В объятиях страсти - Кэрол Финч 7 стр.

Приподняв шляпу, Трейгер развернул лошадь и не спеша двинулся в обратном направлении, насвистывая легкую мелодию, звуки которой еще долго доносились до Сирены. А она с грустью смотрела вслед, пока его силуэт не рас­творился в сумраке ночи. Наконец, тряхнув головой, чтобы развеять наваждение, всадница свернула с протоптанной тропы и направила Кречета к кустам возле туннеля.

Сирена провела беспокойную ночь. Трейгер и во сне терзал ее своей беспутной улыбкой. Почему он даже не заикнулся о следующей встрече? Неужели она стала жер­твой затасканных слов, которые он произносил перед де­сятками женщин? Проклятие, почему она вообще думает о Трейгере? Ведь она не хочет его больше видеть. Сирена не желает снова переживать чувства, которые неизменно воз­буждал в ней этот странный мужчина.

Глава 7

Летняя жара плавно перешла в ясную тихую осень. Стояли дни первого, так любимого Сиреной листопада. Она направила лошадь к маленькой деревушке. Безмятежное течение ее мыслей было нарушено, когда девушка заметила высокого худощавого юношу.

– Доброе утро, мисс, – приветствовал молодой чело­век с вежливой улыбкой, как только ее коляска поравня­лась с ним.

Сирена улыбнулась в ответ. Задержав взгляд на домо­тканой одежде и ранце за спиной, она с любопытством посмотрела на стопку книг в его руках.

– Простите, вы, случайно, не учитель? – поинтере­совалась она, останавливая Кречета.

Может быть, место в школе уже занято, а отец просто забыл предупредить ее об этом? И неудивительно, поду­мала она. Митчел так занят своими официальными обязан­ностями, что у него практически не остается времени ни на что другое.

Натан Хейл взглянул на свои книги и подтвердил:

– Он самый.

– Не слишком приятно узнавать об этом последней, – посетовала Сирена, разочарованная тем, что лишилась рабо­ты, даже не успев к ней приступить.

Натан смущенно смотрел на обворожительную девуш­ку, прислушиваясь к ее недовольному бормотанию.

– Мэм?

– Все в порядке, – успокоила она его, пожав плеча­ми, и подвину\ась, освобождая ему место. – Садитесь. Как вас зовут, сэр?

– Натан Хейл, но я…

Сирена сделала нетерпеливый жест.

– Садитесь, если не хотите опоздать. – И, увидев, что он все еще колеблется, с суровым видом указала на сиденье. – Я не кусаюсь, мистер Хейл, и не намерена вас похищать. А теперь, прошу вас, поторопитесь.

Натан застенчиво усмехнулся. Должно быть, молодая особа сочла странным его настороженное поведение. Сев в коляску, учитель получил возможность получше рассмот­реть незнакомку. Она напоминала ангела: нежная кожа, волосы, сияющие, как солнечный свет, чистые зеленые глаза.

– Где вы учительствовали раньше? – осведомилась Сирена, стараясь скрыть свое разочарование.

Гордость девушки страдала от сознания, что ее выки­нули, как поношенный башмак, не удосужившись предуп­редить заранее. Но почему это так задевает? Она ведь с самого начала знала, что ее нанимают временно, пока не найдут нового учителя.

Вопрос не сразу отвлек Натана от восторженного со­зерцания привлекательной девушки.

– Я преподавал в голландской общине моего родного Коннектикута. Но боюсь, вы меня с кем-то перепутали, мисс… – Он выдержал паузу в типичной для учителя манере, выжидая, пока она назовет свое имя.

– Сирена Уоррен, – ответила она, недоуменно сведя брови над живыми зелеными глазами. – Разве вы нновый учитель, который должен занять вакантное место в окружной школе?

Натан беспечно хмыкнул:

– Нет, мэм. Я действительно ищу работу, но пока не нашел.

Вздохнув с облегчением, Сирена смерила юного Ната­на оценивающим взглядом и осталась довольна тем, что увидела. Хотя одежда его была изрядно поношена, в гла­зах светился ум, улыбка производила приятное впечатле­ние, а голландский акцент казался интригующим. Внезапно Сирена поняла, что ведет себя как капризный ребенок. Ясно было, что работа и зарплата пришлись бы этому че­ловеку кстати, тогда как ее меньше всего волновала эта сторона вопроса.

