Странные клятвы - Патни Мэри Джо 17 стр.

Мериэль напряженно всматривалась в лица лю­дей, сновавших по комнате. Среди них был мужчина в светлом одеянии, без волос на макушке и с удиви­тельно мягкими руками. Его называли Братпитер. Время от времени заходила девушка, приносящая еду, причесывавшая ее и говорившая утешительные сло­ва. Ее звали Марджери. Было еще одно симпатичное создание, оно спало у нее на груди и будило по ут­рам. Мериэль радостно улыбнулась, довольная собой, вспомнив, что существо зовут кошкой. В комнату заходили еще несколько человек и с любопытством посматривали на нее, будто перед ними диковинная штучка. Может, именно так оно и есть?

В конце концов, она поняла, что ангела называют Лордадриан. В его глазах были печаль и нежность. Он ни разу не коснулся ее – и это не нравилось.

Только в его объятиях Мериэль чувствовала себя спокойно и в полной безопасности.

Когда она проснулась в следующий раз, ангел си­дел на кровати. Увидев, что больная открыла глаза, он мягко проговорил:

– Доброе утро, Мериэль.

На этот раз девушка поняла, что означает эта фраза, и радостно улыбнулась, донельзя довольная тем, что рука мужчины лежит на краю постели, со­всем рядом с ней. Де Вер крепко ухватилась за нее.

– Меня зовут Мериэль? – заинтересованно спро­сила она. Собственный голос резал ухо, звучал странно и непривычно.

Лицо Лордаадриана просветлело. У него были чу­десные серые глаза, в их глубине отражались чувства, которые он испытывал. Девушка, даже закрыв глаза, прекрасно знала, чего он хочет, о чем думает и что чувствует. В данный момент ангела переполняли счастье, радость и облегчение.

– Да, твое имя Мериэль. Ты… ты помнишь, что произошло?

Она на мгновение задумалась: Мериэль – звучит неплохо.

– Мы сидели под деревом. Ты… – поискав подхо­дящее слово, де Вер закончила фразу: – Целовал меня, а я спала. Затем очутилась здесь.

– И это все, что ты помнишь?

Девушка знала, что белокурый ангел почувствовал разочарование, смешанное с облегчением. Это показа­лось странным. Позже она спросит об этом, но сейчас время еще не настало – вряд ли затуманенный разум способен понять смысл речи Лордаадриана. Мериэль пока еще с трудом подбирала нужные слова.

– Я должна помнить больше?

– Произошел … несчастный случай. Значит, ты не помнишь ни об этом, ни о своей прошлой жизни?

Мериэль на мгновение задумалась.

– Помню… ангелов.

– Если ты способна запомнить одну единствен­ную вещь, то ангелы – вовсе не плохой выбор, – Лордадриан улыбнулся, и Мериэль захотелось, что­бы он вновь поцеловал ее. Внезапно в голову пришла блестящая мысль – наверное, теперь ее очередь, и бе­локурый ангел не будет целовать ее первым.

Мериэль с трудом села на постели. Обнаружив, что не может дотянуться до его лба, она нахмурилась и поцеловала его в щеку.

Когда ее губы коснулись щеки мужчины, де Вер почувствовал изумление и напряжение, пробежавшие волной по его телу. Отпрянув, она обеспокоенно спро­сила:

– Я сделала что-то не так?

Девушка физически ощутила его попытку рассла­биться.

– Да нет, я просто удивился. Я вижу, ты поправ­ляешься. У тебя болит что-нибудь?

Мериэль коснулась затылка. На нем была повяз­ка, он болел, но не очень. Девушка обнажила левое плечо – еще одна повязка. Коснувшись ее, она со­дрогнулась от боли. Пошевелившись, де Вер ощутила похожую боль в левой ноге и, подняв подол рубашки, увидела третью повязку.

– Мне не очень больно, – решила она, подняв голову. Взглянув на мужчину, заметила, что тот вос­хищенно рассматривает ее ноги. Мериэль, заинтере­сованная не меньше, чем он, провела рукой от пятки до бедра, но ничего удивительного не обнаружила – ноги как ноги. Подняв неуверенный взгляд на Лорда­адриана, она спросила:

– Что-то случилось?

