Когда он наконец поднял темноволосую голову, Сирена поскребла ногтями щетину на его подбородке. Трейгер понял намек и, взяв бритву, снова сел в ванну.
– Позволь мне, – попросила она.
Выгнув густую бровь, Трейгер уставился на нее с явным подозрением.
– Вы, случайно, не задумали, мадам, чего-то, что угрожало бы моей жизни?
Одарив его дьявольской усмешкой, Сирена приподняла ему подбородок, приготовившись сбрить бороду.
– Подобная мысль не приходила мне в голову… до этой минуты. – По-кошачьи стремительно она поднесла бритву к его горлу.
Трейгер вздрогнул, а затем замер, понимая, что малейшее движение может стать для него последним.
– Мне следовало трижды подумать, прежде чем довериться тебе, – пробормотал он, едва шевеля губами. – Не зря я мучился вопросом, что за дьявольский план зреет , в твоей голове. Надо быть редким болваном, чтобы подвергнуться нападению сидя в ванной.
Внезапное превосходство над Трейгером опьянило Сирену. Наконец этот мужчина оказался в ее власти, и она не собиралась отпускать его на волю.
– Да, не мешало бы тебе подумать, прежде чем лезть в воду, не зная броду, – безжалостно поддразнила она.
– Ведьма! – прошипел Трейгер, злясь на себя, что так легко попался в расставленную ею ловушку.
– Да, я ведьма, – согласилась Сирена, прижав бритву к горлу в ответ на попытку схватить ее за руку. – И ты будешь рабски повиноваться мне, если не хочешь лишиться головы по собственной глупости.
Трейгер смирился с тем, что придется выполнять все ее желания, иначе голова скатится с его плеч. Впрочем, не велика потеря, если учесть, что он уже лишился разума и здравого смысла, которыми так гордился.
– Какова твоя цена за мою шею?
Восхитительная, полная лукавства улыбка расцвела на ее лице.
– Признавайся, что безумно в меня влюблен и не возражаешь против тех беспокойств, которые я тебе причинила.
Трейгер с изумлением смотрел в веселые зеленые глаза. Сколько еще способен он противостоять сокрушительному воздействию этой женщины, высокомерно полагая, что время охладит его пыл. Однако чем больше стремился Трейгер освободиться, тем сильнее затягивалась петля на его шее. Он превратился в призрак из-за тщетных попыток убедить себя, что может обойтись без Сирены. Настало время забыть гордость и признать, что он проиграл ей все схватки и избежал полного разгрома, только прибегнув к тактике Вашингтона, отступавшего перед превосходящими силами. Бороться с любовью – куда более безнадежное дело, чем отстаивать независимость.
– Ты дразнишь и терзаешь меня в последний раз, – смиренно вымолвил он. – Я люблю тебя, Рена. Помоги мне, Боже, но это так.
Всю ее игривость как рукой сняло, и она уже сожалела о своем порыве. Вынужденное признание Трейгера в любви не доставило никакой радости. Понурив голову, Сирена отложила лезвие в сторону.
– Прости. Мне стыдно, что я заставила тебя солгать. Отпусти меня домой, Трейгер. Так будет лучше для нас обоих.
Она начала подниматься из ванны, но Трейгер схватил ее за руку и потянул вниз с едва заметной улыбкой на губах.
– Я совсем не хотел нуждаться в тебе, испытывать яростное желание защитить тебя, держать при себе, но я больше не в состоянии бороться со своими чувствами, – признался он, обводя кончиком пальца ее манящие губы. – Это правда, поверь. Я действительно люблю тебя.
Сирена затаила дыхание, не осмеливаясь поверить тому, что услышала из его уст признание, которого ждала целую вечность. А теперь, когда до боли желала рассказать ему о своих чувствах, язык не слушался ее. Не веря своему счастью, Сирена взирала на Трейгера с раскрытым ртом.
– Разве тебе нечего сказать? Тебе? Неисправимой строптивице, не побоявшейся обрушиться с обвинениями на обалдевших британцев? Неужели тебе не хочется позлорадствовать, что поймала в свои сети еще одного бравого вояку?
