Этим ей удалось отвлечь на время внимание девочки. Потом она предложила ей поиграть в кораблики, что значило просто пустить две щепки по течению ручья и посмотреть, чей кораблик доплывет до назначенного пункта первым.
Мередит колебалась, но, когда Гарри встал и сам показал, как нужно играть в эту игру, она необыкновенно воодушевилась и принялась носиться по берегу. Гарри постоял у воды, внимательно наблюдая, как дочь забавляется с импровизированным флотом, потом вернулся к расстеленному покрывалу и опустился на траву рядом с Августой.
- Она от души веселится. - Он прилег, лениво и с чисто мужским изяществом облокотившись на траву и согнув одну ногу в колене. - Похоже, ей не хватает подобных игр на воздухе.
- Я очень рада, что вы пришли к такому выводу, милорд, На мой взгляд, вольные игры столь же необходимы любому ребенку, как и история с географией. И кроме того, с вашего разрешения, я хотела бы ввести несколько дополнительных предметов в расписание ее занятий.
Гарри нахмурился:
- Например?
- Ну, для начала рисование акварелью и чтение художественной литературы.
- Господи, ни в коем случае! Это я запрещаю, я не желаю занимать мысли Мередит подобной чепухой.
- Но вы сами сказали, милорд, что Мередит нужно побольше бывать на воздухе.
- Я сказал, что ей, наверное, нужно побольше играть на воздухе.
- Прекрасно! Она может рисовать на природе, да и читать тоже, - весело заключила Августа. - По крайней мере, летом.
- Черт побери, Августа…
- Тише, милорд. Вы же не хотите, чтобы Мередит услышала, как мы ссоримся? У нее и так хватает переживаний из-за вашего нового брака.
Гарри сердито посмотрел на Августу:
- А вы, мадам, уже успели, по-моему, заморочить ей голову историями о вашем храбром братце, искателе приключений?
Августа нахмурилась:
- Ричард действительно был храбрым человеком и очень любил всякие приключения.
- М-м-м, - нетерпеливо промычал Гарри.
- Гарри…
- Да? - Он не сводил глаз с Мередит.
- А те слухи, что ходили в обществе после смерти Ричарда, когда-нибудь доходили до вас?
- Да, я что-то припоминаю, однако никогда не считал их достойными внимания.
- Ну разумеется нет! Все это ложь! Но существует неопровержимый факт: в ночь убийства при нем нашли кое-какие документы. Должна признаться, я часто задумывалась о дальнейшей судьбе этих документов.
- Августа, иногда следует согласиться с утверждением; не на все вопросы можно получить ответ.
- Я прекрасно понимаю это, сэр. Но у меня уже давно сложилась своя версия относительно гибели брата, которую мне очень хотелось бы доказать.
Гарри помолчал, потом спросил:
- И что же за версия?
Августа глубоко вздохнула:
- Мне кажется, у Ричарда эти бумаги оказались потому, что он, возможно, был тайным агентом Британской Короны.
Поскольку ответа на это заявление не последовало, Августа повернулась к Гарри и внимательно на него посмотрела, однако ничего не смогла прочесть по его глазам, оттененным длинными ресницами. Он по-прежнему смотрел на дочь.
- Гарри?
- Так ты просила Лавджоя проверить именно эту версию?
- Да. Как ты считаешь, такое возможно?
- Я считаю, что это почти невероятно, - тихо проговорил Гарри.
Августа была оскорблена: его ответ показался ей слишком поспешным, ведь она так хорошо все продумала!
- Ну, неважно. Мне вообще не следовало говорить с тобой об этом. В конце концов, откуда тебе знать о подобных делах?
Гарри тяжело вздохнул:
- Как раз об этом я обязательно бы знал, Августа.
- Вот уж не похоже!
- Да, я бы обязательно знал об этом, потому что если бы Ричард действительно был агентом британской разведки, то почти наверняка работал бы на меня.
Глава 11
- Что вы хотите этим сказать? Почему мой брат в таком случае работал бы на вас? - напряженным голосом проговорила Августа; в голове у нее все смешалось. - И чем занимались вы сами, если подобные сведения попадали в первую очередь к вам?
