- Согласна, - сказала она не колеблясь, зная, что, если у нее будут дети от герцога, она сможет научить их истинной любви и без пастора Лишо. Она легко соскочила с него и положила нож на подставку для свеч. Затем, сев на подушки, прикрыла грудь простыней. Это простое проявление стыдливости тронуло его.
Он сел:
- Вы удивительная женщина, мадам.
- Меня зовут Скай, - спокойно сказала она, - вы уже называли меня так однажды. Не могли бы вы называть меня по имени хотя бы в интимной обстановке?
- Но и вы только однажды назвали меня по имени, Скай.
- Фаброн - это необычное имя, - ответила она.
- Но характерное для нашей страны, - сказал он. - Это родовое имя.
Наступило долгое молчание, после чего она наконец спросила:
- Все-таки почему вы так не любите женщин? На минуту он задумался, потом ответил:
- До сих пор я об этом не думал. - Он вздохнул. - Возможно, я мучаюсь, потому что не удалось в молодости стать священником, как хотелось. Я был старшим законным сыном. Отец Эдмона - мой единственный законный брат, хотя прочих бастардов отца в Бомон де Жаспре видимо-невидимо. Один из них даже сын дворянки - у моего отца было мало предрассудков. Он был весьма любвеобильным. И очень волевым: наследовать должен был старший сын, и избавить от этого могла только смерть.
Моя первая жена очень страдала, не в состоянии на протяжении многих лет родить мне ребенка. Бедная Мари! С каждым выкидышем или мертворожденным она все более концентрировалась на мысли родить мне живого сына. Такая прелесть! И она умерла в попытке сделать это. Я полагаю, что Господь наказал меня так за то, что я не последовал голосу совести. А вторая жена, Бланш, родила наконец этого идиота, которого называют моим сыном, а потом умерла. Да, Господь крепко наказал меня!
Когда я встретился с пастором Лишо и рассказал ему обо всем, он уверил меня, что эти утраты удовлетворили гнев Божий. Он сказал, что вы - здоровая, крепкая женщина, которая родит мне детей, если только я смогу укротить в вас злой дух, который оскорбляет Бога.
- Не могу с ним согласиться, - сказала Скай спокойно. - С женщиной лучше обращаться с любовью и лаской. Тогда, как цветок, она расцветет. Жестокость только озлобит и остервенит ее. Кроме того, если вам нужен сын, который бы мог управлять герцогством, то его мать должна быть сильной женщиной.
- А вы любили своих мужей, Скай? - спросил он с любопытством. - Они не пытались подавить вашу волю?
- Я любила троих из них, - ответила она. - Все они были разные, но каждый умел любить. Да, я любила их, и они любили меня, и никто из них не пытался сломить меня. - Ее лицо озарилось воспоминаниями, и у него перехватило дыхание от того, какой прекрасной она стала в этот момент.
Он взял ее руку, поднес к своим губам и поцеловал. Она серьезно посмотрела на него: хотя у нее не было никаких чувств к нему, но он стремился к этому, и она должна была попробовать. Выбора не было. Она погладила его по щеке. Он взглянул на нее, и его взгляд был столь же серьезен, как и ее.
- Я знаю, что в Библии осуждается лицезрение мужчины и женщины в первозданном виде, но сейчас я больше всего хочу увидеть вас обнаженной. Вы можете сделать это для меня, Скай?
Откинув покрывало, она встала.
- Я уверена, - сказала она, - что это пастор Лишо вбил вам это в голову, Фаброн. Это ложь: в Библии сказано, что мы созданы по образу и подобию Божию, а если так, то как же можно не восхищаться Его созданием? Им самим? - Она медленно повернулась, чтобы он полностью насладился зрелищем ее тела.
Ее красота почти заставила его зарыдать: маленькие груди совершенной формы, изящная линия бедер и ног, узкая талия и длинная линия спины, великолепная форма рук. Все было совершенством, за исключением рубцов от розги на коже. Они поблекли, но их зрелище вызвало в нем ощущение вины.
