Андре присел у стола. Если бы в этот момент его увидели друзья, они бы сразу поняли, что молодой человек преисполнен решимости, а зная упрямый характер Андре, можно было не сомневаться, что его не остановят никакие преграды.
Дома Андре пришлось повоевать с матерью, умолявшей его отказаться от путешествия, а в дороге он ежеминутно пускался в споры с Кирком, который, как человек здравомыслящий, прекрасно сознавал, какой риск ждет его друга.
Вся история восстания рабов на Гаити стала проклятьем Франции. Вначале повстанцы сожгли Кап, где пытался высадиться со своими войсками генерал Леклерк, затем генерал умер от желтой лихорадки, после чего война между Великобританией и Францией возобновилась.
Но Андре доводилось слышать, как обращались французские плантаторы со своими рабами. Было бы странно, если бы рано или поздно их жестокость не породила ответной вспышки гнева, вылившейся в кровопролитный бунт.
Рабам повезло: во главе восставших встали два блестяще одаренных в своем роде человека: Жан-Жак Дессалин и Анри Кристоф.
Дессалин, при всей его дикости и жестокости, был опытным воином. Кристоф, более мягкий и здравомыслящий человек, упросил кровожадного сподвижника пощадить нескольких французов, нормально обращавшихся со своими рабами, а также врачей и священников, без которых повстанцам было не обойтись.
Тем не менее девять десятых французских поселенцев стали жертвами кровавой расправы, и Дессалин продолжал разыскивать белых, пытать их самыми изощренными способами, которым позавидовала бы испанская инквизиция в мрачную пору своего расцвета, - и "дарить им облегчение смертью", как он это высокопарно называл.
Андре глубоко вздохнул.
- Если мне суждено умереть, ничего не поделаешь, - сказал он себе. - Однако рискнуть стоит. В крайнем случае моя кровь прольется на землю, которая уже обагрена кровью моих соотечественников. Вернулся Кирк.
- Хорошие новости! - воскликнул он. - Я был прав: Жак Дежан поджидал меня. Он уже на борту, сейчас я вас познакомлю.
В этот момент в каюту вошел мужчина. Андре пристально посмотрел на него, пытаясь составить себе первое впечатление. Ведь от этого человека во многом будет зависеть его дальнейшая судьба.
Кожа у Жака Дежана была темно-золотистого оттенка. Встретив его в Лондоне, Андре не догадался бы, что перед ним мулат. В Англии он сошел бы за очень загорелого европейца. Черты лица также не позволяли заподозрить в Жаке Дежане примесь иной расы, они были вполне европейские. Его выдавали лишь пронзительно черные, без блеска, глаза - столь темных глаз не найдешь даже у жителей Южной Европы, итальянцев или испанцев - да характерные вьющиеся волосы.
Элегантностью наряда мулат не уступал Кирку или Андре, его накрахмаленный муслиновый галстук был завязан с безупречным вкусом, а камзол цвета электрик сидел как влитой.
- Жак, познакомься, это мой друг Андре, которому требуется твоя помощь. Я пообещал, что ты окажешь ему всяческую поддержку, и не сомневаюсь, что ты меня не подведешь.
- Любой твой друг… - судя по тому, что мулат не завершил фразы, ее окончание было хорошо известно им обоим. - Ты же знаешь, Кирк, что я дал тебе обет верности и не собираюсь нарушать его.
Он выражался несколько высокопарно, но смысл слов был очевиден, и Андре решил, что Жаку Дежану можно доверять.
На всякий случай Андре бросил мимолетный взгляд на капитана, желая убедиться, что не ошибается в своем мнении.
Словно отгадав, что означает этот взгляд, Кирк Хорнер сказал:
- Однажды, когда на море был очень сильный шторм, я спас Жаку жизнь. Он обещал всегда, когда понадобится, отблагодарить меня ответной помощью. Мы договорились, что его клятва относится не только ко мне, но и к моим друзьям. Мы знакомы с Жаком не первый год, и я знаю: он никогда не нарушает своих обещаний.
- Это верно, - торжественно кивнул Жак. - Итак, мсье, чем я могу быть вам полезен?
