- Но я уверен в том, что это совершенно безопасно. Я смогу сделать все так, что никто ни о чем не догадается. Главное, написать несколько записок от имени Марии - Антуанетты, больше от тебя ничего не потребуется.
- Но в случае провала в руках у полиции окажутся вещественные доказательства - записки, написанные моей рукой.
- Я надеюсь, что до этого не дойдет. То есть, я совершенно уверен в этом, - принялся убеждать друга Калиостро. - Гарантирую, что за это ты получишь не меньше ста тысяч ливров.
Глаза Рето де Виллета полезли на лоб от удивления.
- Сто тысяч? Ты не ошибся, Джузеппе? Ведь это целое состояние.
Калиостро пожал плечами.
- Ну разумеется. Ты сможешь купить себе маленький уютный домик где-нибудь в Лионе и навсегда позабыть о тяжелой нудной работе в адвокатской конторе какого-то провинциала.
Де Виллет хмыкнул.
- Да, над этим стоит задуматься… Ну хорошо, если я соглашусь, когда ты сможешь выплатить мне деньги? Калиостро улыбнулся.
- Вот это настоящий разговор. Деньги ты получишь почти сразу. Тебе даже не нужно будет дожидаться, пока закончится моя игра. Де Виллет стал теребить в руках погасшую трубку.
- Ну ладно, - наконец, ответил он. - Ты меня уговорил. Но чтобы подделывать почерк Марии-Антуанетты, мне нужно иметь перед глазами его образец.
Калиостро поторопился успокоить приятеля.
- Думаю, что ты получишь его в ближайшие дни. Особое внимание тебе придется обратить на подпись. Однако, зная твои таланты, я уверен - тебе понадобится не больше двух дней, чтобы набить руку. Я пришлю тебе образец почерка королевы со своим слугой.
- Ты доверяешь ему? - с сомнением спросил де Виллет.
- Абсолютно. Он еще ни разу не подводил меня. Де Виллет потянулся к бутылке.
- Ну что ж, выпьем за маленький уютный домик в Лионе. Кстати, а чем собираешься заниматься ты после того, как закончится эта игра?
- Я уеду в Италию. И, скорее всего, больше никто и никогда не узнает о графе Александре де Калиостро. Я рад, Рето, что ты принял мое предложение. Де Виллет засмеялся.
- Ты предложил мне такие деньги, что мне трудно было отказаться.
- Значит, по рукам?
- По рукам.
Ужин у графини де ла Мотт затягивался. За столом сидели лишь Калиостро и сама графиня. Кардинал де Роан задерживался.
- Моя дорогая, вы уверены в том, что его высокопреосвященство найдет возможность посетить сегодня ваш дом? - спросил Калиостро, отправляя в рот спелую, сочную ягоду винограда.
Графиня выглядела озадаченной.
- Он обещал. Возможно, возникли какие-то неотложные дела, и его высокопреосвященство задерживается.
- Ну что ж, пока кардинал де Роан отсутствует, мне хотелось бы вернуться к нашему плану. Распорядитесь, чтобы слуги удалились.
Оставшись наедине с графиней, Калиостро продолжил:
- Итак, вам удалось что-нибудь выяснить относительно драгоценностей?
- По моим сведениям ювелиры Бемер и Бассенж предложили графине де Бодуэн приобрести для королевы невероятно дорогое бриллиантовое ожерелье.
- Вы выяснили его цену?
- Миллион шестьсот тысяч ливров. Во всяком случае, сегодня ювелиры оценили его именно в такую сумму.
- Они уже были у королевы?
- Нет. Герцогиня д'Айен-Ноайль назначила им прибыть в Версаль завтра, после полудня. Единственное, что нам сможет помешать - решение королевы купить это ожерелье. Но я со своей стороны сделаю все, чтобы она отказалась от этой мысли.
- Чем вы будете мотивировать свои слова?
