Наступил вечер, и все в доме стихло. Слуги получили выходной. Элис не покидала своей спальни, в то время как Майлс отправился на встречу с ее бывшим любовником. Аннабелла вместе с Камиллой находилась в своей спальне, поскольку Майлс и слышать не хотел о том, чтобы они присутствовали на встрече с человеком, который пытался разрушить их жизнь.
- Вы обе слишком импульсивны, - сказал он, смеясь, - а значит, попытаетесь снять с него скальп. При обычных обстоятельствах я бы не возражал против этого, но лучше всего будет отказать ему в его требованиях и выбросить все это из головы. Возможно, он попытается найти повод для дуэли. Моей задачей является не доставить ему такого удовольствия.
- Что даст ему дуэль помимо риска для собственной жизни? - спросила Аннабелла.
- Кто знает, какие мысли зреют в его подлой голове? Но если он угрожал маме, это уже риск. Хорошо, что он думает, что их встреча будет проходить в тайне. На моей стороне будет преимущество неожиданности. Если он осмелится угрожать мне, я немедленно возьму все дело в свои руки. Не беспокойтесь. Проктор достаточно сообразителен, чтобы понимать это. К тому же он труслив.
- Значит, если он получит отказ, то вновь исчезнет? Майлс взял в ладони подбородок Аннабеллы и поцеловал ее в кончик носа.
- Не волнуйся. Будь вместе с Камиллой. Я боюсь… что она ослушается меня, спустится вниз и сама убьет его.
- Если бы ты мне это позволил! - воскликнула Камилла.
Майлс хмыкнул:
- Да, я знаю, что ты способна на это. Как и миледи. Меня окружают бесстрашные амазонки, поэтому мне нечего бояться. Проктор ничто в сравнении с вашим гневом. Я немедля извещу вас о происходящем, как только представится возможность.
Он подошел к двери спальни и оглянулся.
- И еще. Со мной будет камердинер, а также преданный вооруженный друг, который спрячется поблизости на случай, если он задумал что-нибудь еще более подлое.
Итак, теперь Аннабелла вместе с Камиллой сидели и обсуждали странную встречу, которая, вероятно, уже происходила в полутемной кухне.
- Что еще более подлое он мог задумать? - вслух произнесла Аннабелла.
- Проктор - настоящая сволочь, - сказала Камилла, не церемонясь в выборе слов, по поводу чего Аннабелла не преминула бы высказать свое неодобрение, если бы не была так расстроена. - Но это и в голову не приходит, когда видишь его. Он выглядит очень обаятельным джентльменом. Он совершенно заморочил голову маме. Мне тоже поначалу. Но он настоящий жулик. Он обчистил наши сундуки, а потом и сам смылся. Майлс раскусил его, когда он еще не до конца обобрал нас. Он попытался рассказать об этом маме, но она и слова не давала сказать против своего любимого. Майлсу пришлось отправиться на морскую службу, чтобы поправить наши финансы. Проктор никогда не оскорблял лично меня, или Бернарда, или даже Майлса, - признала Камилла. - Это не в его духе. Карточное шулерство, спекуляции лошадьми, грязные схемы вложений, контрабанда и теперь шантаж. Но он изображал хозяина дома, и должна признать, маму он обожал. Он обращался с ней как с тонким фарфором.
Аннабелла открыла было рот, но так ничего и не сказала. Она хотела спросить, как Элис относится к Проктору сейчас. Но у нее внезапно появилось неприятное чувство, что она и так это знает, как, вероятно, знал и Проктор. Возможно, именно по этой причине он угрожал Майлсу дуэлью, если Элис не заплатит. Потому что если Майлса не станет, что угодно могло случиться с тем капиталом, который скопил Майлс, ведь теперь Проктор был свободен и действительно мог вступить в брак с Элис.
Аннабелла в возбуждении ходила взад и вперед по комнате. Но недолго.
Майлс открыл дверь.
- Выходите, выходите, где вы там? - сказал он с улыбкой. - Я серьезно. Спускайтесь вниз, мои милые дамы.
