– Я думаю, Антония, что если ты кого-нибудь любишь, то любишь глубоко и безгранично, – тихо сказал Гейбриел. – Но даже самое глубокое чувство не в состоянии оградить нас от потери того, что нам дорого. Но мы должны продолжать жить. Именно это ты и делаешь – идешь дальше. Ты выбираешь наилучший из известных тебе путей. Не будь жестокой к самой себе, дорогая, мир и так достаточно жесток.
– Спасибо за твои слова. – Она с дрожащей улыбкой взглянула на Гарета. – Думаю, ты очень мудрый человек. Я… честно, просто не знаю, что делала бы без тебя.
Гейбриел заправил ей за ухо прядь волос, чувствуя, как его грудь сжимается от острой потребности оберегать Антонию; он погрузился еще глубже в этот бездонный колодец непрошеной любви. Он влюбился – это вполне подходящее определение того ужаса, который с ним приключился.
– Значит, ты вообще не спала?
– Нет, – покачала головой Антония, – я не могла, а на самом деле просто боялась идти спать, когда услышала гром. Я не могла рассчитывать на то, что сегодня ночью бедная Нелли придет выуживать меня из фонтана или стаскивать с крыши, понимаешь?
Обнимая одной рукой, Гейбриел повел ее к кровати, на которой одеяло уже было откинуто, а подушки беспорядочно сдвинуты.
– Ну вот, – сказал он, откладывая в сторону свой халат, – я полежу с тобой, пока не закончится гроза.
– Прошу тебя, не делай ничего такого, о чем потом будешь жалеть. – Она смущенно взглянула на Гейбриела. – Я знаю, что ты чувствуешь ко мне. Ты чувствуешь, что обязан…
– Ш-ш-ш! – Гейбриел притянул ее к себе. – Не разговаривать… Разве не это ты всегда говоришь? Не разговаривать. Не думать.
– Но мы же не сможем просто лежать? – тихо заметила Антония, словно прочитав его мысли. – Я попрошу у тебя большего. И ты дашь мне это.
Гейбриел знал, что она права, но у него не было сил уйти из комнаты, которая пахла гардениями и соблазном – пахла Антонией.
– Антония, ты хочешь, чтобы мы занялись сексом? – хрипло спросил он. – Это то, что поможет тебе забыться?
– Да, – поспешно ответила она и, высунув язык, легонько коснулась им уголка его рта. – По-моему, ты обладаешь талантом к этому.
– Господи, Антония, по-моему, я обладаю талантом все запутывать, – прошептал он.
Гейбриел поцеловал Антонию долгим, горячим поцелуем, скользнув языком в сладостную глубину ее рта. В ответ Антония, застонав, полностью раскрылась для него.
Гейбриел провел руками по ее вискам и погрузил пальцы в волосы, говоря себе, что хочет просто успокоить ее, хотя в душе понимал, что это ложь. Услышав глубокий вздох Антонии, он почувствовал, как член наливается теплом и кровью, и она, словно поощряя, просунула язык к нему в рот. К собственному изумлению, Гейбриел задрожал, как ненасытный жеребец, и это была ошибка – еще один шаг по той дорожке, на которую ни одному из них не следовало ступать. Антония прижалась к нему гибким теплым телом, и Гейбриел сдался. Со всеми ошибками можно будет разобраться завтра или в другой день, а эта ночь предназначена для любви.
Продолжая целовать Антонию, он слегка приподнял ее, и она обхватила его руками за шею. Ее язык снова коснулся его языка, и горячая волна желания захлестнула Гейбриела. Он безумно хотел Антонию, и она хотела его – разумеется, лишь ради удовольствия и успокоения, которые он мог дать ей, а не ради чего-то иного.
Взяв ее руками за талию, Гейбриел поднял Антонию и специально прижал к своему возбужденному члену, чтобы она могла узнать, что он чувствует, чтобы поняла, что делает с ним. Быть может, он надеялся, что Антония откажется, но его надежды не оправдались.
– Пойдем в постель, Гейбриел, – взмолилась она, оторвавшись от его губ.
Он опустился вслед за ней на постель и крепко обнял.