И Кирк, и Андре были неприятно поражены таким обращением. Жак явно с первого взгляда узнал в Андре француза, хотя никто не упоминал его национальности.
Кирк подошел к двери каюты, приоткрыл ее и, убедившись, что в коридоре никого нет, захлопнул посильнее. Только потом он спросил:
- Неужели национальность моего друга так бросается в глаза?
- Я считаю себя неплохим знатоком людей. Само то, что человек, которому требуется моя помощь, не спускается с корабля, а вызывает меня к себе в каюту, вызывает подозрения. А взглянув на мсье, я сразу понял, что передо мной не американец.
Андре рассмеялся.
- Я собирался выдавать себя за англичанина, ведь в моих жилах половина английской крови.
- А в моих - белой, - заметил Жак. - Однако белые общаются со мной, только когда я им нужен.
Андре не уловил в его голосе горечи. Мулат лишь констатировал всем известный факт.
- Ну хорошо, сознаюсь, я действительно француз, - сказал молодой человек. - Да, я забыл представиться. Меня зовут Андре де Вилларе.
После недолгого размышления мулат спросил:
- Вы приходились родственником де Вилларе, чья плантация находилась в Черных горах?
- Да. Хозяин плантации - мой дядя.
- Ваш дядя погиб.
- Кирк сообщил мне об этом еще два года назад.
- Так зачем вы явились на эту землю? - не сводя с Андре своих проницательных глаз, спросил Жак.
Чувствуя, что терять ему нечего, Андре решил сказать правду.
- Мне кажется, что дядя зарыл деньги и другие ценности где-нибудь в своем имении. Поскольку его сыновья погибли, глава семьи теперь я, так что наследство принадлежит мне по праву.
- Я буду удивлен вашему везению, если наш доблестный император приберег его для вас, - ответил Жак.
- А нельзя ли как-нибудь разузнать, нашли имущество моего дяди или нет? - спросил Андре. - Если клад еще не обнаружен, я намерен отправиться на дядину плантацию и найти его.
Жак Дежан развел руками.
- Вы намерены… - насмешливо повторил он. - Это ведь не так просто. Поверьте мне, и навести справки, и разыскать клад страшно трудно!
- Ладно тебе, Жак, - вмешался Кирк. - Ты не хуже меня знаешь, что если кто-то во всем Гаити способен помочь Андре, так это ты. Должен же быть какой-то способ узнать, кого Дессалин ограбил, а кого - нет. Я слышал, в горах у него собраны огромные запасы наворованного добра.
- Это правда, - кивнул Жак. - Но наш император не умеет писать, он не ведет счетов, и я сомневаюсь, что он кому-нибудь доверит пересчитать свои трофеи.
Андре пожал плечами. Он подумал, что поиски могут зайти в тупик, если они не найдут другого пути.
- Но кто-то ведь должен это знать!
- Пожалуй, есть одна особа, которой может быть известно, попало ли к Дессалину добро де Вилларе, - задумчиво сказал Жак.
- Кто же это? - с любопытством спросил Кирк.
- Оркис! - кратко ответил Жак.
- Оркис! - воскликнул капитан. - А она разве в Порт-о-Пренсе?
Жак кивнул.
- Она обосновалась в резиденции Леклерка и выдает себя за сестру Наполеона Бонапарта, на которой был женат генерал Леклерк. После смерти мужа мадам Леклерк вернулась в Европу и получила титул "ее императорское высочество Полины Боргезе".
- Оркис выдает себя за сестру Наполеона! - в удивлении воскликнул Кирк. - Какая чушь!
- А кто такая Оркис? - полюбопытствовал Андре. Кирк рассмеялся.
- Если тебе придется задержаться на Гаити, ты немало о ней услышишь, - пообещал он.
- Но все-таки, кто это?
- Это одна из любовниц Дессалина, - пояснил Кирк. - У него их около двадцати, но эта женщина более других искусна в своей профессии. И хотя все девушки время от времени получают щедрые подарки из имперской казны, похоже, что на все добро наложила свою цепкую ручку Оркис!
