– Войдите! – крикнула Лотги, втайне надеясь, что это прибыл новый поднос с пирожными. Однако это оказались Лаура и тетушка Диана, позади которых виднелись фигуры двух слуг. Глаза Лауры были красными от слез, а под глазами тетушки Дианы залегли глубокие тени.
Хотя Диана и не была родной теткой Лотти, она относилась к ней всегда с истинно материнской заботой и участием. Вот и сейчас она нежно поцеловала ее в лоб.
– Здравствуй, детка. Если мисс Димвинкл не будет возражать, мы с Лаурой хотели бы поговорить с тобой.
– А Гарриет нельзя остаться? – спросила Лотти, заранее переживавшая предстоящую разлуку со своей лучшей подругой. Ведь, по настоянию Хайдена, они уже завтра сразу же после венчания должны будут уехать в Корнуолл.
– Боюсь, что нет, – ответила Лаура, обменявшись с Дианой каким-то странным взглядом.
Все они молча подождали, пока двое слуг не вынесут Гарриет из спальни, затем Лаура плотно закрыла дверь и присела на кровать по одну сторону от Лотти, а по другую сторону опустилась Диана.
– Мы с твоей сестрой пришли, чтобы подготовить тебя к тому, что тебе предстоит в ближайшие дни… – начала Диана, беря Лотти за руку.
– …и ночи, – добавила Лаура и покраснела.
Лотти посмотрела сначала на Лауру, затем на Диану. "Хорошо бы сейчас зарыться с головой под одеяло и уснуть", – подумала она.
Диана сильно сжала руку Лотти и продолжила:
– Я уверена, что тебе кое-что известно о тех… особых обязанностях, которые жена должна исполнять по отношению к своему мужу.
– И эти обязанности никогда не бывают столь волнующими, как в первую брачную ночь, – дрожащим голосом подхватила Лаура.
– Наступает тот долгожданный момент, когда муж и жена остаются наедине, чтобы закрепить свой союз… – Диана слегка запнулась, – …физически.
– И это должно стать прологом к их дальнейшей счаст… счастливой жизни, – буквально простонала Лаура и уткнулась лицом в плечо Лотти.
– Ради всего святого, перестань плакать, Лаура! – прикрикнула на нее Диана, протягивая ей свой носовой платок. – Так ты можешь напугать бедную девочку до смерти!
– Ну, ну, успокойтесь, – пробормотала Лотти, пожимая руку Дианы и поглаживая сестру по голове. – Не нужно читать мне лекций о том, что происходит между мужчиной и женщиной. Ведь я выросла на ферме рядом с овцами.
Лотти понимала, что Диану и Лауру мучает мысль о том, что ее супружеская жизнь окажется непохожей на их собственную. У них обеих были мужья, которые обожали их, Лотти же должна была стать женой почти незнакомого ей человека, который, возможно, будет вести себя в постели как дикое животное – грубо, без малейшего намека на нежные проявления чувств. Сказать по правде, Лотти сама боялась представить Хайдена Сент-Клера на себе, внутри себя. При мысли об этом у нее холодело под сердцем.
Диана смахнула с глаз последнюю слезинку и сказала:
– Есть вещи, которым нельзя научиться на ферме, моя дорогая. У любой женщины есть способы подчинить своей воле даже самого несговорчивого и упрямого мужчину.
Лотти подалась вперед и вся обратилась в слух. Лаура запрокинула голову и прошептала:
– Диана, неужели ты в самом деле собираешься…
– Разумеется. Если уж так случилось, что Лотти должна будет отправиться в логово врага, ее нужно подготовить к битве. А мы с тобой должны дать ей в руки оружие и научить ее с ним обращаться.
По настроению, царившему в доме Девонбруков на следующее утро, скорее можно было подумать, что готовится не свадьба, а похороны. Лаура и Диана держались вместе, постоянно промокая глаза носовыми платочками, а Теин и Джордж стояли словно статуи, с каменным выражением на лицах. Несмотря на советы газетчиков одеться в черное, невеста была в розовом. Времени на то, чтобы сшить подвенечное платье, не оставалось, поэтому Лаура и Лиана помогли Лотти подобрать это розовое, с кружевными оборками, из своего обширного гардероба. Сейчас Куки прикрепляла к нему дрожащими пальцами букетик сорванных в саду пурпурных гиацинтов, на лепестках которых блестели капли. Только это была не роса, это были слезы Куки.