– Ну вот видишь, теперь гроза до тебя не доберется.
Антония придвинула свои бедра ближе к его мужскому естеству, доставив ему несказанное удовольствие. Гейбриел старался об этом не думать, а просто слушал ее дыхание, пытаясь вспомнить, с какой целью пришел сюда, но было уже слишком поздно – своими ласками Антония сбила его с толку. Он оказался недостаточно сильным, чтобы удержаться и не накрыть рукой теплую округлую женскую грудь, и в ответ услышал, как Антония издала тихий, слегка вибрирующий горловой звук удовольствия.
– Гейбриел, я хочу тебя, – прошептала Антония манящим, слабым голосом, и ее руки потянулись к завязкам на вороте ночной рубашки.
– Антония, – хрипло отозвался он, слегка сжав ей грудь, – я продолжаю убеждать себя в том, что следует положить этому конец – ради твоего блага.
– И ради твоего, – согласилась она. – Но… разве это нужно делать именно сегодня?
Гейбриел понимал, что должен сказать "да", но его естество нетерпеливо прижималось к соблазнительным ягодицами Антонии.
– Ты так хорош, Гейбриел. – Она снова требовательно покачала бедрами. – Ты так хорошо умеешь заставить меня забыться.
За окнами продолжал барабанить дождь, и внутри слегка освещенной комнаты Гейбриелу было легко поверить, что на всем свете существуют только они двое, и невозможно отрицать, что все вокруг наполнено теплотой и интимностью. И безусловно, в эту ночь он пришел сюда именно за этим.
Не желая слишком долго размышлять на эту тему, Гарет провел рукой по ноге Антонии, а потом медленно поднял ночную рубашку большим пальцем, одновременно скользя другими пальцами по нежной коже. Он поднял рубашку выше бедер, обнажив очаровательные круглые ягодицы, а потом неторопливо потянулся вперед и, проведя рукой вниз по животу Антонии, почувствовал, как она дрожит от предвкушения. Он поцеловал ее в шею и слегка потерся носом, продолжая опускать пальцы к мягким завиткам между ног. Он мягко поддразнивал Антонию, пока она тихо не застонала и не раздвинула ноги, чтобы открыть себя для его ласк.
– А-ах! – вырвался у нее вздох, когда его пальцы пробрались глубже.
Стягивая с Антонии рубашку, Гейбриел, едва касаясь кожи, продолжал целовать ее в шею от скулы до изящной ямки у плеча. Он почувствовал, что от его прикосновений она становится все более мягкой и влажной, и ему захотелось перевернуть ее и войти в нее. Но, зная, что этого делать нельзя, Гейбриел нашел центр ее желания и начал слегка поглаживать его кончиком пальца.
– Гейбриел? – едва слышно прошептала Антония.
– Ш-ш-ш! – снова сказал он, целуя ее за ухом. – Не разговаривать, помнишь? Можешь только мурлыкать от удовольствия. – Гейбриел почувствовал, как она с трудом сглотнула, почувствовал, как ее тело прижалось к его телу, полностью покоряясь ему. – Представь себе, что не существует ничего, кроме тебя и этого восхитительно приятного местечка у тебя между ног.
– И?..
– И не разговаривай, – снова повторил он. – Я хочу, чтобы ты думала только о своем теле, о своем удовольствии.
– Но я хочу, чтобы ты был во мне, – попросила Антония. – Пожалуйста, позволь мне почувствовать…
Гейбриел понял, что Антония готова принять его, совершенно готова, и осторожно вошел в нее всего на дюйм, чтобы дать время свыкнуться с новым ощущением.
– Г-Гейбриел? – снова прошептала она.
– О Боже! – Не в силах остановиться, Гарет погрузился чуть глубже. – Ты в порядке?
– Да, – кивнула Антония.
– Прижмись ко мне, – скомандовал он и затем более решительно двинулся еще глубже в нее, соединяя ее тело со своим. Антония застонала, и Гейбриел, снова потянувшись, чтобы погладить ее, почувствовал, что она дрожит от желания. – Вот так, – похвалил он ее, – а теперь впусти меня поглубже, раздвинь ноги и позволь я тебя поласкаю.