- Миллион шестьсот тысяч ливров - огромная сумма. На такие деньги можно оснастить целый полк королевской гвардии. Сейчас, когда обстановка в Европе столь неспокойна, ее королевское величество обязано заботиться о поддержании боеспособности французской армии, а значит, и о состоянии казны. К счастью, королева пока прислушивается к моим словам. Думаю, что графиню де Бодуэн можно будет нейтрализовать. Она пока еще не вошла в доверие к ее величеству. К тому же, на моей стороне и первая статсдама. Герцогиня д'Айен-Ноайль вообще отрицательно относится к подобного рода покупкам.
- Ваши слова меня убеждают, - сказал итальянец. - Что же вы намерены предпринять дальше?
- В случае, если королева откажется от этого приобретения, мы начнем осуществлять ваш план в отношении кардинала де Роана. Вы уже говорили с ним относительно записки для королевы?
- Да, на вчерашнем приеме в Версале.
- Отлично. Он дал свое согласие?
- Он даже не дождался окончания сеанса и сразу же отправился к себе. Как объяснил его высокопреосвященство - для того, чтобы написать любовное послание даме своего сердца. В связи с этим у меня есть для вас, графиня, приятная новость.
- Какая же?
- Я нашел человека, который сможет подделать почерк Марии-Антуанетты. В связи с этим от вас требуется лишь одна услуга - вы должны раздобыть мне какой-нибудь документ, которым может быть даже короткая записка, написанный рукой ее величества. И тогда уже через несколько дней мы сможем приступить к непосредственному осуществлению нашего плана. Мы должны убедить кардинала де Роана передать записку для королевы вам, а вы возьмете на себя обязательство передать ее королеве. Если все получится так, как я запланировал, и кардинал станет получать ответные послания, нам останется только приготовить кошельки.
Их разговор был прерван появлением слуги, который, постучав в дверь, осторожно вошел в комнату:
- Ну что там? - недовольно спросила графиня де ла Мотт.
- Его высокопреосвященство кардинал де Роан, великий капеллан Франции, - торжественно произнес лакей.
На лице графини появилась умиленная улыбка. - Ну, конечно же, просите. Мы давно ждем кардинала.
Когда в двери показалась высокая сухопарая фигура де Роана, графиня де ла Мотт вскочила со своего места и, протянув перед собой руку, направилась к кардиналу.
- Добрый вечер, ваше высокопреосвященство. Мы уже и не ожидали вашего появления.
Поцеловав руку графине, де Роан принялся объяснять:
- К сожалению, меня задержал папский нунций. Мы обсуждали вопросы, связанные с ростом протестантских настроений в южных районах Франции. Вы же знаете, что это очень беспокоит святой престол. Это был очень, очень тяжелый разговор.
- Ну что ж, хорошо все, что хорошо кончается, - радостно ответствовала графиня де ла Мотт. - Как ви - . дите, сегодняшний ужин будет проходить в узком кругу. Но, думаю, что это будет только способствовать созданию доверительной атмосферы.
Усадив кардинала де Роана за стол напротив себя, графиня де ла Мотт снова отослала лакея из комнаты.
- Учитывая степень нашего доверия друг к другу, - сказала графиня, - мне хотелось бы поговорить с вами, ваше высокопреосвященство, на одну очень деликатную тему. Она непосредственно касается всех, кто собрался сегодня на этот ужин. Мы знаем о чувствах, которые вы испытываете по отношению к определенной даме, и, испытывая к вам глубочайшее уважение, решили оказать посильную помощь в этом деле. Надеюсь, вы не станете обижаться на графа Калиостро за то, что он изложил мне некоторые подробности?
Кардинал выглядел немного смущенным.
- Нет, нет, не беспокойтесь, ваше высокопреосвященство, - воскликнула графиня. - Мы непременно сохраним все это в тайне.
- Я надеюсь, - выдавил из себя кардинал.
- Мне посчастливилось попасть в ближайшее окружение ее величества и я обладаю некоторым влиянием на нее. Во всяком случае, она согласится принять любое послание из моих рук. Если ваше высокопреосвященство хочет что-то передать для ее величества, то он может смело рассчитывать на меня.
Кардинал по-прежнему колебался.