Мужчина поднял голову и, встретившись глазами с собеседницей, вновь улыбнулся, хотя, как ей пока­залось, ему было трудно это сделать.

– Ты поправляешься очень быстро. Еще вчера ты лежала и вообще не разговаривала, и мы уже реши­ли, что ты больше никогда не сможешь это делать. А сейчас ты почти здорова, хоть вставай с постели.

Чудесная мысль! Подвинувшись на край постели, Мериэль соскользнула вниз, однако ноги не желали повиноваться. Наверное, поэтому Лордадриан так внимательно их рассматривал.

Лордадриан едва успел подхватить ее. Он прижал хрупкое тело к груди, и Мериэль улыбнулась – именно этого она и хотела. Обняв его за талию, девушка еще теснее прижалась к нему, наслаждаясь теплом и силой его объятий. От этого человека исходил прият­ный запах. Мериэль поинтересовалась:

– Разве сейчас не твоя очередь целовать меня?

– Что? – сдавленным голосом переспросил муж­чина, и девушка вновь ощутила нарастающее в нем напряжение. Она прижалась еще сильнее, удивляясь, что в нижней части его живота стало чувствоваться что-то твердое.

– Сначала ты поцеловал меня, потом я тебя, – объяснила Мериэль, немного повышая голос – в нем слышались вопросительные интонации. Она подняла голову и заглянула в глаза собеседнику, пытаясь ра­зобраться. – Мне казалось, что теперь твоя очередь целовать меня. Разве не так?

Губы мужчины находились всего лишь в несколь­ких сантиметрах от ее губ. Может, поцелуй станет лучше и приятнее, если партнеры прижмутся друг к дугу губами? Ей определенно нравился его рот. Инте­ресно, каков он на вкус?

К своему разочарованию Мериэль так и не удалось это выяснить, потому что Лордадриан подхватил ее на руки и уложил в постель. Не успел он это сделать, как девушка схватила его руку, и ему ничего не остава­лось, как присесть на краешек кровати. Сохраняя серь­езное выражение лица, мужчина объяснил:

– Поцелуи – очень интересная вещь. Влюблен­ные люди часто ими обмениваются, но это не делает­ся постоянно и не всеми.

Она нахмурилась – объяснение ей явно не понра­вилось.

– Я не нравлюсь тебе, поэтому ты не хочешь меня целовать?

Мужчина выглядел довольно беспомощно, и со­беседнице пришла в голову мысль – возможно, ему так же трудно понять ее, как и ей его? Затем, одарив Мериэль нежнейшей и очаровательнейшей из своих улыбок, он нежно провел рукой по ее щеке.

– Ты мне очень, очень нравишься. Но ты была тя­жело больна, поэтому время для поцелуев не совсем подходящее. Тебе нужно окрепнуть, набраться сил и тогда… тогда мы снова вернемся к этому разговору.

Наверное, белокурый ангел знал, о чем говорил, потому что она действительно очень устала. Лордад­риан немедленно поднялся, осторожно высвободил руку и укрыл девушку одеялом.

– А теперь отдыхай. Завтра я снова приду.

Девушка протянула руку и коснулась его необыч­ных волос. На ощупь они оказались такими же чудес­ными, как и на вид – мягкими и шелковистыми.

– Может, только один поцелуй – на счастье?

– Один на счастье, – согласился мужчина, наклоня­ясь, чтобы поцеловать лоб девушки. Прикосновение его мягких губ пробудило у Мериэль желание замурлыкать, как кошка. Оно действовало успокаивающе и, в то же время, невероятно возбуждало ее. Лордадриан сказал, что они вернутся к проблеме поцелуев позже, когда она окончательно окрепнет. Девушка решила, что для вы­здоровления у нее имеется отличный стимул.

Мериэль почти мгновенно погрузилась в сон и ус­нула с улыбкой на лице. Адриан молча смотрел на нее, ошеломленный такой переменой. Он никогда не думал, что произойдет чудо, но теперь, похоже, это так. Еще вчера он опасался за умственные способ­ности Мериэль, считая, что единственное, на что та будет способна – это молча взирать на мир бессмыс­ленными глазами.