Жак расхохотался.
- Вы отлично описали ее, мой друг! Лучше о ней не скажешь. В последний год Оркис перешагнула все разумные пределы в своей погоне за роскошью и властью! Теперь она добивается, чтобы ее короновали в императрицы, но у нее на пути есть маленькое препятствие: Дессалин уже женат.
Жак со смехом продолжал:
- Однако эта дама едва ли страдает от своего двусмысленного положения. Она тешит себя игрой в принцессу Полину, изображая августейшую особу с неописуемым талантом.
- Ты сказал, она переехала в резиденцию Леклерка? - уточнил Кирк.
- Да. Там она принимает своих воздыхателей утром, за завтраком и по вечерам. Там мсье де Вилларе и должен с ней познакомиться.
- Но я считал, что это невозможно, - с сомнением заметил капитан.
- Более того, это совершенно исключено, если мсье останется таким, как сейчас. Но если он собирается спуститься на берег Порт-о-Пренса и двинуться в глубь страны, ему необходимо изменить внешность.
Кирк и Андре воззрились на Жака с нескрываемым изумлением, а тот невозмутимо продолжал:
- Здесь, в Порте, до сих пор осталось несколько белых мужчин. Это американские оружейники и другие ремесленники, обслуживающие армию. Обойтись без них Дессалин не может, тем не менее их едва терпят. А выйти за пределы города, если у тебя белая кожа, - просто самоубийство. Смерть настигнет несчастного, совершившего столь безрассудный поступок, на первой же миле пути.
- Так что же ты предлагаешь? - недоумевающе уставился на него Кирк.
Оглядев Андре с ног до головы, Жак объявил:
- Мы сделаем из него мулата.
- Мулата? - недоверчиво переспросил Андре.
- К счастью, волосы у вас черные, правда, их придется завить, - начал развивать свой план Жак. - Голубые или серые глаза усложнили бы дело, но ваши глаза, мсье, достаточно темны. Они не будут слишком резко выделяться, если вы станете таким же смуглым, как я.
- По правде говоря, мне никогда не приходило в голову загримироваться, - сказал Андре, в голосе которого прозвучала скрытая досада.
- Но поймите, мсье, иначе вы погибнете! - воскликнул Жак. - А если к вашей кончине приложит руку Дессалин или кто-то из его подручных, уверяю вас, последние минуты на этой земле окажутся не из приятных, - мрачно пошутил Жак.
- Да, я это понимаю, - поспешно кивнул Андре.
Он припомнил, каким чудовищным мучениям садисты подвергали не только белых, но и мулатов.
В памяти Андре всплыл рассказ про одного француза, которого Дессалин вызвал к себе и во время вполне миролюбивого разговора лично заколол ударом в сердце, - как оказалось, с самого начала он держал в руке острый стилет.
"Жак Дежан прав, - подумал Андре. - Мне придется изменить внешность. Находясь на Гаити, я должен выглядеть так, чтобы никто не заподозрил во мне белого человека, тем более француза".
Заметив, что на Андре подействовали его доводы, Жак сообщил:
- Сейчас я съезжу домой. Там у меня найдется краска, сделанная из коры местного дерева. С ее помощью можно будет подтемнить вашу кожу. И еще, мсье, постарайтесь подобрать что-нибудь подходящее из одежды. Как видите, мы, мулаты, любим наряжаться в яркие костюмы броского покроя. Мы любим привлекать к себе внимание.
Уже выходя, Жак задал еще один вопрос:
- Вы ведь немного говорите по-креольски?
- Я учил этот язык целый год, правда, только по учебникам. А на корабле у нас был один креол, он учил меня говорить.
- Это замечательно, - одобрительно кивнул головой Жак. - Вы вполне можете говорить и по-английски, и по-французски, но местный язык надо хоть немного знать. Кирк подтвердит: мулаты часто бывают весьма хорошо образованы.
Но образование - не главное. Чтобы доказать, что я умный, я могу предъявить свои дипломы, но в практических делах больше полагаюсь на собственные мозги. А вы уверены, что сможете быстро принимать решения в незнакомой обстановке? Ведь от этого будет зависеть ваша жизнь!
