– Я сказала, что не позволю тебе драться с ним просто потому, что ты случайно увидел то, что не должен был увидеть.
Джоан с радостью предпочла бы десять раз умереть, чем видеть, как рушится его доверие. Она смотрела, как он пытается убедить себя в том, что неправильно ее понял, ослышался, что она не имела в виду того, что сказала. Острая тоска наполняла ее сердце, и она безмолвно молила его увидеть, что она лжет, пусть даже ценой этой веры станет его безопасность.
Они стояли, а вокруг них бурлила толпа, две неподвижные фигуры, обменивающиеся взглядами вместо слов. Риз ждал, когда она подаст знак, переубедит его, скажет, что он неправильно все понял, а она заставляла себя изображать равнодушие, хотя ей так хотелось броситься ему на шею, поведать ужасную, опасную правду.
Джоан терпела ради его спасения и спасения Марка. Она глубоко спрятала свои чувства и с каменным лицом наблюдала за тем, как разочарование медленно рвет его доверие на клочки.
Какой-то прохожий толкнул их. Риз шагнул назад и огляделся вокруг.
– Мы начинаем привлекать к себе внимание. Давай запакуем твой товар и поедем во дворец.
– Я не хочу ехать во дворец.
Там может быть Ги, ей не стоит так рисковать, особенно вместе с Ризом. И замерять полы больше не было никакого смысла, даже если Риз об этом еще не знает.
– Полы нужно поскорее закончить.
– Да, но не сегодня. Я хочу вернуться домой. Если у тебя есть дела в другом месте, я могу пойти пешком.
– Нет, мы вернемся вместе, и ты объяснишь все дома, – жестко сказал он, беря ее за руку и ведя к повозке и столу.
Он помог ей завернуть статуэтки и разобрать стол. Его проворные руки работали быстро, а красивое доброе лицо оставалось бесстрастным. За исключением глаз. Она видела в них все, и это так угнетало ее, что она опасалась, сможет ли довести задуманное до конца.
Молчаливая прогулка длилась достаточно долго, чтобы его разочарование превратилось в ярость. Джоан чувствовала, как меняется его настроение. Она почти слышала, как в мыслях он пришел к выводу, что все это время она просто дурачила его. Джоан чувствовала, как его душа уверенными, твердыми шагами отдаляется от нее.
Это разбило ее сердце. Ей так неимоверно хотелось выложить всю правду и избавить их обоих от мерзости, которая ожидала впереди. А вместо этого ей придется камень за камнем выстраивать преграду из лжи до тех пор, пока эта стена неправды не достигнет такой высоты, что сможет защитить его от опасности, неразрывно связанной с ней.
Только страх за него помог ей сохранить твердость и не изменить своего решения, только любовь к нему придала ей сил и не позволила выдать своих страданий. Лучше принести ему огорчение, чем смерть. Если она расскажет ему правду, если признается, кем на самом деле оказался рыцарь в зеленых доспехах, Риз ни за что не согласится с ее доводами, не поможет ей бежать. Он решит встретиться с этим дьяволом, и его добродетель почти наверняка потерпит поражение в борьбе с этим средоточием пороков.
Риз остался разгрузить повозку и отвести лошадь в конюшню, а она направилась к кухне, чтобы там дождаться его. Сидя возле окна, она пыталась придумать, как бы понадежней спрятать Марка, но ее разум отказывался находить решение. Голова Джоан раскалывалась, не в силах справиться с навалившейся на нее печалью, которая так рвалась наружу – ей страстно хотелось дать выход своей боли.
Риз неторопливо шел к ней через сад, но что-то в нем неуловимо изменилось, словно разочаровался в том, к чему вчера стремился всей душой. Он прошел мимо верстака, на котором стояла накрытая статуя, и остановился, бросив взгляд на куст боярышника. От этого она чуть не лишилась самообладания. Ее глаза заволокло туманом, и воспоминания, разрывавшие ее душу на куски, нахлынули на нее.
Забудь, пока можешь забыть, и вспомни, когда должна будешь вспомнить. Она собралась с силами и сдержала слезы – пришло время вспомнить.
