- Се n'est pas loin, mademoiselle, - ответил он. - Тот адрес, что вы мне дали, - это Бут.
- Бут? - переспросила Софи.
- Монмартр, - пояснил кучер. И покачал головой. - Beaucoup des bohemes, mademoiselle. Pas du tout convenable.
Глаза Софи расширились, она растерянно уставилась в худощавую спину кучера.
К несчастью, и миссис Крэндал тоже достаточно хорошо знала французский - Сюзанна и наняла ее в основном по этой причине.
- Свободные художники! Он живет среди богемы! - воскликнула вдова, бледнея. - Мы должны немедленно повернуть назад!
- Он мой друг, - мягко, но твердо произнесла Софи.
С того момента, как началось их путешествие, Поль виделся ей не просто другом. Он стал олицетворением необходимого ей убежища. Софи знала, что должна заниматься живописью, чтобы освободиться от Эдварда и избавиться от мыслей о нем. Но это было легче сказать, чем сделать. Софи пыталась работать, но безрезультатно. Все ее усилия ни к чему не приводили, одна за другой ее преследовали неудачи. Незадолго до отъезда Софи узнала, что ее "Джентльмен в Ньюпорте" продан. Ей бы следовало не только обрадоваться, но и вдохновиться на новую работу, однако этого не произошло.
- Вы же говорили, он был вашим учителем! - резко сказала миссис Крэндал.
- Да… и моим другом.
Софи сильно волновалась. Она сомневалась, что письмо, в котором она сообщала Полю о своем приезде, уже добралось до Парижа. Его ведь отправили всего за неделю до ее отъезда.
Они въехали на площадь Клиши, и Софи заставила себя рассмотреть старую церковь на южной стороне площади, потом свернули на бульвар Клиши. Сердце Софи забилось быстрее. На этой улице оказалось множество небольших кафе, и, несмотря на то что день был довольно прохладным, перед многими из них на тротуарах стояли маленькие столики, за которыми сидели весело болтающие люди.
Театральные афиши извещали о вечернем выступлении несравненной мадам Коко. Несколько бедно одетых молодых людей вышли из дверей кафе, обнявшись и распевая во все горло. Неподалеку от кафе стояла, прислонившись к стене, хорошенькая женщина в короткой юбке, и молодые люди весело приветствовали ее. Потом один из них схватил ее за руку и притянул к себе, и до Софи донеслись его слова… Поняв, чего он хочет от женщины, Софи покраснела.
Что же это за место, встревоженно подумала она. Неужели Поль Веро живет здесь с семьей! Похоже, Монмартр и правда являл собой не слишком пристойное место.
Миссис Крэндал думала то же самое и не преминула сообщить ей об этом:
- Мы не можем здесь останавливаться! Тут же на улицах сплошные хулиганы и весьма сомнительные женщины! Софи!..
Они повернули за угол, миновав довольно большое и шумное заведение, битком набитое людьми, оттуда доносились звуки пианино, громкое пение и смех. Над входом висела огромная красная вывеска: "Мулен-Руж". Сердце Софи подпрыгнуло. Она отлично знала, что Тулуз-Лотрек часто посещал это заведение. Софи видела одну из его работ, изображавшую прославленное кабаре, и восторгалась ею.
Софи задрожала от волнения. Боже, она и вправду здесь - здесь, в Париже, где жили великие старые мастера, где родился Давид, где работали, жили и боролись Коро, и Милле, и невероятный Гюстав Курбе, где и сегодня она может увидеть своих любимых художников, Дега или Сезанна, а может быть, и знаменитую американку Мэри Кассатт.
- Миссис Крэндал, - твердо заявила Софи, - здесь живут люди искусства, и я намерена повидаться с моим другом месье Веро. Если вы боитесь, можете подождать в экипаже.
Миссис Крэндал воинственно выпятила подбородок:
- Я непременно напишу обо всем этом вашей матушке.
