Наиудобнейшим обстоятельством виделось ей полнейшее отсутствие всякого интереса, всяких подозрений со стороны ее отца к такого рода делам. К счастью, он не только не одобрял браки вообще, но и не умел их предвидеть. Несмотря на то, что он был противником брака в принципе, он не страдал заранее от предчувствия скорого свершения такого дела, словно он не мог так дурно думать о намерениях двух людей, чтобы предполагать, что они собираются пожениться, до тех пор, пока ему не предоставят самых убедительных доказательств планов жениха и невесты. Эмма благословляла блаженную батюшкину слепоту. В неведении своем мистер Вудхаус, не испытывая по отношению к своему гостю ни малейшего неприятного предубеждения, не предвидя с его стороны никакого вероломства в будущем, заботливо, добросердечно, то есть в полном соответствии со своей природой, расспрашивал мистера Фрэнка Черчилля о том, где останавливался он на ночь в пути, сокрушался о печальной необходимости провести в дороге две ночи и выражал вполне подлинное, беспримесное беспокойство по поводу того, как же молодому человеку удалось, в самом деле, не подхватить простуду – впрочем, об этой опасности нельзя вполне забывать до завтрашнего утра.
Сочтя, что положенное приличием время для визита истекло, мистер Уэстон собрался уходить. Ему пора – у него еще дело в "Короне" насчет сена и масса поручений от миссис Уэстон. Необходимо зайти в лавку к Форду и купить все необходимое. Однако он никого не собирается торопить. Сын его, будучи хорошо воспитанным, понял намек с полуслова и немедленно встал со словами:
– Сэр, так как вы собираетесь идти по делам, воспользуюсь возможностью и нанесу визит вежливости, который, так или иначе, необходимо отдать рано или поздно – так почему же не нанести его сейчас? Я имею честь быть знакомым с одной вашей соседкой, – пояснил он, повернувшись к Эмме, – с дамой, которая проживает в Хайбери или в его окрестностях. Речь идет о мисс Ферфакс. Полагаю, я отыщу их дом без труда, хотя, кажется, фамилия ее родственников вовсе не Ферфакс… скорее вроде бы Варне или Бейтс. Вы с ними знакомы?
– Разумеется! – воскликнул его отец. – Мы проходили их дом по дороге сюда. Я видел мисс Бейтс у окна. Верно, верно, ты знаком с мисс Ферфакс! Помню, ты писал, что познакомился с ней в Уэймуте? Она славная девушка. Непременно зайди к ней!
– Нет никакой необходимости заходить именно сегодня, – продолжал молодой человек, – можно было бы зайти в любой другой день… просто в Уэймуте мы были добрыми знакомыми, и…
– О! Ступай сегодня, непременно ступай сегодня! Не откладывай визит. Раз все равно необходимо зайти, лучше сделать это скорее. Да, Фрэнк, я должен тебе намекнуть: здесь у нас надлежит проявлять к ней особое внимание. Ты видел ее в обществе Кемпбеллов… В Уэймуте она была в равном положении со всеми, с кем она общалась… но здесь она живет с бедной старой бабушкой, которая едва сводит концы с концами. Если ты не зайдешь к ней тотчас же, это будет проявлением невнимания.
Казалось, сын счел доводы отца вполне убедительными.
– Я слышала, она упоминала, что знакома с вами, – сказала Эмма. – Она очень изысканная и утонченная девица. же должны быть в высшем обществе требования к изысканности, если Джейн Ферфакс считают лишь заурядно одаренной в этой части?
– Если прежде ее манеры не производили на вас сильного впечатления, – продолжала Эмма, – сегодня, уверена, она вас поразит. У вас будет прекрасная возможность разглядеть ее как следует – разглядеть и послушать! Нет, боюсь, вы сегодня вряд ли услышите ее, ведь у нее есть тетка, которая говорит не умолкая.
– Вы знакомы с мисс Джейн Ферфакс, сэр, не так ли? – осведомился мистер Вудхаус, до которого всегда смысл разговора доходил с опозданием. – Позвольте уверить вас в том, что вы найдете ее вполне очаровательной барышней. Она живет здесь с бабушкой и теткой, дамами очень достойными… Они мои старинные знакомые. Не сомневаюсь, они будут чрезвычайно вам рады. Один из моих слуг пойдет с вами и укажет вам дорогу.
– Дорогой мой сэр, ни в коем случае! Батюшка покажет мне, куда идти.
– Однако вашему батюшке их дом вовсе не по пути – он идет в "Корону", которая находится в противоположном конце улицы, а на улице столько домов! Как бы вам не сбиться с пути, а дорога очень грязная, если только вы не идете по тротуару. Лучше мой кучер подскажет вам, где удобнее всего переходить улицу.