Антония всем телом дрожала в его объятиях, а Гейбриел старался не двигаться и дать возможность своему присутствию в ней и горячим ласкам довести ее возбуждение до предела, пока она не начала задыхаться и бесконтрольно содрогаться. Наступившее для Антонии освобождение было мощным и полным. Довольный тем, что предусмотрительно сдержал себя, Гейбриел ощущал, как она дрожит, пока удовлетворение не прокатится по ней и она не замрет в его объятиях.
Антония вернулась обратно на землю, чувствуя слабость и удовлетворенность.
– О, Гейбриел, – прошептала она, – это было… просто замечательно.
– Это ты замечательная. – Он ласково поцеловал Антонию в шею.
– Гейбриел, а ты… ты?.. – Она слегка прижалась к нему бедрами.
– Это не имеет значения, – ответил он. Осторожно положив Антонию на спину, Гейбриел встал перед ней на колени.
– Ну-ка давай снимем это. – Он взялся за подол ее ночной рубашки, которая уже сбилась на талии, и Антония, приподнявшись на несколько дюймов, дала возможность снять ее с себя.
При тусклом свете свечи было видно, как Гейбриел голодным взглядом пожирает ее тело, и Антония нетерпеливо потянула его вниз, на себя.
– Теперь ты, – шепнула она.
– Терпение, дорогая. – Стоя на коленях, Гейбриел взял в ладони ее лицо и страстно поцеловал.
В ответ на его поцелуй Антония, нырнув языком к нему в рот, затеяла игру с его языком и с огромным удовольствием ощутила, как волна дрожи пробежала по телу Гейбриела.
– М-м-м, вот так, – сказала она, когда Гейбриел снова отстранился. – Сделай это… только не языком, а… ну, ты понимаешь.
– Не нужно спешить, Антония. – Гейбриел улыбнулся ее настойчивости. – Ночь длинная, и гроза все еще неистовствует. – Наклонив голову к ее груди, он полностью втянул в рот розовато-коричневый кружок и провел языком по болезненно затвердевшему соску.
Антония беспокойно пошевелилась и протянула руку, намереваясь покрутить роскошные светлые локоны Гейбриела, но он, глядя на нее сияющими глазами, поднес ее руку к губам и почти с благоговением поцеловал раскрытую ладонь, а потом, неожиданно, шрам на ее запястье. Смутившись, Антония попыталась забрать свою руку и спрятать уродливые отметины, но он ее не отпустил.
– По-моему, ты прекрасна. – Глядя ей в глаза, Гейбриел продолжал целовать ее руку. – Прекрасен каждый твой дюйм, каждый шрам, каждая веснушка.
– У меня… нет веснушек, – пробормотала Антония, почти загипнотизированная его взглядом, а когда он языком легонько лизнул ее ладонь, у нее перехватило дыхание.
А потом, все еще не отрывая от нее взгляда, Гейбриел поднес ко рту ее указательный палец и осторожно втянул в себя, и тогда что-то внутри Антонии перевернулось, она почувствовала, как горячая стрела желания глубоко вонзилась в ее сердце.
Антония с нетерпением подняла ногу и ею потянула Гейбриела вниз, к себе, но он рукой крепко прижал ее ногу обратно к мягкому покрову постели и, занявшись другой грудью, ласкал ее, все настойчивее вытаскивая из Антонии желание, словно это была тонкая и прочная шелковая нить. Антония задышала чаще, и Гейбриел с поцелуями двинулся вниз, сначала запечатлев их между грудями, потом на животе, а потом и еще ниже.
Оказавшись у Антонии между ног, он просунул туда ладони, чтобы развести ей бедра, а затем легким толчком колена раздвинул их еще шире.
– Антония, я хочу сделать это так. Ты позволишь? – охрипшим голосом спросил Гейбриел, глядя на нее.
Плохо представляя себе, на что она соглашается, Антония кивнула. Пристально глядя на нее из-под полуопущенных ресниц, Гейбриел теплыми изящными руками надавливал на внутреннюю сторону бедер, пока Антония полностью не раскрылась и не оказалась вся на виду. Не в силах выдержать его взгляд, Антония откинула голову назад на подушку. Если не считать того легкого развлечения днем в Ноулвуд-Мэноре, Антония никогда не подозревала о том, что одно человеческое существо может вызвать в другом такой поток восторга и желания.