- Он ушел? - обеспокоенно спросила Аннабелла.
- Ты ему врезал? - оживленно спросила Камилла.
- Ушел, - сказал Майлс. - Я высказал ему все, он слушал… конечно, после того как справился с удивлением, увидев меня. Он выслушал меня и тихо ушел. С этим покончено. Навсегда, я думаю. Я предложил ему денег, чтобы он мог добраться до восточного полушария, и он взял их.
- О, Майлс! - с облегчением произнесла Аннабелла. Он обнял ее.
- А теперь давайте спустимся вниз, хорошо? Там нас ждет Эрик Форд, и боюсь, что если мы не вознаградим его за стояние на карауле или по крайней мере не снимем его с поста, он опустошит все наши припасы. Он сказал, что еще даже не обедал.
Широкое лицо Камиллы вспыхнуло румянцем.
- Позвольте мне только переодеться, я быстро, - сказала она. - Я и не знала, что у нас гость.
- Ну хорошо, хорошо, - пробормотал Майлс, когда она поспешно выбежала за дверь.
- Что сказала твоя матушка? - спросила Аннабелла, когда они остались одни.
Он нахмурился.
- Я с ней еще не разговаривал. Оставил самое неприятное напоследок, спасибо, что напомнила. Мне следует сделать это безотлагательно. Спускайся вниз. Я скоро приду. Не думаю, что она захочет к нам присоединиться, но мы все же отпразднуем это событие.
И они отпраздновали. Майлс и Аннабелла, Камилла и Эрик веселились до поздней ночи. Аннабелла была слишком возбуждена, чтобы замолчать, даже когда забралась в постель. И поздно ночью она все еще продолжала бормотать беспорядочные поздравления в адрес Майлса.
- Да, спасибо, но сейчас тебе лучше заснуть, - сказал он ей, обнимая. - У нас еще будет время поговорить об этом.
И уж тогда будет время заняться любовью, подумал он с сожалением. Ей слишком хотелось выговориться, и эту ночь он решил пропустить, хотя и с большой неохотой. Но он был доволен. Для любви у них впереди была вся жизнь.
Аннабелла закрыла глаза и заснула, продолжая улыбаться во сне. Но повороты судьбы причудливы, она проснулась с криком, словно услышав, как он говорит о чем-то очень опасном.
Следующий день оправдал свое название - было настоящее воскресенье, словно радуясь этому событию, в небе светило яркое солнце. В качестве продолжения вчерашнего праздника Майлс со своими дамами прогуливался по Гайд-парку: с одной стороны, держа его под руку, шла жена, с другой - сестра. Они были великолепно одеты: Майлс в голубом сюртуке из тонкой, отличного качества ткани и темно-желтых бриджах. На Аннабелле был голубой наряд, а Камилла прекрасно выглядела в муслиновом платье. Они приветствовали знакомых улыбками или легкими поклонами и время от времени останавливались, чтобы перекинуться с ними парой слов.
В парке было многолюдно. И они неизбежно должны были наткнуться на людей, с которыми им совсем не хотелось встречаться. Аннабелла напряглась, когда увидела своих родителей, неторопливо двигающихся в их направлении, демонстрируя свету, какая они идеальная пара. Она поразилась, как им это удается. Но они жили подругам меркам, напомнила она себе, по тем, которые, и она была уверена в этом, ей не придется применять к своей жизни.
Вчера, когда она обвинила свою мать в обмане, та не только не стала оправдываться, но и говорила с явным вызовом.
- Ни к чему было сообщать тебе об этом, - сказала ее мать. - Родители не откровенничают с детьми о своих любовных связях, им и не следует этого делать. Речь идет не о моих связях, я всегда хранила верность. Что же до твоего отца, я тебе говорила, что все мужчины разные и у них разные потребности. И если ему необходимо искать удовольствия на стороне, это была не моя забота и тем более не твоя. Так устроен мир, - сказала она. - Ты сама это поймешь.
Прежде чем Аннабелла смогла оспорить эти слова, на лице матери появилось обеспокоенное выражение.