Андре растерялся. Он надеялся, что справится с испытаниями. Однако распространяться о своих достоинствах было не в его характере. Кирк ответил за него:
- Можешь не сомневаться, Жак! Андре, если ему чуть-чуть помочь, не пропадет.
Андре рассмеялся, кивком прощаясь с Жаком. А затем уселся поудобнее, приготовившись ждать возвращения своего нового товарища.
День клонился к вечеру, солнце садилось за горами, когда с корабля на берег отправилась шлюпка с двумя мулатами на борту.
Андре покрасили в темный цвет с ног до головы. Вид получился естественный, правда, краска из жженой коры оказалась на редкость зловонной.
Андре с сомнением обнюхал ее, когда Жак, взявшись за губку, приготовился его гримировать.
- Ничего, - обнадежил Жак. - Когда я вас покрашу, запах вскоре выдохнется. Но чтобы наш обман удался, вам нужно изменить не только цвет кожи, но и образ мыслей.
Андре впервые отчетливо услышал горечь в голосе нового товарища.
- Белые непрестанно притесняли мулатов, отчего мы постепенно перешли на сторону негров, - продолжал Жак.
- Я слышал об этом, - кивнул Андре.
- Но черные нам никогда не верили, - продолжал Жак. - Однако мы лучше их образованы и во многом не отстаем от белых, поэтому мы нужны. Теперь многие мулаты заняли высокие посты. Но мы все равно живем словно на ничейной земле, где-то между миром белых и миром черных, а это очень неуютно.
- Я понимаю, - задумчиво кивнул Андре. - И поэтому я особенно благодарен вам за то, что вы согласились мне помочь.
Жак оказался прав: нанесенная на кожу краска постепенно утратила едкий запах. Андре повернулся к зеркалу и окинул себя критическим взглядом.
Несомненно, он выглядел теперь совершенно иначе. Ему приходилось видеть загорелых мужчин именно такого оттенка. Только вот удастся ли ему кого-нибудь обмануть благодаря этой метаморфозе?
Словно прочитав его мысли, Жак посоветовал:
- Постарайтесь вжиться в свою роль! Вы мулат, постоянно ощущаете некоторую неуверенность в себе и от этого вы всегда немного настороже.
С улыбкой он добавил:
- Насколько я знаю, в Америке про такой тип людей говорят, что у них в плече застряла стружка. Это очень верно. Вообразите, что вас постоянно что-то беспокоит, мешая держаться непринужденно. Вот и помните, что, подобно всем мулатам, вы родились с этой стружкой.
- Хорошо. Но откуда я? Где я жил, учился, кто мои родители?
- Вы - с Гаити, но долго прожили в Америке и получили там образование. Ваша мать, естественно, - чернокожая. Она умерла, когда вы были мальчиком. Отец не принимал вас в свою семью - это уж так заведено, - но не жалел денег на ваше воспитание.
Какой город вы хоть немного знаете в Америке? Бостон? Значит, вы учились там и в школе, и в университете. Вас зовут Андре, какой смысл изменять имя? По-моему, вы можете даже называть себя Вилларе. В конце концов, если ваш отец был белый, естественно, что вы взяли себе его фамилию, зачем вам какая-то негритянская?
- Вы что, хотите, чтобы я выдавал себя за внебрачного сына Филиппа де Вилларе, который на самом деле был мне дядя? - удивился Андре.
- А почему бы и нет? Это даст вам основания расспрашивать о нем и о его имении. В то же время всем будет ясно, что как мулат вы не имеете никаких прав на наследование.
- Вполне разумно, - похвалил Кирк, который вошел в каюту, когда Андре закончил переодевание, и с интересом прислушивался к разговору.
- Да, мне тоже кажется, это очень мудрый ход, - признал Андре. - Большое спасибо, Жак!
- Что ж, остается только его воплотить, - кивнул Жак. - А это целиком зависит от вас.
- А что мне теперь делать? - спросил Андре, уверовавший в Жака настолько, что был готов слепо следовать всем его советам.