Она едва не выронила цветы, когда в дверях появился Хайден Сент-Клер. Вместе с ним пришел высокий худой мужчина, в светлых волосах которого было больше серебра, чем золота.
Пока мужчины занимали места возле мраморного камина, который должен был служить алтарем, незнакомец посмотрел на Лотти и неожиданно подмигнул ей. Лотти едва не подмигнула ему в ответ, но в последний момент сдержалась и нахмурила брови. Не хватало ей еще начать флиртовать прямо под носом у своего будущего мужа! В таком случае ей не добраться живой даже до Корнуолла. Лотти живо представила себе, как зарыдают ее родные, узнав о том, что она трагически погибла, поскольку подол ее платья "случайно" запутался в колесах экипажа.
Одинокий скрипач, стоявший в углу комнаты, выжимал из своего инструмента какие-то душераздирающие звуки, и под них Лотти подвели к жениху. Она вздохнула. Все это действительно напоминало восхождение на плаху. Теперь пришла пора взглянуть в лицо палачу.
Одетый во все черное, если не считать белоснежной крахмальной сорочки и галстука, Хайден Сект Клер показался Лотти еще выше и крупнее, чем прежде. Она успела отметить, что сегодня он даже умудрился слегка причесать свои буйные волосы. Его загорелое лицо было совсем молодым, и Хайдена скорее можно было принять за ровесника Джорджа, чем Стерлинга если бы только не морщинки у глаз.
Чем ближе подходила к нему Лотги, тем больше не замеченных прежде мелочей бросалось ей в глаза: твердый овал подбородка, тонкий белый шрам за левым ухом Хайдена, тонкая тень над верхней губой, снять которую было невозможно даже самой острой бритвой.
Заняв место рядом с женихом, Лотти подумала о том, что лучше бы ее тетушка и сестра не приходили к ней вчера со своим разговором. Даже при своем буйном воображении Лотти просто представить не могла, что этот мужчина способен проделывать с ней все то, о чем они ей рассказали.
Или она с ним.
И Лотти опустила глаза, надеясь, что это будет списано на ее девичий стыд.
Священник приказал Стерлингу передать невесту жениху, и маленькая рука Лотти утонула в большой ладони Хайдена.
Все это время с лица Стерлинга не сходила широкая улыбка, но это не помешало ему сказать, наклонившись к лорду Оукли так, чтобы никто, кроме их троих, не мог услышать:
– Если ты сломаешь ей жизнь, я сломаю тебе шею.
Жених и невеста преклонили колени, и Хайден ровным голосом поклялся перед всеми, что будет заботиться о жене и хранить ей верность до самой смерти. Лотти повторила те же слова, не переставая думать о женщине, которая до нее клялась Хайдену в вечной любви, но в результате предала и свою клятву, и его самого.
Остаток церемонии оказался скомканным. Лотти не успела опомниться, как священник закрыл Библию, и сказал молодоженам встать и скрепить свой союз супружеским поцелуем.
– Прости, что втянула тебя в эту историю, – тихонько шепнула Лотти, подставляя Хайдену свою щеку для поцелуя.
– Я счастлив, что мои ухаживания показались тебе более приемлемыми, чем королевские, – так же тихо пробормотал он в ответ. – По крайней мере, ты не укусила меня.
– Кто, черт побери, сказал тебе… – начала Лотти в полный голос, забыв от неожиданности о том, что такие вещи принято говорить шепотом.
Но договорить она не успела, ее муж закрыл ей рот поцелуем.
6
Выйдя из дома Девонбруков после свадебного завтрака в сопровождении Неда, Хайден обнаружил, что его карета буквально забита всевозможными сундуками, ящиками, чемоданами и коробками так, что осела на рессорах едва не до земли. При этом вокруг нее продолжали сновать одетые в ливреи слуги: что-то устанавливали, втискивали, привязывали веревками.