- Как вы думаете, граф, - обратился он к Калиостро, - это будет разумно?
- Я уже говорил вам, ваше высокопреосвященство, что королева благосклонно настроена по отношению к вам. Вам необходимо проявить лишь настойчивость и характер.
Очевидно, эти слова убедили де Роана, потому что он достал из-под складок мантии маленький запечатанный конверт, на котором стояла его роспись. Протянув его графине, кардинал неуверенно улыбнулся.
- Здесь буквально несколько слов. Графиня положила конверт рядом с собой.
- Вам не о чем беспокоиться, ваше высокопреосвященство. Послание будет передано мной интересующей вас даме лично в руки. Об этом не узнает больше ни одна живая душа.
Кардинал прочувственно сказал:
- Благодарю вас, графиня. Если вам потребуются какие-то услуги со стороны церкви, вы можете рассчитывать на мою помощь.
Графиня де ла Мотт бросила едва заметный взгляд на Калиостро.
- Вполне возможно, что вскоре мне, действительно, придется обратиться к вам по одному щекотливому вопросу, разрешить который сможет только церковь. Но об этом пока рано говорить. Завтра же ваша записка будет доставлена по назначению. Мне трудно что-либо обещать вам, но, надеюсь, что вам недолго придется ждать ответа.
Кардинал несмело взглянул на графиню.
- Вам кажется, что ответ последует? Графиня уверенно кивнула.
- У меня нет в этом никаких сомнений. Граф Калиостро подтвердит, что дама вашего сердца намерена ответить на ваши чувства. Однако, ваше преосвященство…
Графиня де ла Мотт умолкла, сделав смущенное лицо.
- Что-то не так? - встревожился кардинал. Графиня де ла Мотт принялась уклончиво объяснять:
- Как вам, наверное, известно, мой муж, граф де ла Мотт, не слишком богат. А жизнь при дворе требует постоянных расходов…
Кардинал понимающе кивнул.
- Ну, разумеется, графиня. Завтра же вы получите деньги…
Графиня скромно потупила глаза.
- Давайте назовем это комиссионным вознаграждением.
- Да, да, вы получите комиссионное вознаграждение. Я думаю сумма десять тысяч ливров вполне сможет удовлетворить вас.
Графиня наклонила голову.
- Вы очень щедры, ваше высокопреосвященство. Кардинал воодушевленно продолжил:
- Если все будет проходить так, как я этого ожидаю, то сумма ваших комиссионных, графиня, многократно возрастет. Разумеется, - он повернулся к Калиостро, - то же самое относится и к вам, граф. Я умею достойно оценивать услуги, оказанные мне моими друзьями.
- Я хотела бы сообщить вам еще кое-что, ваше высокопреосвященство, - сказала графиня де ла Мотт. - Но это уже чисто женский совет. Если вы хотите завоевать сердце обожаемой вами дамы, не стоит скупиться на подарки. Ну, а учитывая высокое положение той особы, о которой мы ведем речь, подарки должны быть воистину дорогими.
Кардинал задумался.
- Но что же я могу подарить ей? Ведь она так богата…
Графиня улыбнулась.
- Это еще ничего не значит, ваше высокопреосвященство. Смею вас уверить, что любой женщине приятно получать подарки.
- Я даже не знаю, что сказать. Может быть, вы, графиня, чем-нибудь поможете мне? Дадите какой-нибудь совет?
Госпожа де ла Мотт сделала задумчивое лицо.
- Думаю, что нам не стоит торопить события, - наконец веско произнесла она. - Вначале я должна передать ваше первое послание и выяснить кое-какие детали. Единственное, что я могу сказать вам сейчас, ваше высокопреосвященство - достойным подарком для дамы вашего сердца вполне может быть какое-нибудь украшение. В любом случае, я постараюсь вам помочь.
После этого графиня де ла Мотт перевела разговор на другую тему.