Сегодня перед ним словно появился новый чело­век. Ну, не совсем иной – девушка пока все еще Мериэль, лишившаяся памяти длиной в жизнь. Вспомнит ли она что-нибудь? Теперь ему следует отыскать брата Питера и обрадовать его улучшением состояния боль­ной. Может, у монаха есть соображения по поводу дальнейшего хода событий или состояния здоровья девушки.

Печально улыбаясь, Уорфилд вышел из комнаты. Любой ребенок, умеющий ходить и говорить, имеет представление о том, что можно делать, а что нельзя, но Мериэль, казалось, вместе с памятью потеряла способность различать, что прилично, а что, нет.

Рассматривая раны, синяки и ушибы, вызванные падением с большой высоты, девушка демонстриро­вала чудесное тело с невинностью маленькой девоч­ки, доставляя Адриану ужасные муки. Он сдерживал­ся усилием воли. Резкий переход от яда открытого раздора к нежности, объятиям и поцелуям не может пройти бесследно. Господи, кажется, Мериэль нрави­лись его объятия.

Адриан понимал, что Бог вознаграждает его за муки – сначала неразделенной любви, ослепляющей, бешеной страсти, затем совести, но вместе с поощре­нием должно идти наказание.

Господи, Иисусу присуще странное чувство юмо­ра – он мечтал, чтобы Мериэль добровольно приняла его любовь, и вот теперь его желание осуществилось. Хотя, как порядочный человек, Уорфилд не мог при­нять такой щедрый дар судьбы – девушка не вполне оправилась, не понимает, что творит. Это и явилось самым изощренным и жестоким наказанием, которое только можно вообразить. Тот факт, что он не при­нял приглашение Мериэль к поцелуям, свидетельствовал – Уорфилд гораздо ближе к канонам христианс­кой морали, чем ему казалось.

Наступивший день принес новые радости – состояние девушки заметно улучшилось. Похоже, че­рез пару дней она полностью поправится и к ней вернется память вместе с открытой ненавистью к Адриану. Если мужчина воспользуется ее невин­ностью, то остаток жизни будет считать себя него­дяем и глупцом. Он должен заботиться исключитель­но о здоровье Мериэль. Однако со временем, когда она окончательно поправится и если все еще будет жаждать поцелуев и близости… Ведь Уорфилд пок­лялся выполнять любое желание бывшей узницы, а у него даже не возникало мысли нарушить данное слово.

Адриан нашел брата Питера в саду, где тот обре­зал цветы, и описал удивительное выздоровление де­вушки.

Монах слушал с неподдельным интересом.

– При сильном ушибе головы часто наблюдается частичная потеря памяти, но обычно это относится лишь к событиям, непосредственно предшествующим или последующим несчастному случаю. Мне прихо­дилось слышать о случаях полной потери памяти, но сам я с этим не сталкивался. Не исключаю возмож­ности, что со временем к ней вернется память, но все в руках Господа, – монах перекрестился. – То, что юная леди выжила, уже само по себе чудо, поэтому лишь Бог знает, что произойдет дальше. Я осмотрю Мериэль, когда она проснется. После этого уеду в Фонтевиль – мне здесь больше нечего делать.

Адриан кивнул и, вернувшись в свою комнату, вы­звал слугу. Обговорив повседневные дела, лорд пре­дупредил, чтобы никто из обитателей замка не вздумал сказать девушке, каким образом она оказалась в Уорфилде и что произошло дальше.

Мериэль понадобится служанка, и Адриан пору­чил это отлично зарекомендовавшей себя Марджери. Может быть, они уже успели подружиться, и внача­ле лорд приказал запрятать девушку как можно даль­ше, но потом, зная по собственному опыту, что за­преты иногда легко нарушаются, отменил приказ. А чтобы она не рассказала узнице правду, решил заво­евать ее расположение.

Марджери покорно склонила голову, когда при раз­говоре с ней лорд приказал не посвящать узницу в неприятные подробности, однако в глазах горел ого­нек несогласия и непокорности. Адриан откинулся на спинку кресла.

