– Ничего не поделаешь. Зато действенно и помогает уцелеть. – Он сунул ей в руку хлеб с сыром и опустился рядом. – Такой рыцарь хорошо понимает, что ему не хватает умения и всегда будет не хватать, поэтому остается использовать свои преимущества перед другими – рост, вес и физическую силу. Ты, к примеру, не можешь полагаться на них. Значит, нужно научиться ясно мыслить, следить за каждым движением противника, не выпуская его из виду, и двигаться самой быстро и аккуратно, чтобы не подставиться под его меч, но при первой удобной возможности нанести удар точно и молниеносно. Еще очень важно, как наносишь удар. Нельзя просто тыкать в человека. Если уж нападаешь, тогда делай все, чтобы противник не смог отбиться. Только так и уцелеешь.
– То, что ты говоришь, означает лишь одно: я должна научиться защитить себя, чтобы потом убить противника, – пробурчала она, забрав у него бурдюк и сделав большой глоток.
– Да, моя милая. Звучит не очень красиво, но именно так ты должна поступать. Пойми свои слабости и найди способ их обойти. – Он откинулся на локти и улыбнулся ей. – Уверен, ты научишься вертеться так, что у твоих врагов голова пойдет кругом, когда они попытаются уследить за тобой. Тебе уже очень хорошо удается принимать удар и блокировать его. Нужно только натренировать рабочую руку, чтобы не терять меч и не оставаться беспомощной.
Она поморщилась и помяла руку. Та ныла от занятий, которым Жизель с радостью отдавалась последние дни. Не было никакой уверенности, что рука разовьется и при этом не пострадает. Но все равно она была полна решимости. Спорить нечего, у нее не получится выигрывать, уповая только на силу. Поэтому нужно нарабатывать навыки и приобретать скорость. Но она отказывалась поверить, что навсегда останется слишком слабой, чтобы сражаться.
– Тогда, наверное, этому лучше научиться. – Она робко улыбнулась, когда он привлек ее к себе. – Надеюсь, не потребуется пользоваться этим умением на деле. Мне не нравится убивать и калечить. Но не хочется вновь почувствовать себя беззащитной.
– Ты же не будешь биться с первым встречным. – Найджел стал потихоньку освобождать ее от одежды, начав с пояса, к которому пристегивались ножны с мечом. – Будем и дальше убегать и прятаться. – Его немного беспокоило, что, когда он научит ее кое-каким навыкам владения оружием, она начнет безудержно бравировать этим знанием.
– Я понимаю, что это мой главный шанс. Не переживай, я не начну кидаться на всех, кто гоняется за мной. С мечом я не буду беззащитной, но это не вскружит мне голову.
Жизель улыбнулась, когда Найджел принялся распускать завязки на сорочке и целовать в шею. Эти ласки заставляли ее чувствовать себя такой желанной.
Нежности, которые он шептал, когда поцелуями покрывал ей грудь, нравились, но в общем-то были не нужны. Он мог возбудить ее молча в тишине, одними только прикосновениями. Она не переставала удивляться, как руки, привычные к тяжелому мечу, руки, которые с легкостью убивали, как эти же самые руки могли быть такими ласковыми и полными соблазна.
Найджел стянул с нее последнюю одежду и на миг наклонился над ней, пристально разглядывая ее в неверном свете костра. Этот теплый, проникновенный взгляд возбуждал, и, откликаясь, она распласталась под ним. Жизель тихо засмеялась, когда он, немного поколебавшись, пришел к ней в объятия. Удивление сменилось возбуждением, когда Найджел стал пылко целовать ее. Она больше не удивлялась тому, как он может любить, поэтому легко отдалась на его волю, когда он целовал и гладил ее от макушки до кончиков пальцев ног и потом обратно. Откликаясь с жаром на его интимные поцелуи, она выгибалась навстречу, запустив пальцы ему в волосы, пока Найджел доводил ее до экстаза.