- Вы не можете быть земной! - сказал он. - Пастор прав: женщины - изобретение дьявола! Прикройтесь, мадам! В ответ она бросилась на кровать рядом с ним.
- Нет, Фаброн, - твердо заявила она. Скай решила бороться с невежеством и суеверием этого гугенота. Теперь она жена герцога и не позволит пастору Лишо руководить их браком или разрушить его. - В Библии сказано, что женщина сотворена Господом нашим из ребра первого мужчины, Адама.
- Откуда вы это знаете? Кто сказал вам это?
- Никто, Фаброн. Библия переведена на английский, и я прочитала это в ней сама.
- Но ваша злокозненная церковь запрещает вам знать, что написано в Библии.
- Церковь много чего запрещает, Фаброн, и я не во всем с ней согласна. - Она улыбнулась ему. - Я ведь говорила вам, что я не лучшая из католичек. Раз Библия переведена, я решила узнать, что там написано. И я узнала.
- А вы всегда делаете то, что хотите, мадам? - Его черные глаза снова были суровы, но все же в его голосе чувствовались нотки юмора.
- Я не всегда могу выбирать, Фаброн, но при возможности я делаю то, что приятно мне.
"Какой он странный", - подумала Скай. Он одержим чувством греховности, он был жесток к ней, и все же она чувствовала жалость к нему. Их глаза встретились, и вдруг он протянул руку и провел по ее бедру.
- Но ведь заниматься любовью при свете дня грех, - проговорил он тихо, но она видела, что он хочет ее.
- Это сказал пастор Лишо? - поддразнила она его, наблюдая за ним сквозь полуприкрытые ресницы.
- Мы никогда не говорили об этом, Скай. Но я никогда не читал об этом в Библии, а вы?
- Нет, монсеньор, я тоже.
Его рука продолжала ласкать ее ягодицы.
- А вы занимались раньше любовью днем? - спросил он.
- Да, - ответила она. Она видела, как возбуждает его ее тело, сам их разговор, возникающие в его сознании фантазии. С каким-то всхлипыванием он повалил ее на спину и начал ласкать ее груди, причитая в то же время:
- Такое наслаждение, должно быть, греховно! Мы не должны делать это! Не должны! - И в то же время он овладел ею еще до того, как она была готова его принять, увлажнив ее расщелину слюной и яростно двигаясь в ней, стремясь к вершине своего наслаждения.
Скай закрыла глаза и не стала мешать ему, пока он всхлипывал и возился на ней. "По крайней мере, - подумала она с облегчением, - он может действовать без жестокости. Со временем я научу его доставлять удовольствие и мне, если сумею избавить от ложных страхов. Но странно - впервые в моей жизни не мужчина управляет мной в постели, а я управляю им".
Наконец с диким воплем герцог кончил, достигнув вершины наслаждения. И хотя Скай все еще не могла простить ему жестокости прошлой ночи, она почувствовала к нему странную симпатию. В самом деле, ведь он всего лишь грустный, слабый мужчина, наполненный страхом и предрассудками. Он, однако, тянется к сильным людям, а она была сильной. До этого лишь пастор Лишо имел на него влияние. Теперь ей нужно - если только она не хотела превратить свою семейную жизнь в ад - одолеть этого мерзавца. Во всяком случае, она не может до этого привезти сюда детей.
Несколько дней Скай и Фаброн провели в ее спальне. Из разговоров Скай многое узнала о своем новом муже. Она поняла, что он никогда в жизни не любил по-настоящему и страдал от этого. Единственным существом, искренне привязанным к нему, был его племянник Эдмон. Его мать, дальняя родственница Екатерины Медичи, королевы-матери Франции, была холодной и рациональной женщиной, отдавшей обоих детей на попечение воспитателей. Отец, суровый мужчина, имевший высокие принципы и необузданное сластолюбие, никогда не проявлял любви к сыновьям, полностью занятый управлением герцогством и погоней за юбками, что получалось у него одинаково хорошо.