Гарри ничуть не изменил своей ленивой позы, однако наконец оторвал взгляд от Мередит и посмотрел Августе прямо в глаза:
- Чем тогда занимался я, теперь уже совершенно неважно. Война закончена, и я весьма счастлив забыть о сыгранной мною в этой войне роли. Достаточно сказать, что я был связан со сбором сведений в пользу Англии.
- Ты был шпионом? - вырвалось у Августы. Губы Гарри изогнулись в легкой усмешке.
- Очевидно, дорогая, ты никак не можешь представить меня в роли человека действия?
- Нет, дело совсем не в этом! - Она нахмурилась, не в силах сосредоточиться. - Должна признаться, мне не давала покоя мысль о том, где это ты научился так здорово отпирать любой замок и почему всегда оказываешься рядом со мной именно тогда, когда я меньше всего этого ожидаю. Теперь понятно: типично шпионские замашки. И все-таки, на мой взгляд, подобная карьера совершенно не для тебя, Гарри.
- Совершенно с тобою согласен. Более того, я никогда не рассматривал свою деятельность во время войны как способ сделать карьеру или хотя бы как профессию. Я всегда считал это занятие не более чем временным неудобством, ибо оно крайне мешало мне посвятить себя любимому делу - античной филологии, а также отвлекало меня от управления моими владениями.
Августа прикусила губу:
- Но все это, наверное, было очень опасно?
- Иногда, - пожал плечами Гарри. - Большую часть времени я проводил за письменным столом, руководя действиями своих агентов и разгадывая послания, написанные симпатическими чернилами или зашифрованные.
- Симпатическими чернилами? - Августа, похоже, была безумно заинтригована. - То есть невидимыми на бумаге?
- М-м-м…
- Но это же просто чудесно! Как бы мне хотелось иметь немножко таких невидимых чернил!
- Я с удовольствием приготовлю их для тебя. - Гарри вдруг развеселился. - Но должен предупредить, они не слишком пригодны для обычной переписки. У получателя такого письма должно быть под рукой специальное вещество, которое сделает написанное видимым.
- Такими чернилами можно писать, например, дневник… - мечтательно проговорила Августа. - Но возможно, шифр был бы еще лучше. Да, идея о шифре мне очень нравится.
- Я бы предпочел думать, что моей жене не нужно записывать в свой дневник ничего сверхсекретного, для чего потребовались бы бесцветные чернила или тайный шифр.
Августа не обратила внимания на скрытый намек.
- Значит, ты поэтому провел так много времени на Континенте во время войны?
- К несчастью, да.
- А ведь все считают, что ты и тогда продолжал заниматься классической филологией!
- Так и было, особенно когда я попадал в Италию и Грецию. Но все же большую часть времени я действительно отдавал деятельности во славу Британской Короны. - Гарри выбрал один из выращенных в оранжерее персиков и вынул его из корзинки. - Теперь, поскольку война закончена, я могу подумать о поездке на Континент с совершенно иными и куда более интересными целями. А ты бы хотела поехать со мной, Августа? Мы, конечно, взяли бы с собой и Мередит. Путешествия очень познавательны.
Августа приподняла бровь:
- Так кого ты хотел бы просветить в первую очередь: меня или свою дочь?
- Мередит, без сомнения, получила бы от такого путешествия больше всех. А тебе, чтобы углубить кое-какие знания, совсем необязательно даже выходить из спальни. И должен сказать, ты все схватываешь буквально на лету.
Августа не выдержала и смутилась:
- Гарри, честное слово, порой ты говоришь совершенно непристойные вещи! Тебе должно быть стыдно.
- Прошу прощения, дорогая. Никогда не думал, что ты станешь такой поборницей приличий. Склоняю голову перед твоими глубочайшими познаниями в этой области.
- Ох, Гарри, пожалуйста, замолчи, иначе я вывалю остатки нашего пикника тебе на голову!
- Как вам будет угодно, мадам.
- Ну хватит, лучше расскажи, почему ты так уверен, что мой брат не был вовлечен в тайную деятельность английской разведки.
