Как ни больно было двигаться, она не могла больше лежать на спине, глядя на него снизу вверх. От этого чувствовала себя глупой и беспомощной. А потому стиснула зубы, заставила себя медленно подняться. Желудок свело, голова зазвенела, но ей удалось сесть. - Потом она огляделась.
Огромная комната, отметила она, заставленная самой причудливой мебелью. Старый, очень красивый трапезный стол с десятками подсвечников. Серебро, кованое железо, керамика, хрусталь. На стене висели скрещивающиеся пики, возле них - картина с изображением утесов Моэр (Утесы на западном побережье Ирландии (графство Клэр), образуют скалистый обрывистый берег высотой около 180 м. - Здесь и далее прим пер.)
Тут были вещи из различных эпох. Карл II, Яков I. Неоклассический стиль сталкивался с венецианским, чиппендель (Стиль английской мебели XVIII в., названный так по имени одно го их лучших краснодеревщиков Англии XVIII в. Томаса Чиппенделя (1718–1779), имя которого ассоциируется с английским рококо) - с Людовиком XV. Громадный широкоэкранный телевизор соседствовал с бесценной софой викторианской эпохи.
Вразнобой стояли чаши из уотерфордского стекла (Тяжелая стеклянная резная посуда, производившаяся в городе Уотерфорд в Ирландии с 1729 г.), статуэтки коней времен династии Тан, дрезденские вазы и… несколько конфетных дозаторов "Пец" (Мятные леденцы австрийской фирмы "Пец-Хаас" уже несколько десятилетий продаются в специальных дозаторах с головами персонажей популярных мультфильмов и т. д. Во многих странах мира дозаторы конфет "Пец" стали популярным объектом коллекционирования.).
Несмотря на ощущение дискомфорта, экстравагантность обстановки несколько оживила Кейлин.
- Какая интересная комната. - Она снова взглянула на него снизу вверх. Он по-прежнему пристально смотрел на нее. - Вы можете сказать, как я здесь оказалась?
- Ты пришла.
- Да, несомненно, но как? И… кажется, я вся промокла.
- Идет дождь.
- О-о, - выдохнула она. Ее страх значительно ослаб. В конце концов, человек коллекционирует конфетные дозаторы "Пец" и серебро эпохи короля Георга. - Простите, мистер…
- Я Флинн.
- Мистер Флинн.
- Флинн, - повторил он.
- Хорошо. Простите, Флинн, я, кажется, не могу собраться с мыслями. - Она дрожала, причем так сильно, что обхватила себя руками. - Я куда-то ехала, но… Я не знаю, где я.
- А кто знает? - пробормотал он. - Тебе холодно. - А он до сих пор ничего не сделал, чтобы позаботиться о ней. Нужно сделать все, чтобы ей было удобно, решил он, а потом… Потом будет видно.
Он подхватил ее с кушетки, чуть раздраженный тем, что она уперлась рукой в его плечо, словно защищаясь.
- Я уверена, что могу идти.
- Не сомневаюсь. Тебе нужна сухая одежда, - сказал он, вынося ее из комнаты, - горячее питье и тепло.
О да, подумала она. Все это звучало чудесно. Почти так же чудесно, как и то, что ее несли вверх по широкой просторной лестнице, словно пушинку.
Но все это было романтическим восприятием, которое было свойственно матери. Рука ее по-прежнему с опаской упиралась в его плечо, которое, казалось, было высечено из камня.
- Спасибо за… - Кейлин умолкла. Она чуть повернула голову, и теперь ее лицо было рядом с его лицом, глаза - в нескольких дюймах от его глаз, губы ощущали его дыхание. Острое, неожиданное и глубокое волнение пронзило сердце. За этим последовало сильное потрясение, которое напоминало узнавание.
- Я вас знаю?
- Разве ты не знаешь ответа на этот вопрос? - Он чуть наклонился, запыхавшись. - Твои волосы пахнут дождем. - И в тот момент, когда глаза ее расширились, Флинн провел своими губами, чуть касаясь, от ее щеки к виску. - И у твоей кожи его вкус.
