– Очень страшно? – пробормотала Мереуин, покраснев от смущения.
Он ответил каким-то странным нежным голосом:
– Вовсе нет. Кажется, травяные мази миссис Маккрэри прекрасно действуют.
Мереуин молча ждала, пока он застегнет платье, вздрагивая от прикосновения сильных пальцев, умирая от стыда и проклиная его за то, что он заставляет ее чувствовать себя такой беспомощной. Как только все было кончено, она вновь откинула волосы и отошла подальше, неприязненно поблескивая синими глазами.
– Стало быть, вы в самом деле маркиз Монтегю. Хотела бы я знать это в тот день, когда пришла повидаться с вами. Я вонзила бы дирк прямо в ваше черное сердце.
– До чего же злющее маленькое чудовище! – ответил маркиз, продолжая улыбаться, – Зачем, скажите на милость, вы поехали в Глазго? Вас обманом заставили подписать контракт и утащили на "Горянку".
– Откуда вам это известно? – со страхом спросила Мереуин. Больше всего на свете ей не хотелось, чтобы он узнал, что ее бросили в тюрьму по подозрению в проституции! Боже милостивый, она не переживет, если он начнет отпускать колкости по этому поводу!
Маркиз пожал широкими плечами и внимательно посмотрел на нее, заинтересованный той быстротой, с какой ледяное высокомерие сменили страх и растерянность.
– Догадаться нетрудно. В Глазго вас привез Александр?
Она виновато опустила голову:
– Я приехала одна… Чтобы повидать вас. Я хочу сказать, вашего дядюшку.
Он не скрывал удивления:
– Одна? Почему?
– У меня характер очень вспыльчивый, – честно объяснила Мереуин и заторопилась, не дожидаясь, пока последует неизбежный, по ее глубокому убеждению, язвительный комментарий, – я хотела попробовать покончить со всем этим бредом, на который Александр дал согласие.
– Каким же образом намеревались вы достичь своей цели при встрече с лордом Монтегю? Пинком в мошонку? По-моему, вы знаток именно в этой области.
Золотая головка вскинулась, и Мереуин, окончательно выйдя из себя, бросилась на него, замахиваясь маленькими кулачками.
– Ах в-вы, пес бесстыжий! Кому-нибудь уже давно следовало вышибить из вас самонадеянность!
– И вы, как я полагаю, желаете попытаться? – спокойно уточнил он, с легкостью перехватил мельтешащие кулачки, прижал Мереуин к себе, чтобы она не могла пошевелиться, и на большие глаза девушки навернулись слезы бессилия. – Никак не возьму в толк, мисс, – прогудел ей прямо в ухо низкий голос, – какие из моих качеств внушают вам желание прибегать к насилию при каждой нашей встрече?
– Это еще самое малое, чего вы заслуживаете! – пропыхтела Мереуин, не имея возможности высвободиться. Даже дышать было трудно в кольце могучих рук, прижимающих ее к железной груди. Одна большая рука больно стискивала оба запястья, а другая обхватила талию, оторвав девушку от пола и не позволяя пинаться.
– Пустите меня! – выдохнула Мереуин.
– Не пущу, пока не пообещаете вести себя прилично, – совершенно спокойно отказался Иен, демонстрируя таким образом, что старания утихомирить разъяренную маленькую мегеру нисколько не утруждают его. – Никогда!
– Вам уже следовало бы кое-чему научиться, – напомнил маркиз. – Вы не смогли выйти победительницей из нашей прошлой стычки.
– Но и вам не удалось выйти из нее в целости и сохранности, – парировала Мереуин, откидывая прижатую к тонкой батистовой рубашке голову, чтобы взглянуть на него. Губы девушки приоткрылись, обнажив зубки, на мгновение ее лицо стало похоже на мордочку злобного зверька.
Он и сам не смог сдержать гнев:
– Будь вы мужчиной, я уже бросил бы вам перчатку!
