Затаив дыхание, он поднял голову, встретился с ее глазами и не увидел в них ни следов шока или осуждения. Выражение ее лица скорее было отражением его собственной высокомерной решимости. Она угадала правду и не испугалась.
Его губы кривились улыбкой самоуничижения. Глядя вперед, он заключил:
– Ты права. В данном случае это помогает.
Они обошли дом и вернулись в библиотеку. Пенни принялась за список, но, дойдя до половины, отложила перо и размяла затекшие пальцы.
– Напомни, почему это так необходимо?
– Потому что, как только ты это закончишь, мы с Норрисом заверим его правильность, подпишем и запечатаем. И если даже что-то пропадет, у нас будет доказательство, что вещь действительно тут лежала.
Она перебрала все причины, по которым это может пригодиться, пожала плечами, подняла перо и продолжала работу.
Когда она встала из-за стола, Чарлз взял у нее список и, оставив Пенни наслаждаться чаем в одиночестве, отправился вместе с Норрисом в тайник. Вскоре в библиотеке появился Николас. Выглядел он немного лучше, чем утром. Она налила ему чаю, и они долго сидели в дружеском молчании, пока не вернулся Чарлз. Прежде всего он вручил список Николасу.
– Положи это в безопасное место. Николас проглядел бумагу и кивнул:.
– Спасибо. Обоим вам спасибо. Чарлз положил руку ему на плечо.
– Не трудитесь. В этом деле мы вместе, и, кроме того, узнав всю историю, я просто умираю от желания познакомиться с вашим отцом.
Николас удивленно рассмеялся. Чарлз, наоборот, нахмурился и шагнул к окнам, выходившим на подъездную аллею.
– Гости? – спросила Пенни, ничуть не удивившись: весть о нападении на Николаса, должно быть, обошла всю округу. По аллее скакали всадники. У самого крыльца они натянули поводья. Широкая улыбка осветила лицо Чарлза.
– Не гости. Далзил прислал подкрепление.
Два человека. Чарлз вышел из дома, чтобы приветствовать людей Далзила. Пенни и Николас, правда, медленнее, последовали за ним.
Незнакомцы отдали поводья конюхам и обменялись с Чарлзом рукопожатиями, а также несколькими шутливыми репликами, явно не предназначавшимися для дамских ушей.
– Ваш человек в Эбби сказал, что вы велели немедленно переправлять сюда все инструкции из Лондона, – объяснил тот, что повыше, победоносно улыбаясь Пенни. Светло-каштановые волнистые волосы, зеленовато-карие глаза и правильные черты лица придавали ему вид типичного англичанина. Пенни нашла его поразительно красивым.
– Джек Уорнфлит, – объявил он с изящным поклоном, поднося к губам ее руку. – А вы, насколько я понимаю, леди Пенелопа Селборн?
– Совершенно верно, – улыбнулась Пенни.
– Лорд Уорнфлит из Минчинбери, – поправил Чарлз, останавливаясь рядом. – А это…
Второй джентльмен улыбнулся и потянулся к ее руке.
– Джарвис Трегарт.
– Граф Кроухерст, – добавил Чарлз.
Пенни немедленно узнала в Трегарте своего земляка, корнуольца: продолговатое лицо, длинные руки и ноги и короткие курчавые волосы, часто встречавшиеся у уроженцев здешних мест. Глаза чуть более желтоватого оттенка проницательно смотрели на Пенни.
Улыбаясь в ответ, она пожала его руку.
– Рада видеть вас обоих в Уоллингем-Холле.
Они обернулись к Николасу, и Чарлз представил хозяина вновь прибывшим. Пенни воспользовалась моментом, чтобы как следует изучить присланное Далзилом подкрепление.