– О боже, – сказал Нед, увидев все это. – Твоя новая жена явно не привыкла путешествовать налегке.
– Это при том, что ее опекун уже отправил два экипажа, загруженных под завязку, – покачал головой Хайден. – Если бы я не отослал вперед своих слуг, мне пришлось бы нанимать еще одну карету, чтобы вывезти все это добро из Лондона.
– А это что? Неужели?.. – Нед указал рукой на хитрую штуковину, привязанную к крыше кареты.
Хайден покосился на нечто, отдаленно напоминающее детскую коляску на деревянных колесах. Это была вошедшая в моду игрушечная лошадка, изобретенная одним немецким бароном для прогулок по королевским садам.
– Да, очевидно, то самое.
В эту минуту из дома выскочила Лотти, сгибаясь под тяжестью плетеной корзины, которая была едва ли не больше ее самой. Хайден сделал шаг вперед, чтобы помочь жене, но та быстро увернулась.
– Не стоит волноваться. Я сама прекрасно справлюсь, спасибо, – решительно сказала Лотти и потащила корзину к карете.
С тех пор как Хайден напомнил ей о происшествии с королем Георгом, она посматривала на мужа с явным подозрением.
Стоявший наготове слуга распахнул дверь кареты, и Лотти втиснула свою поклажу на одно из сидений. Хайден расслышал явственное "мррр", донесшееся из корзины.
Теперь в карете вообще не осталось свободного пространства, и Хайден мрачно заметил:
– Наверное, лучше сказать слуге, чтобы он привязал эту корзину на крышу.
Корзина недовольно зарычала в ответ и слегка подпрыгнула на месте.
Лотти вылезла из кареты и сказала, тщательно прикрывая за собой дверцу:
– Не стоит. Это мой ленч.
Хайден приподнял бровь, но решил не начинать семейную жизнь с объявления своей жены обманщицей.
Лотти успела переодеться, сменив подвенечное розовое платье на дорожное, цвета бутылочного стекла, с жестким стоячим кружевным воротничком и меховой накидкой. Пышная прическа уступила место туго уложенным локонам, прикрытым шляпкой с лентами и цветами. Вероятно, Лотти надеялась в таком наряде выглядеть взрослой дамой, но на самом деле выглядела как девочка, нарядившаяся в мамино платье. Судя по внешнему виду, Лотти было еще рано становиться чьей-то женой.
Особенно его женой.
– Лотти, подожди! Ты забыла мистера Уигглза! Из дома вышла, прихрамывая, мисс Димвинкл с большим черным котом в руках.
Лотти взяла кота на руки, словно живую муфту.
– Ты не будешь возражать, если я возьму с собой своего кота? – спросила она у Хайдена.
– Конечно, нет, – ответил Хайден. – Я думаю, ему понравится в Оукли. Там в амбарах полно мышей.
– В амбарах? – переспросила Лотти, и в глазах у нее блеснул странный огонек.
Добавить что-либо она не успела, потому что появились ее остальные родственники. Стерлинг выглядел так, словно уже сожалел о своем решении выдать Лотти за Хайдена. Возможно, его огорчил отказ новобрачных провести свою первую ночь под крышей его дома, но Хайден не намерен был оставаться в доме Девонбруков ни единой лишней минуты. Кроме того он знал, что, если в первую брачную ночь с губ Лотти сорвется хоть один стон, этого будет достаточно, чтобы герцог вновь вызвал его на дуэль.
Брат, сестра, тетушка и дядя окружили его новую жену, осыпая ее нежными поцелуями. Хайден счел за лучшее отступить в сторону и укрыться в тени колонны. Он знал, что в глазах этих людей выглядит ужасным людоедом, похитившим их прекрасную принцессу.
В это время к толпе родственников направился и Нед, но Хайден заступил ему дорогу и спросил:
– А ты куда?
– Что значит – куда? Поцеловать твою жену, разумеется. Полагаю, что это священная обязанность для человека, бывшего на свадьбе свидетелем жениха.
– Только через мой труп, – отрезал Хайден. – Или через твой, если Лотти узнает, что это ты рассказал мне про тот случай с королем.