– Возможно, вас заинтересует вакансия. Я временно заняла ее после того, как наш школьный учитель примкнул к патриотам, оставив общину и детей на произвол судьбы.

Натан задумался.

– Я надеялся найти место поближе к Нью-Йорку, но, думаю, вреда не будет, если я посмотрю на вашу школу. – Он бросил на Сирену осторожный взгляд. – Вы сказали, что учитель сбежал, чтобы присоединиться к патриотам. Надо думать, местные лоялисты были только рады изба­виться от такого учителя, если тот внушал ученикам мя­тежные мысли.

Сирена рассмеялась:

– Вы очень проницательны, мистер Хейл. Жители деревни пришли в ужас, когда узнали, что доверили образование своих детей человеку с революционными настро­ениями и даже не подозревали об этом.

– Натан, – мягко поправил он ее. – Пожалуйста, зовите меня Натан.

– Хорошо, Натан, – добродушно кивнула Сирена, проникнувшись к нему симпатией. – Тори были потрясе­ны, обнаружив у себя под носом вига, занимавшегося с их детьми несколько лет. Зато теперь они стали чересчур бди­тельны.

– А вы разделяете их благородное негодование?

Сирена пожала плечами, радуясь, что может позволитсебе столь выразительный жест уже не морщась от боли.

– Боюсь, что мои чувства разделились, – честно призналась она. – Вы этого не одобряете?

Теперь пришла очередь Натану беззаботно пожать плечами:

– Да нет, Сирена… могу я вас так называть? – Де­вушка утвердительно кивнула, и он забыл обо всем на свете, ослепленный ее улыбкой и солнечными бликами в медово-золотых волосах. – Но, как мне кажется, сейчас небезопасно высказывать свое мнение. Колонисты вынуж­дены затаиться. Никогда не знаешь, кого заденет случайно брошенная фраза. Трудно отличить друга от врага во вре­мя беспорядков и мятежей.

– Пожалуй… – Она посмотрела в его насторожен­ные глаза.

Голос Натана был ровным и располагающим к себе. Наверняка смог бы увлечь детей. То, что нужно для учи­теля, решила Сирена и спросила:

– А что вы думаете по этому поводу?

– Я тоже не могу сказать, что полностью разделяю мнение какой-либо из сторон. Но во время моих стран­ствий я видел достаточно, чтобы понять, почему патриоты настаивают на своих правах. Они покинули родину в поис­ках свободы, но Корона по-прежнему держит их в узде, использует их труд, чтобы оплачивать счета своей импе­рии, и отказывает колонистам в праве иметь своих пред­ставителей в правительстве. – Натан виновато улыбнулся, испытывая непонятное доверие к этой обворожительной де­вушке, которая с воодушевлением рассуждала о политике. – К тому же, должен признаться, я очень не люблю, когда мне указывают, что можно делать, а чего нельзя.

– Я тоже, – подхватила Сирена. – Надеюсь, наши независимые натуры не доведут нас до беды.

Им было легко разговаривать друг с другом, казалось, их взгляды создали некую основу, позволявшую делиться самыми сокровенными мыслями. Натан расспрашивал ее о доме и обычаях в здешних местах, и Сирена с готовностью отвечала, надеясь, что он согласится занять должность учи­теля. Девушка старалась быть честной, объясняя, чего от него ждут, если Натан решит остаться. Она ощущала в юноше искренность и жизненную силу, заставлявшие улы­баться ему в ответ.

В школе Сирена представила Натана детям, после чего он отправился побродить вокруг, а ей надо было присту­пить к занятиям.

В течение следующих нескольких дней они постоянно ви­делись. Натан заходил в школу, чтобы поболтать, прежде чем Сирена отправится домой, а иногда, когда увлекались бесе­дой, даже ехал с ней часть пути. Часто молодые люди сидели в тени деревьев на школьном дворе. Натан чертил свои кар­ты, а Сирена делилась впечатлениями от уроков. Дружеские узы крепли, и Сирена быстро привыкла к теплой улыбке Натана, с нетерпением ожидая встреч с ним после занятий. Его присутствие помогало забыть о Трейгере Грейсоне, па­мять о котором давила тяжелым грузом.