Язык по-прежнему не повиновался Сирене. Трейгер хмыкнул, чувствуя, что напряжение оставляет его впервые за несколько месяцев. "Определенно чистосердечное признание благотворно действует на душу", – подумал он. И раз начав, уже не мог становиться.
– Я шел по жизни, не встречая никого, кто так занимал бы мои мысли или по-настоящему тронул сердце. Я отрицал любовь, ибо полагал, что она является признаком слабости. Но, трусливо обманывая самого себя, я жил вполсилы. Рена, мысль о том, что я могу тебя потерять, страшит меня больше, чем победа красных мундиров. – Трейгер бросил на нее смущенный взгляд. – Ты должна простить меня за то, как я себя вел. Я новичок в подобных делах. Занимаясь шпионажем, я привык скрывать свои чувства и мысли, и мне нелегко дается это признание.
Сирене казалось, что ее сердце разорвется от счастья. Забросив руки ему за шею, она осыпала Трейгера поцелуями, нимало не тревожась, что выплескивает воду из ванны.
– О, я люблю тебя! – Ее лицо сияло от радости. – Я никогда не думала, что услышу от тебя подобное признание.
Трейгер снял ее руки со своей шеи, посмеиваясь над такой страстной атакой.
– Помнится, ты уже говорила, что любишь меня, но потом все отрицала. Откуда мне знать, что сейчас вы искренни, мадам?
– Не дразни меня, – надулась Сирена, а затем широко улыбнулась, заметив, как смягчаются его чеканные черты при взгляде на нее. – Ты же знаешь, что я никогда не могла устоять перед тобой, даже когда считала тебя мерзким типом, который подглядывал за мной в бухте, а потом решил похитить, чтобы получить выкуп.
Поставив Сирену на ноги, Трейгер взял полотенце и начал вытирать. Роджер прав. Стать горничной дамы – несомненное продвижение по службе.
– Ты хоть представляешь себе, какая ты красавица?
Сирена обвила руками его плечи и капризно попросила:
– Нет, расскажи мне.
Трейгер подхватил жену на руки и отнес на постель.
– Я предпочел бы показать. – И, не отрывая от нее взгляда, стал медленно-медленно гладить ее плечи. – Сирена, никогда не покидай меня, – хрипло произнес он, прежде чем завладеть ее губами.
– Не покину, – пообещала она, когда Трейгер позволил ей перевести дыхание. – Да и как я могу? Ведь тебе одному принадлежат моя душа и сердце. О, Трейгер, как бы я хотела, чтобы война уже закончилась!
Сирене стало жутко при мысли о том, что может потерять его, как Анна потеряла своего мужа. Нет, она больше не расстанется с Трейгером ни на день, ни на час.
– Я хочу посвятить тебе всю оставшуюся жизнь и ни с кем не желаю тебя делить, даже с Вашингтоном.
– А я тебя, – нежно заверил он. – Я всерьез подумываю о том, как бы в одиночку разделаться с британцами и отправить их восвояси на своих кораблях.
"Если бы все было так просто!" – вздохнула Сирена, и ее мысли тут же унеслись прочь под его дерзкими ласками. Она задыхалась и томилась в нетерпении утолить сводившее с ума желание. Трейгер проложил дорожку обжигающих поцелуев по ее стройной шее к груди, дразня языком упругую вершинку и заставляя Сирену выгибаться ему навстречу. Волшебные пальцы гладили ее плоский живот, а затем скользнули вниз. Она почувствовала, как его губы последовали за рукой, и услышала собственный вздох, растворяясь в потоке невероятных ощущений.
Трейгер поднимал ее на высоты страсти и бросал в бездонные пропасти, доводя до безумия. Сирена в исступлении застонала; ей казалось, что она умирает от восторга, и снова и снова она повторяла слова любви, которые так тщательно берегла от своего единственного мужчины.
Сирена могла поклясться, что уже познала вершины экстаза, до того момента, как они взмыли к далеким звездам, открывая для себя вселенную, где не было ни времени, ни пространства. Мир вспыхнул разноцветной радугой, и Сирена, вздохнув, из последних сил прильнула к любимому.