- Теперь мы спустимся на берег. Вы скажете, что только что вернулись из Америки. Поэтому при случае вам будет удобно проявлять живой интерес к жизни на острове. Должны же вы разузнать, что произошло на родине в ваше отсутствие.
Чуть-чуть подумав, он добавил:
- Кстати, вы никогда не были знакомы с Оркис, но вы наслышаны о ней. Для вас новость, что она обосновалась в резиденции Леклерка?
- Это Дессалин ее туда пригласил? - спросил Кирк.
- Мне кажется, она из тех дам, что не нуждаются в приглашении, - не без иронии ответил Жак. - Она поставила себе целью стать гранд-дамой. Если ее колдовство сработает, мадам Дессалин окажется жертвой какого-нибудь недуга, который и сведет ее в могилу. Таким образом, трон будет свободен, а уж Оркис не упустит своего и изловчится выбиться в королевы.
- А правда, что Дессалин сильно увлечен ею? - полюбопытствовал Кирк.
- Ему нравятся образованные, искушенные, блестящие женщины, - ответил Жак. - А Оркис как раз из таких. Едва ли в Гаити найдется женщина, которая превосходит ее в этих качествах. Но главное не это: на нее трудятся все ее боги, а сил у них - предостаточно.
- Вы подразумеваете вуду? - удивился Андре.
- А кого же еще? - невозмутимо ответил Жак.
- Но ведь религия вуду запрещена! - воскликнул француз.
- Конечно. Дессалин и Кристоф объявили местные верования вне закона. Они называют негритянские божества оружием порабощения, кумирами рабов. Трудно сказать, почему они ополчились на религию своих предков, - заметил Жак.
- Мне кажется, это несложно объяснить, - вмешался в разговор Кирк.
Он всерьез готовился к своей миссии и много думал об обстановке на Гаити. Зная по книгам прошлое страны, по опыту - ее настоящее, он пытался представить себе, что ждет ее народ в будущем.
- Вспомните, как пришел к власти сам Дессалин. Повстанцы воевали разрозненными отрядами, ему же удалось собрать единую армию, и вот он - император. Дессалин может быть жестоким и необразованным, но в уме ему не откажешь. Он понимает, что сможет продержаться у власти, пока народ кипит ненавистью к своим бывшим угнетателям. Но наступит время, когда эта ненависть иссякнет. Кто-то станет задумываться, почему кругом столько насилия. Возмущение может вылиться в новый бунт. А бунт, как известно, обречен на неудачу, пока он плохо организован. Единственная сила, способная сплотить местный народ, - религия вуду. Жрецы вуду сыграли немалую роль при подготовке революции. Значит, Дессалин с Кристофом видят в них угрозу своему могуществу. Вот они и запретили местное колдовство.
- Но оно все-таки существует? - спросил Андре.
- Само собой, - ответил Жак. - Вуду вошли в жизнь любого негра, всякого жителя Гаити. Чернокожие без них не ступят ни шагу. Более того, люди настолько срослись душой с вуду, что даже у ревностных католиков трудно провести грань, где кончается вуду и Начинается их католичество.
- Как странно, - задумчиво заметил Андре.
- Ничего, со временем вы к этому привыкнете, - ответил Жак. - А теперь давайте навестим мадам Оркис, и вы посмотрите, как выглядит хитрая змея в прелестном женском обличье.
- А Дессалин, разве стоит нам появляться ему на глаза? - засомневался Андре.
- Обстоятельства складываются весьма удачно, - пояснил Жак. - Наш всемогущий правитель сейчас находится в отъезде. Точнее, он снова воюет. Лично возглавляет наступление своей доблестной армии на испанскую часть острова.
- Как, по-вашему, он победит? - не преминул спросить Кирк, памятуя о своей шпионско-разведывательной миссии.
- Сомневаюсь, - покачал головой Жак. - Дело в том, что позиции испанцев прекрасно укреплены. И вы сами знаете, как хороши эти люди в бою.
- А что будет, если Дессалина все-таки разгромят? Как ты думаешь, может его режим пасть? - В глазах Андре загорелась искорка надежды.