Интересная пара, ничего не скажешь: высокие, хорошо сложенные, привлекательные и, возможно, как Чарлз, владеющие другими талантами. Но из них троих Чарлз был самым ярким. Правда, и Джек Уорнфлит ненамного отстал от приятеля, и все же, наблюдая, с каким дружелюбием он приветствует Николаса, она задалась вопросом, какая часть его ленивого добродушия была маской. Она была готова поклясться, что это всего лишь фасад, а за ним кроется человек, у которого немало секретов.
Что же до Джарвиса Трегарта… его красота была более суровой, не так бросалась в глаза. И вел он себя куда сдержаннее, аура спокойствия словно окутывала его, даже гибкая фация движений не настораживала, не раздражала. Видимо, он, как и остальные, вел уединенный образ жизни, создав себе свой собственный мир: одиночество было для него привычным способом существования.
Они были совсем разными и все же в чем-то очень одинаковыми.
Решив, что формальности закончены, она повела всех в дом.
– Я сейчас прикажу приготовить для вас комнаты. Кстати, как насчет ваших вещей?
– Мы не были уверены, что застанем вас тут… и поэтому все вещи мирно пребывают в Эбби, – пояснил Джек.
– Сейчас пошлю за ними, – вызвался Чарлз.
Пенни привела их в библиотеку, дернула за шнур сонетки и, отойдя, устроилась в кресле. Мужчины расставили стулья вокруг камина. Когда все уселись, она спросила:
– Чай и булочки или хлеб, сыр и эль?
Все выбрали сыр и эль. Предположив, что гости не ели с самого утра, Пенни заказала появившемуся Норрису плотный завтрак. Чарлз попросил привезти багаж мужчин из Эбби.
– Итак, – спросил Джек, как только Норрис ушел, – что здесь происходит?
– Далзил сказал нам только, – добавил Джарвис, – что тут творится нечто невообразимое: убийства, шпионаж, попытки похищения, словом, переполох и что небольшая помощь вам не помешает.
– Убийства – да. Что до остального… мы еще посмотрим.
Он начал подробный рассказ, не забыв о безумной игре, затеянной Селборнами. Мужчины были крайне заинтригованы и тоже пожелали познакомиться с неисправимым родителем Николаса.
К тому времени, как рассказ Чарлза подошел к концу, хлеб, сыр и эль, незаметно принесенные Норрисом, уже исчезли. Даже Николас немного поел. Пенни посчитала, что выглядит он значительно лучше.
– Единственное, что во всем этом крайне мне не понравилось, – заметил Джарвис, – так это его тенденция колотить стеклянные витрины. Николас, говорите, он казался разъяренным?
– Да, он ужасно ругался, даже до того, как увидел меня.
– Не обычное хладнокровие, которое часто приписывают профессионалам, – удивился Джек.
Чарлз, поджав губы, кивнул. Пенни была уверена, что он уже заметил это обстоятельство, но не посчитал нужным упомянуть.
– По-моему, это означает, что он довольно молод и не слишком опытен. Убийство горничной не было вызвано какой-то необходимостью, наоборот, этим он привлек внимание к своему появлению и встревожил и насторожил обитателей того дома, куда хотел забраться.
– Мало того, он тщеславен, – заключил Джек. – Хам, воображающий, будто может запугать людей и ему все сойдет с рук.
– Вы все правы, – кивнул Джарвис. – Что же, мы сумеем преподать ему урок.
Чарлз и Джек дружно согласились.
– Кстати, – ухмыльнулся Джарвис, – мы крайне благодарны вам за то, что дали шанс бежать из Лондона.
Джек от всей души согласился и выпил.
– А я думал, что у вас обоих уже есть планы, – съязвил Чарлз. Мужчины переглянулись.
– Конечно, есть, – заверил Джарвис.
– К сожалению, – вздохнул Джек, – у расчетливых маменек планы куда шире. Честно говоря, мы беженцы, ищущие приюта.
День пролетел незаметно, настало время переодеваться к ужину. Пенни попросила Норриса показать гостям их комнаты, а сама отправилась к себе. Через полчаса они собрались, сначала в гостиной, откуда перешли в столовую. Сама Пенни уселась между Джеком и Джарвисом и заставила их пересказать все последние лондонские новости.