Софи немного смутилась, но ничего не сказала компаньонке. Конечно, ей не хотелось расстраивать мать, но теперь уже Сюзанна не будет руководить ее жизнью. Они еще раз повернули за угол, и экипаж остановился.
- Прибыли, дамочки! Улица Абисси, тринадцать.
Взволнованная Софи выскочила из экипажа. Пока кучер выгружал чемоданы, Софи отсчитывала причитающиеся ему деньги. Кучер лукаво усмехнулся и чуть наклонился к Софи:
- Если вам будет одиноко, мадемуазель, так меня зовут Пьер Рошфор, и вы можете найти меня в кафе "Гри", в Латинском квартале.
Еще раз усмехнувшись, он поклонился, вспрыгнул на свое высокое сиденье и уехал, оставив изумленную Софи таращиться ему вслед.
С чего бы это он, гадала озадаченная девушка.
- Да он просто нахал, и все французы нахалы! - возмущенно воскликнула миссис Крэндал. - И как вообще ваша матушка позволила вам ехать сюда, просто не понимаю!
Софи посмотрела на высокое каменное здание под тринадцатым номером. Она вдруг немного занервничала. Стоя здесь, на узкой улочке, в странном и экзотичном городе, одновременно и чарующем, и подозрительном, видя не похожих на американцев людей (Софи всерьез думала, что многие из них могут оказаться настоящими преступниками), имея в качестве союзницы лишь миссис Крэндал, одинокая беременная Софи поневоле мучилась опасениями и даже страхом. Когда Веро уезжал из Нью-Йорка, его жена была серьезно больна, и вполне возможно, Софи явилась совсем не вовремя.
До нее донеслись приближающиеся мужские голоса. Обернувшись, она увидела троих молодых людей, шагавших по направлению к ней, они о чем-то горячо спорили. Софи вздохнула и снова посмотрела на четырехэтажный дом. Она не могла до бесконечности стоять на улице; ну, в самом худшем случае Поль попросит ее зайти в другой день…
Тут она услышала обрывок разговора молодых людей:
- Но, друг мой, его палитра чересчур светла. Весь его талант заключается в умении обращаться со светом, однако он не имеет представления о фигуре! В отличие от тебя.
Софи резко повернулась: молодые люди были художниками!
- Он прекрасно владеет формой и объемом, Жорж, - возразил самый смуглый из всей троицы, он, похоже, был одних лет с Софи. - Это тебе не удается до конца постичь фигуру, и настроение тоже!
Софи страстно захотелось узнать, о ком они говорят… и самой поговорить с ними. Ее взгляд встретился со взглядом Жоржа, и тот резко остановился.
- О, мадемуазель, вы заблудились? Могу я вам помочь?
Улыбка у него была дерзкая и обаятельная, глаза ярко-голубые, волосы темные… Софи замерла, ей с болезненной остротой вспомнился Эдвард. Но прежде чем она успела ответить, миссис Крэндал бросилась вперед и встала между Софи и молодым человеком.
- Мисс О'Нил не нуждается в ваших услугах, юноша!
Молодые люди переглянулись и рассмеялись.
- Извините. - И Жорж поклонился, подмигнув Софи. Нет, он не был Эдвардом, и на Софи нахлынула печаль.
Перед ней стоял парижанин, он и его друзья имели какое-то отношение к миру живописи, к тому миру, частью которого собиралась стать Софи. Как ей хотелось поговорить с этими юношами! О таком она мечтала много лет.
- Я… я ищу месье Веро, - с трудом выговорила она, выглядывая из-за спины миссис Крэндал, и ее сердце забилось быстрее.
- Старину Веро? В самом деле? - удивился Жорж. Софи кивнула и увидела, что все трое молодых людей явно заинтересовались ею.
- Э, petite, вы ведь не француженка, и вы стоите тут среди чемоданов… Vous etes americaine?
Софи кивнула.