Сирена подняла сиявшие лукавством зеленые глаза и улыбнулась Натану.

– Я уже отчаялась дождаться тебя сегодня, – шут­ливо заметила она. – Может, завел себе здесь красотку? Чем ты зачят целый день, пока я торчу в школе?

Натан грустно улыбнулся, прислонившись спиной к дереву.

– Нет, Сирена. На свете есть только одна женщина, которая может сравниться красотой с моей Алисой. – Его взгляд на секунду многозначительно задержался на ней, а затем устремился к далекому облачку на горизонте. – Твоим мужем станет другой счастливчик, что же касается меня, то ни у какой женщины я не был. Просто бродил по окрестностям и восхищался красотой ваших мест.

Уже зная о любви и преданности Натана ангелоподоб­ной дочке его отчима, Алисе, девушка только посмеивалась в ответ на шутливые комплименты учителя.

– Мой отец уже стал называть меня старой девой. Незачем вселять в меня напрасные надежды, – поддраз­нила она его.

– Старой девой? – недоверчиво рассмеялся Натан, крас­норечивым взглядом окидывая ее прекрасную фигуру. – Я-то думал, что мужчины толпятся у твоих дверей. Видимо, ты чересчур разборчива. Представляю, как непросто найти кра­савца, который подошел бы тебе по уму и образованию! – воскликнул Натан, сознавая в глубине души, что если бы его сердце не было навеки отдано Алисе, то и сам бы оказался среди обожателей Сирены.

Легкий румянец окрасил ее щеки, когда учитель по­смотрел на нее с откровенным восхищением.

– Большинство мужчин не одобряет мои независи­мость и упрямство. Меня уже не раз обвиняли в том, что я говорю непозволительные вещи. – Сирена тихо рассмея­лась, вспомнив ядовитое замечание Трейгера насчет того, что она денно и нощно оттачивает свой язык.

Доведись Натану услышать их перебранку, не исклю­чено, что он взял бы назад все свои комплименты. Вероят­но, дело в том, что при Трейгере просыпаются худшие стороны ее натуры.

– Боюсь, я слишком быстро выхожу из себя.

– И не без оснований, полагаю, – невозмутимо зая­вил Натан, размышляя, не стоит ли за этим признанием вполне определенный мужчина, о котором Сирена не ре­шилась упомянуть. – Независимость – это благородная черта, Сирена.Человек очищает душу, когда говорит, о чем думает. Ты не должна стыдиться того, во что веришь, или бояться облечь свои мысли в слова. Только те, кто погряз в невежестве, должны держать язык за зубами и скрывать свои поступки.

– Я вовсе не стыжусь того, во что верю, – возразила Сирена. – Просто большинство приходит в ужас, стоит женщине высказать вслух свое мнение, словно нам на роду написано быть безмозглыми и невежественными. Во время моей учебы в Англии я приходила в бешенство, когда слы­шала уверенные заявления, что джентльмены предпочита­ют пустоголовых кукол, нарядных и красивых, но с куриными мозгами. Да и здесь, в колониях, найдется немало мужчин, разделяющих эти возмутительные взгляды. Слава Богу, что ты не принадлежишь к их числу. – Она улыбнулась, когда Натан дружески сжал ей руку, и задумчиво кивнула.

– Ты настоящая редкость, Сирена. Может, тебе сле­дует присоединиться к патриотам? Многие из них поймут тебя и скорее станут восхищаться твоим умом, чем отвер­гать его.

– Вероятно. – Сирена вздохнула и расправила складки на юбке. – Но похоже, что я застряла где-то посереди­не… и не смогу быть с мужчиной, чьи идеалы противо­речат моим.

Натан расстегнул свою сумку, достал бумаги и принял­ся за карту, с рассеянным видом делая пометки на латыни.

– И все же я завидую человеку, которому достанется твое сердце. Он много обретет, заполучив тебя в жены, – заметил он.