Когда Гейбриел слегка дотронулся до нее языком, все ее тело вздрогнуло и кровь прилила к щекам, а когда затем он повторил это более решительно, Антония чуть не упала с кровати, испустив вопль истинного восторга.
– Гейбриел? – вскрикнула она тихим голосом.
Он взглянул вверх, но не отпустил ее, а, крепче прижав ее бедра к мягкой постели, удержал Антонию и снова обжигающим, голодным взглядом окинул все ее тело, вызвав в ней трепет.
– Прошу тебя, Гейбриел, просто… – Антония сделала неопределенный жест рукой.
– Что, милая? Я должен… остановиться? Ты этого хочешь?
– Нет, – с трудом переведя дыхание, хрипло ответила Антония. – Не останавливайся, Гейбриел. Ни в коем случае не останавливайся.
С довольной улыбкой Гейбриел нагнул голову, глубже просунул язык и, услышав, как Антония всхлипнула, скользнул одним пальцем внутрь ее. Антония осознала, что тихо стонет; умелые пальцы Гейбриела и дразнящий язык доставляли ей удовольствие и в то же время мучили ее, заставляя желать еще большего.
Гейбриел погрузил в нее еще один палец, а языком нежно, но ощутимо стал водить по ее женскому бугорку, подведя ее, дрожащую, к самому краю обрыва, и несколько долгих, восхитительных мгновений ласкал ее языком и руками. Никогда прежде Антония не испытывала такого наслаждения. Она вцепилась руками в одеяло, словно старалась не потерять связь с действительностью, а потом выгнулась на постели, как распутница, и стала умолять Гейбриела дать ей освобождение, бормоча его имя:
– Гейбриел… Гейбриел… Гейбриел…
Он погружался все глубже и решительнее, задерживаясь на том сокровенном месте, и с каждым разом уводил ее все выше и выше, пока Антония наконец не взорвалась в экстазе и ее тело спазматически не сжалось от неповторимого блаженства.
Снова вернувшись к действительности, Антония увидела, что Гейбриел стоит на коленях у нее между ног и смотрит на нее таким страстным взглядом, которого она никогда раньше у него не видела, – собственническим и требовательным, и ей захотелось полностью принадлежать ему хотя бы в этот чудесный, неповторимый миг. Она больше не слышала грозы, для нее существовало только "здесь" и "сейчас", и еще невероятная близость между ней и Гейбриелом, и Антония снова прошептала его имя.
– Антония, я хочу тебя, – отрывисто произнес он.
Она взяла в руки его плоть, и Гейбриел издал звук, похожий… на что-то среднее между шипением и стоном.
– Иди ко мне, иди в меня – прошептала она. – Не лишай меня радости доставить тебе удовольствие.
Гейбриел услышал ее слова, и крошечная неуверенность, которая вдруг возникла у него, исчезла.
– Не останавливайся, – шепнула Антония, когда их тела соединились. – Не думай.
Но он уже и не мог – невозможно было остановить неминуемое. Он вжался в теплую женскую плоть, и ему показалось, что они слились воедино и их соединяет какая-то неподвластная ему сверхъестественная сила.
Антония полностью раскрылась для него и, погладив по ягодицам, обхватила за талию, что-то тихо приговаривая. Это было не просто удовольствие и не просто секс, Гейбриел утонул в ней, позабыв обо всем на свете.
Открыв глаза, он взглянул на Антонию и понял, что смотрит ей в душу. Глаза, когда-то принадлежавшие потустороннему миру, сейчас были необычайно ясными и переполненными удивлением и благодарностью. Гейбриел двигался внутри Антонии, наслаждаясь ее женской мягкостью и страстным, настойчивым желанием доставить ему удовольствие, а ведь раньше все было наоборот.