– Я думаю, ты не согласна со мной. Хочешь что-нибудь сказать? Говори спокойно, ты не будешь нака­зана.

Девушка подозрительно взглянула на хозяина, но затем решилась.

– Вы очень плохо с ней обращались, милорд. Ей надо знать об этом.

– Я с тобой полностью согласен. Мериэль заслу­живает того, чтобы знать правду, и я отвечу на все ее вопросы. Однако сделаю это сам и в свое время, ког­да она полностью выздоровеет.

Марджери закусила губу, задумавшись над его сло­вами.

– Вы все еще держите ее взаперти?

Адриан покачал головой.

– Дверь в комнату не заперта и никогда больше не будет заперта. И хотя я всем сердцем надеюсь, что Мериэль останется, у нее есть полная свобода выбо­ра, и она может уйти, когда захочет.

Вопросительный взгляд Марджери задержался на лице хозяина.

– Почему вы так разговариваете со мной, милорд? Я всего лишь горничная.

– Ты видела Мериэль? – когда служанка кивну­ла, Адриан продолжил. – Тогда ты должна понять, что ей требуется подруга, а не просто служанка, чтобы научить ее всему необходимому. Ты, по-моему, зна­ешь ее лучше всех, и я решил, что ты будешь моим союзником, а не врагом.

– Хорошо, милорд, я ничего не скажу ей о ее прошлом, если вы решили сделать это сами. Это прав­да, что вы предложили ей стать вашей женой?

– Да, и когда Мериэль поправится, я снова сде­лаю ей предложение.

Марджери вышла из комнаты хозяина, широко улыбаясь, несомненно, довольная, что высокочтимый лорд женится на девушке низкого происхождения. Вообще-то, Адриану больше понравилась реакция гор­ничной, нежели сэра Уолтера, совершенно убежден­ного, что его хозяин сошел с ума.

Остаток дня Уорфилд провел, тренируясь с новыми рыцарями. Постоянные упражнения закаливали бойцов, повышали их искусство владения мечом, а Адриану помогали находиться в хорошей форме. К нему присо­единился Ричард, и два брата долго сражались. По силе, выносливости и умению бороться они не уступали друг другу, а новички стояли, раскрыв рты от изумления и восхищения, смешанного с благоговейным ужасом.

Немаловажным был тот факт, что рыцари уважа­ли своих хозяев, а не оценивали их достоинства по туго набитому кошельку. Даже сэру Уолтеру пришлось признать, что если состояние разума графа и нахо­дится под вопросом, то с руками все нормально.

Сэр Венсан де Лаон возвратился в замок Честен после приятного путешествия в Лондон. Его с нетер­пением поджидал Ги Бургонь.

– Как ты долго! Нашел богатого еврея, заинтере­сованного в переезде в Шропшир?

Француз, потягивая вино, намеренно медлил с от­ветом, набивая себе цену.

– Да, одного, по имени Бенжамин Левески.

Граф удовлетворенно кивнул.

– Чем он занимается?

– Многим – торгует шерстью, вином, деревом и, конечно, дает деньги в рост. Жирный гусь для жаркого.

– Когда он приедет?

Сэр Венсан предостерегающе поднял руки:

– Терпение! Этот человек далеко не глупец, если сумел сколотить такое состояние. Он хочет приехать в Шрусбери, поговорить с нашими купцами, найти подхо­дящее жилье, – помолчав немного, рыцарь добавил с нескрываемой злобой. – И, конечно, еврей мечтает по­говорить со своим покровителем, графом Адрианом.

– Святые мощи, Венсан, что за игру ты ведешь? – в сердцах вскричал Ги. – Ему ни в коем случае нельзя позволить посетить Уорфилд, и, черт меня возьми, я не желаю притворяться этим придурковатым монахом.