За долгие годы он научился растягивать удовольствие. Пить маленькими глотками, даже когда хочется выпить залпом. Сейчас он смотрел на ее рот, представляя вкус ее губ. Он увидел, как они, задрожав, раскрылись.
Ах, да.
Он притянул ее к себе. Женщина застонала от боли. Он отпрянул, присмотрелся и увидел разорванный свитер и свежую царапину ниже плеча.
- Ты ранена. Почему, черт возьми, ты не сказала об этом раньше?
Потеряв терпение, он зашел в ближайшую спальню, положил ее на край кровати. Одним движением стащил с Кейлин свитер через голову.
Пораженная, она закрылась руками. - Не прикасайтесь ко мне!
- Как я могу обработать твои раны, не прикасаясь к тебе? - Он нахмурил брови. На ней был бюстгальтер. Он знал, что это так называется, и видел, как женщины носят это - по телевизору и на снимках в тонких книжках, которые назывались журналами.
Но он впервые увидел реальную женщину, облаченную таким образом.
Ему это очень понравилось.
Но всем этим восторгам придется подождать, пока он не увидит, в каком состоянии находится эта женщина. Он нагнулся, начал расстегивать ее брюки.
- Прекратите! - Она попыталась оттолкнуть его, отползти назад, но ее вернули на место, причем не очень вежливо.
- Не будь глупой. Терпеть не могу женских фантазий. Если бы я хотел тебя изнасиловать, то уже сделал бы это. - И, так как она продолжала сопротивляться, он вздохнул и взглянул ей в лицо.
И увидел страх - не глупость, но животный страх. Девственница, подумал он. Ради Бога, Флинн, будь осторожен.
- Кейлин. - Теперь он говорил тихо, голос его действовал так же успокаивающе, как бальзам на рану. - Я не причиню тебе вреда. Я только хочу посмотреть, где ты ранена.
- Вы врач?
- Вот уж точно нет.
Он казался таким оскорбленным, что она чуть не засмеялась.
- Я умею лечить. А теперь не двигайся. Мне нужно было раньше снять с тебя мокрую одежду. - Его глаза встретились с ее глазами, и казалось, что они становились все ярче и ярче, и вскоре она не видела ничего, кроме них. И она вздохнула. - А теперь ложись, вот так, хорошая девочка.
Загипнотизированная, она опустилась на шелковые подушки и, покорная, словно ребенок, позволила раздеть себя.
- Святая Мария, какие прекрасные у тебя ноги. - Из-за того, что он отвлекся, простое заклинание ослабло, и она снова заволновалась. - Мужчина, получивший право созерцать, - пробормотал он, затем встряхнул головой. - Посмотри, что ты с собой сделала. Везде синяки и царапины. Тебе что, нравится боль?
- Нет. - Язык казался слишком неповоротливым. - Конечно же, нет.
- Некоторым нравится, - пробормотал он и снова нагнулся над ней. - Посмотри на меня, - потребовал Флинн. - Смотри сюда. Не отводи взгляд.
Ее полузакрытые глаза сомкнулись, когда она словно вплыла в то состояние, которого он хотел добиться, - сразу оказавшись над болью. Он завернул ее в стеганое одеяло, направил свой взор в сторону камина, и огонь с треском вспыхнул.
Затем он оставил ее, чтобы сходить в свою мастерскую и приготовить снадобье.
Он держал ее в состоянии легкого транса, пока ухаживал за ней, поскольку не хотел видеть всех этих девичьих ужимок, которые могли вызвать его прикосновения. Боже, сколько времени прошло с тех пор, когда он прикасался к женщине, плоть к плоти.
Во снах она была под ним, тело ее страстно желало его. Он целовал ее и чувствовал, как она отдавалась и выгибалась, поднималась и опускалась. И тело его жаждало ее.
Теперь она была здесь, и ее прекрасная кожа была вся в синяках. Теперь она была здесь, и не знала почему. Не узнавала его.
Отчаяние и желание охватили его.
- Леди, кто ты?
- Кейлин Бреннан.
- Откуда ты?
- Из Бостона.
- Это в Америке?