- Дело в том, что если бы он был штатным агентом, то работал бы именно на меня - либо непосредственно, либо через кого-то другого. Я уже объяснял, что моя работа главным образом заключалась в том, чтобы руководить другими людьми. Эти люди, в свою очередь, собирали огромное количество сведений, благодаря своим собственным агентам, и предоставляли эти сведения мне. Я должен был разбираться во всей этой чертовой каше и отделять зерна от плевел.
Августа лишь изумленно покачала головой, не в силах представить себе Гарри за подобной работой.
- Но ведь в таких делах, должно быть, участвовало невероятное количество людей как здесь, так и за границей?
- Порой даже чересчур много, - сухо подтвердил Гарри. - Во время войны шпионы кишат, как муравьи на скатерти для пикника. Это доставляет массу неприятных хлопот, но без тайных агентов невозможно выполнить ни одну задачу.
- Но если так, то Ричарда вполне могли завербовать, и ты никогда бы не узнал об этом? - спросила Августа. Гарри молча ел персик.
- Я учитываю эту возможность. А потому провел кое-какие расследования.
- Расследования? Какие еще расследования?
- Попросил кое-кого из старых друзей выяснить, не был ли Ричард Баллинджер каким-то образом приобщен к работе официальной британской разведки. Ответ был отрицательным, Августа.
Августа подтянула колени к подбородку и обхватала их руками, явно недовольная категоричностью последних слов Гарри.
- И все-таки я думаю, что мои предположения заслуживают внимания.
Гарри не ответил.
- Ты все же должен допустить, что существует - пусть очень небольшая - возможность того, что Ричард оказался замешанным в дела разведки. Может быть, он сам обнаружил что-нибудь важное и собирался передать сведения кому следует.
Гарри по-прежнему не отвечал и молча доедал персик.
- Ну? - теребила его Августа, пытаясь скрыть волнение. - Разве ты со мной не согласен?
- Ты хочешь, чтобы я солгал тебе, Августа?
- Нет, конечно же нет! - Она сжала кулаки. - Я просто хочу, чтобы ты согласился, что мог и не знать всего о деятельности разведки во время войны.
Гарри коротко кивнул:
- С этим я, пожалуй, соглашусь. Никто не мог бы знать абсолютно все. Во время войны всегда слишком много тумана. Большая часть военных действий - как на поле брани, так и вне его - совершается как бы в серых сумерках. А при ярком свете остается лишь подсчитывать потери и оставшихся а живых. Никто не может с уверенностью сказать, что осведомлен обо всем, пока туман не рассеется. Возможно, так оно и лучше. Я убежден, что многого о войне лучше вообще не знать.
- Например, того, чем занимался мой брат? - горько бросила Августа.
- Помни своего брата таким, каким ты его знала, Августа. Сохрани в памяти образ последнего из безудержно смелых, дерзких, безрассудных нортамберлендских Баллинджеров и не терзай себя мыслями о том, что могло быть, и могло и не быть во время войны, это уже в прошлом.
Августа вздернула подбородок:
- Но в одном вы все-таки не правы, милорд!
- В чем же?
- Мой брат не был последним из нортамберлендских Баллинджеров. Последняя в нашем роду - я!
Гарри сел, глядя на нее с холодным предостережением:
- У тебя теперь новая семья, Августа. Ты сама сказала об этом вчера ночью в картинной галерее.
- А теперь я передумала! - Августа лучезарно улыбнулась ему. - Теперь мне уже кажется, что твои предки совсем не так хороши, как мои собственные.
- В этом отношении ты, без сомнения, права. Никто и никогда не мог бы назвать моих предков хорошими. Однако теперь ты стала графиней Грейстоун, и я постараюсь, чтобы ты никогда об этом не забывала.
Прошла неделя. Августа сидела в кресле на залитой солнцем галерее второго этажа прямо под портретом своей прекрасной предшественницы. Она в задумчивости обратила свой взгляд на обманчиво безмятежный лик предыдущей графини Грейстоун.
- Я намерена восполнить тот ущерб, который вы нанесли этому дому, Кэтрин, - произнесла она вслух. - Я далеко не идеал, но любить я умею, а вот вы, как мне кажется, даже не представляли себе, что означает это слово. В конце концов, вы ведь не были образцом добродетельной женщины, не правда ли? Ах, как много вы потеряли, погнавшись за обманчивыми иллюзиями! Ну а я, к счастью, не так глупа, - твердо заключила она и состроила портрету рожицу. Потом вскрыла конверт с письмом от Клодии.