- Но это не должно изменить наши отношения, - сказала она встревоженно. - Ты - самое дорогое, что у меня есть в жизни. Ты ведь знаешь об этом, правда?
Аннабелла знала, что это было правдой. Следующие полчаса ей пришлось провести, убеждая мать в незыблемости их отношений, и вопрос о ее отце больше не затрагивался.
Но вот она увидела своих родителей, прогуливающихся вместе по аллее, служащей местом модных дефиле, улыбающихся, словно и в мыслях у них не было проводить свои дни врозь, не говоря уж о всей жизни.
- Милорд, - поздоровался Майлс, когда они поравнялись. - Приветствую вас, миледи, - сказал он, склоняясь к руке леди Уайлд. - Как ваши дела?
- Все хорошо, - ответил граф Уайлд. - Не спрашиваю, как обстоят ваши. Моя дочь сияет, ваша сестра цветет, а у вас вид самого довольного мужчины в этом парке, как вам и положено.
Они обменивались любезностями, и даже Аннабелле удалось выдавить некое подобие улыбки. Она не думала, что сможет когда-либо вновь доверять своему отцу, и улыбнуться она смогла, лишь помня о том, что у нее есть более надежный человек, на которого она может положиться.
Другие гуляющие видели, как они болтают, и замедляли шаг, чтобы внимательнее рассмотреть оба семейства. Они с завистью шептались о том, как виконт Пелем, очевидно, укротил известную кокетку и какой у них теперь блаженно счастливый вид.
- Пелем, несомненно, обладает чем-то необычным, - прошептала одна дама, окидывая Майлса оценивающим взглядом.
- Да, - отозвался ее спутник с задумчивым видом. - Он обладает леди Аннабеллой.
Дама ударила его своим веером, но они оба постарались несколько замедлить шаг, чтобы вместе с другими гуляющими полюбоваться красивой парой.
Хотя Аннабелла и Майлс видели интерес публики к себе, даже взглядом они не выдавали этого. Они просто стояли, обмениваясь шутливыми замечаниями с четой Уайлд, пока наконец тема погоды не была окончательно исчерпана.
Затем граф и его супруга покинули свою дочь и ее новую семью, пожелав им хорошо провести день, и обе компании продолжили прогулку, когда вдруг крупный мужчина вырос перед Майлсом и преградил ему путь. Вереница гуляющих позади Майлса вынуждена была остановиться.
Камилла побледнела; улыбка сползла с лица Майлса. Аннабелла была в растерянности. Казалось, что мужчина не представлял собой угрозы. Он был смуглым полноватым джентльменом, чуть старше среднего возраста, чисто выбрит и хорошо одет. Но по лицу его блуждала презрительная ухмылка.
- Пелем, - обратился к Майлсу джентльмен зычным голосом, - наконец-то я тебя нашел! Одному Богу известно, как я старался, но ты скрываешься от меня. Ты не отвечаешь на мои письма, отказываешься впускать меня в дом и даже встречаться с моими поверенными, и это несмотря на то что я твой отчим. Так ты решил отплатить мне за все, что я для тебя сделал, когда ты был нищим мальчишкой?
- Проктор, - произнес Майлс, словно предупреждая его.
- Я вернулся из-за границы, чтобы воссоединиться и жить с моей семьей, - сказал Питер Проктор еще громче, и все больше людей останавливалось, наблюдая и слушая эту сцену. - И что же я узнаю? Ты оболгал меня перед светом. Я покинул мою жену и семью, чтобы восстановить поместье, которое ты разорил своей расточительностью. Я надрывался и трудился изо всех сил, управляя своими заграничными поместьями, чтобы вернуться домой и поправить все, что ты пустил по ветру. И я это сделал. И какую награду я получаю? Я узнаю, что в мое отсутствие ты оболгал меня и очернил мое имя! Но я честный человек. Признай свою вину - и я все забуду. Моя любовь к твоей матери выше потребности в отмщении.
Лицо Майлса было каменным.
- Ты заходишь слишком далеко, - медленно произнес он, делая шаг в сторону от сестры и жены.
- Никаких извинений? - громко спросил Проктор.