- Поль Веро был моим учителем в Нью-Йорке.
- А-а… La belle americaine est une artiste!
- Bien sar, - прошептала она, прежде чем миссис Крэндал схватила ее за локоть и оттащила в сторону.
Жорж широко улыбнулся, затем сложил ладони рупором, поднял голову и, перепугав Софи, заорал:
- Месье Веро, месье Веро, выходите!.. Месье, к вам явилась очаровательная гостья!
Софи покраснела, но, встретив веселый взгляд Жоржа, невольно хихикнула. И тут же услышала донесшийся сверху голос Поля:
- Софи?!
Взглянув наверх, она увидела изумленное лицо Поля, высунувшегося из окна второго этажа.
- Софи!..
Она стиснула в волнении руки. Поль исчез из виду.
- О Боже… - прошептала Софи.
- О, ma pauvre, так он не знал, что вы приехали? - дерзко спросил Жорж. - Простите меня, ma petite, ведь мое сердце будет навеки разбито, если я заслужу чем-то вашу немилость, - добавил он, прижимая руки к груди.
Софи снова улыбнулась. Молодой человек был одет очень бедно, пальто на нем выглядело чрезвычайно поношенным, на коленях красовались заплаты, и он явно дразнил Софи - но его обаяние действовало неотразимо, и он чем-то напоминал Эдварда. Как только Софи поняла это, ее улыбка растаяла, девушку пронзила острая боль.
Неужели ей не избавиться от этого наваждения? Смутное напоминание - и она будет тут же терять самообладание?..
- Софи! - раздался за ее спиной голос Веро.
Она резко повернулась, увидела его радостное лицо и упала в его объятия.
- Поль! - воскликнула она. И хотя в Нью-Йорке она никогда не называла его просто по имени, это вдруг стало для нее самым простым и естественным.
Веро горячо обнял Софи и расцеловал в обе щеки.
- А я знал, что вы приедете! Добро пожаловать в Париж!
У Поля была двухкомнатная квартира. Он сказал Софи, что давно уже живет один, его жена умерла несколько месяцев назад.
- О, мне очень жаль… - прошептала Софи.
Они уселись за небольшой обеденный стол на кухне - впрочем, кухней назывался просто угол большой комнаты, служившей одновременно и гостиной, и мастерской. Для гостей предназначались потрепанная кушетка и низкий столик, но вообще в комнате главенствовали большой мольберт и рабочий стол рядом с ним. К мастерской примыкала крошечная спальня. Дверь ее была открыта, и Софи увидела, что всю обстановку составляют узкая кровать и шкафчик. Зато большое окно, расположенное над кроватью, позволяло увидеть широкую площадь.
Поль приготовил для гостей кофе с молоком и предложил им свежее печенье, которое он купил утром.
- Моя дорогая Софи, наверное, вам надо знать, что с Мишель мы не виделись почти десять лет, а как супруги расстались и того раньше. Мне очень жаль, что она умерла, поймите меня правильно, однако, по правде говоря, мы давно были совершенно чужими друг другу людьми, и нас объединял лишь наш сын. Он удачно женился, у него теперь двое детей. Он живет в Бобуре.
Софи промолчала: что она могла сказать? Потом она обратила внимание на ледяное молчание миссис Крэндал. И снова оглядела квартиру Поля. Да, обстановка была убогой, но Софи поняла, почему он выбрал эту квартиру: из окна гостиной открывался изумительный вид на ветряные мельницы, стоящие на холме, а солнечный свет, заливающий комнату, делал ее яркой и веселой. Софи захотелось посмотреть, что стоит на мольберте.
- Я не знала, что вы работаете, Поль.
Он невесело улыбнулся:
- Я в свое время уехал из Парижа прежде всего потому, что хотел учить таких, как вы, ma petite. Нашу живопись контролирует Академия, почти всю, и Академия нашла мои методы обучения неприемлемыми. И теперь, поскольку я не могу преподавать официально, а лишь в частном порядке, если повезет, я снова взялся за собственную работу.