– Не забывай, что этот человек должен заслужить одобрение моего отца. А все мужчины в папином окруже­нии, включая и возможных женихов, разделяют взгляды британской аристократии, которые я совершенно не приемлю. – Заметив, что Натан полностью ушел в работу, Сирена поинтересовалась: – Что ты чертишь, Натан?

Он лениво улыбнулся.

– Это карта Галлии… во всяком случае, максимально приближенная к той, какую я видел в книге по истории у себя дома. Я решил начертить несколько карт и сделать кое-какие заметки на будущее – ведь здесь нет библиоте­ки, где можно было бы справиться, когда я найду работу.

– Значит, ты решил остаться? – попробовала выяс­нить Сирена. – По-моему, тебе можно обойтись и без книг, ты ведь столько знаешь!

– Хотелось бы надеяться, что мне представится воз­можность применить мои знания с пользой для дела, – задумчиво произнес Натан, уверенный, что Сирена не по­дозревает об истинном смысле его слов.

Действительно, его замечание было воспринято именно так, как он и рассчитывал.

– Возьмись за окружную школу, и у тебя будет более чем достаточно возможностей использовать свои знания во благо. Если ты согласишься занять место школьного учи­теля, отец наверняка предложит тебе поселиться в на­шем доме.

– Благодаря твоим рекомендациям? – Натан слегка приподнял бровь и усмехнулся, не отрываясь от работы над картой.

– Конечно, – согласилась ничуть не задетая Сирена. – Для отца мое мнение кое-что значит. Он понимает, что я лучше, чем кто-либо другой, могу судить, получится ли итебя компетентный наставник будущих лидеров. Итак, Натан, ты берешься за эту работу?

– Как тебе удается быть такой убедительной? – улыб­нулся он в ответ.

– Еще одно отличительное качество истинного рево­люционера, как я понимаю, – рассмеялась Сирена.

Натан хмыкнул и, свернув карту, сунул ее в сумку.

– Естественно. Ты, конечно, понимаешь, что все эти радикальные идеи могут доставить тебе серьезные непри­ятности, учитывая воззрения твоих добропорядочных со­граждан. Они придут в неописуемое негодование, если проведают, что дочь уважаемого судьи ничем не лучше мятежника Кортни, которого взялась заменять.

Дьявольские искорки мелькнули в изумрудных глазах Сирены в ответ на шутливую реплику Натана.

– Наверное, мне следует сбежать и присоединиться к вигам, – высказала она предположение. – Тогда уж точ­но сплетен не оберешься.

В глазах Натана, прикованных к ее лицу, заплясали смешинки.

– Охотно составил бы тебе компанию, но боюсь, что Алиса рассердится, если я последую за тобой. Вдруг моя любимая не поймет, что нас связывают только общие идеи?

Сирена стала серьезной и спросила без обиняков:

– А ты не думал о том, чтобы взяться за оружие и выступить против Короны?

Они не раз обсуждали подобную возможность в шутку, однако девушку интересовало, способен ли Натан занять твердую позицию или намерен, подобно ей, оставаться межднебом и землей, сочувствуя обоим противоборствующим лагерям.

– Разве ты не согласна, что у вигов есть веские при­чины заявить о своих правах? – избегая прямого ответа, ответил он вопросом на вопрос.

Сирена утвердительно кивнула, зная, что ничем не рис­кует, открывшись Натану.

– У патриотов есть все основания выступать против существующего порядка вещей. – Она понизила голос, подчеркивая тем самым степень своего доверия ему. – Если бы у этих деревьев были уши, нас бы уже забрали куда следует и судили за предательство.

– Это точно, – шепотом согласился Натан и встал, выпрямившись во весь рост. – Давай покончим с этими кощунственными речами. Тебе лучше отправиться домой, пока твой отец не начал волноваться. Сегодня мы пробол­тали дольше, чем обычно.

Уже в коляске Сирена обеспокоенно прищурилась, за­метив грусть в его глазах.

– Что-нибудь не так, Натан?

– Не так? Что может быть не так, когда я нахожусь в обществе самой красивой девушки во всем штате Нью-Иорк? Разве только печальный факт, что она уезжает и мне предстоит долгая одинокая ночь, – добавил он с озор­ной улыбкой.