Риз вошел и посмотрел на нее, и по этому взгляду она поняла: он все еще надеется, что она развеет его сомнения, скажет, что это было недоразумение. Несмотря на свой гнев и ее холодность, он все еще верил в нее.
Ей придется сказать ему то, за что он станет презирать ее.
– Кто это был?
– Рыцарь, которого зовут сэр Ги. Знаменитый победитель турнира. Он уже несколько раз приходил ко мне на рынок. Клянется, что влюблен в меня.
– На вид он совсем мальчишка, не старше двадцати двух лет.
– Часто именно в этом возрасте достигают ратного мастерства.
– Произошло что-то, отчего ты стала думать, будто тебе нужна его дружба? Что-то напугало тебя, и ты считаешь, что моей защиты будет недостаточно?
– Нет, он известен своим мастерством в вопросах владения мечом. Я говорила тебе, что ищу такого мужчину.
– Ты говорила мне, что собираешься расплатиться с ним деньгами, а то, что я видел, предполагает другую форму оплаты.
– На это могут уйти годы, да и сэру Ги, похоже, нужны от меня не деньги.
– Да, отнюдь не деньги, прелестная голубка. Это слишком очевидно, – он скрестил на груди руки, словно пытаясь сдержать ярость, рвущуюся из его тела. – Я не верю, что ты способна на такое. Не думаю, что ты решишься.
– Я тоже не думала, что так произойдет, но оказалось, что его внимание мне не противно. Кажется, теперь все изменилось.
Ей было больно и стыдно произносить эти слова. Она знала: они приведут его в бешенство. Так и вышло. В его глазах вспыхнул гнев, и она поняла, что он хочет ударить ее. Но он ни за что не поднимет на нее руку. И это она тоже знала.
– Рад был оказать тебе услугу, Джоан. Я просто счастлив, что ты сочла меня пригодным для того, чтобы в моих объятиях вновь стать женщиной. Я чувствую удовлетворение, ведь я помог тебе подготовиться к достижению главной цели твоей жизни.
В каком бы отчаянии она ни была, она не могла позволить свести все к этому.
– Именно поэтому я не спала с тобой.
– А я не прикасался к тебе, чтобы, будучи нетронутой, ты могла отдаться другому. Теперь я вижу, почему ты не могла решиться на это со мной. Если бы все пошло не так, как надо, ты не смогла бы заниматься этим с другим. Это расстроило твои планы, не правда ли?
Его слова, его резкие выпады, словно тысячи кинжалов, вонзались в ее сердце и резали его на куски. Чтобы не потерять самообладания, ей пришлось отвести глаза. Сердце разрывалось от этой пытки, а ведь час назад она была так счастлива! Джоан пыталась отделаться от всплывавших в ее мозгу мимолетных воспоминаний о солнечных мгновениях перед появлением Ги, когда она готова была решиться на это с Ризом. Сегодня, как только они вернулись бы в этот дом, она хотела отдаться ему.
Но сейчас они говорили в последний раз, и все, что она могла ему предложить, – это оскорбления и боль.
– На этот раз ты действительно хочешь продать себя. Ты это понимаешь, не так ли?
– Да.
Он отвел взгляд, стараясь не показать своего смятения… и отвращения.
– Вероятно, если бы я предложил помочь тебе реализовать план мести и пошел бы для этого на убийство, мы оба остались бы довольны, – ирония звучала в его голосе.
– Мне не нужна от тебя такая жертва.
– Нет? Тебе нужен профессиональный убийца, не так ли? Настолько пресытившийся, что может обменять чью-то смерть на удовольствие провести с тобой ночь? У тебя ничего не выйдет: благородный рыцарь не пойдет на такую сделку, а тому, кто согласится, нельзя верить.
– Этому, думаю, можно.
– Тому, к чему ты стремишься, не суждено произойти. Никто не осмелится выступить против человека Мортимера.
– Найдутся такие. Этот осмелится.