Нед признал свое поражение и прислонился к колонне рядом с Хайденом.
– Если у нее зубки такие же острые, как и ее язычок, нашему доброму королю просто повезло, что он остался в живых.
Лотти уже поглядывала по сторонам, разыскивая своего запропастившегося куда-то мужа, но ее заключила в свои объятия Гарриет, притиснув при этом недовольно взвизгнувшего кота.
Слезы градом катились из-под круглых очков Гарриет.
– Как бы мне хотелось поехать с тобой в Корнуолл! – всхлипнула она. – Меня-то саму никто замуж не позовет, ты же понимаешь. Кто захочет жениться на некрасивой дочери какого-то судьи, да еще без приданого?
– Не говори глупости, – попыталась успокоить ее Лотти. – К концу сезона ты напишешь мне о том, что получила не менее дюжины предложений и теперь раздумываешь, кого бы осчастливить своим согласием.Я уверена, так оно и будет.
Лотги передала кота брату, а сама полезла в карман за носовым платком.
Джордж тем временем исподтишка взглянул на Хайдена и прошептал своей сестре:
– Если вы с ним не поладите, не забывай о том, что ты всегда сможешь отравить его.
Несмотря на всю напряженность момента, Лотти не смогла сдержать улыбку. Они с братом не забыли, как Лотти, когда ей было десять лет, пыталась отравить ухаживавшего за ее сестрой Стерлинга поганками, посыпав ими его пирожное.
– Если верить тому, что говорят о маркизе, скорее он отравит меня, – тихо шепнула она Джорджу.
Брат нежно потрепал ее по плечу. Хотя их отношения всегда были сложными и симпатия в них постоянно смешивалась с раздражением, Джордж, очевидно, знал и понимал Лотти лучше, чем кто-либо другой. И любил ее, несмотря ни на что. Лотти обняла брата за плечи, а он в ответ нежно поцеловал ее в щеку.
– Ты должен быть счастлив за меня, – шепнула Лотти на ухо Джорджу. – Ведь не каждый день дочь скромного профессора становится женой маркиза.
– Ну, саму тебя скромницей никогда нельзя было назвать, – улыбнулся Джордж и погладил Лотти по голове.
– А значит, тебе не о чем волноваться. Я, если за. хочу, заставлю его полюбить меня. Я любого могу за ставить полюбить меня, ведь правда?
– Конечно, можешь, – заверил ее Джордж. Он отпустил сестру, и они обменялись улыбками.
Появилась Куки с большим пакетом, свернутым из пергаментной бумаги, и по запаху Лотти сразу же догадалась, что там имбирные пирожные, горячие, только что из печи. Глаза у Куки были заплаканными, но на губах у нее светилась улыбка.
– Пусть этот разбойник как следует заботится о моей малышке, иначе я накормлю его своими лепешками, обещаю, – сказала она.
Лотти весело рассмеялась. Лепешки у Куки всегда получались почему-то такими жесткими, что ее муж иногда заделывал ими щели в штукатурке.
Куки вытерла красные глаза кончиком белого фартука, а Лотти поняла, что наступает самая тяжелая минута. Надо было прощаться с Лаурой и Стерлингом.
Глаза Лауры подозрительно блестели. Все заботы о семье легли на ее хрупкие плечи, когда Лауре было всего тринадцать лет, и все эти годы она была матерью и нянькой для них обоих – Джорджа и Лотти.
Лаура быстро, порывисто обняла сестру и шепнула:
– Если я буду тебе нужна, только напиши, и я сразу же приеду.
– Тогда начинай паковать чемоданы, – ответила Лотти. – Ты нужна мне всегда.
Вслед за Лаурой подошла Диана, а Стерлинг обнял Лотти за плечи.
– Обещаю вам, что буду хорошей женой, – дрожащими губами произнесла Лотти. – Обещаю, что на этот раз вам не придется краснеть за меня.
Стерлинг покачал головой и слабо улыбнулся.
– Я всегда гордился тобой, девочка, – сказал он – Всегда.