Сирена надула губки с преувеличенно капризным видом.

– Ты утверждаешь, что Алиса – светоч и любовь всей твоей жизни, и как ни в чем не бывало бессовестно льстишь мне. Неужели Алиса такая же доверчивая, какой ты считаешь меня?

Натан сдернул с головы шляпу и склонился перед ней в изысканном поклоне.

– Простите меня за невольное восхваление вашей не­сравненной красоты, мисс Уоррен. Меньше всего я хотел вас обидеть. И поверьте, будь мое сердце свободно, я бы ревностно добивался вашей любви.

Улыбка расцвела на лице Сирены, и она взялась за вожжи.

– Вы знаете, как вскружить девушке голову, мистер Хейл. Я завидую Алисе. И хотя ключ от вашего сердца принадлежит ей, я утешаю себя тем, что смогла завоевать вашу дружбу.

– Истинно так, – пробормотал он, глядя вслед гро­хочущей по дороге коляске.

С улыбкой на губах Натан отправился на запад, углу­бившись в размышления о том, что предстоит сделать се­годня вечером во имя достижения великой цели.

Глава 8

19 сентября 1776 года

Сирена стояла перед зеркалом и, нахмурившись, рас­сматривала изысканный наряд, который преподнес ей Трейгер. Она чуть было не поддалась порыву выбросить пакет, но, развернув его, не смогла устоять перед элегантным платьем из серебристого шелка. Не оставалось сомнений в том, что такой подарок обошелся ему в целое состояние, и в том, что этот проходимец обладает безупречным вкусом.

Был еще один скрытый мотив, заставивший Сирену надеть это платье сегодня. Оливия сама взялась за приоб­ретение туалетов для бала, поскольку Сирена посвящала все свое время работе в школе. Свободное в талии, закры­тое платье, выбранное мачехой, годилось скорее ребенку, чем взрослой девушке. Сирене так и хотелось стереть са­модовольную улыбочку с высокомерной физиономии Оли­вии, настоявшей на том, чтобы она примерила платье и показалась отцу. Проклятие, но у этой хитрющей женщи­ны просто дар выводить ее из себя!

Сирене не терпелось посмотреть на мачеху, когда та увидит ее в весьма откровенном платье, которое подарил ей Трейгер. С коварной улыбкой на губах девушка ждала, пока Молли застегнет корсет.

– Миссис Уоррен, сдается мне, ждет сюрприз, – заметила горничная, отступив назад и придирчиво разгля­дывая элегантное платье, подчеркивавшее изящную фигуру Сирены. – В таком наряде вы ее точно затмите.

– Я не претендую на внимание поклонников Оливии, просто не намерена потакать ее желанию одеть меня как свою двенадцатилетнюю дочку.

Молли извлекла из шкатулки бриллиантовое ожерелье и приложила его к шее Сирены.

– Извините за прямоту, Рена, но мне показалось, будто Оливия делает все, чтобы отравить вам жизнь с той самой минуты, как вы вернулись из Англии.

Сирена фыркнула, кивнула в знак согласия и разглади­ла на бедрах переливающийся шелк.

– У меня сложилось такое же впечатление.

Сердечно улыбаясь, Митчел протянул руку полковнику Пауэллу, появившемуся в вестибюле в сопровождении двух на вид вполне достойных джентльменов.

– Как любезно с вашей стороны почтить нас своим присутствием, полковник. – Он оглянулся на Оливию. – Вы, конечно, помните мою жену.

Джон Пауэлл щелкнул каблуками и запечатлел легкий поцелуй на руке Оливии.

– Едва ли возможно забыть такую красавицу. – Он не сразу оторвал взгляд от ее глубокого декольте, однако, вспомнив, где находится, изобразил вежливую улыбку. – Позвольте представить моего адъютанта, лейтенанта Лоуренса Хилла, и преданного сторонника Британии капитана Трейгера Грейсона.

Митчел приветствовал каждого кивком, задержав взгляд на облаченном в черный бархат, поразительно красивом мистере Грейсоне.