- Кстати, кардинал, вы вчера не присутствовали на спиритическом сеансе графа Калиостро у королевы? Там было немало интересного…
В полдень следующего дня Констанция уже прибыла в королевский дворец, где ювелиры Бемер и Бассенж должны были продемонстрировать ее величеству сделанное ими бриллиантовое ожерелье. Ювелиры уже сидели в приемной, ожидая назначенного часа.
- Господа, ожерелье с вами? - спросила Констанция, входя в приемную. Бассенж и Бемер вскочили.
- Да, вот оно.
В руках у высокого блондина Бемера Констанция увидела знакомую коробку, обтянутую черным бархатом.
- Сейчас я справлюсь у ее величества о том, насколько скоро она сможет вас принять. Думаю, что это произойдет через несколько минут.
С этими словами Констанция скрылась за дверью, оставив нервно переглядывавшихся между собой ювелиров в приемной.
При появлении Констанции Мария-Антуанетта, находившаяся в комнате вместе с графиней де ла Мотт, торопливо сложила лежавший перед ней на столе листок бумаги и положила его в верхний ящик.
- Ваше величество, - обратилась к ней Констанция, - прибыли ювелиры. Вы не могли бы принять их немедленно?
Мария-Антуанетта рассеянно кивнула.
- Да, да, конечно. Просите.
Бемер и Бассенж, не скрывая своего благоговения, вошли в кабинет ее величества и наклонились в глубоком поклоне.
- Итак, - просто сказала королева, - показывайте. Бассенж, почтительно склонив голову, положил на стол перед королевой обтянутый черным бархатом футляр. Констанция открыла футляр и придвинула его поближе к глазам Марии-Антуанетты. Та не сдержалась и восхищенно воскликнула:
- Какая прелесть!
Ожерелье сверкало и переливалось поистине волшебным блеском.Мария-Антуанетта достала его из футляра и положила на руку. Бемер и Бассенж радостно улыбались.
- Ваше величество, это ожерелье достойна носить только одна женщина в мире - вы, - произнес Бассенж своим тонким голосом.
Королева ничего не ответила, целиком поглощенная осмотром украшения. На лице же графини де ла Мотт, стоявшей за спиной Марии-Антуанетты, Констанция заметила какое-то странное выражение. У Констанции появилось такое ощущение, что статс-дама, мадам де ла Мотт, уже знает, чем все закончится.
- Сколько же оно стоит? - спросила королева. Бемер и Бассенж смущенно переглянулись между собой.
- Минимальная цена, которую мы хотели попросить за него - один миллион шестьсот тысяч франков, - ответил Бемер.
Королева удивленно подняла брови.
- Сколько?
- Миллион шестьсот тысяч, - робко повторил Бемер. - Простите, ваше величество, но мы не можем продать его дешевле. Бриллиантов такой чистоты вы не найдете в Европе. А оправа сделана из материала, привезенного из Южной Америки. Мы трудились над ним несколько месяцев.
Королева еще долго не могла скрыть своего восторга и восхищения, вновь и вновь перекладывая ожерелье с руки на руку.
- Да, - наконец, произнесла она, - вы можете гордиться этим украшением. Иногда даже не верится, что такое можно создать человеческими руками. И, пожалуй, оно стоит тех денег, которые вы за него просите.
Мария-Антуанетта положила ожерелье назад в футляр и, закрыв его, отодвинула от себя.
- Ну, что скажете, Женевьева?
Неожиданностью для Констанции было то, что ее величество обратилась к графине де ла Мотт по имени. Степень доверия, которую испытывала королева по отношению к статс-даме госпоже де ла Мотт оказалась для Констанции намного выше, чем она ожидала. Впрочем, вопрос с бриллиантовым ожерельем для Констанции не имел особого значения, поскольку единственное, чего она добивалась в этом деле - просто продемонстрировать ее величеству настоящее произведение искусства. Насколько бы велико ни было влияние графини де ла Мотт на Марию - Антуанетту, решение приходилось принимать самой королеве.