- Да. - Она улыбнулась. - Это в Америке.
- Почему ты здесь?
- Я не знаю. А где это "здесь"?
- Нигде.
- Совсем нигде?
Он протянул руку, прикоснулся к ее щеке.
- Почему вы печальны?
- Кейлин. - Измученный, он схватил ее за руку, прижался губами к ее ладони. - Они послали тебя ко мне, чтобы я снова познал радость - только затем, чтобы потерять ее?
- Кто - "они"?
Он поднял голову, ощутив ярость. Отступил, отвернулся и стал смотреть на огонь.
Он мог погрузить ее в более глубокий сон, в царство сновидений. И там бы она вспомнила, что это было, узнала бы то, что уже испытала. И рассказала бы ему. Но если ничего не получится, он этого не перенесет. Не сможет перенести, оставшись в здравом уме. Он вздохнул.
У меня впереди моя неделя. И женщина станет моей до того, как эта неделя истечет. От этого я не откажусь. От этого я не отрекусь. Этим вам меня не сломать. Даже с ее помощью.
Он снова взглянул на Кейлин, вновь обретя твердость и решимость.
Эти семь дней и семь ночей - мои, и она - тоже. Что остается до последнего удара последней ночи, то остается. Таков закон. Сейчас она моя.
Словно выстрел пушки, прогремел гром. Не обращая на это внимания, Флинн подошел к кровати.
- Проснись, - сказал он, и глаза ее открылись и прояснились. Пока она поднималась, он подошел к массивному резному шкафу, распахнул дверцы и выбрал длинное платье из синего бархата.
- Это тебе подойдет. Одевайся, потом спускайся вниз. - Он бросил платье в изножье кровати. - Тебе нужно поесть.
- Спасибо, но…
- Мы поговорим позже, когда ты поужинаешь.
- Но я хочу… - В отчаянии она вздохнула, когда он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь с неприятным негромким стуком.
Да, подумала она, манеры здесь котируются не очень высоко. Кейлин провела рукой по волосам и поразилась - они снова были сухими. Невозможно. Ведь всего несколько мгновений тому назад, когда он принес ее сюда, по ним стекала вода.
Она снова дотронулась до волос, нахмурилась. Очевидно, ошиблась. Они, должно быть, и были сухими. Авария потрясла ее, мысли путались. Вот почему она не могла все отчетливо вспомнить.
Наверное, ей нужно было бы сходить в больницу, сделать рентген. Хотя это казалось глупым - ведь она чувствовала себя хорошо. Она действительно чувствовала себя отлично.
Кейлин подняла руки - в порядке эксперимента. Боли не было. Она осторожно потрогала царапину. Разве та не была длиннее и глубже, вот здесь, на локте? Хотя сейчас едва заметна.
Ну что ж, ей повезло. А теперь, поскольку она голодна, пора присоединиться к эксцентричному Флинну, чтобы поесть. И после этого ее разум наверняка будет устойчивее, и она придумает, что делать дальше.
Успокоенная, она отбросила покрывало. И ошарашенно вскрикнула. Она была абсолютно голой.
Боже, где же одежда? Кейлин помнила, да, она помнила, как он стянул с нее свитер, а затем он… Черт возьми. Она прижала дрожащую руку к виску. Почему она не может вспомнить? Она была испугана, она его отталкивала, и потом… потом ее завернули в одеяло, в комнате, согретой ярким пламенем, и он предложил ей одеться и спускаться к ужину.
Ну ладно, раз уж у нее появились провалы в памяти, то больница будет в ее повестке дня номером первым.
Она схватила платье. Затем дотронулась щекой к роскошной ткани и застонала. Такое могла носить только принцесса. Или богиня. Но уж во всяком случае это не то, что Кейлин Бреннан из Бостона могла бы надеть к ужину.
Тебе оно подойдет, сказал он. Эта мысль заставила ее засмеяться. И все же она надела платье и позволила себе насладиться ощущением приятного тепла на коже.