– Вы так уверены, что выиграли бы дуэль? – насмешливо полюбопытствовала она.
Маркиз сердито встряхнул ее. Мереуин закричала, и он увидел страдание в глубине синих глаз, головка опустилась, плечи поникли. Маркиз вспомнил вдруг, что девушка только начала оправляться после жестокой порки, и догадался о боли, которую наверняка причинил ей. Сердце снова кольнула жалость, и он ослабил хватку, встревоженный смертельной бледностью прелестного личика.
– Вам плохо? – окликнул он.
Глаза Мереуин распахнулись, в их темно-синей глубине пылала ненависть, но голосок был дрожащим и слабым.
– П-провались в п-преисподнюю, сассенах п-поганый!
Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату властным шагом вошла пожилая женщина с волевым лицом, седеющими волосами, строго зачесанными назад с высокого лба и скрученными узлом на затылке. Блекло-серые глаза женщины недоверчиво уставились на сцепившуюся парочку, поскольку она приняла гнев, сверкавший в глазах башнеподобного маркиза, за страсть – ведь он держал явно обмякшую девушку в объятиях, а алые губки Мереуин приоткрылись, как бы ожидая его поцелуя.
– Глазам своим не верю! – раздался разгневанный голос с сильным шотландским акцентом. – Вы что, не могли обождать, покуда малышка оправится, прежде чем так на нее набрасываться? Да к тому же наедине, у нее в спальне! Даже не знаю, что и сказать, милорд!
Лорд Монтегю медленно улыбнулся. Судя по выражению красивого лица, возмущение женщины немало его позабавило.
– Уверяю вас, миссис Маккрэри, – начал он, поднимая беспомощно повисшую в его руках девушку и неся ее к кровати, – последнее, что пришло бы мне в голову, так это поцеловать этого бешеного чертенка.
– Положите меня, вы, дерьмоед и подлец, – слабо шепнула Мереуин, когда лорд Монтегю, гораздо бережнее, чем ему хотелось бы, опустил ее на тонкие простыни.
Выбранные девушкой выражения изумили даже такого закаленного мужчину, как маркиз, которому оставалось лишь радоваться, что слов этого невинного ангела не слышит благочестивая миссис Маккрэри, ибо они больше приличествовали бродягам с лондонских окраин.
– Поверьте, все совершенно не так, как вам кажется, – добавил он, выпрямляясь и поворачиваясь к рассерженной Дженет Маккрэри, которая нетерпеливо притопывала ногой в знак того, что ждет объяснений. – Я зашел посмотреть, как чувствует себя мисс Макэйлис, и обнаружил, что она собирается спуститься вниз. Видите, она даже сама оделась.
Мереуин действительно была одета в свое красно-коричневое платье, это подтверждало его рассказ, но женщина все еще сомневалась.
– Я попробовал уговорить мисс Макэйлис вернуться в постель, – нахально продолжал маркиз, – но она проявила несговорчивость, и в момент вашего появления я пытался отправить ее туда силой.
Проницательные глаза старушки изучали безжизненное личико на пуховой подушке. Мереуин спала, утомленная схваткой с маркизом. Суровое лицо пожилой женщины смягчилось при взгляде на тонкие черты, и она с неожиданной нежностью откинула с гладкого лба золотой завиток.
– Спасибо за помощь, милорд, – отрезала миссис Маккрэри, бросая острый взгляд на красавца маркиза, – только теперь, раз крошке лучше, вам, по-моему, приходить сюда не следует.
Чувственный рот сжался.
– Обещаю, миссис Маккрэри, я вовсе не расположен заглядывать в логово этой дикой зверушки.
Маркиз как ни в чем не бывало шагнул за порог, и, когда гигантская фигура скрылась из виду, миссис Маккрэри только головой покачала. Ну и дерзкий же плут, думала она, расстегивая лиф бархатного платья Мереуин, чтобы ее спящей пациентке было удобнее. Красивый, как снежный барс, которого она в юности видела в Непале, и такой же опасный.