Жизель не успела перевести дыхание, как он снова начал ласкать ее. Прохладный воздух студил разгоряченную кожу. Найджел сел и стал раздеваться. Она вздрогнула от предвкушения. Когда на нем ничего не осталось, Жизель наклонилась над ним и взяла его в рот. Ей уже было известно, что ему нравится. И не испытывая никакого смущения и стыда, она наслаждалась, слушая, как он стонет от удовольствия.
Жизель тихо засмеялась, когда он неожиданно прервал ее занятие. Смех превратился в прерывистый вздох, потому что Найджел вошел в нее. Сидя на постели, он медленно нанизал ее на себя. Широко раздвинув ноги, она начала двигаться вверх и вниз, стараясь не терять голову, чтобы продлить восхитительное чувство приближающегося освобождения. Наконец, откинувшись ему на руки, она заставила его взять затвердевший сосок в рот.
Мгновение спустя Жизель уже находилась за гранью. Ей показалось, что Найджел испытывал то же самое.
– Если будем продолжать так и дальше, – сказал Найджел, когда они без сил рухнули на постель, – мы с тобой не выдержим.
– Окончательно потеряем голову, – поддакнула Жизель. Стремительно остывая, она натянула одеяло на себя и на него.
Уткнувшись ей в плечо, Найджел усмехнулся. Перевернулся на живот, обняв ее рукой за узкую талию, и придвинул к себе. Он чувствовал себя опустошенным, и ему нравилось это состояние. Сейчас нужен был какой-нибудь самый малый толчок, чтобы захотеть ее снова.
– Пожалуй, ты права. – Он оглядел их стоянку. – Мне иногда кажется, что, окажись здесь вся королевская рать, мы и ухом не поведем.
– Ты хочешь сказать, нам нужно вести себя осторожнее? – Она усмехнулась, посмотрела на него и не удивилась, когда он поморщился, задумавшись. Жизель не могла знать, как глубоко она запала ему в сердце, если такое было вообще, но не сомневалась, что ему тоже нравится заниматься с ней любовью.
– Было бы неплохо, – промычал он. – В особенности если твои страстные крики доносятся до Италии.
Она сделала вид, что не заметила насмешку в его взгляде, и ответила как ни в чем не бывало:
– Нет, там не знают, куда деваться, когда орешь ты.
В отместку он начал ее щекотать, а она, захихикав, шлепнула его по руке.
– Отдохни, детка, – сказал он, когда они успокоились, и поцеловал в щеку. – Надо набираться сил. Мне кажется, что пришла пора наверстывать время и расстояние, которые мы потеряли, пока я лежал в лихорадке.
– Это означает, что ты собираешься скакать с рассвета дотемна.
– Боюсь, что так.
– Как знаешь. И куда?
– Что – куда?
– Куда мы поскачем?
– Я же говорил – в порт. А оттуда – в Шотландию.
Жизель выругалась сквозь зубы.
– Это я знаю. Но в какой? Полагаю, во Франции не один порт?
– Вообще-то я и сам не знаю точно. Наверное, в Шербур. Я приплыл туда семь лет назад. Около него много городков и деревень, где мы смогли бы найти кого-нибудь, кто нас переправит в Шотландию. Это если мы ни с кем не договоримся в Шербуре.
– Или если там в большом количестве окопались мои недруги. – Нахмурившись, она безуспешно попыталась вспомнить, где же находится этот самый Шербур и как далеко от него лежат владения Дево. Все было тщетно, поскольку Жизель совершенно не представляла, в каком месте они находились сейчас.
– Думаешь, их там много? У Дево земли рядом с Шербуром?
– Понятия не имею. Никак не соображу, где я сама, не то что Шербур. Что меня беспокоит больше всего, я часто слышала похожее название в замке у мужа. Нет, я ошибаюсь. Наверное, это все-таки был Кан.
Найджел чертыхнулся.