Они оказались идеальными источниками информации. Подобно Чарлзу, оба были очень наблюдательны, хотя быстро обнаружилось, что развлечения высшего света интересуют их очень мало. Они признались, что крайне разочарованы. Для них общество казалось скучным и довольно чопорным, что вовсе не удивило Пенни. Людям с их жизненным опытом требовалось нечто более яркое.
Она внимательно слушала обоих. Чарлз с улыбкой вставлял шутки и остроты, Николас молча наблюдал. По мнению Пенни, состояние его улучшалось с каждым часом, хотя раны все еще болели.
После ужина они захватили бокалы и перешли в гостиную, чтобы посидеть и потолковать в уюте. Разговор неизбежно зашел о человеке, получившем прозвище Французский Агент.
– Я считаю, что мы зря тратим время, пытаясь установить его личность, поскольку Далзил со дня на день укажет на него обличающим перстом, – заметил Джек. – Но нельзя ли устроить ему ловушку? Ту, которая сработает, независимо от того, который из троих убийца?!
Чарлз подался вперед, сжимая бокал ладонями.
– Теперь, когда вы оба здесь, мы именно так и сделаем. Он не знает ни вас, ни о вас, ни о вашем приезде. И кроме Селборнов, охотится за коллекцией коробочек. Завтра я покажу вам тайник – идеальное укрытие, как вы сами поймете. И нам прежде всего необходимо словно невзначай рассказать ему об этом тайнике.
– Ну… есть много способов, – усмехнулся Джарвис. – Поверит же он священнику, как по-вашему? Я довольно неплохой актер и вполне сойду за ученика духовной семинарии, приехавшего изучать все тайники для католических священников в округе. Дадим небольшой прием, пригласим подозреваемых и обнародуем мои потрясающие открытия.
Чарлз долго смотрел на него, прежде чем улыбнуться и отсалютовать бокалом:
– Идет.;
Часы пробили одиннадцать. Пенни глянула на Николаса. Он опять поник. Она поймала взгляд Чарлза. Тот едва заметно кивнул и потянулся.
– Завтра разработаем детали, после того как сами увидите тайник.
Все поднялись. Наверху Пенни пожелала мужчинам спокойной ночи и в одиночестве зашагала к своей спальне. Чарлз присоединился к ней через десять минут, сразу же после ухода Элли. Пенни, сидевшая перед туалетным столиком со щеткой в руках, хотела было пожурить его за слишком раннее появление. Но слова упрека замерли на губах. Можно подумать, горничная не видит, в каком состоянии находится постель каждое утро! Элли давно поняла, что госпожа проводит ночи не одна.
Мысль об этом вызвала что-то вроде озноба. Но она ничего не хотела рассказывать Чарлзу, поскольку видела, что он всецело занят деталями плана поимки преступника. Поэтому она отвернулась к зеркалу и принялась энергично расчесывать волосы, вдруг осознав, насколько легче ей стало теперь, с появлением Джека и Джарвиса. Она без всяких уверений знала, что Чарлз будет ценой жизни защищать ее, Николаса и остальных неповинных людей от жестокого убийцы. Она и мысли не допускала, что это ему не удастся.
Но теперь он больше не один в этой войне.
Джарвис и Джек уверяли, что благодарны за возможность убраться из Лондона. Она, в свою очередь, благодарна за их приезд.
Поднявшись, как была, в длинной белой ночной рубашке, она задула свечи на туалетном столике и оставила только одну, на тумбочке у кровати. Чарлз в рубашке и бриджах сел на край постели, чтобы снять сапоги. Пенни подплыла к открытому окну, прислонилась к раме и выглянула во двор, где чередовались лужицы лунного света и озера теней.
– Джек и Джарвис – члены вашего клуба, не так ли?
Не дождавшись ответа, она оглянулась и увидела, как он, уже босой, снимает рубашку.