Мистер Фрэнк Черчилль продолжал вежливо и с самым серьезным видом отказываться от предлагаемой услуги, и его отец от всей души поддержал его, заявив:
– Добрый друг мой, вам нет нужды волноваться! Фрэнк сумеет обойти лужу, когда заметит ее… К тому же от "Короны" до дома миссис Бейтс рукой подать.
Им было позволено идти самим; и двое джентльменов удалились, причем один сердечно кивнул всем на прощание, другой же грациозно поклонился. Эмма осталась очень довольна таким началом знакомства и теперь любой час могла посвятить мыслям об обитателях Рэндаллса, уверенная в том, что у них все благополучно.
Глава 24
На следующее утро мистер Фрэнк Черчилль зашел снова. Он пришел вместе с миссис Уэстон, к которой, как и к Хайбери в целом, он, казалось, питает самые добрые чувства. Как выяснилось, они вполне дружески проводили время дома, пока не настал час для ее обычной прогулки. Будучи спрошенным, куда ему хотелось бы прогуляться, он немедленно остановил свой выбор на Хайбери. Он не сомневается, что здесь в любом направлении можно гулять приятнейшим образом, но, раз право выбора предоставлено ему, он предпочел бы выбрать уже известный маршрут. Его неизменно тянет в Хайбери – там такой простор, такое приволье! Все буквально дышит счастьем и покоем. Для миссис Уэстон, уж конечно, прогулка в сторону Хайбери означала прогулку в Хартфилд. Она надеялась на то, что у ее пасынка не возникнет возражений против такого маршрута. В Хартфилд они немедленно и направились.
Эмма почти не ожидала их увидеть, ведь мистер Уэстон, заглянувший к ним прежде – всего на пол минуты – и услышавший, что сын его просто молодец, ничего не знал об их планах. Тем не менее их появление на дорожке возле дома стало для Эммы приятным сюрпризом. Они шли рядышком, рука об руку. Ей не терпелось снова увидеть мистера Черчилля, и особенно вместе с миссис Уэстон, посмотреть, как он к ней относится, и соответственно с этим самой определиться в своем отношении к молодому человеку. Если окажется, что он уделяет мачехе мало внимания, это будет неисправимый недостаток. Однако, увидев их вместе, она совершенно успокоилась. Не одними красивыми словами или преувеличенными хвалами в ее адрес исполнял он свой долг; ничто не могло быть более отрадным и приятным, чем его обращение с мачехой, ничто яснее не доказывало его желания считать ее своим другом и завоевать ее привязанность. И у Эммы было достаточно времени, чтобы прийти к определенным выводам на сей счет, потому что визит их затянулся на весь остаток утра. Они втроем обошли за час или два все окрестности – сначала гуляли вдоль живых изгородей Хартфилда, а затем отправились в Хайбери. Он радовался всему, что видел: громко, чтобы слышал мистер Вудхаус, выражал свое восхищение Хартфилдом; и, когда было решено продолжать прогулку, признался в своем желании познакомиться со всеми жителями городка и, к полному удовольствию Эммы, не скупился на похвалы и расспросы.
Некоторые предметы, вызывающие его любопытство, делали честь его чувствам. Он упросил показать ему дом, в котором его батюшка провел долгие годы и который прежде был домом его деда – батюшкиного отца, а вспомнив о том, что еще жива его старая няня, в поисках ее домика прошел всю улицу из конца в конец, и, хотя в иных его замечаниях или устремлениях не было очевидных достоинств, взятые вместе, они показывали его добрые намерения по отношению к Хайбери в целом, что было несомненной заслугой в глазах его спутниц.
Понаблюдав за ним, Эмма пришла к выводу, что при чувствах, выказанных им сейчас, невозможно предположить, чтобы он когда-либо мог нарочно выдумывать предлоги для неприезда сюда! Очевидно, он не притворяется и говорит и действует вполне искренне; кроме того, мистер Найтли определенно относился к нему несправедливо.