Единственным человеком, который тепло отнесся к Фаброну, был придворный капеллан, отец Анри, и, возможно, в стремлении подражать ему Фаброн и хотел стать священником. Конечно, его отец не желал ничего слышать об этом, и Фаброн озлобился. Отец Анри сочувствовал обеим сторонам и посредничал между ними. Фаброну он объяснял, что если бы Господь захотел, чтобы он стал священником, то он родился бы младшим сыном. Но этот аргумент становился все менее весомым с каждым выкидышем у жен Фаброна и их смертями. Но когда отец умер, у Фаброна не было выбора - его младший брат погиб от раны, полученной на турнире, и единственным законным наследником, кроме Фаброна, был его племянник-карлик. Ему пришлось жениться снова.
Пока Фаброн ждал прибытия невесты, пастор Лишо начал свою черную работу над восприимчивым сознанием герцога. Да, соглашался он с одержимым чувством греховности герцогом, все прошлое - это наказание Господне за то, что он не послушался голоса совести. Однако теперь Господь присылает ему новую жену - и это должно стать началом новой жизни. Новая жена - новая вера. Пастор излагал все это авторитетно, цитируя в изобилии Библию, которую, очевидно, неплохо знал. Стремясь обрести новую жизнь с новой женой, избегнуть прежних несчастий, герцог отошел от веры отцов и с ревностью новообращенного предался новой вере.
И вот новая жена прибыла, но она заставила его сильно усомниться в новых убеждениях. Она была всем тем, чем, как утверждал пастор Лишо, не должна быть женщина, и совершенно другой, чем те женщины, которых он знал раньше. Через три недели после свадьбы он впервые почувствовал себя влюбленным. Скай! Само это имя было возмутительным, но он привык к нему и полюбил его. Скай объяснила герцогу, что она была названа по имени одного из Гебридских островов, где родилась ее мать. Но, странно, это нравилось ему - она по крайней мере не была Мари, Жанной или Рене.
Она была прекрасна и своенравна, независима и нежна, ласкова и умна. Она была всем тем, чего он никогда не рассчитывал найти в собственной жене, за исключением, возможно, красоты. И при этом не отталкивала его от себя, как предыдущие жены - те всегда норовили найти предлог для отказа от близости, а если она все-таки происходила, то стремились, как только он заканчивал, оттолкнуть его. Скай же льнула к нему, заключала его в кольцо своих рук. Особенно ему нравилось класть голову на ее мягкие груди, наслаждаясь ее розовым ароматом. Она была чище и сладостнее любой другой женщины из тех, что он знал.
Однажды ночью, когда он, опьяневший от наслаждения, лежал рядом с ней, она спросила его:
- А знаете, Фаброн, что вы ни разу не поцеловали меня?
Он удивился, так как никогда не был расположен к этому виду ласки. Но ему вдруг захотелось сделать ей приятное, отплатить ей за ту нежность, которую она подарила ему, несмотря на ужасное начало их отношений, начало, от одного воспоминания о котором он содрогался.
- А вам понравится, Скай, если я поцелую вас? - несколько растерянно спросил он.
- Да, - тихо сказала она, - это будет мне так приятно! Поднявшись на локте, он наклонился и мягко коснулся ее губ своими губами - и тут же отдернулся, как будто прикоснулся к чему-то раскаленному. С тихим смехом Скай снова пригнула его голову и страстно впилась в его губы. Фаброн де Бомон почувствовал, как по его жилам растеклась сладостная слабость, почувствовал, как ожила, снова пробудилась к жизни его мужественность.
- Вот так, монсеньор, - сказала она, ослабив хватку и отрывая свои губы, - вот это поцелуй. Вовсе не такая неприятная вещь, а?
- Вы смеетесь надо мной, мадам? - холодно спросил он, но его глаза говорили, что это холодность мнимая.
- Немного, может быть, - согласилась она, - любовь неотделима от смеха, дорогой муж.
- Вы не уважаете меня, мадам, - сказал он, - и мне придется потребовать выкуп за это нарушение приличий! - И он снова поцеловал ее, сжимая в объятиях, и в касании его губ была неожиданная для нее сила. Впервые за время их брака она ощутила какое-то отдаленное напоминание о страсти. "Возможно, - подумала она, - мы можем надеяться на лучшее".