Внутри его разжалась какая-то пружина и подбросила его вверх. Гейбриел старался удержаться, мечтая продлить момент истинного блаженства, но не смог. Освобождение неожиданно накатилось на него мощной волной. Он хотел выйти из Антонии, но на мгновение опоздал и остатки его семени пролились на ее кремовое бедро, когда его тело сжалось и содрогнулось.
Тяжело, прерывисто дыша, Гейбриел опустил голову и ждал, когда придет в себя. Все было прекрасно, изумительно, великолепно, кроме одной маленькой ошибки.
– О, Антония, милая, – прошептал Гейбриел, упершись локтями в постель, – я старался быть осторожным.
– Все в порядке, Гейбриел, – успокоила она его. – Все будет хорошо.
– Будем надеяться, – немного подавленно сказал Гейбриел.
Вытянувшись на кровати, он откатился на край и, приподнявшись на локте, пристально взглянул в лицо Антонии, интересуясь, о чем она думает.
Если – упаси Боже! – его семя пустило корни, Антонии придется связать с ним свою судьбу, и для нее это будет еще один брак, которого она не выбирала, еще одна кирпичная стена, ограничивающая ее жизнь и желания. Боже правый!
В конце концов Гейбриелу все же удалось улыбнуться Антонии и беззаботно покрутить прядь ее шелковых волос. Однако то, что они сейчас сделали, никак нельзя было назвать беззаботным. Для Гейбриела это был переломный в жизни момент, момент пылкой страсти и высшего осознания.
– Гейбриел? – Антония взяла в ладони его лицо. – Пожалуйста, не переживай!
– Я не переживаю, – усмехнулся он.
– И не лги мне, – добавила она. – Я иногда все еще бываю не в себе, это правда, но дурочкой я была только один раз.
– Ты права, – пробурчал он. Его взгляд смягчился, Гейбриел повернул голову и, поцеловав Антонию, потерся губами о ее ухо. – Я переживаю.
– Ты такой большой. – Повернувшись к Гейбриелу, Антония положила голову ему на грудь под подбородок. – С тобой я чувствую себя… в безопасности, Гейбриел. Если произойдет худшее… если твои страхи окажутся правдой… неужели это так ужасно?
Она чувствует себя в безопасности. Вот как?
– Ужасно для тебя, милая? Или для меня? – Он рассмеялся.
– Для меня это не будет ужасно, – ответила она.
– Послушай меня, Антония. – Он неистово сжал ее. – Я тебе не нужен. Имей дело с себе равными – такой совет всегда мне давал дедушка. И он был прав.
– А ты… мне не ровня?
– Ты же знаешь, что нет. Тебя воспитывали, чтобы ты стала тем, кем я никогда не был. У тебя есть права по рождению, на которые я никогда не мог претендовать.
– Это неправда. – Ее взгляд скользил по его лицу.
– Антония, – тихо заговорил Гейбриел, тщательно подбирая слова, – на протяжении трех лет я жил здесь, в Селсдоне, но никогда не был одним из этих людей. И если я на одну секунду забывался, то обязательно кто-нибудь – Уорнем, его жена или слуги – жестко напоминал мне об этом. Так неужели ты на самом деле… полагаешь… – Он не закончил фразу и только покачал головой.
– На самом деле я думаю… что? – Она положила руку ему на грудь.
– Неужели ты думаешь, что твои друзья и родственники согласятся с тобой? – С грустной улыбкой он погладил ее по щеке. – Тебе хоть на мгновенье приходила мысль о том, что они сочтут меня неподходящим для тебя?
– Но… ты герцог, – ответила Антония. – А герцогу общество может простить почти все.
– Внешне, вероятно, да, – легко возразил Гейбриел. – Но чего это стоит? Хочу ли я, чтобы общество принимало меня только из-за неожиданного поворота судьбы? В другом случае эти люди просто не захотели бы знаться со мной.
– Гейбриел, внутри тебя сидит такая обида. – Антония грустно и с пониманием посмотрела на него. – Это разбивает мне сердце.
– Но иногда боль, Антония, может быть и полезным чувством. – Он перевернулся на спину и прикрыл рукой глаза. – Боль может служить побудительным мотивом, подталкивать к стремлению стать человеком.
– Так случилось с тобой?