– Если и так, если он все-таки победит, что ты получишь? Свершится месть? И больше ничего. Ни владений твоего отца, ни твоей прежней жизни уже не вернуть. Твоего врага заменит кто-то другой, но для тебя все останется по-прежнему. Твой враг всего лишь доверенное лицо, а реальная власть принадлежит его хозяину, Мортимеру. Предмет твоих желаний – детская мечта. Девочка, бежавшая от ужасов войны, могла и не понимать несбыточности этой мечты, но ты уже женщина.
Его безжалостная логика задевала ее, его доводы грозили подорвать ее веру в себя. Своими словами он клеймил не только ее честность, бросал в лицо не только измену.
– Может, это и детская мечта, но она все эти годы придавала мне силы. Мой план мести был единственным, что поддерживало меня все эти три года. Может быть, это будет лишь миг радости, но я хочу испытать его, отомстив виновнику несчастий моей семьи, и этого мне будет довольно.
Его гнев внезапно улетучился. Он посмотрел на нее долгим, пронизывающим взглядом. Должно быть, он нашел то, что искал, потому что сдался.
Он направился к двери в сад.
– Прошлое поработило тебя сильнее, чем я предполагал. Иди, ищи своего рыцаря. Вижу, я выполнил свою миссию в твоей жизни. Предложи ему себя. Если так ты сможешь освободиться от этого, я готов молиться, чтобы он пошел с тобой на сделку. Я надеялся, что ты откажешься от мести, но теперь вижу, что ты никогда не отступишь.
Он уходил, уходил из ее жизни. Она встала и едва не бросилась, чтобы удержать его. Хотела закричать, что он не прав, что ее сердце больше не приковано к прошлому. Но это было бы ложью.
Она должна была объяснить ему все, прежде чем они расстанутся навсегда. Она хотела, чтобы он понял.
– Все, что грело меня эти долгие три года, – надежда добиться справедливости. Если бы я отказалась от нее, я бы отказалась от всего. И с чем бы я тогда осталась?
Он едва взглянул на нее, но в этой мимолетной встрече взглядов она увидела такое глубокое разочарование, что оно оглушило ее.
– Со мной. У тебя остался бы я.
И, больше не оглядываясь, он широкими шагами направился к садовой калитке. На этот раз он не остановился, чтобы взглянуть на куст боярышника.
Глава 19
Риз шел по городу как слепой, поддерживая огонь своей ярости воспоминаниями о том, как тот дворянин ласкал и целовал Джоан. Ее спокойное признание в том, что она собирается предложить свои услуги в обмен на услуги этого воина, звучало в его ушах, заглушая голос разума.
Он знал, что ведет себя словно неопытный мальчишка, и от этого ему было еще хуже. Он негодовал и злился оттого, что позволил ей стать настолько близкой, чтобы так глубоко задевать его. Кровь бешено бурлила в его жилах. Сыпля себе под нос проклятия, он шагал по улицам и переулкам, налетая на прохожих в надежде, что кто-нибудь из них толкнет его в ответ, и тогда он обязательно ввяжется в драку, потому что кулаки у него так и чесались.
Джоан считала его дураком, каким он и был. Она играла на его чувствах и давала ровно столько, сколько было необходимо для того, чтобы получить как можно больше взамен. С одной стороны, она не подпускала его к себе, а с другой – приманивала рыцарей и, словно торгаш, строила планы, как она продаст то, что, как она утверждала, не может предложить ему. Скорее всего, она лгала ему даже о том, что с ней случилось. Она была всего-навсего расчетливой, безжалостной, бессердечной шлюхой.
Бешеная обида нахлынула на него. Ослепившая его ярость немного рассеялась и высеченный оскорбленной гордостью образ Джоан предстал перед затуманенным взором: смесь искусительницы и гордячки в сиянии ореола распутства. В этом образе было мало сходства с той женщиной, которую он знал.
Он помнил ее терзания в саду, стыдливость в постели. Нет, в этом она не лгала.
Неохотно признав это, он не почувствовал облегчения. Так только усложнялось то, что он хотел упростить Он хотел, он должен был предположить самое худшее. Но новые воспоминания, сладкие и мучительные, назойливо мешали его усилиям обратить любовь в ненависть.