– Не думай, что ты что-то выдаешь, – тихо засмеялась она. – Это вполне очевидно: вы очень похожи.
– Похожи? Но чем? – удивился он, направляясь к ней.
И с каждым его шагом возбуждение все более подстегивало нервы.
– Вас окружает атмосфера опасности. И под вашей светской внешностью таятся настоящие пираты.
– Но для тебя я не опасен?
Она промолчала. Только слегка улыбнулась.
– Это весьма… занимательно. Я ими заинтригована. Он подступил ближе, прижав ее к раме.
– Не уверен, что одобряю твой интерес к ним. Да он ревнует!
Пенни рассмеялась, обняла его, заглянула в глаза цвета полуночи.
– Вряд ли я собираюсь променять тебя на них!
Он продолжал молча смотреть на нее, и она вдруг поняла, что он уверен в ней, что ему больше не нужно спрашивать, что отныне он может быть собой, может требовать и не ошибется в ее реакции.
Чарлз обнял ее за талию, и она затрепетала. Исходившая от него опасность висела в воздухе, переливалась прозрачной дымкой вокруг них.
– Возможно, мне следует убедить тебя? – тихо пробормотал он.
Она облизала губы, чувствуя, как бьется сердце.
– Возможно… и следует.
Не дожидаясь дальнейших поощрений, он приник к ее губам, и опасность сомкнула свои клещи.
Она отдалась этой опасности и задохнулась, когда он завладел ее губами и прижал к стене у окна. Возбуждение уже горело в ее жилах. Твердая стена холодила спину через тонкую ткань рубашки. Но защиты не было. Ни от холода. Ни от его рук. Они грубо шарили по ней, будто открывая заново. Будто она никогда до этой минуты не лежала под ним обнаженная.
Его губы и язык приказывали, держа в плену чувства, мысли и желания, и сейчас она в самом деле была его добычей, а он – безжалостным хищником, чьи сила и мощь не знали границ.
Озноб предвкушения сотрясал Пенни. Она почти не помнила, как он расстегнул ее рубашку и спустил лиф с левого плеча, оголив грудь и наполнив ладонь упругой плотью. И улыбнулся, когда грудь затвердела. Крохотная изюминка соска просила ласки, и он стал безжалостно теребить ее двумя пальцами.
Откинув голову к стене, она втянула в себя воздух. Голова кружилась так, что комната плыла перед глазами.
– А ты… ты когда-нибудь фантазировал… сочинял истории? – едва слышно выдавила она, но он услышал.
– Только о пиратах и сиренах, попадавших к ним в плен. Которые потом брали в плен своих похитителей.
Его взгляд упал на ноющую, набухшую грудь. Чарлз спустил лиф с другого плеча и впился губами в сосок. Лицо в лунном свете выглядело непереносимо мужским… непереносимо прекрасным. Пенни снова задохнулась.
– Эти сирены… какие они?
Он поймал ее запястье, взял безвольную ладонь и сомкнул ее пальцы вокруг своей напряженной плоти.
Она ощутила пронизавшую его дрожь, когда стала смело ласкать его.
– Странно, конечно, – прошептал он, обжигая ее взглядом, – но эти сирены были похожи на тебя.
И, нагнув голову, нашел ее губы, одновременно сминая томившиеся в ожидании груди.
Его плоть в ее руке стала тверже железа: тяжелая, твердая и жесткая.
– Они были похожи на тебя, – повторил он, сжимая ладонями ее лицо и обжигая губы опасным поцелуем. В темный крутящийся водоворот, обещающий немыслимые наслаждения. В царство, где фантазия и реальность сплетены в одно целое.
Теперь он стискивал ее бедра. Вжимал в стену своим массивным телом. Раздвинув ее ноги мускулистым бедром, он поднял ее. Пенни самозабвенно откинула голову, отдаваясь его воле.
– Ты такая же буйная, как и они, – пробормотал он, почти не отнимая губ от ее рта.