- Я тебя убью за это, - тихо сказал Майлс.
- Только послушайте! Он угрожает мне. Но нет, - сказал Проктор, делая шаг назад. - Я не позволю тебе заткнуть мне рот в каком-нибудь закоулке. В отличие от тебя я джентльмен! - Он стащил с руки перчатку и бросил ее в лицо Майлсу, затем сделал еще несколько шагов назад. - Мои секунданты свяжутся с вами, - сказал он, развернулся и быстро ушел.
- Нет! - воскликнула Аннабелла, когда Майлс, сжав кулаки, двинулся вслед за ним. Она положила ладонь на его руку. - Ты не можешь это сделать. Если ты его поколотишь, он от этого только выиграет, и все будет выглядеть еще хуже. О, Майлс, - прошептала она, - что же нам делать?
- Мы будем плясать под его дудку, - сказал Майлс кратко, в то время как толпа любопытствующих пыталась уловить его слова. - Но ему не понравится плата, которую он получит. В этом я могу поклясться.
Глава 23
- Дуэли запрещены, - повторила Аннабелла.
- Я знаю, - ответил Майлс.
Он лежал, закинув руки за голову. Она сидела, как просидела уже полночи, дожидаясь его.
- Это ничего не решит.
- Наоборот, это разрешит все.
- Так сегодня вечером тебе сказали друзья? - сердито спросила она.
Он уходил и вернулся домой поздно. Но она знала, где и с кем он был, поскольку он и не собирался скрывать этого: Эрик Форд, граф Драммонд и несколько других, кому можно было доверять и кого он называл друзьями. Лучше бы он провел ночь с любовницей.
- Я не могу оставить все это без последствий, Белла. Дуэли запрещены, и ему это известно. Но он также знает, что джентльмен не может простить такое оскорбление. Это будет равносильно признанию вины. Я думаю, что сейчас он свободен, именно поэтому он и объявился. Думаю, что он собирается жениться на маме и вновь разрушить нашу жизнь, как уже это сделал однажды.
- Но у твоей матушки нет денег, за исключением того содержания, которое ты ей выделяешь, - возразила Аннабелла.
- Да, и, несомненно, он это выяснил, вот почему теперь Проктор решился шантажировать нас. Я не могу этого допустить. Не говоря уже о том, что если я подставлю другую щеку, то это навсегда поставит на мне клеймо труса и мошенника. Общество не слишком склонно следовать библейским заповедям. Я заслуживаю лучшего, тебе так не кажется?
Страшно страдая, она лишь покачала головой.
- Меня не отправят на виселицу, если только я его не убью, - сказал он в темноту. - Я не собираюсь этого делать, хотя он и заслуживает смерти. Я могу только ранить его, но моя честь будет отомщена. А тем временем мои друзья соберут доказательства. Обещаю тебе, если ему дорога свобода, поправлять свое здоровье он будет вдали от Англии.
- Но почему же он бросил тебе вызов? - спросила она, потирая виски. - Он намеревается убить тебя, даже если ты не собираешься убивать его. Если тебя не станет, он сможет жениться на твоей матери. Ей нужно будет на кого-то опереться. Она всегда любила его, а он великолепный обманщик. Даже если ему придется бежать из страны из-за участия в дуэли, он найдет способ вернуться в ее объятия! С деньгами он может поехать куда угодно.
- Наследником станет Бернард, если меня не будет, - спокойно ответил Майлс.
- А ты думаешь, он способен противостоять проискам такого человека, как Проктор? - спросила Аннабелла и по молчанию Майлса поняла, что ответ ему слишком хорошо известен и именно поэтому он встречался сегодня вечером со своими друзьями и союзниками.
- Конечно, возможны и самые страшные варианты, - все так же спокойно произнес Майлс. - Жизнь не дает нам никаких гарантий. Я выбрал пистолеты. Я очень неплохой стрелок.
- А он очень искусный мошенник, - ответила она и, бросившись на подушку, зарыла в ней свое лицо.