Он легонько прижал ее к себе, и она поняла, что он ощущает огромное наслаждение от близости ее тела, теплоты и шелковистости ее гладкой, надушенной кожи.
- Вам нравится, когда я ласкаю вас так? - неуверенно спросил он.
- Да, - прошептала она ему.
- Вам нравится, когда я ласкаю и целую ваши прекрасные груди?
- Да, мой муж, мне очень нравится, - последовал тихий ответ.
- Я хочу, чтобы это нравилось вам, - произнес он тоном, который Скай показался стыдливым. - Чтобы вам нравилось, когда я люблю вас.
- О, Фаброн, - сказала Скай, довольная и тронутая тем, что начинает завоевывать его, - когда вы нежны и ласковы со мной, я тоже чувствую наслаждение. Разве мы не должны наслаждаться друг другом?
- Но пастор Лишо говорит… Ее рука легла на его уста:
- Что может священник, служитель любой веры, знать о страсти мужчины и женщины, Фаброн? Я верю, что Бог дал человеку жену не только для поддержки и рождения детей, но и для наслаждения. Люби меня, и я полюблю тебя. Что в этом дурного?
Поцеловав ее ладонь, он снял ее руку с губ и сказал:
- У вас получается это так просто, Скай.
- Это действительно просто, Фаброн. Любите меня, и я полюблю вас.
И тогда он в самом деле подарил ей свою любовь. Он любил ее так нежно и внимательно, как никогда раньше. Впервые он старался удовлетворить ее и впервые почувствовал, что ее наслаждение возбуждает его. И когда она достигла его вершины, он вдруг понял, что раньше она всего лишь имитировала наслаждение, чтобы удовлетворить его. И только тут он понял, что любит эту прекрасную женщину, которая, несмотря на его зверства в первую ночь, стремилась сделать их брак настоящим союзом.
- Вы - моя, Скай, - прошептал он в ее ухо, и она плотнее прижала его, зная, что теперь у их брака есть шанс.
Однако вскоре их идиллия кончилась. На следующее утро они, как обычно, сидели за столиком, который Дейзи каждый день сооружала в окне спальни, наслаждаясь свежими персиками и только что извлеченным из очага хлебом, соленым сыром бри и разбавленным вином. Высокое узкое окно было распахнуто, и на каменной балюстраде бледно-красные розы овивали розовый камень. Небо было без облачка, а внизу плескалось зелено-голубое море, залитое солнцем. Маленькая черно-желтая птичка прилетела к их окну и, устроившись в розах, пропела песенку, прежде чем порхнуть к окну и принять из руки Скай хлебные крошки.
- Как это вам удается? - спросил он, как всегда заинтригованный тем, что ей удается зачаровывать птиц.
- Птицы знают, что меня можно не опасаться, - тихо ответила она. - Животные чувствуют, когда их любят.
- А скорее всего это ведьмовство! - проревел кто-то изнутри комнаты. Испуганная птица вспорхнула и исчезла.
- Миледи, монсеньор, я пыталась не пустить его, но он оттолкнул меня, - презрительно сказала Дейзи. Она произнесла это по-французски, но затем перешла на английский:
- Берегитесь, госпожа! Старый черт целыми днями кипятится из-за того, что герцог забросил его.
- Вы злоупотребляете моей дружбой, пастор, нарушая вот так наш с герцогиней покой, - сурово сказал Фаброн де Бомон.
Пастор Лишо подошел к столу. Скай поморщилась - да моется ли этот человек вообще? Он вонял так, как если бы спал в хлеву среди козлов.
- Я пришел ради спасения вашей бессмертной души, Фаброн, сын мой! С того дня, как я соединил вас по закону Божию с этой женщиной, вы не посещали меня. Вы пренебрегаете вашими духовными обязанностями, и Господь недоволен вами! Он отомстит, и эта женщина извергнет ваше семя точно так же, как предыдущие. На колени, оба! Просите прощения у Господа, если не хотите, чтобы стало слишком поздно!