Она повернулась, увидела свое отражение в псише (Высокое зеркало на подвижной раме). Волосы в живописном беспорядке покрывали ее плечи, синий бархат ниспадал по телу, заканчиваясь на уровне лодыжек блеском золотого галуна.
Я не похожа на себя, подумала она. Я выгляжу, как принцесса из сказки. От этой мысли она почувствовал себя глупо и отвернулась.
Кровать, на которой она лежала, тоже была покрыта бархатом, как и балдахин над ней. На комоде - наверняка эпохи Карла II, причем в отличном состоянии, - красовался набор серебряных, с лазуритовыми инкрустациями женских щеток для волос, стояли старинные опаловые и нефритовые флаконы с духами. В зеленовато-синей вазе царственно возвышались розы - свежие как утро и белые как снег.
Комната словно из сказки, подумала она. Комната, созданная для сияния свечей и дрожащего пламени. В углу стоял стол эпохи королевы Анны, высокие окна закрывали шторы из кружев и бархата, на стенах висели акварели с изображением холмов и лугов, на дощатом полу лежали красивые нарядные коврики.
Если бы ей захотелось представить идеальную комнату, то та была бы именно такой.
Быть может, хороших манер хозяину и не хватало, но вкус у него безупречный. Или у его жены, поправила она себя. Потому что эта комната явно была женской.
И поскольку эта мысль принесла ей облегчение, она не обратила внимания на слабое опускающееся ощущение в животе и удовлетворила свое любопытство, открыв опаловый флакон.
Разве не странно? - подумала она, понюхав. В пузырьке были ее любимые духи.
Глава 3
Прежде чем приняться за еду, Флинн выпил крепкого виски. Оно горячей волной ударило в голову.
Слава Богу, есть еще вещи, на которые может рассчитывать мужчина.
Он покормит свою женщину - ибо она была его, вне всяких сомнений, - и позаботится о ней. Он проследит за тем, чтобы ей было хорошо и спокойно, так, как это должен делать мужчина, а затем сообщит ей, как все будет.
Но сначала он сделает все, чтобы она твердо стояла на ногах.
Камин в обеденном зале был зажжен. Флинн расставил на столе тонкостенный просвечивающийся фарфор, тяжелое серебро, благоухающие розы, чтобы поразить изяществом тонких свечей и драгоценным блеском хрусталя.
Затем, закрыв глаза и подняв руки ладонями вверх, он принялся уставлять стол блюдами, которые, по его мнению, понравятся ей больше всего.
Она так красива, его Кейлин. Он хотел вернуть румянец ее щекам. Хотел слышать ее смех.
Он хотел ее.
Да, все будет именно так.
Он отступил, с холодным удовлетворением изучая свою работу. Довольный собой, Флинн вышел и стал ждать ее у подножия лестницы.
И когда она спускалась к нему, его сердце гулко забилось в груди.
- Speirbhean.
Кейлин приостановилась в нерешительности.
- Простите?
- Ты прекрасна. Тебе нужно учить гаэльский язык, - сказал он, беря ее за руку и выводя из зала. - Я научу тебя.
- Ну что ж, спасибо, но не думаю, что в этом действительно есть необходимость. Еще я хочу поблагодарить вас за такой прием и спросить, могу ли я воспользоваться вашим телефоном. - Маленькая деталь, подумала Кейлин, которая неожиданно пришла в голову.
- У меня нет телефона. Тебе нравится платье?
- Нет телефона? Ну, тогда, быть может, телефон есть у кого-то из ваших соседей?
- У меня нет соседей.
- А в ближайшей деревне? - спросила она, вновь охваченная паникой.
- Нет никакой деревни. Почему ты беспокоишься, Кейлин? Тут тепло, сухо и безопасно.
- Может быть, но… откуда вы знаете, как меня зовут?
- Ты сама сказала.
- Я не помню, чтобы я говорила. Я не помню, как я…
- Нет причин волноваться. Когда ты поешь, тебе станет лучше.
Она подумала, что у нее уйма причин для беспокойства. Ощущение благополучия, которое Кейлин испытывала в той очаровательной комнате, быстро улетучивалось. Но когда она вступила в столовую, то испытала шок.
