жертва была близка. Он почти добрался до двери. Он спасет Эмму, заберет ее отсюда…
Он едва сумел понять, что видит. Деместриу лежал на полу, разрубленный на куски.
Он увидел, как Айво рванулся вперед, протягивая руки в поток солнечного света, словно выронил из окна какое-то сокровище.
– Нет! – взревел Айво. – Только не на солнце! – Он отпрыгнул назад от света. – Она переместилась!
Он заметно обмяк, растирая обожженную кожу лица и ослепшие от света глаза, а затем повернулся к двум своим подручным.
– Она жива. А теперь принесите видео! Я хочу узнать о ней как можно больше.
Лахлан был потрясен. Эмма не могла выпрыгнуть на солнце!..
Он пробежал через комнату, бросился к окну – но увидел только пустую лужайку. Она действительно исчезла! Его мысли пришли в полное смятение. Неужели она убила Деместриу? А потом телепортировалась в безопасное место? В Кайнвейн?
Лахлан услышал, как у него за спиной чей-то меч с шелестом выходит из ножен.
– Восстал из мертвых? – весело поинтересовался Айво. Быстро повернувшись, Лахлан успел увидеть, как Айво посмотрел в сторону двери, ведущей в соседнюю комнату, – видимо, через нее ушли остальные. Принести видео? Лахлан уже знал, что существуют камеры, способные вести скрытую запись.
– Шпионишь за собственным королем?
– Конечно. Зачем же игнорировать преимущества современной эпохи?
– Но теперь ты остался один. – Лахлан радостно оскалил клыки. – Тебе придется сражаться со мной самому. Без помощи еще дюжины бойцов. Или ты предпочтешь телепортироваться от меня?
Лахлан сгорал от желания броситься домой – но он понимал, что Айво представляет собой немалую угрозу для Эммы. Пусть ей не понадобился Лахлан, чтобы убить Деместриу, – она явно сделала это сама – и спасать ее тоже не нужно было. Но при виде фанатичного взгляда Айво Лахлан понял, что тот никогда не перестанет отправлять своих подручных охотиться за ней.
Айво посмотрел на раненую руку Лахлана, оценивая своего противника.
– Нет, ради нее я останусь и сражусь с тобой, – заявил он. – Как я слышал, ты считаешь, что она твоя?
– В этом нет никаких сомнений.
– Она убила моего главного противника, когда никто не смог этого сделать, и она – ключ к моему правлению! – Голос Айво вибрировал, выражая глубочайшее изумление. – Это значит, что она принадлежит мне! Я ее найду. Чего бы это ни стоило, я снова ее найду… – Пока я жив – нет.
Лахлан сжал рукоять меча в руке и бросился на Айво, целясь в его голову. Айво блокировал выпад – и их клинки со звоном скрестились.
Лахлан сделал еще несколько выпадов, но все они были отбиты. Он давно не сражался мечом, особенно левой рукой. Лахлан почувствовал, как вернулись остальные двое, и яростно зарычал, блокируя удар сзади. Ударом когтей он повалил одного из подручных Айво. Но другие двое зажали Лахлана между собой. Не успел он толком понять, что происходит, как Айво переместился почти вплотную к нему, нанес удар мечом – и тут же телепортировался назад. Меч вспорол Лахлану плечо и грудь, заставив тяжело рухнуть на пол.
Глава 33
Влажный плющ. Дубы. Дом! Ей каким-то образом удалось вернуться домой! Вернее, в парк Вал-Холл-Мэнора. Но кожа у нее все еще дымилась, а из-за ран она стала слабой, как младенец. Сколько крови она потеряла? Неужели она сумела преодолеть такое расстояние только для того, чтобы умереть на рассвете?
Эмма попыталась перевернуться на живот, чтобы ползти, – но не сумела. От усилия у нее все поплыло перед глазами. Когда зрение немного восстановилось, она увидела, что к ней наклоняется мощный темноволосый мужчина. Нахмурив брови, он подхватил ее на руки и зашагал по длинной подъездной аллее к особняку. По крайней мере Эмме показалось, что это была аллея. Насчет мужчины она тоже могла ошибиться.