Софи знала, что искусство во Франции подвергается жесткому давлению и контролю.
- Но независимые художники в последнее время имеют успех, не так ли?
- О да, спасибо нашим знаменитым торговцам вроде Дюран-Ру и моего друга Андре Волара. Они, вопреки Салону, стали покупать отвергнутых художников, к примеру Сезанна и Дега, задолго до того, как ими стали восхищаться другие, и давали им возможность жить и продолжать работу.
Софи чуть наклонилась вперед.
- Поль, Дюран-Ру купил в Нью-Йорке три моих работы, как раз перед моим отъездом. - Но радостное воспоминание было омрачено для Софи тем, что встречу с торговцем устроил для нее Эдвард.
Поль не заметил внезапного приступа душевной боли, поразившего Софи, он был в восторге.
- О, ma petite, как я рад за вас! Расскажите о своих работах.
Софи подробно описала свои картины и сказала Полю, что "Джентльмен в Ньюпорте" уже продан.
- Месье Жак заинтересовался моими работами, - прибавила она. - И говорил, что готов покупать у меня картины в том же духе, что и "Джентльмен".
- Я более чем рад, - сказал Поль, снова наполняя чашку Софи. - Но никогда не забывайте, что многие из великих художников далеко не сразу добились успеха, они вынуждены были бороться долгие годы, и слава приходила к ним лишь в зрелом возрасте.
- Я слишком хорошо это знаю.
- А кто этот Эдвард, о котором вы упоминали, - тот, кто привел Жака Дюран-Ру взглянуть на ваши работы? - спросил Поль.
Софи не знала, что сказать, и вопрос повис в неловком молчании. Миссис Крэндал и Веро смотрели на нее, и нужно было что-то ответить. Она через силу улыбнулась, надеясь, что не расплачется.
- Эдвард - это… он был… моим другом.
- Понимаю, - произнес Поль, внимательно всматриваясь в лицо Софи.
Все дело было в беременности. Сюзанна говорила, что, когда она вынашивала Софи, ее чувства постоянно были до крайности обострены. Софи гадала, сумеет ли она незаметно промокнуть уголки глаз. Но тут Поль протянул ей льняной носовой платок, и Софи перестала таиться.
Вытерев глаза, она сказала, слыша свой голос как бы со стороны:
- Он позировал для "Джентльмена".
Поль повернулся к миссис Крэндал:
- Еще кофе?
Компаньонка встала.
- Софи переутомилась, как я вижу. Я тоже чрезвычайно устала. Нам пора. Вы можете поговорить и в другой раз.
Софи тоже поднялась.
- Пожалуй, миссис Крэндал права. Я вела себя слишком эгоистично, когда потащила ее через весь Париж, чтобы самой скорей увидеться с вами. - Она улыбнулась Полю. - И мы отняли у вас слишком много времени.
Поль, взяв Софи за руку, проводил ее к выходу.
- Вы не отняли моего времени, и вообще никогда не говорите больше об этом. Вы придете завтра, - сказал он твердо. - Я знаю весь мир художников Парижа. Вы должны познакомиться со студентами, мастерами и торговцами. И конечно, вы должны найти себе мастерскую и учителя.
У Софи потеплело на душе, ведь этот человек, бывший ее наставником в течение трех лет, остался ей добрым другом.
- Может быть, вы и в другом сумеете помочь? Миссис Крэндал должна вернуться в Америку, и мне нужна компаньонка.
Поль кивнул:
- Найдется немало молодых женщин, которые будут рады помочь вам и при этом немного заработать. Я подумаю.
- Она должна обладать высокими моральными качествами, - резко вмешалась миссис Крэндал. - Никаких свободных художниц, сэр! Нужна настоящая компаньонка, защитница и горничная для леди.
Поль снова серьезно кивнул.