Все еще кипя и негодуя, он продолжил путь, но уже с новой целью. Он направился к собору, к тому месту, где он стоял, когда увидел Джоан под сенью стен. Вновь пережив предательство, он сможет одержать верх над своей слабостью.
Он напрягал свою память, но она сперва не спешила ему помогать. Лишь освободившись от того потрясения, которое пережил, он воссоздал в своей памяти картины недавних событий отчетливее, чем это предстало перед ним в реальности.
Он понял, что в действительности видел. Джоан в ее коричневом платье, прижатая к стене, лица не видно из-за плеч мужчины. Ее подчинение ласкам и поцелуям, но никаких признаков приветствия этого ухаживания, никаких ответных объятий. Она застыла неподвижно, скованная гордостью, а может, страхом?
Он мысленно вспоминал, как она вела себя с ним в повозке и дома. Ушедшая в себя, сдержанная, с каменным лицом, полным достоинства и лишенным сожаления. Спокойная. Слишком спокойная, учитывая то, что она стерпела. Бесстрастное лицо и такие непроницаемые глаза, что он не мог прочесть ее мыслей.
Он увидел в ее безразличии, скорее, отрешенность, чем пылкий отклик на ласки рыцаря, но возможно, на самом деле она защищалась.
Действительно ли она с радостью принимала ласки того мужчины? Или лгала, чтобы уберечь его, Риза, от драки с вооруженным мечом дворянином?
Он отказывался верить первому предположению, но последнее его беспокоило еще больше. Он не хотел признать, что она могла разрушить то, что существовало между ними только потому, что не верила в его способность защитить себя… или ее.
Он мог бы стерпеть обиду, если бы это означало, что она заботилась о нем. Может быть, она и заботилась о нем, но дело было не только в этом. Не все в их ссоре было произнесено с безразличием. Когда она говорила о цели, поддерживающей ее, о том, что больше у нее ничего не осталось, знакомое пламя зажглось в ее глазах.
Не начало ссоры ранило ее глубже всего, а конец.
Он продолжил свой путь, немного успокоившись. Его волновал тот золотоволосый дворянин. Возможно, он действительно был хорошим воином, может быть, он даже влюбился в Джоан и поможет реализовать все ее планы, пойдет до конца ради нее, но ведь могло быть и не так. Он мог оказаться просто хвастливым трусом, который соблазняет женщин своей красотой и обещаниями.
Надеясь, что последнее и окажется правдой, он направился к тому, кто мог знать юного сэра Ги. Если его подозрения подтвердятся, у него появится повод сразиться с этим покорителем женских сердец.
Служанка проводила Риза в сад, где, удобно устроившись на траве, Мойра плела корзинку. Когда она была бедна, ее ремесло помогало ей выжить, теперь же она занималась этим просто ради удовольствия.
Она подняла глаза и встретила его спокойной улыбкой, которая погасла, когда он подошел ближе. Ярость все еще кипела в нем, и он решил, что она могла заметить его настроение.
Мойра жестом предложила ему сесть на землю рядом с ней, как он часто делал много лет назад, когда приходил в этот дом, ухаживая за добросердечной плетельщицей корзин. Он редко вспоминал о том времени, редко думал о том, что с ней могло произойти, сложись ее жизнь по-иному, но сейчас вплотную приблизился к этому вопросу. Мойра была самым чистым, честным и открытым человеком, которого он знал. Риз решил, что это именно то, что ему нужно в данный момент.
– Я рада, что ты пришел, – сказала она. – Я собиралась послать к тебе служанку. Сегодня днем мы уезжаем из города, и я хотела увидеть тебя перед отъездом.
– Разве ты и малыш готовы к путешествию?
– Прошел уже почти месяц. Я не какая-то изнеженная придворная дама, а малыш может спать, где бы ни находился. Аддис решил, что сейчас самое подходящее время покинуть город. Мы хотим покинуть Лондон, прежде чем начнутся осенние дожди.