И снова унес ее в поцелуе, властном и требовательном, жадном и бесстыдном, но она не уступала ему в пылкости, отказываясь сдаваться. И бросала ему дерзкий вызов, вздрагивая под его ласками, сгорая в неприкрытой, безграничной, примитивной страсти, вырвавшейся наружу по его воле.
Все мысли, все опасения утонули в алчном жаре, изливавшемся из него, в бешеной схватке желания и потребности.
Он порывисто вздернул подол ее рубашки. Она, сама не сознавая, что делает, провела рукой по его груди, взялась за пуговицы на талии, высвободила их из петель, отбросила мешавшую ткань и нашла его.
Чарлз протяжно застонал.
– Как тебе, – выдавил он, – им всегда требовалось больше, чем остальным.
И, стиснув ее обнаженные бедра, насадил на себя.
Пьяная от возбуждения, она закрыла глаза, тяжело дыша, и вцепилась в его плечи. И ощутила, как он проникает в ее мягкость дюйм за дюймом… и остановился.
Удерживая их обоих на грани. На краю. Испытывая нервы. Заставляя ждать…
Она с трудом подняла веки и в полумраке отыскала темный блеск его глаз. Упивалась им долгую-долгую секунду, прежде чем зазывно прошептала:
– А ты? Ты готов предъявить свои права?
– Он вонзился в нее, наполнил, не медленно, не быстро, но мощно, передавая ей силу своей плоти, своего тела, и она не могла помешать ему, запретить, не допустить до своего тела… даже если бы очень пожелала.
Он снова мощным ударом наполнил ее, наклонился ближе и прошептал:
– Я пытался.
Уголки ее губ чуть приподнялись.
Физически она принадлежала ему. Эмоционально он принадлежал ей.
И словно признавая правду, он опустил глаза к ее губам.
– Но я никогда не был уверен, что сумел добиться своего.
Он осыпал ее поцелуями, и их скачка началась. Более жесткая, менее утонченная, более реальная, чем прежде. Оба ощущали себя Объектами фантазий друг друга, и это срывало все покровы, ломало все границы, пробивало все барьеры.
Он по-прежнему удерживал ее у стены, все резче и глубже врываясь в нее. Она задыхалась, держась за его плечи, сжимая его бедра коленями, встречая каждое проникновение.
И когда она всхлипнула, он нагнул голову и впился в ее груди. Брал все, что хотел, не спрашивая разрешения.
Владея ее телом, разумом и душой.
Даже когда она забилась в экстазе, он продолжал вести ее к пропасти. Пока она, выкрикнув его имя, не упала в темный провал.
Он вышел из нее, понес к постели, распластал на матраце, сорвал с нее рубашку, стянул бриджи и присоединился к ней. Прижал к кровати всем весом, раскрыл бедра, поймал ее руки, завел за голову и одним мощным толчком соединился с ней. Брал и брал. И не мог насытиться. Требовал большего, принимая каждый вздох, каждый всхлип беспомощного желания.
Их горящие тела стали мокрыми от пота, и все же она не уступала, оставаясь с ним, словно меряясь силой. Упиваясь этой схваткой. Торжествующе наблюдая за ним из-под полуприкрытых век.
Горячий. Неутомимый. Безжалостно-твердый.
Ее собственный.
Скачка была неукротимой, и они вместе перевалили через пик, рассыпавшись на осколки сияющего золота. И оба впали в забытье. Она едва успела опустить руки, обнять его и прижать к себе…
В этот момент благословенного покоя вдруг возникло чувство уверенности.
Наконец они очнулись и пошевелились, ровно настолько, чтобы лечь под одеяло и, до сих пор находясь во власти пережитого наслаждения, закрыть глаза. Она положила голову на его плечо, сонно улыбаясь. Ее фантазия была продолжением реальной жизни: они действительно были лордом и леди… В его фантазии, однако, была заложена правда того, кем они были. И что значили друг для друга.
Он был пират, который захватил ее в плен.
Она была сиреной, его рабыней, пленившей его.