– Мы буквально на днях проехали мимо Кана. Просто чудо какое-то, что мы не попали к ним в лапы. И это означает, что в Шербуре будет полно этих мерзавцев и их прихлебателей.
– Какая чудная перспектива, – проворчала она, а потом вздохнула. – Прости. Голова кругом шла, после того как мы оставили Ги, поэтому я и в самом деле не соображала, где мы оказывались каждый день. Вдобавок я не сильна в географии. И до сегодняшнего дня мне как-то не приходило в голову, что будет какой-нибудь прок от того, что мы будем знать, где живут Дево.
– Ладно, не извиняйся. Тут нет твоей вины. Жалко, что у нас появилась еще одна проблема, которой придется серьезно заниматься. – Он нежно чмокнул ее. – Давай спать, дорогуша. Утром двинемся в Шербур. Это уже недалеко – пара дней пути.
– Всего пара дней?
– Если не возникнет осложнений, – тихо сказал он и зевнул.
Она согласно кивнула и безучастно погладила ему руку. Тело Найджела стало тяжелеть, он равномерно и тихо задышал. Жизель понимала, что ей тоже нужно выспаться и как следует отдохнуть перед завтрашним днем. Но сон не шел. Вместо этого она смотрела на звезды, ощущая внутри растущее беспокойство, чуть ли не страх.
Сначала ей показалось, что страх вызван тем, что они так близко оказались у владений Дево. Через день или два они доберутся до порта, где, без сомнения, сидели шпионы, которые высматривали их с Найджелом. Потом, продолжая размышлять об опасностях, которые их подстерегали, она вдруг поняла, что дело не в этом. Да, опасность рождала беспокойство. Но вот когда желудок сводило судорогой, когда тело покрывалось холодным потом, тут скрывалось что-то другое.
Найджел привалился и задвигался, пристраивая руку у нее на груди. Она понаблюдала за ним и собралась было засмеяться, но вдруг замерла. Словно озарение неожиданно снизошло на нее. Причиной ее треволнений был Найджел. А если более точно – чувство, которое она испытывала к нему.
Уже ни в чем не сомневаясь, Жизель поняла, что любит мужчину, в объятиях которого сейчас лежала. Открыть для себя такое было совсем не ко времени, но от правды никуда не деться. Несмотря на все ее попытки просто получать удовольствие от взаимной страсти и держать сердце на замке, пока они были с Найджелом вместе, она как-то умудрилась потерять контроль над своими эмоциями. Появлялись бесчисленные намеки и прямые сигналы, свидетельствовавшие о ее чувстве к нему, к примеру ставшие обыденными размышления о будущем, но она предпочитала не замечать их. Ей даже показалось, что все можно оставить на потом, как какую-нибудь скучную работу по дому, с которой разберешься, когда будет время. Теперь игры кончились.
Это полная катастрофа, подумала Жизель, осторожно высвобождаясь из его объятий. Найджел любит какую-то женщину в Шотландии. А она сама очертя голову отдала свое сердце мужчине, который взамен не дал ничего, кроме наслаждения. Ей не требовалось от него ничего сверх этого, так она сама сказала ему. Но он даже не подумал нарушить правила игры, о которых они договорились. У нее уже был опыт замужества, и притом весьма печальный. Хотя Найджел ничем не походил на ее мужа, она не считала привлекательной перспективу вновь связать себя с кем-нибудь брачными узами.
Вдруг все мечты завладеть сердцем Найджела показались ей не более чем болезненными фантазиями. Было немыслимо глупо стремиться заполучить то, что кому-то уже принадлежало. Жизель почувствовала, насколько она уязвлена и беспомощна, и не собиралась мириться с этим ни минуты. И еще – она больше не смогла бы посмотреть Найджелу в глаза. Ее пугало, что он с легкостью прочтет по ее лицу или по взгляду ее чувства. Она не смогла бы теперь непринужденно разговаривать с ним. Каждую минуту ею овладевал бы страх выдать себя словом или действием.