Графиня де ла Мотт, не обращая внимания на затаивших дыхание Бемера и Бассенжа, спокойно ответила:
- Разумеется, ожерелье достойно вашего величества. Однако я бы попросила не забывать вас о сложном положении, в котором находится наша казна. Во-первых, в Европе неспокойно, во - вторых, ваш супруг проводит реорганизацию французской армии и флота. Мы строим новый порт в Шербурге, на все это требуются большие расходы. И потом, стараниями некоторых не в меру ретивых журналистов у народа сложилось неверное представление о расходах королевской семьи. В общем, на вашем месте, - подытожила графиня де ла Мотт, - я бы воздержалась от покупки столь дорогой вещи.
Королева задумчиво откинулась на спинку кресла.
- Что ж, в ваших словах, графиня, немалая доля правды. На эти деньги лучше построить лишний боевой корабль.
Ювелиры не скрывали своего разочарования. И в самом деле, их можно было понять - ни кто иной, кроме королевы, не мог позволить себе такую покупку. И дело тут было даже не в деньгах. В конце концов, ожерелье можно было разделать на камни и продать их поодиночке. Но, во-первых, это обещало грандиозные финансовые потери, а во-вторых, Бемер и Бассенж, создавшие это украшение собственными руками, не могли даже допустить мысли о подобном. Главная причина их разочарования состояла в том, что ожерелье предназначалось именно для королевы. И никто иной теперь просто не мог претендовать на него. Его приобретение другим лицом было бы воспринято Марией-Антуанеттой как личное оскорбление.
Констанция прекрасно понимала чувства ювелиров, но принимать решения за королеву было не в ее власти. В глубине души она сочувствовала ювелирам, которым пришлось не солоно хлебавши покинуть королевские покои.
Мария-Антуанетта осталась наедине с Констанцией и графиней де ла Мотт. У самой королевы также было подавленное настроение, причины которого были очевидны. Помолчав, Мария - Антуанетта сказала:
- Интересы Франции требуют того, чтобы я отказалась от личных пристрастий. К тому же, теперь у этих борзописцев не будет очередного повода, чтобы обвинять королеву Франции в растрате денег из казны. А ожерелье на самом деле великолепно.
- Я понимаю вас, ваше величество, - сказала Констанция. - Вы вольны поступать так, как считаете нужным. С вашего разрешения, я покину дворец. Я хотела бы посвятить сегодняшний вечер сыну.
- Ну что ж, графиня, я благодарю вас за хорошо выполненную работу. Вы получили подготовленный для вас список ювелирных домов?
- Да.
- Продолжайте выполнять свои обязанности. Кстати, можете зайти к моему казначею. Я распорядилась выдать вам небольшую сумму на текущие расходы. Можете считать это первым вознаграждением за службу.
Констанция преклонила колени.
- Благодарю вас, ваше величество. Но я не считаю, что заслужила его.
Королева холодно поджала губы.
- Думаю, что мне виднее, кого из своих подданных награждать, а кого - наказывать. Идите.
Констанция покинула покои королевы с непонятным чувством досады. Дело было даже не в том, что ее величество отказалось от рекомендованной Констанцией покупки. Пока что она, графиня де Бодуэн, не может рассчитывать на понимание со стороны королевы. Ну что ж, придется терпеть и ждать…
Воспользовавшись тем, что королева посвятила вечер своему царственному супругу, графиня де ла Мотт выехала из Версаля в Париж. Вечером в своем городском доме она встретилась с графом Калиостро.
На сей раз любовники могли всецело отдаться друг другу.
Покинув спальню для того, чтобы поужинать, графиня, наконец, вспомнила о делах. Она приказала слуге принести свой ридикюль и достала из футляра для пудреницы сложенный в несколько раз листок бумаги.
- Возьмите, Александр. Эту записку ее величество написала собственной рукой. Здесь же и ее подпись. Все, как вы просили.
Калиостро, одетый в ночной халат графа де ла Мотта и шлепанцах на босую ногу, развернул бумагу и не без любопытства прочитал:
- Жоселен, выдайте подательнице сего тысячу франков на расходы. Мария-Антуанетта Французская.
Сунув записку в карман халата, Калиостро радостно потер руки.