Мереуин проснулась оттого, что в комнату, распахнув ногой дверь, вошла седовласая женщина с деревянным подносом в руках. Поплыл дразнящий аромат бульона и свежеиспеченного хлеба, и девушка, сморщив носик, открыла глаза.
– Да-да, так я и думала, это вас быстро разбудит.
Мереуин вскинула глаза, смутно припоминая женщину с острыми чертами лица в простом коричневом платье без отделки на рукавах и вороте, без всяких кружев и вышивок.
– Вы миссис Маккрэри, – догадалась она.
Суровые черты на секунду смягчились, в широко распахнутых синих глазах старушка заметила смущение и растерянность.
– Она самая. Проголодалась, детка?
Лицо Мереуин прояснилось.
– Неужели вы шотландка?
– А как же, – добродушно отозвалась миссис Маккрэри, ставя поднос на стул и протягивая чашку с бульоном охотно схватившей ее Мереуин, у которой урчало в животе, – хоть Шотландию уже много лет не видала.
– Сколько? – с любопытством спросила девушка, уписывая густо намазанный маслом кусок хлеба.
– Почитай, два десятка лет, – ответила пожилая женщина, придвинула стул и уселась, водрузив поднос к себе на колени. – После кончины моего Аллена вернулась домой, ничего больше не желая, как только провести остаток дней в милом Абердине, да потом пришел наш добрый принц, а потом… я уверена, вам известно, что было потом, хоть вы и слишком молоденькая, чтобы при том присутствовать.
– Я родилась за несколько месяцев до битвы при Каллодене, – пояснила Мереуин. – Там погиб мой отец. – Она проглотила еще ложку питательного бульона и с интересом полюбопытствовала:,– А ваш муж чем занимался?
– Служил в Британской Ост-Индской компании, – сообщила Дженет, всегда с удовольствием пользовавшаяся возможностью потолковать о своем покойном супруге. – Я была совсем девчонкой, не старше вас, когда мы впервые прибыли в Индию. Там почти не было британских компаний. – Суровые черты ее лица смягчились. – То были хорошие времена, детка, всегда вспоминаю их с сердечной любовью. Мы с Алленом все кругом объездили – Тибет, Непал, добирались почти до Китая, хотя, по слухам, тамошние жители этого не приветствовали. И все равно у нас никогда не случалось никаких неприятностей. Не то что у новоявленных, вроде битвы при Плесси в пятьдесят седьмом. Я ведь знавала Роберта Клайва – они были приятелями с Алленом, но к тому времени, как тот довел дело до войны, мой Аллен давно лежал в могиле.
– А что с ним случилось? – мягко спросила Мереуин, слыша печаль в этих простых словах.
– Лихорадка. Обычное дело в Индии. День-другой, и конец.
– Я вам очень сочувствую, – вымолвила девушка. Умные глаза впились в худенькое личико, пару минут пристально вглядывались в него, а потом старая женщина с удивлением заключила:
– Похоже, и правда.
– Очень нелегко терять тех, кого любишь, – тихо добавила Мереуин, думая о своем, – о матери, которая умерла совсем молодой, об отце, которого никогда не видела, хотя Александр столько о нем рассказывал, что она глубоко в душе верила, будто хорошо его знает. На глаза навернулись слезы, она смахнула их, огорчаясь своей слабости.
– Ну-ну, детка, – Дженет Маккрэри успокаивающе похлопала ее по руке, – вы еще очень слабы. Не стоит краснеть от пролитой слезинки. В чем дело?
– Вспомнила о своих братьях, – пояснила Мереуин, стыдливо сморкаясь. – Я так давно их не видела, а они, наверное, ужасно тревожатся обо мне.
– Сэр Роберт рассказывал, как вас похитили, – сочувственно сообщила старушка. – Вот ужас-то, однако теперь все кончено, и вы скоро снова будете дома.
– Сэр Роберт? – Полные слез глаза распахнулись от любопытства.