…Она очнулась от туманных грез, все еще не веря тому, что завоевала любовь Трейгера. Любовь, которая стала дороже жизни.
Трейгер приподнялся на локтях и коснулся ее мягких губ.
– Сладкая Сирена… – выдохнул он. – Боже, как я люблю тебя!
Утомленные любовью, слившись в объятии, они погрузились в сновидения, полные обещаний безоблачного будущего. Они обрели друг друга, и ничто теперь не могло разлучить их, навеки связанных шелковыми узами любви.
Глава 20
С трудом пробудившись от сладких грез, Трейгер услышал настойчивый стук в дверь.
– Убирайтесь! – сонно приказал он, обнимая Сирену.
– Генерал хочет видеть нас обоих… сейчас же! – весело крикнул Роджер, представив себе, что происходит за закрытой дверью.
– Подожди минуту!
Но Роджер не внял просьбе брата и ввалился в комнату с широкой ухмылкой на лице. Глаза его устремились к кровати, на которой Трейгер лихорадочно укрывал обнаженную Сирену.
– Неужели у тебя не хватает ума не врываться, когда приказано подождать! – вспылил Трейгер, увидев, как зардевшаяся Сирена заползает под одеяло, прячась от ястребиного взора его нахального братца.
– Ну и ну, что за роскошная картина! – протянул Роджер, весело блестя глазами. – Как я понимаю, ты снова выяснял отношения с моей прелестной невесткой?
Рука Трейгера взметнулась в повелительном жесте, указывая на дверь.
– Выметайся! – Он привык к насмешкам брата, но не собирался позволять Роджеру превращать и Сирену в объект для шуток.
– Подожду в коридоре, пока ты найдешь в себе силы оторваться от очаровательной супруги. Впрочем, не слишком задерживайся, Вашингтон тоже рассчитывает на твои услуги.
Трейгер вскочил с постели и стал быстро одеваться.
– Я вернусь, как только смогу.
Сирена шаловливо улыбнулась, подперев голову рукой.
– Скажи мне, Трейгер, кто из нас старше в чине: я или генерал?
– В данный момент я бы охотно передал все колонии генералу Хау в обмен на один день с тобой, – признался он и прильнул к ее губам в долгом поцелуе.
Счастливая улыбка расцвела на ее пленительном лице.
– Приятно сознавать, что ты не покинул бы меня, если бы не чрезвычайная необходимость. – Сирена взяла его руку и поднесла к своей щеке. – Я понимаю, что, пока не кончится война, ты не можешь принадлежать мне полностью, и согласна делить тебя с Вашингтоном.
Сделав над собой невероятное усилие, Трейгер вышел из спальни, размышляя о том, представляет ли себе предводитель мятежников размеры жертвы, которую капитан Грейсон принес, чтобы явиться по его вызову.
С безмятежной улыбкой на губах Сирена опустилась на подушку. Серебристо-серые глаза тут же возникли перед ее мысленным взором. Наконец-то их брак стал настоящим! Только теперь она начинает жить и дышать. Удивительно, что творит с человеком любовь: весь мир лежит у ее ног, и нет никаких непреодолимых препятствий, пока любовь Трейгера с ней.
Накопившаяся за долгие дни усталость взяла свое, и густые ресницы опустились. Сирене казалось, что она только-только закрыла глаза, как Трейгер разбудил ее. Она приветствовала его любящей улыбкой, которая моментально угасла: мрачное лицо любимого выражало возмущение и досаду.
– Трейгер, что случилось?
– Вашингтон поручил мне и моим людям разведать путь на зимние квартиры. Мы отбываем в полдень.
– У нас осталось не так уж много времени, правда? – нежно спросила Сирена, стараясь не показывать свою грусть.
Трейгер вернулся к двери и запер ее, чтобы избежать вторжения своего непутевого братца.
– Я распорядился не беспокоить нас ни при каких обстоятельствах. Кроме пожара.
Просто лежать рядом с Трейгером оказалось достаточно, чтобы в Сирене проснулся огонь желания. Ей хотелось, чтобы воспоминания об этом дне согревали их, пока они будут вдали друг от друга.