Она вынула тростинку из ведра с водой и начала вплетать ее, заканчивая край корзины.
– Я отдам тебе эту корзину, подаришь ее Джоан. Она мне понравилась, хоть она и сложный человек. Мне кажется, мы с ней могли бы стать подругами, но я никогда до конца не буду уверена, что знаю ее.
Его первой реакцией на ее критику было раздражение. Он напомнил себе, что это Мойра, она никогда не придиралась к другим женщинам от нечего делать.
Мойра обратила на него свои ясные голубые глаза и слегка нахмурилась.
– А ты ее знаешь?
Еще вчера он мог поклясться, что знает, но теперь его одолевали сомнения.
– Довольно хорошо. Она улыбнулась.
– Этого достаточно.
Они болтали обо всякой чепухе, о ее детях, о его работе. Сидя вместе с ней на траве, он успокоился. Зайдя к ней, скорее, ради приличия, теперь он не спешил уходить. Если Мойра уезжает за город, когда они еще смогут так поговорить?
Она догадалась, что он пришел не только для того, чтобы повидаться с ней.
– Аддис на террасе, – сказала она, когда корзина была закончена, и вручила ему еще сырое изделие. – Скажи Джоан, что через несколько дней она будет полностью готова, высохнет – и можно пользоваться. А ты должен постараться приехать к нам в Бэрроубург. Если сможешь, привози Джоан. Я буду рада ее видеть, – она устремила на него открытый, искренний взгляд. – Ты ведь знаешь, наш дом всегда открыт для тебя и твоих близких.
В ее глазах он прочитал больше, чем она могла вложить в слова. Ей, рожденной рабыней, как никому из его знакомых, было присуще природное чутье. Она кожей ощущала витавшую в воздухе опасность, знала, чем в ближайшее время будет рисковать ее муж. Она предполагала, что человек, стоящий перед ней, разделит с ним этот риск.
Может, он так и сделает. Вдруг ему снова стало нечего терять.
Он взял ее руку и поцеловал.
– А мой дом всегда открыт для тебя и твоих близких, Мойра.
Он нашел Аддиса на террасе, тот складывал в деревянный ящик пергаментные свитки.
– Ваш отъезд из Лондона, Аддис, так внезапен. Надеюсь, ты не спасаешься бегством.
– Просто пора ехать, вот и все.
– Планы короля отложены на какое-то время?
– Мортимер очень пристально следит за каждым из нас. Мы рассредоточимся, чтобы усложнить ему жизнь. Но если ты будешь с ним разговаривать, скажи, что его подозрения подтвердились. Пусть знает, Эдуард начинает беспокоиться.
– Это только подтолкнет его к действию.
– Он приготовился действовать еще в тот день, когда Эдуард достиг совершеннолетия… Пусть знает, что его время подходит к концу. Посмотрим, сколько наглости у этого узурпатора.
– Ты готов к этому?
Аддис не ответил. Он не стал откровенничать с человеком, который не присягал на верность его делу. Поставив ящик на пол, он наполнил вином два кубка.
– Сядь и выпей со мной, каменщик. Поговорим о чем-нибудь простом, незамысловатом.
Риз заметил мрачные тени в глазах своего собеседника. Нет, они еще не были готовы, и Аддис знал об этом. Но события стали развиваться слишком стремительно, что-то их форсировало – то ли подозрительность Мортимера, то ли нетерпеливость короля. Аддис не спасался из Лондона бегством, но он увозил из города свою семью, стремясь защитить их.
Мужчины расположились для беседы в креслах у камина, что пылал в большой комнате. Сбоку находилась дверь, которая вела в хозяйскую спальню.
– Сегодня в городе я видел рыцаря, которого я не знаю в лицо.
– А ты всех знаешь в лицо?
– Многих. Он был молод и на нем не было ливреи лорда, по которой я смог бы узнать, к чьему клану он принадлежит. Однако он богат, слишком шикарно одет для молодого человека без покровителя. Я слышал, как его назвали сэр Ги.
Это имя отвлекло Аддиса от его мыслей.
– Опиши его.