– Спокойно, девочка. Я знаю, что ты – Эммалайн. Твои тетки тревожились. – Низкий голос. Незнакомый акцент. – Я – Рос.
Почему это имя показалось ей таким знакомым? Эмма прищурилась, пытаясь лучше его рассмотреть.
– Вы дружны с моими тетками? – спросила она, изумившись, насколько слаб ее голос.
– С одной из них. И похоже, она – единственная. – В коротком смешке не слышно было веселья. – Мист – моя жена.
– Мист вышла замуж? – Значит, она исчезла из-за этого? Нет, не может быть! – Смешно.
– Боюсь, что объект этой шутки – я. – Они оказались уже у самого дома, и он громко заорал: – Анника, отзови своих проклятых призраков и впусти меня!
Эмма посмотрела в небо и увидела завихривающиеся клочья красной ткани, кружащиеся над домом. Изредка в нем проглядывало изможденное скелетоподобное лицо, но если встретиться с ним взглядом, оно станет прекрасным.
Ценой этой защиты становились волосы каждой из валькирий, находящейся внутри. Призраки сплетали локоны в огромную косу, и когда она становилась достаточно длинной, они на какое-то время подчиняли своей воле всех живых валькирий.
– Мист еще не вернулась, – ответил кто-то из дома. – Но ты и сам это знаешь, иначе вы бы уже голыми трахались прямо на газоне перед домом!
– Ночь только началась! Подожди, и все еще будет! – Себе под нос он проворчал: – Это было на поле и в миле отсюда!
– А разве тебе не пора пойти позагорать, вампир? Эмма замерла. Вампир? Но глаза у него были не красные!
– Вы переместились за мной?
– Нет, я ждал, когда Мист вернется с покупками, и почувствовал, что ты телепортировалась в рощу.
Вампир дожидался Мист? Он сказал, что она – его жена.
Эмма судорожно вздохнула.
– Вы – тот самый предводитель, да? – шепотом спросила она. – От которого Мист пришлось отрывать силой?
Ей показалось, что уголки его губ чуть приподнялись.
– Вот что ты слышала? – Эмма серьезно кивнула, и Рос ответил: – Это было взаимно, смею тебя заверить. – Он взглянул в сторону аллеи, словно усилием воли хотел заставить Мист вернуться, и еле слышно спросил: – Ну, сколько же нижнего белья может понадобиться одной женщине?".
Внезапно Анника с воплем выбежала из дома и понеслась к ним, обещая вампиру медленную и мучительную смерть.
Как это ни странно, Рос продолжал держаться совершенно спокойно.
– Если ты не прекратишь попыток отрубить мне голову, Анника, нам придется поругаться.
– Что ты с ней сделал? – закричала она.
– Ну, ясно же: я ударил ее когтями, заставил истекать кровью и обжег, а теперь, как это ни странно, принес к тебе.
– Нет, Анника, – сказала Эмма, – он меня нашел. Не убивай его.
Анника приняла ее на руки.
– Я горела, – сказала ей Эмма. – Я убила Деместриу.
– Ну конечно. Ш-ш, ты больна.
Подбежав к ним, Мист прижалась губами ко лбу Эммы. – Мист, он меня нашел, – объяснила Эмма. – Ты не должна его убивать.
– Постараюсь удержаться, дорогая, – пообещала Мист странным тоном.
Как это ни странно, никто не пытался ударить этого вампира мечом.
Остальные начали собираться вокруг Эммы, так что вскоре она оказалась в центре всего ковена. Когда Анника погладила ее по щеке, она наконец перестала сопротивляться подступающей тьме.
Лахлан встал на ноги – и тяжело привалился к стене, продолжая держать меч перед собой.