Первая их остановка была в трактире "Корона", не слишком высокоразрядном заведении, однако первом в Хайбери, где держали пару почтовых лошадей более для удобства окрестных жителей, чем из необходимости совершать долгий путь; спутницы Фрэнка Черчилля никак не ожидали, что трактир вызовет его интерес, но, проходя мимо, они сообщили ему, что большую комнату, видную с улицы, пристроили к трактиру много лет назад как бальную залу – тогда в Хайбери было гораздо больше жителей, в том числе и молодежи, и здесь время от времени устраивали балы. Но дни процветания давно миновали, и чаще всего залу используют для встреч вист-клуба, основанного среди местных благородных и полублагородных джентльменов. Фрэнк Черчилль выказал к этому обстоятельству живой интерес. Он сразу заметил, что это бальная зала, и вместо того, чтобы пройти мимо, он на несколько минут остановился у двух больших открытых застекленных окон, заглянул внутрь и принялся вслух рассуждать о возможностях помещения, сокрушаясь о том, что зала больше не используется по своему прямому назначению. Он не нашел в комнате ни единого изъяна и не соглашался с контрдоводами, приводимыми его спутницами. Зала достаточно длинна, широка и просторна. В ней поместится как раз достаточное число танцующих. Им непременно надобно зимою устраивать здесь балы по крайней мере раз в две недели. Почему бы мисс Вудхаус не оживить прежние добрые старые дни, которые знавало это помещение? Ведь ей в Хайбери все под силу! Эмма возразила: в Хайбери ощущается недостаток благородных семейств. Она выразила убеждение, что никто из жителей городка и его окрестностей не рискнет появиться на балу; однако он не удовлетворился предъявленными возражениями. Нет-нет, и не говорите ему, будто при наличии стольких милых домиков, сколько он видел окрест, в них не отыщется достаточного количества людей для подобного рода собраний. Даже когда ему растолковали в подробностях, кто где живет, и описали все более или менее приличные семьи, он не хотел признать, что смешивать подобное общество будет неудобно, так как на следующее утро все ощутят неловкость, вернувшись к прежнему своему положению. Судя по его горячности, молодой человек был страстным сторонником танцев; тут Эмма была изрядно удивлена, увидев, насколько решительно уэстонские наклонности берут в нем верх над привычками Черчиллей. На первый взгляд он так же полон жизни и бодрости духа и так же общителен и доброжелателен к людям, как и его отец; чванство и сдержанность, присущее обитателям Энскума, на нем не сказались. Да, о чванстве применительно к нему говорить не приходилось: его полнейшее безразличие к общественному положению граничило с безвкусием. Да и мог ли он в полной мере судить о достоинствах, которые сам ценил столь дешево? В нем всего лишь сказывался избыток жизненных сил.
Наконец его убедили отойти от подъезда "Короны"; оказавшись почти напротив домика, в котором обитали Бейтсы, Эмма вспомнила, что вчера он намеревался нанести им визит, и спросила, заходил ли он к ним.
– Да, о да! – отвечал он. – Я как раз собирался вам рассказать. Визит прошел очень успешно. Я повидал всех трех дам и чувствую огромную признательность к вам за ваши предварительные замечания о них. Если бы болтливая тетка застала меня врасплох, я, должно быть, умер бы на месте. Но, зная о ней заранее, я всего-навсего задержался у них долее приличного. Для визита вежливости и десяти минут хватило бы с лихвой, больше не требовалось! Я обещал отцу, что вернусь домой прежде него – однако уйти я не мог, так как не было паузы, во время которой можно было бы вежливо откланяться, и, к моему крайнему изумлению, когда он, не застав меня нигде, наконец сам пришел к Бейтсам и нашел меня там, выяснилось, что я просидел у них чуть ли не три четверти часа. Добрая хозяйка не давала мне никакой возможности уйти прежде того времени.
– И как вы нашли мисс Ферфакс?
– Она выглядит неважно, очень неважно, если уместно подобное замечание применительно к молодой девице. Но такое выражение едва ли допустимо, правда, миссис Уэстон? Дамы никогда не могут выглядеть неважно или плохо. Но, серьезно говоря, мисс Ферфакс обычно так бледна, что невольно можно приписать цвет ее лица слабому здоровью… Да, ее вид оставляет желать много лучшего.
С таким утверждением Эмма согласиться не могла и принялась мягко защищать мисс Ферфакс:
– Разумеется, вид у нее далек от цветущего, однако нельзя согласиться с тем, что вид у мисс Ферфакс болезненный. Нежность и прозрачность ее кожи придают ее лицу особую изысканность.
Он выслушал ее со всею почтительностью, заявил, что от многих людей слышал схожее мнение – но все же вынужден признать, что для него ничто не скрасит недостаток цветущего здоровья. Даже если лицо не блещет красотой, здоровый румянец заменяет точеные черты. Если к тому же и черты лица отличаются особой красой… к счастью, ему нет нужды пытаться описать, какое действие производит подобное сочетание.
– Что ж, – сказала Эмма, – о вкусах не спорят… По крайней мере, за исключением цвета лица, все в ней достойно восхищения.
Он покачал головой и рассмеялся:
– Я не могу отделить мисс Ферфакс в целом от цвета ее лица.
– Вы с нею часто виделись в Уэймуте? Наверное, вращались в одном и том же обществе?