– Капитан корабля, который вас спас.
Мереуин молча переваривала новости, сообразив вдруг, что почти ничего не знает о нескольких днях, миновавших с тех пор, как Льюис Кинкейд приказал ее выпороть. Она намеревалась попросить маркиза все ей объяснить, а вместо этого снова затеяла с ним драку. Этого следовало ожидать, напомнила она себе, презрительно выпячивая нижнюю губку. Этот негодяй чересчур упрям и высокомерен, чтобы с кем-нибудь ладить.
– Как я сюда попала? – спросила Мереуин, принимаясь за второй кусок хлеба.
– Сэр Роберт с маркизом вас принесли, – растолковала миссис Маккрэри, с радостью видя, какой здоровый аппетит демонстрирует ее юная пациентка. Она решила отвечать на все вопросы в надежде, что та – худышка, смотреть страшно! – за разговором побольше съест. – Корабль его величества "Колумбия", английское военное судно сэра Роберта, преследовало то, на котором вы были.
– "Горянку"…
– Ага, "Горянку". И как я могла забыть такое название! Из того, что рассказывал сэр Роберт, когда они вас принесли, выходит, будто в Глазго арестовали мужчину, который пытался заманить на какое-то судно нескольких женщин. Допросили его, пригрозили, и он, в конце концов, выдал имена женщин, которых за последние несколько лет обманом вынудил подписать обязательства. – Пожилая женщина с отвращением встряхнула головой. – Дело поганое. Его следовало бы повесить.
– Его зовут Эдмунд Ансворт? – спросила Мереуин. Серые глаза задумчиво сощурились.
– Вроде бы это имя сэр Роберт и называл. Ну, как бы там ни было, получается, что его и того капитана… Кинкейда, что ли?..
Мереуин, содрогнувшись, яростно закивала.
– …Кинкейда, стало быть, давно уже подозревали. Доказательства только требовались. Этот тип, Ансворт, их и предоставил вместе с именами тех, кого похищал. Лорд Монтегю оказался в Глазго, узнал, что в списке значится ваше имя, явился на "Колумбию" и заявил, мол, пойдет с ними на поиски.
– Для всех нас было бы лучше, – весьма сурово заметила Мереуин, – если бы лорд Монтегю не оказывал моему брату подобной услуги, а предоставил бы все сэру Роберту и его команде.
– Сдается мне, он вам не нравится, – проницательно изрекла Дженет Маккрэри, разглядывая решительно вздернутый подбородок Мереуин.
– Нисколько, – подтвердила та.
– Определенно, красавец мужчина, – провозгласила старушка.
– Вы так думаете? – холодно уточнила Мереуин, изображая полное равнодушие, не оставившее у Дженет ни малейших сомнений в истинных чувствах, девушки к великолепно сложенному гиганту.
– Угу… Только я не хотела бы иметь с ним дела, – призналась миссис Маккрэри и, посмеиваясь про себя, заметила нечто похожее на облегчение, мелькнувшее на лице ее юной пациентки, словно для девушки было чрезвычайно важно, что и другие не любят маркиза.
– А как мы попали в Бостон? – допытывалась Мереуин уже другим, гораздо более теплым тоном, решив выкинуть из головы ненавистного Иена Вильерса и вернуть Дженет Маккрэри к прежней теме.
– Завернули, конечно, за свежей провизией, – немедленно последовал ответ, – да хотели дать вам время оправиться, прежде чем идти в Англию.
Мереуин мрачно насупилась, с отвращением подумав о новом долгом плавании. Но в конце этого плавания ее будут ждать Александр, Малькольм и Кернлах, а не отчаяние и рабство, напомнила она себе, и на сердце потеплело.
– Ну, довольно я наговорила, – заключила старушка, заметив на впалых щеках Мереуин лихорадочный румянец, который расценила как признак чрезмерного возбуждения. – Помилуй нас Бог, детка, по-моему, я уже много лет столько не болтала.