– Наверное, мне не следовало так усердно добиваться, чтобы тебя пытали, – сказал Айво. – Но не могу тебе передать, сколько ночей меня радовала мысль о том, как у тебя на костях горит кожа.
Он дразнил Лахлана, пытался разбудить в нем зверя, чтобы он потерял способность мыслить.
– Я не могу допустить, чтобы ты ушел отсюда живым. Оборотень, который ищет свою подругу… – Айво прищелкнул языком. – Досадное упорство. Ты будешь являться за ней долго после того, как она о тебе и думать забудет. А она тебя забудет. Я заставлю ее выпивать жертвы до тех пор, пока ты не станешь далеким воспоминанием.
Айво пытается привести его в ярость. Вампиры неизменно стремятся разбудить в оборотнях зверя.
– Теперь, когда я научился создавать вампиров-демонов, я смогу полностью превратить и ее в то же. В истинного вампира – истинную убийцу. Она для этого создана.
Айво пытался разбудить в нем зверя. Тогда почему бы не дать ему то, чего он хочет?
Вампир ухмылялся, демонстрируя невероятную самоуверенность.
– Первой, чью кровь она попробует, – буду я!
Лахлан метнул меч в подручного Айво, словно это был легкий кинжал, – и пригвоздил к полу. А потом, безумно взревев, бросился на Айво. Как он и просчитал, Айво взмахнул мечом, чтобы нанести смертельный удар. Но Лахлан отбил клинок кулаком, направив острие себе в бедро. А затем освободил зверя. Громкий треск костей и звук разрываемой плоти… Сквозь алую пелену Лахлан смотрел, как заканчивается долгое и беспощадное существование Айво.
Лахлан удовлетворенно взревел и бросил тело вампира. Вытащив меч Айво из своей ноги, он затем извлек собственный клинок из шеи последнего подручного.
– Видео! – рыкнул он.
Вампир прижал ладонь к ране на шее и бросился к маленькому компьютеру, стоявшему в соседней комнате. Получив диск с видеозаписью, Лахлан вознаградил вампира быстрой смертью. Однако путь его еще не был свободен. Еще несколько вампиров столпились у входа в кабинет убитого короля, впереди всех стоял его давний враг – Лотар.
Лахлан прищурил глаза. Лотар не мог занять трон: в нем не было монаршей крови. Лахлан знал лишь одного возможного наследника – Кристофа. Если только он не отправился за Эммой.
Он оскалился на Лотара.
– Если будешь действовать, как они, – последуешь за ними. Я охраняю ее всеми силами.
В ответ Лотар только чуть обнажил свои клыки.
Лахлану безумно хотелось убить их всех – но ему гораздо важнее было вернуться к Эмме.
Он вышел на солнечный свет. Еще никогда его так не радовало безоблачное небо.
Эмма знала, чего ей это будет стоить.
Она очнулась от кошмарных снов, в которых кто-то лил ей в горло кровь, которую ее желудок не принимал. Сначала была кровь в стаканах, потом все начали совать ей к губам разрезанные запястья… Но она не пила ни у кого, не желая рисковать новыми воспоминаниями.
Голос Анники был полон тревоги. Мист пыталась ее успокоить:
– Анника, мы что-нибудь придумаем. Пойди и поговори с тем оборотнем, что сидит у нас внизу. Может, он знает что-то такое, чего не знаем мы.
Через десять минут разъяренная Анника ворвалась к Эмме в спальню. С трудом приоткрыв глаза, Эмма увидела, как за ней ковыляет какой-то мужчина со скованными за спиной руками. Следом за ними шли Люсия и Реджин с задумчивыми лицами и обнаженными мечами.
Мужчина был высоким, с заросшими щетиной щеками. Глаза у него были ярко-золотыми, а бессмертный облик запечатлелся с морщинками от озорных улыбок, веером расходившихся от уголков глаз. Он был настолько похож на Лахлана, что Эмме стало больно. Гаррет.
Будет ли он презирать ее за союз с его братом?
Анника указала на Эмму.