Софи, приподнявшись на цыпочки, поцеловала Поля в небритую щеку. Они обменялись понимающим взглядом.
- A demain, Поль.
Следующие несколько недель промелькнули быстро. Софи неплохо устроилась в пансионе и каждый день осматривала Париж как простая туристка. Поль нашел для нее мастерскую. Это была большая комната, полная воздуха и света, как будто специально созданная для работы художника, - и, конечно, располагалась она на Монмартре, в Буте. Миссис Крэндал это не понравилось. Впрочем, чопорной вдове не нравилось вообще все.
Женщинам не позволялось посещать Школу искусств, но многие преподаватели давали им в своих мастерских частные уроки. Поль рекомендовал Софи нескольким мастерам. Но девушка медлила, не решаясь встретиться с ними. Ей все еще не хотелось работать. Она каждый день приходила в свою мастерскую, но ничего не делала, лишь смотрела на чистые холсты.
Однажды утром, проснувшись, Софи удивилась и обрадовалась одновременно, потому что впервые за несколько месяцев не почувствовала тошноты. К счастью, ей ни разу не делалось по-настоящему плохо, а во время путешествия через Атлантику миссис Крэндал посчитала, что Софи плохо переносит качку. Софи выбралась из-под груды одеял - старые парижские здания плохо отапливались, и по ночам в них царил лютый холод. Подойдя к окну, она с изумлением увидела, что ночью выпал первый снег и узкая улочка, мощенная булыжником, укрыта белой пеленой. Снег лежал и на двускатных крышах на другой стороне улицы, и на тентах над окнами первых этажей… Это было прекрасное, сказочное утро, невероятно живописное.
Но Софи не чувствовала радости. Она умылась ледяной водой из фарфорового кувшина, думая о том, что вот уже и Рождество не за горами. Ей стало совсем грустно. И немного страшно. Ведь ей никогда не приходилось встречать Рождество в одиночестве.
Софи гадала, где проведет праздники Эдвард, с кем он будет… Ей стало не по себе, сердце ее заныло.
Чувствуя себя подавленной, Софи заплела волосы в косу и надела строгую белую блузку и темно-синюю юбку, которая становилась ей тесновата. Софи набросила на плечи большую пеструю шаль - и чтобы уберечься от холода, и чтобы скрыть растущий животик. Как обычно, она спустилась вниз и позавтракала с миссис Крэндал и другими пансионерами, завтрак состоял из кофе и круассанов. А потом сказала компаньонке, что отправляется в мастерскую работать. Правда, до сих пор она ничем не занималась в мастерской, но, похоже, за прошедшую ночь что-то изменилось…
Когда Софи уже выходила на улицу, миссис Крэндал довольно резким тоном напомнила ей, что она должна как можно скорее подыскать новую компаньонку. Миссис Крэндал намеревалась отправиться в Нью-Йорк на следующей неделе. Она хотела добраться домой к Рождеству, и Софи не могла осуждать ее за это. Не менее важным для Софи было то, что ее состояние вскоре должно стать заметным. Она уже на четвертом месяце беременности. А Сюзанна особенно настаивала на том, чтобы миссис Крэндал отправилась в Америку прежде, чем поймет правду.
Софи прошла пешком два квартала по улице Рон, а потом остановила коляску. Желание Сюзанны скрыть беременность дочери было понятным, но неразумным. Все равно рано или поздно все об этом узнают, думала Софи. Перед ее отъездом Сюзанна снова заговорила о том, чтобы отдать ребенка на усыновление, но Софи снова категорически отказалась. Сюзанна тем не менее твердо стояла на своем. Ее дочь не может вернуться в Нью-Йорк с внебрачным младенцем. Софи еще не обдумывала это в деталях, но в принципе она намеревалась вернуться в родной город и жить одна, со своим малышом, потому что знала - никогда и никому она не отдаст его. Сюзанна могла бояться скандала, но Софи ничего не боялась.