Сирена очертила указательным пальцем чувственный изгиб его рта и припала к нему губами. И, почувствовав жадный отклик, затрепетала, однако, когда Трейгер нетерпеливо потянулся к ней, Сирена остановила его.
– Подожди, любовь моя, – прошептала она. Трейгер откинулся на подушку, скользнув взглядом по розовым вершинкам ее грудей и изящному изгибу талии.
– Ты намерена свести меня с ума своим восхитительным телом, дразнить и искушать, как в старые добрые времена?
– Более того, – заверила она, нежно поглаживая литые мускулы его живота. – Я хочу, чтобы эти мгновения навечно запечатлелись в твоей памяти и ты вспоминал бы о них, когда услужливая девица пожелает согреть твою постель в холодную зимнюю ночь.
Чувствуя, как раскаленная добела страсть разливается по его жилам, Трейгер не мог не признать, что Сирена весьма преуспела в искусстве любви. Легкие прикосновения ее рук успокоили волнение, которое терзало его с той минуты, как он узнал, что снова придется расстаться с любимой.
Каждый нерв отзывался на ее ласки. Он не мог насытиться нежными губами и возбуждающими прикосновениями. Сердце грохотало, Трейгер ничего не видел и не слышал и, прерывисто дыша, сдался на милость ее дерзких и изысканных ласк. Внимая эху собственных стонов, он вынужден был признать, что любовь Сирены дарила райское блаженство и сулила адские муки.
Впервые в жизни Трейгер уступил инициативу женщине и предстал перед ней без заслонов, за которыми привык прятать сердце и душу, – беззащитный перед ее волшебными чарами. В это бесконечное мгновение он рождался заново, доверившись непостижимому созданию, которое сжимал в объятиях.
Все растворилось в жарком тумане, кроме прикосновений ее губ и движений рук, выводивших причудливые узоры на твердых мышцах его живота. Охваченный огнем страсти, он нетерпеливо прильнул к ее губам. Ни одной женщине до сих пор он не говорил слов любви. Но сейчас повторял их снова и снова. Сирена самозабвенно выгнулась навстречу. Как два фрагмента головоломки, они стали единым целым, слившись телом и душой. И мир взорвался вспышкой красочного фейерверка.
Пламя страсти погасло, но угли продолжали тлеть, и достаточно было одного поцелуя или нечаянного прикосновения, чтобы зажечь новый пожар.
Сирена не представляла себе, что наслаждение может быть таким огромным, а счастье настолько полным. Ей ничего не было нужно, кроме тепла его сильного тела, чтобы пережить холодную ветреную зиму. В тесном кольце рук любимого Сирена чувствовала себя неуязвимой, уверенная в том, что он покидает ее только по зову долга и вернется, что бы ни случилось.
Когда полуденный свет просочился сквозь шторы, ресницы Сирены дрогнули. Она открыла глаза и увидела Трейгера, приподнявшегося на локтях и задумчиво созерцавшего ее. Выгнув тонко очерченную бровь, Сирена нежно улыбнулась и протянула руку, разглаживая морщинки на его усталом лице.
– О чем ты так серьезно размышляешь? – спросила она все еще хриплым от желания голосом.
О чем?.. Теперь, когда они, преодолев гордыню и выяснив все недоразумения, признались друг другу в любви, Трейгер не представлял себе жизни без Сирены, безраздельно завладевшей его сердцем. Трейгер не мыслил прожить без нее и дня. Новизна этого чувства пьянила, наполняя душу счастьем. Он лишь сожалел о том, что так долго противился неодолимому влечению к Сирене, и негодовал при мысли о долгих холодных ночах, которые проведет, прокладывая маршрут для армии Вашингтона, вдали от ее пылких объятий.
– Просто я думал, как буду тосковать по тебе. Дни покажутся мне вечностью, а ночи…
– Возьми меня с собой, Трейгер. – Сирена крепко обняла его. – Я не могу тебя отпустить… по крайней мере сейчас.