Он поцеловал Лотти в лоб, а вся семья застыла в неловком молчании. Затем Стерлинг отступил назад. Джордж протянул Лотти кота. Теперь оставалось лишь забраться в карету, которая должна умчать ее в новую, неизвестную жизнь. Хайден дал знак одному из слуг, и тот немедленно подвел к нему статного жеребца. Когда же Хайден ловко вскочил в седло, все невольно попятились назад, даже сэр Нед.
Хайден подъехал к карете, в которой уже сидела Лотти, и спросил в открытое окно:
– Я всегда не любил ездить в карете, там слишком сильно трясет. Не будешь возражать, если я отправлюсь верхом?
– Конечно, нет, – ответила Лотти, поглаживая лежащего у нее на коленях кота. – Мне будет вполне достаточно общества мистера Уигглза.
Ее муж обманул ее.
7
Почему он решил ехать верхом, а не в уютной карете? Только для того, чтобы не быть рядом с женой, это вполне очевидно. Лотти откинулась на подушки сиденья и наклонила голову, пытаясь рассмотреть сквозь окно скачущего рядом с каретой Хайдена. Он, казалось, слился со своим жеребцом. По ветру развевались черные крылья его дорожного сюртука и темные длинные пряди волос. Лицо Хайдена было мрачным и решительным, точь-в-точь как у героя короткого рассказа, написанного Лотти, – "Злодей из Винфилд-Виллидж". В конце рассказа гордая героиня решала броситься с самой высокой башни развалин монастыря, чтобы не быть обесчещенной негодяем. Лотти оставалось лишь надеяться, что рассказ не окажется пророческим и в нем не описана ее собственная судьба.
Она потянулась было за карандашом и бумагой, чтобы описать сидящего верхом Хайдена, но альбом был спрятан где-то в багаже. Пользоваться в карет чернилами Лотти прекратила с тех пор, когда вылила целый пузырек на белоснежный воротничок Джорджа. Брат не разговаривал с ней после этого целых две недели.
Лотти было очень грустно. Хотя за спиной остались мили и мили пути, в ушах у нее продолжали звучать прощальные слова родных и близких. Лотти вдруг по няла, что впервые в жизни осталась совсем одна. Ведь даже в самые трудные годы, сразу после смерти родителей, они всегда были втроем – она, Джордж и Лаура. Теперь рядом с ней нет никого.
Кот ткнулся ей в ладонь своей круглой головой, словно напоминая, что он-то ее не покинул.
Лотти погладила кота, и тот сразу же замурлыкал.
– Извини. Конечно, ты со мной, мой старый друг.
Она запрокинула голову, надеясь немного вздремнуть, но прежде чем успела закрыть глаза, увидела перед собой что-то блестящее. Лотти наклонилась вперед и обнаружила, что это сияют застежки на обитом кожей сундучке. Том самом сундучке, который Хайден так поспешно закрыл, когда она впервые вошла в его гостиную. Хайден не поручал сундучок никому из слуг и собственноручно уложил его в карету.
"Интересно, что там может быть?" – подумала Лотти и украдкой выглянула в окно.
Хайден ехал далеко впереди, подставив ветру широкий разворот плеч.
"Нет-нет, я не должна быть такой любопытной, – подумала Лотти, сцепив руки у себя на коленях. – Ведь взрослая леди, маркиза. Разве пристало маркизе шарить по чужим сундучкам?" – Добродетель – главное достоинство женщины. Добродетель – главное достоинство женщины, – повторила она тихонько фразу, которую столько раз слышала от мисс Тервиллиджер. Это было ее любимое изречение.
Словно дразня Лотти, в карету ворвался солнечный зайчик и заиграл на медных застежках, засверкавших не хуже золотых. Лотти прикусила губу, чувствуя себя царем Персифалем, нашедшим Святой Грааль.
Она переложила кота с коленей на сиденье, а сама осторожно сползла на пол кареты, вытащила из укрытия маленький сундучок и попыталась приподнять крышку. Та оказалась запертой.
Впрочем, открывать без ключа любые замки Лотти умела с детства. Она вытащила из волос шпильку и принялась осторожно поворачивать ее в замке.
Занятая своим делом, она не заметила, что карета сбавила ход, а затем дверца раскрылась, и на плечо Лотги легла сильная мужская рука.