Герцог, очевидно, был испуган, Скай же была в ярости и вскочила на ноги.
- Негодяй! - закричала она на пастора. - Это ты должен пасть на колени и молить Господа о прощении за твои лживые учения!
- Шлюха! - Пастор уставил свой костлявый палец на Скай. - Посмотрите на нее, Фаброн, сын мой! Видите, как она выставляет свое тело, как вавилонская шлюха?! - Его глаза остановились на ее груди, и он невольно облизнул губы. На Скай было прозрачное розовое шелковое платье, которое она отказалась надеть в первую брачную ночь с герцогом.
- Вы смотрите слишком пристально, - бросила она ему, - и ваши мысли, которые читаются за вашими злобными глазами, вовсе не мысли священника! - Она была в ярости.
- Вы пренебрегаете из-за этой женщины своими обязанностями! - закричал пастор. - На ее коже нет следов розги. Вы не поучали ее каждый день, как я говорил вам, и она распустилась еще больше, нежели была в день приезда. Если вы откажетесь следовать воле Божьей, то мне придется сделать это за вас ради спасения вашей бессмертной души! - Подпрыгнув к Скай и ухватив ее неожиданно сильными пальцами, он сорвал с нее платье и начал избивать ее, нанося удары по лицу и голове. Скай взвизгнула и стала вырываться.
С яростным воплем Фаброн де Бомон вскочил и оторвал гугенотского пастора от Скай. Он начал молотить его кулаками, а Дейзи подскочила на помощь потрясенной Скай.
- Дьявольское отродье! - рычал герцог на пастора, внезапно ставшего жалким и беспомощным. - Вы заставили меня изменить моей вере и едва не разрушили мой брак в самом зародыше. Не окажись у герцогини такого сильного характера, я бы уничтожил ее той ночью. Прости меня. Господи, но теперь я иной!
Одним рывком Фаброн де Бомон поднял пастора Лишо в воздух и швырнул его через балкон. С ужасом они услышали его предсмертный вопль, когда тот летел в воздухе. Затем наступила тишина. Скай и Дейзи выбежали на балкон и увидели его неподвижное тело на скалах внизу. Шея была неестественно свернута набок, изо рта и ушей струилась кровь.
Повернувшись, чтобы успокоить своего разгневанного мужа, Скай увидела, что он стоит с дрожащими коленями, глаза вылезли из орбит, руки судорожно хватаются за горло, как будто он задыхается и хочет что-то сказать. Затем, издав ужасный вопль, он рухнул на пол.
- За доктором! - скомандовала Скай Дейзи, склоняясь над телом герцога. - И приведи Эдмона, быстрее, Дейзи!
Дейзи выбежала из комнаты, двигаясь чисто автоматически, так как тоже была в шоке от происшедшего за последние несколько минут, Скай пыталась понять, жив ли еще герцог. Он был жив, но только слабое дыхание и легкое биение пульса на шее свидетельствовали об этом.
- О, Фаброн, - воскликнула она, - это я всему виной! Пожалуйста, не умирайте, монсеньор! Вернитесь к жизни, ради меня, и я сделаю вас счастливым! - Скай положила его голову на свои колени и нежно гладила ее. Больше она ничем не могла помочь ему. Он был так недвижим и бледен, что ее сердце разрывалось на части. Она не знала, любила ли она в самом деле этого странного человека, но было ясно, что он любил ее. Любил настолько, что начал защищать ее от пастора. Она не сожалела о гибели последнего, он был негодяем, принесшим тем, кого затронула его высохшая рука, только страх и горе.
- Дорогая! - Около нее внезапно оказался Эдмон де Бомон. - Что случилось?
- Герцогиня! - Это пришел врач. - Я позабочусь о нем. - Он взглянул на Дейзи:
- Девушка, помогите мне. Мы должны перенести его на кровать, и я осмотрю его тщательнее - - Вместе они подняли безвольное тело герцога и перенесли его на кровать, еще разобранную после прошедшей ночи.