- Чем спорить попусту, мы можем заняться более приятными вещами, - сказал он, поглаживая спину жены. - Ничего здесь не поделаешь. Доверься мне, - прошептал он ей на ухо. - Я приложу все усилия, чтобы не оказаться убитым. Но гарантировать я этого не могу. Никто не может. Белла, послушай меня, - уговаривал он ее. - Я могу выйти из дома, направляясь на место дуэли, и попасть под экипаж с понесшими лошадьми, верно? Я могу порезать руку о бутылку с шампанским, празднуя его поражение, порез распухнет и загноится, и в течение недели я могу умереть. Ты можешь убить меня своей любовью, - нежно произнес он, уткнувшись носом ей в шею. - Я искренне на это надеюсь, - добавил он. - Белла? Она повернулась на спину и взглянула ему в лицо.
- Итак, с самыми наилучшими намерениями, - сказал он, - я не могу гарантировать тебе, что не умру. - Он взял в свои ладони ее груди и склонился над ней. - Но я попытаюсь. Ради тебя, конечно.
Они занимались любовью так, как никогда прежде, не сдерживая и не ограничивая себя. Страх за него вытеснил последние собственные опасения. Она пыталась запомнить его тело, найдя в себе смелость исследовать его своими руками, глазами и ртом, потому что ей страшно было представить, что это больше не повторится. Она больше чем просто освободилась от своей стыдливости. И Майлс, такой сильный и мощный, полностью отдался на ее милость. И она его не пощадила. Она помнила все, что делал с ней он, пыталась проделать все это с ним и с восторгом и изумлением наблюдала, как он сдерживает дыхание, стонет и просит еще. Ее собственное тело было захвачено его страстью и пламенем.
Он позволил ей делать все, наконец он не мог уже больше противиться тому, что было приведено в движение. Тогда, пораженный тем, что одновременно может испытывать и любовь, и безудержную страсть, ошеломленный этим, он устремился к ней, и она, почувствовав это стремление, подалась ему навстречу. Он ликовал, уже не опасаясь причинить ей вред. Она принадлежала ему, и если им не суждено было повторить это вновь, он по крайней мере оставит ей всю страсть, которую он к ней испытывает. Она была столь же неистовой. Когда наконец ее сотрясла дрожь, а дыхание стало прерывистым и тяжелым, он, уже не сдерживаясь, вознесся на вершину мира.
- Майлс, - сказала она позднее, после того как они пришли в себя и несколько поостыли, - не покидай меня.
Он тяжело вздохнул: - Я постараюсь.
Им так много хотелось сказать друг другу, но не было возможности сказать это, и они вновь занялись любовью.
Глава 24
Аннабелла потянулась, вытянула руку… и обнаружила пустоту. Он ушел. Она села и, выпрямившись, уставилась в темноту. Она это знала. Но не хотела этому верить.
Этой ночью они любили друг друга, как и предыдущей - всю ночь напролет, не сдерживая себя и не оставляя несбывшихся желаний, пока наконец не заснули измученные. Теперь эта ночь… этот рассвет, о наступлении которого ей говорили узкие полоски серого света, пробивавшиеся по краям окон спальни… и он ушел.
Она знала куда и думала, что сердце ее разорвется. Аннабелла откинула одеяло и соскочила с кровати. Дрожащими руками она торопливо оделась в приготовленную и разложенную накануне в туалетной комнате одежду. Она не хотела, чтобы ее горничная знала. Аннабелла собиралась нарушить главное правило.
Этого нельзя было делать. Она была украшением общества, знала все его правила и все нюансы поведения и жила в соответствии с его этикетом. Эти правила направляли всю ее жизнь с раннего детства. От кормилицы до няни, от гувернантки до матери - все учили ее "поступать правильно". Она не умела вести себя по-другому. За пределами светского общества- учили ее - есть только грубость, позор и изгнание. Короче говоря - жизнь, которую нельзя было назвать жизнью.
Итак, она знала лучше, чем кто-либо, что леди не могут наблюдать дуэли. Им это запрещалось. Они смотрели в другую сторону, пока джентльмены выходили на место убийства. За опущенными шторами леди ждали новостей о жизни или смерти.