В этот момент они подошли к лавке Форда, и он торопливо воскликнул:
– Ха! Вот, должно быть, та самая лавка, в которую, как сообщил мне батюшка, все местные жители заходят каждый божий день. Он говорит, что и сам шесть дней в неделю ездит в Хайбери, и у него всегда находится дело к Форду. Если это не нарушит ваших планов, пожалуйста, давайте зайдем, чтобы я тоже мог почувствовать себя в полной мере местным жителем! Я должен что-нибудь купить у Форда. Позволю себе такую вольность… Наверное, у них продаются перчатки?
– О да! И перчатки, и все остальное. Искренне восхищаюсь вашим патриотизмом. В Хайбери вас будут обожать. Еще до вашего приезда вы были очень популярны, так как вы – сын мистера Уэстона, но потратьте полгинеи у Форда, и ваша популярность будет покоиться на ваших собственных заслугах.
Они вошли; покуда лоснящиеся, плотно перевязанные стопки "Мужских бобровых" и "Йоркширских светлокоричневых" снимали с полок и раскладывали на прилавке, он сказал:
– Однако, мисс Вудхаус, прошу прощения, вы обратились ко мне и говорили о чем-то в тот самый миг, как во мне взыграли патриотические чувства. Не позволяйте мне терять нить разговора. Уверяю вас, никакое публичное признание, никакая слава не искупают отсутствия внимательности и вежливости в частной жизни.
– Я только спрашивала, часто ли вы виделись с мисс Ферфакс и ее спутниками в Уэймуте.
– Теперь, когда смысл вашего вопроса дошел до меня, позвольте заметить: я склонен считать его весьма некорректным. Судить о степени знакомства – всегда привилегия дамы… Должно быть, мисс Ферфакс уже делилась с вами своим мнением на сей счет… Я не желаю брать на себя несвойственную мне смелость, претендуя на большее, чем может признать она.
– Помилуйте! По скрытности вы не уступите ей самой. Ее рассказы о чем бы то ни было оставляют после себя столько недосказанного, она настолько скрытна, так неохотно делится сведениями о ком бы то ни было, что вы, уверяю вас, вправе рассказывать о знакомстве с нею все, что вам угодно.
– Неужели? Тогда я скажу правду, и ничто не нравится мне более этого. В Уэймуте мы с нею часто виделись. Я был немного знаком с Кемпбеллами еще по Лондону, а в Уэймуте мы очень часто оказывались в одной компании. Полковник Кемпбелл – очень приятный человек, а миссис Кемпбелл – дружелюбная и добродушная женщина. Они все мне нравятся.
– Прихожу к выводу, что вы знакомы также с положением мисс Ферфакс в их семье. Наверняка вам известно и о том, какая участь ее ждет.
– Д-да… – несколько неуверенно подтвердил он. – Полагаю, что известно.
– Эмма, осторожнее! – с улыбкой предупредила ее миссис Уэстон. – Вы рассуждаете на очень щекотливую тему. Не забывайте о моем присутствии! Когда я рядом, мистер Фрэнк Черчилль едва ли может говорить о мисс Ферфакс откровенно. Лучше я отойду подальше.
– О ней я действительно позабыла, – сказала Эмма, когда миссис Уэстон отошла от них, – впрочем, она – мой друг, причем ближайший, любимейший мой друг.
Судя по его виду, он полностью понимал и разделял ее чувства.
Когда перчатки были куплены и они покинули лавку, Фрэнк Черчилль спросил:
– Вы когда-нибудь слышали, как играет та дама, о которой мы говорили?
– Как же не слышать! – ответила Эмма. – Вы забываете о том, насколько она принадлежит Хайбери. Я слышу ее игру все годы жизни с тех пор, как мы обе начали учиться музыке. Она играет прелестно.
– Вы так считаете? Мне хотелось услышать мнение человека, который может судить о таких вещах.
Мне показалось, что она хорошо играет, то есть с большим вкусом, но сам я совершенно не разбираюсь в этом вопросе… Я чрезвычайно люблю музыку, однако у меня самого нет никаких навыков в данной области и никаких прав судить об игре других… Я часто слышал, как окружающие восхищаются ее игрой… Помню одно доказательство того, что ее искусство очень высоко ценится: один человек, очень музыкальный и влюбленный в другую женщину… помолвленный с нею… собирающийся жениться… никогда не просил свою невесту сесть к инструменту… если вместо нее могла играть обсуждаемая нами дама… Казалось, ему не нравится слушать свою любимую в присутствии другой. Принимая во внимание его собственные музыкальные таланты, я счел его поведение некоторым доказательством.
– И верно, это доказательство, – согласилась в высшей степени заинтригованная Эмма. – Ведь мистер Диксон очень музыкален, правда? Мы больше узнаем о них всех за полчаса от вас, чем соизволила бы сообщить нам мисс Ферфакс за полгода.