Единственная мысль, которая не отпускала ее, была мысль, что ей необходимо отдалиться от Найджела. Но она была не настолько глупа, чтобы не понимать, что, отдалившись, сможет выбросить его образ из сердца перестанет нуждаться в нем, и все же это наверняка удержит ее от дальнейших глупостей. Идея последовать за ним в Шотландию и в незнакомой стране привязать себя к мужчине, которого она любит, но который не сможет полюбить ее, ужасала.
Натянув одежду, Жизель занялась сборами. Она понимала, что это безумие – бросить все и уехать, особенно среди ночи. В то же время оставаться тоже было безумием. Как нельзя кстати ей припомнилось, что он говорил о любимой женщине, когда метался в горячечном бреду. Более того, она вспомнила, как он говорил о выкупе за ее голову. Получалось, что у нее было только два варианта впереди: либо мучиться с разбитым сердцем от любви к человеку, который не захочет или не сможет полюбить ее, или любить мужчину, который не откажется предать ее, отвезет к Дево и продаст им. И тот и другой варианты обещали столько страданий, что все, что ей удалось пережить в прошлом, покажется детским баловством. С нее довольно и переживаний, и предательств, решила Жизель. Если она бросит Найджела, это тоже разобьет ей сердце. Но она справится с собой.
На цыпочках, озираясь, Жизель повела лошадь подальше от места стоянки. Потом вскочила в седло. Куда направиться – она не представляла. Куда-нибудь подальше отсюда. Пока их пути с Найджелом не пересеклись, ей удавалось уходить от Дево чуть ли не целый год. Этим она и займется опять. По крайней мере сейчас у нее появилась надежда, что сородичи помогут ей перенести все испытания.
Направляя лошадь через темный, призрачный лес, она взялась за рукоять меча и вздохнула. Только что она оставила за спиной, наверное, единственного человека во всем мире, который согласился обучить ее искусству, предназначенному только для мужчин. Вполне возможно, что он был единственным, кто смог вызвать в ней настоящую страсть. Жизель вдруг ощутила, как ее переполняет желание броситься назад, в уютные объятия Найджела. Но, стиснув зубы, она продолжала двигаться вперед. С каждым шагом, удалявшим ее от Найджела, боль и тоска становились все ощутимее, и она уже представляла, сколько ей потребуется сил на борьбу с собой.
Лошадь брела в темноте. Сидя в седле, Жизель молилась, чтобы боль и тоска покинули ее, чтобы Найджел поскорее стал всего лишь приятным воспоминанием. А если нет? Тогда окажется, что она приняла, возможно, самое чудовищное в своей жизни решение, которое будет мучить ее до конца дней.
Глава 16
Проснувшись и не увидев Жизели рядом, Найджел помрачнел. Его беспокойство возросло, когда, справив нужду за деревьями, он вернулся к костру и увидел, что она так и не пришла. Потом обнаружилось, что ее лошади тоже нет, и ему стало совсем не по себе.
Торопливо пакуя вещи и седлая лошадей, он старательно высматривал следы того, что могло произойти ночью, пока он спал. Ему не верилось, что он проспал налет или похищение, и что Дево могли оставить его в живых, после того как так долго за ними охотились. Жизель ни за что не позволила бы умыкнуть себя без шума. Но не было видно ни крови, ни следов борьбы, ни признаков присутствия чужих рядом со стоянкой.
Постепенно до него дошла мысль, от которой он похолодел – Жизель уехала сама и добровольно. Он неподвижно стоял возле лошадей и оглядывал местность вокруг их бивака, тщетно пытаясь понять, что видят его глаза. Нутром он чувствовал, что она бросила его. Когда же он задавал себе вопрос – почему, у него не было ответа. Как она могла любить его так страстно в один момент и тихо, не говоря ни слова, ускользнуть – в другой? Сейчас, когда они были почти у цели, совсем близко от Шотландии, когда она впервые за целый год ощутила вкус свободы, как она могла оставить его, рискуя быть обнаруженной и очутиться в плену? Тем более когда сама признавалась, что не представляет, где находится. Это было чистым безумием – уезжать наобум. Найджел стал вспоминать, не задел ли он ее как-нибудь, не сказал ли ей грубое слово, которое могло показаться ей таким обидным, что она собралась и уехала, не попрощавшись. И ничего не вспомнил. Единственно возможная правда, обвиняющая его, – это то, что он занимался с ней любовью и ни разу не признался, что любит ее. Но ей и не требовалось. Она сама так сказала. Никаких видимых признаков неудовольствия он до этого времени не замечал.