– В этом нет нужды, – француз насмешливо улыб­нулся, довольный собой. – Бенжамин навел справки, и его заверили в том, что Уорфилд – достойный ува­жения землевладелец, а вверенный ему Шрусбери – хорошо защищенный город. Я встречу еврея в Шрус­бери и объявлю, что граф занят защитой своих подо­печных от посягательств соседа-негодяя. Думаю, са­мое время напасть на маленький замок Уорфилда, забыл его название, и это уведет Адриана далеко от города. Передав ему глубочайшие извинения от ва­шего имени, что не смогли лично встретить и попри­ветствовать дорогого гостя, я покажу Бенжамину пустующий дом, принадлежащий вам. Даже богатого и не нуждающегося в деньгах купца полезно убла­жить. Я скажу ему, что он может жить в этом доме бесплатно, если переведет свои дела в Шрусбери. Этого будет вполне достаточно, чтобы убедить его. Евреи – безумно жадные дьяволы.

Ги размышлял над словами подручного. Иногда утон­ченный, хитрый и изворотливый ум лейтенанта стражи раздражал его, но сейчас план казался безупречным. Все это было необходимо, чтобы еврей переехал в Шрус­бери. Как только Бенжамин со своим золотом въедет на территорию Бургоня, его сотрут в порошок.

– Ты думаешь, он клюнет?

– Конечно. Я наводил справки и узнал, что ему не терпится переехать из Лондона, но он пока не нашел подходящего города. Бенжамин опасается, что лондон­ское жулье может устроить еврейские погромы, как это случилось в Норвиче несколько лет назад, – сэр Венсан пожал плечами. – Евреи находятся под лич­ным покровительством короля, но Стивен никогда не был полным хозяином в собственном королевстве, а после стольких лет гражданской войны он устал. Ле­вески полагает и, очевидно, не без основания, что в маленьком городе, где люди хорошо знают друг друга, жить гораздо спокойнее, меньше насилия – гораздо проще убить незнакомца, чем соседа, которого хоро­шо знаешь.

Граф презрительно фыркнул – к нему это не от­носилось. Если Бенжамину Левески дорога жизнь, он не пожалеет денег ради ее спасения. Если еврей хорошо заплатит, то Ги даже может позволить ему остаться в живых, хотя, скорее всего, этого не слу­чится – жизнь и благополучие ростовщиков не пред­ставляли никакой ценности для Ги Бургоня.

На следующее утро до отъезда в Монфор Ричард встретился с Адрианом. Они обсуждали вопросы ох­раны своих владений. Затем незаконнорожденный брат перевел разговор на тему, давно его волновавшую.

– Я знаю, что сейчас ты занят совершенно другим, но ты заметил, как странно ведет себя Ги Бургонь?

Адриан изумленно взглянул на брата.

– О чем ты? Он, конечно, ведет себя спокойно, и это удивительно, – помолчал, обдумывая свои слова, затем кивнул. – А, теперь я тебя понял. Ги слишком миролюбив, да?

– Именно, – Ричард поднялся и подошел к боль­шому окну. Светлые свинцовые полоски показывали, где было заменено разбитое стекло. Адриан отвел глаза от окна, принесшего ему столько несчастий. Фитц-Хью вновь вернулся на свое место. – Ги постоянно совершает вылазки и причиняет нам немало неприят­ностей, однако большой стычки так и не было. Как только мы начинаем атаковать, он немедленно отсту­пает. Интересно, что замышляет этот негодяй?

Де Лэнси откинулся на спинку кресла и нахму­рился. С тех пор как в его жизнь вошла Мериэль, он не задумывался о причине спокойного благоденствия и мира с буйным соседом. Однако такое положение вещей было, действительно, ненормальным.

– Не думаю, что он наконец успокоился, поумнел и понял, что ему не победить нас.

– Поумнел? Ги? Да у него не больше ума, чем у сумасшедшего борова, – презрительно хмыкнул Ри­чард. – Скорее всего, Бургонь пытается усыпить нашу бдительность. Для того чтобы серьезно угрожать Уорфилду или Монфору, ему потребуется раза в два боль­ше людей, поэтому мне кажется, он замышляет не­что другое.

– Может, это и есть ответ на вопрос, – медленно произнес Адриан. – Когда в начале зимы я был в Нор­мандии, то слышал, что какой-то английский лорд рас­спрашивает о группах наемников, но это столь привы­чное дело, что я ничего не заподозрил. А что если Бургонь думает об усилении своего отряда, о пополне­нии его наемниками и о завоевании Шрусбери?