За столом могло бы уместиться человек пятьдесят, и еды хватило бы, чтобы накормить их всех.
Чаши, и блюда, и супницы, и тарелки теснились на длинной дубовой поверхности. Фрукты, рыба, мясо, целый огород овощей, множество неизвестных блюд.
- Откуда… - Ее голос зазвучал отрывисто, и ей пришлось приложить усилие, чтобы сдержаться. - Откуда все это?
Он вздохнул. Он ожидал восхищения, а вместо этого - шок. Еще одна вещь, на которую может рассчитывать мужчина, подумал он. Женщины - всегда загадка.
- Пожалуйста, садись. Ешь.
Хотя она испытывала легкую тревогу, но голос был спокойным и твердым.
- Я хочу знать, откуда взялась вся эта еда. Я хочу знать, кто еще есть в доме. Где ваша жена?
- У меня нет жены.
- Не обманывайте меня. - Она быстро повернулась, посмотрела ему в глаза и теперь почувствовала себя уверенней. И достаточно сердитой, чтобы настаивать и требовать. - Если у вас и нет жены, то женщина здесь есть наверняка.
- Да. У меня есть ты.
- Только… не подходите. - Она схватила со стола нож, направила на него. - Не подходите ко мне. Я не знаю, что здесь происходит, и знать не хочу. Я отсюда выйду и пойду дальше.
- Нет. - Он шагнул вперед и выхватил у нее из руки то, что теперь стало розой. - Ты сядешь и будешь есть.
- Я в коме. - Она изумленно глядела на белую розу в его руке, на свою пустую руку. - Я попала в аварию. Я ударилась головой. Все это - галлюцинации.
- Все это реально. Никто лучше меня не знает границы между тем, что реально, а что нет. Садись. - Он жестом указал на стул, чертыхнулся, когда она не пошевелилась. - Разве я не сказал, что не обижу тебя? Среди моих грехов никогда не было лжи или причинения вреда женщине. Вот. - Он протянул руку, и сейчас в ней был нож. - Возьми и воспользуйся им, не колеблясь, если я нарушу свое слово.
- Вы… - Она чувствовала рукой твердость рукоятки ножа. Померещилось, сказала она себе. Просто померещилось. - Вы волшебник?
- Да. - Его усмешка была быстрой и яркой, как молния. Он сиял от удовольствия. - Все точно, я волшебник. Садись, Кейлин, и поешь вместе со мной. Потому что голодал я очень долго.
Она осторожно отступила на шаг.
- Это слишком.
Думая, что она имеет в виду обилие яств, он глянул на стол, нахмурившись. Подумал.
- Пожалуй, ты права. Я слишком увлекся. - Он изучил набор блюд, кивнул, затем описал рукой дугу.
Половина яств исчезла.
Нож выпал из онемевших пальцев Кэйлин. Глаза закрылись.
- О Боже. - Это было нетерпение, и в той же степени это была забота. По крайней мере, на этот раз у него хватило ума подхватить ее, прежде чем она опустилась на пол. Он сел на стул, слегка встряхнул ее, увидел, как ее взгляд стал осознанным.
- Ты все еще не поняла.
- Понять? Понять?
- В таком случае я должен объяснить. - Он взял тарелку и принялся наполнять едой. - Тебе нужно поесть, иначе ты ослабнешь. Твои раны заживут быстрее, если ты будешь сильной.
Он поставил тарелку перед ней, стал наполнять другую - себе.
- Что ты знаешь о волшебстве, Кейлин Бреннан из Бостона?
- Это забавно.
- Это может быть забавным.
Я поем, подумала она, потому что действительно чувствовала себя нехорошо.
- И еще это иллюзия.
- И такое может быть. - Он приступил к еде - превосходный ростбиф - и застонал от удовольствия. Во время первой своей недели он объелся так, что ему весь день было плохо. И считал, что это того стоило. Но сейчас он научился не торопиться, научился ценить каждое мгновенье, каждый глоток.
- Теперь ты помнишь, как попала сюда?
- Шел дождь.
- Да, и он все еще идет.
- Я ехала…
- Как ты ехала?