Чем больше Найджел пытался понять причины ее отъезда, тем меньше смысла он в нем находил. Одновременно с нараставшим беспокойством в нем поднималась волна гнева. Он поклялся биться за нее, защищать ее. С тех пор как Ги оставил Жизель на его попечение, он делал для этого все, что было в его силах. Она должна была хоть что-нибудь объяснить перед отъездом.
Усевшись в седло, Найджел медленно двинулся, высматривая ее следы. Жизель не могла просто оставить его, наплевав на то, что связывало их. У нее не было права подвергать свою жизнь опасности, после того как он столько сделал, чтобы защитить ее. Он отказывался поверить, что неистовая любовь, которой они занимались этой ночью, была замысловатым способом попрощаться с ним, чтобы иметь возможность уехать, ничего не объясняя. Найджел поклялся, что найдет ее и добьется ответов на свои вопросы, но сначала задаст ей хорошую трепку.
Жизель остановила лошадь на вершине холма и оглядела поля, раскинувшиеся у ног. Предстояло пересечь этот простор из конца в конец и остаться незамеченной. Это было трудно. Для начала она намочила кусок полотна и тщательно вытерла потное, покрытое пылью лицо и шею. Ее не переставало удивлять, каким образом Найджелу всегда удавалось находить укрытые тропы и никому не попадаться на глаза. Сейчас такая дорога ей не помешала бы. Жизель глубоко вздохнула. Найджел всегда знал, в каком направлении они двигаются, в отличие от нее. Пришлось признаться, что она едет вслепую, полагаясь лишь на Бога и добрых ангелов, на то, что они поведут ее в нужную сторону.
Она уже стала скучать по Найджелу, хотя прошло всего-то ничего после ее побега. Достаточно было одной мысли о нем, и она начала хотеть его. Пришлось сдержаться, чтобы не развернуться и не броситься назад. Она все время повторяла себе причины, из-за которых оставила Найджела, заставляя свой смущенный ум поверить в их серьезность. Но чем дальше она продвигалась, тем менее важными они становились.
Разве сладость страсти, которую они пережили вместе, не стоит небольшой сердечной муки? А удовольствие от их разговоров, обмена шутками, даже то, как они молчали друг с другом... Разве какие-то пустяковые переживания большая цена за это?
– Пресвятая Дева Мария, – забормотала она, – я в полном недоумении.
Глубоко вздохнув, чтобы успокоить сердце и остудить голову, Жизель чуть не рассмеялась над собой. То она склоняет себя сбежать от Найджела, потому что другого выхода нет. То уговаривает вернуться, потому что в этом нет ничего зазорного. Увы, сделанного не исправишь. Отсюда все ее колебания, и она знала, насколько они опасны. Она поставила себя в уязвимое положение и для того, чтобы Найджел нашел ее, если вдруг он вознамерится разыскивать ее – что не факт, – и для того, чтобы сама не наткнулась на своих врагов, которые теперь смогут легко ее обнаружить.
Вдобавок стало понятно, что она почти потеряла навыки, которые помогли не пропасть за тот год, пока ей не встретился Найджел. Она положилась на него и передоверила ему ответственность за свою жизнь и свободу. Это больше всего беспокоило ее, в особенности потому, что у нее так и не было доказательств, что ему можно было доверять. Тот факт, что мужчина – прекрасный любовник, совсем не означает, что он настолько же предан.