Тяжело вздохнув, он покачал головой:
– Я только что протащил тебя через полстраны и не хочу подвергать новым испытаниям. Это будет трудный поход. Вашингтон готов к возвращению на зимние квартиры в Велли-Фордж, время не терпит. – Он горько рассмеялся, взъерошив пятерней черные спутанные кудри, и склонился над Сиреной. – Генерал Хау вонзил нам нож в спину своей прокламацией, из которой следует, что патриотам, покинувшим армию, простятся все грехи, совершенные против Британии. У нас осталось только три тысячи солдат, готовых сражаться за независимость. Остальные разбрелись по домам в надежде на его великодушие.
Сирена опустила глаза, выводя пальцем узоры на груди любимого.
– Ну почему все так беспросветно?!
– Ничто стоящее не дается даром, Рена. Даже нам с тобой пришлось повоевать, чтобы теперь… – Он поцеловал ее. – Так что я не боюсь пройти босиком по адскому огню, если это принесет нам райское блаженство.
– О, Трейгер, как бы я хотела отправиться с тобой домой и начать все сначала.
Вздрогнув, он отстранился от жены и сурово спросил:
– Неужели ты допустишь, чтобы смерть Натана осталась без возмездия? Я должен убить его кузена за гнусное предательство. Впрочем, Сэм Хейл так этого боится, что появляется только в сопровождении британцев, которые не нашли более достойного занятия, чем охранять его жалкую шкуру. Натан отдал жизнь за свои убеждения, и я позабочусь, чтобы его жертва не была напрасна. Тем более я не покину Вашингтона, когда он так отчаянно нуждается в тех, кто готов сражаться за свободу.
Сирене стало стыдно. Она вела себя как эгоистка, думая только о том, как сохранить хрупкую нить, связывавшую их сердца.
– Я понимаю, Трейгер, но…
– Наше время придет, – пообещал он. – А пока мы должны пользоваться каждым счастливым мгновением.
В ту же секунду властные руки заскользили по ее телу, оставляя за собой пылающую дорожку. Жаркая волна захлестнула Сирену, и она откликнулась на его призыв, дорожа мимолетными мгновениями и молясь о том, чтобы поскорее наступил день, когда они смогут обрести свое место под солнцем и насладиться любовью.
Нетерпеливый стук снова заставил Трейгера выругаться. Еще немного, и он начнет ненавидеть двери.
– Обещай, что будешь ждать меня здесь, когда я вернусь, – настойчиво попросил он, натягивая рубашку и бриджи.
Озорная улыбка осветила лицо Сирены.
– Ты хочешь, чтобы я оставалась в постели все время, пока тебя не будет… на тот случай, если ты явишься без предупреждения? – Ей чертовски трудно было изображать бодрость, но Сирена изо всех сил старалась не расплакаться.
Трейгер усмехнулся.
– При условии, что ты будешь одна. Не хотелось бы по возвращении застать тебя в обществе одного из вояк, всегда готовых оказать даме услугу. И не вздумай возвращаться домой в мое отсутствие. Это слишком опасно. Напиши Веронике, если сочтешь нужным, но надеюсь, у тебя хватит ума не появляться там. – Трейгер доверял жене, но догадывался, что она вынашивает планы возвращения в поместье к своей бабке. – Я сам отвезу тебя к бабушке после того, как армия будет расквартирована в Велли-Фордж.
– Но, милый… – Сирена собиралась признаться, что Вероника – это она сама, однако Трейгер уже открыл дверь и впустил своего брата.
Изобразив лучезарную улыбку, Роджер непринужденно заметил:
– Видимо, я имею несчастье появляться в самый неподходящий момент.
– Таким уж ты уродился, – проворчал Трейгер. – Боюсь, матушка не уделяла должного внимания твоему воспитанию.
– Это лишний раз подтверждает, что ты всегда был ее любимчиком, а мне приходилось суетиться самому, чтобы как-то выжить, – шутливо парировал Роджер, глядя на обнаженное плечо Сирены.
Трейгер пренебрежительно фыркнул и встал между Роджером и Сиреной, заслонив спиной свою соблазнительную жену.
– Матушка испортила тебя сверх меры. Именно мне пришлось занять глухую оборону, постоянно подкупая тебя, чтобы ты не ябедничал по любому поводу, а порой и без него.