Она подхватила поднос и направилась к двери, но, задержавшись на пороге, добавила:
– Велела я своему мужу приготовить вам завтра ванну. Решила, может, захотите хорошенько помыться, перед тем как опять сесть на корабль.
Мереуин изумленно вытаращила на нее глаза:
– А я думала, ваш муж умер…
В серых глазах появился лишь слабый отблеск печали.
– Верно, Аллен мой умер. Да ведь женщине, детка, все равно надо как-то устраиваться. Приехала я в Бостон в одном платьишке да с горсточкой серебра в кулаке. Ну, скоро встретила мистера Маккрэри. Сам он из Инвернесса, тут держит пивную. Стала в баре работать, так и пошло, слово за слово… – Дженет Маккрэри коротко улыбнулась и пояснила: – Вот почему и вы тут оказались, детка. Они с сэром Робертом какие-то там кузены.
Просто необыкновенная женщина, подумала девушка, когда миссис Маккрэри ушла, провела юность в таких экзотических местах, о которых Мереуин никогда и не слыхивала! Хотя речь и одежда свидетельствовали о пуританском воспитании Дженет Маккрэри, она тем не менее последовала за любимым в неизведанные и, несомненно, дикие страны, потом перебралась в колонии, сочла для себя возможным работать в публичной пивной!
А потом, как призналась сама Дженет, нужда и бедность толкнули ее на брачный союз…
Ощущая непонятное беспокойство, Мереуин откинула покрывало, вылезла из постели, разглаживая измявшееся платье, в одних чулках подошла к окну, раздвинула занавески и с любопытством выглянула наружу. В спускавшихся на город сумерках можно было разглядеть грубые силуэты зданий, в основном кирпичных или каменных. Чуть дальше протекала широкая река, и, переводя взгляд вверх по течению, Мереуин различила верфи и целый лес мачт на судах, покоящихся на якоре.
Вздохнув, она опустила шторы и отвернулась от красоты сиренево-золотого заката. Ах, очутиться бы сейчас дома, в Кернлахе! Прежнее возбуждение сменилось сильной слабостью, худенькие плечики поникли под тяжестью навалившегося на Мереуин одиночества, жалость к себе угрожала захлестнуть ее, на глаза опять навернулись слезы. Подняв руку, чтобы смахнуть их, она почувствовала острую боль в спине, напомнившую о ранах, которые так терпеливо исцеляла Дженет Маккрэри.
Где сейчас Льюис Кинкейд, думала Мереуин, принимаясь расхаживать по комнате, удалось ли сэру Роберту арестовать его? Повезут ли его назад в Англию, чтобы отдать под суд? Она содрогнулась при мысли, что они могут оказаться на одном корабле. Глаза б ее не видали чудовищного коротышку, разве что она бы не отказалась поглядеть, как он болтается на виселице. Да, Кинкейд заслужил виселицу за то, что велел выпороть ее и Дэвида! Дэвида…
Господи милостивый, Дэвид! Сердце Мереуин остановилось. Помогли кто-нибудь Дэвиду, пока она была больна? Воспоминания об истерзанной спине, пепельно-сером лице мальчика, которого волокли вниз, встали перед ней во всем своем ужасе, и она, поспешно надев башмаки, сдернула накидку с крючка возле двери, даже не заметив, что та тоже тщательно вычищена. Мысли ее были только о Дэвиде, который всеми силами старался помочь ей и жестоко поплатился за свою доброту.
Лестница была еле освещена, туда просачивался лишь слабый свет из расположенного внизу бара, и Мереуин осторожно пробиралась по скрипучим ступенькам, обойдя стороной дымный зал, откуда доносились взрывы смеха и запах еды, из чего стало ясно, что у Маккрэри полно гостей. Ей не хотелось встретиться с властной седовласой женщиной, которая непременно отправила бы ее обратно в постель, а тем паче с маркизом, если тот в самом деле остановился в здешней гостинице. Ей хотелось увидеть Дэвида, все прочее не имело значения.