Дорогая Августа!
Надеюсь, у тебя и твоего уважаемого супруга все складывается хорошо. Должна признаться, мне очень не хватает тебя здесь, в Лондоне. Сезон кончается, и все как-то замерло. Как мы и договорились, я несколько раз заезжала в "Помпею"и вела в высшей степени интересные беседы с твоей подругой, леди Арбутнотт.
Должна сказать, что она совершенно очаровательна. Я думала, меня несколько оттолкнут ее эксцентричные манеры, ведь она ими славится, однако этого почему-то не произошло. Я нахожу общество леди Арбутнотт чрезвычайно приятным и страшно огорчена ее тяжким недугом.
С другой стороны, ее дворецкий вызывает во мне несомненное раздражение. Если бы это зависело от меня, я ни секунды не стала бы держать его в доме. С каждым моим приходом он становится все нахальнее, и боюсь, в один прекрасный день я буду вынуждена сказать ему, что он переходит всякие границы. И я по-прежнему не могу избавиться от ощущения, что я его где-то встречала.
К моему удивлению, не могу не признать, что в "Помпее" мне очень нравится. Естественно, я не могу одобрить таких введений, как существующая в клубе книга для записей пари. А ты знаешь, кое-кто ставил на то, что ваша помолвка долго не продлится? Не одобряю я и слишком большого увлечения азартными играми. Однако я познакомилась с несколькими весьма интересными дамами, которые разделяют мое увлечение изящной словесностью. И у нас было немало увлекательнейших дискуссий.
Что же касается светской жизни, то она, повторяю, без тебя утратила большую часть своего очарования. Тебе всегда удавалось привлечь самых интересных людей и лучших партнеров по танцам. А сейчас рядом со мной постоянно оказываются лишь самые добродетельные из представителей противоположного пола. Знаешь, если бы не Питер Шелдрейк, мне уже давно стало бы ужасно скучно. К счастью, мистер Шелдрейк, великолепный танцор. Он даже убедил меня станцевать с ним вальс. Мне бы только хотелось, чтобы он стал серьезнее и увлекся чем-нибудь более интеллектуальным. Он по природе своей человек довольно легкомысленный и без конца надо мной подшучивает.
Мне страшно хочется приехать к вам в гости и повидаться с тобой! Когда же ты вернешься?
С любовью, твоя Клодия
Августа дочитала письмо и медленно свернула листок. Было удивительно приятно получить весточку от кузины Клодии. Не менее приятно было узнать, что всегда сдержанная и замкнутая Клодия скучает по ней.
- Августа, Августа, где вы? - Мередит летела к ней по длинной галерее, размахивая листом бумаги. - Я закончила свою акварель! Как вы ее находите? Тетя Кларисса сказала, что я обязательно должна спросить у вас, поскольку это вы предложили, чтобы я начала заниматься рисованием.
- Да, разумеется. И мне не терпится посмотреть, что у вас получилось. - Августа подняла глаза на Клариссу, которая спокойно следовала за своей воспитанницей. - Благодарю вас, мисс Флеминг, что позволили девочке попробовать свои силы в рисовании.
- Его сиятельство сообщил, что в этих вопросах мне надлежит руководствоваться вашим мнением, хотя мы с ним и пришли к заключению, что рисовать акварелью не слишком достойное занятие для Мередит.
- Да; я знаю, однако это может быть очень приятным занятием, мисс Флеминг.
- От человека, если он чем-то занимается серьезно, следует ожидать полной отдачи и чрезвычайного прилежания, - заявила Кларисса. - Занятия - не забава.
Августа улыбнулась Мередит, беспокойно переводившей глаза с одной женщины на другую.
- Я уверена, Мередит работала над своим рисунком с большим прилежанием, потому что получилось очень хорошо. Я, например, просто убеждена в этом.
- Вы действительно так думаете, Августа? - живо склонилась к ней Мередит, заглядывая через плечо.
Августа отодвинула рисунок как можно дальше от себя и склонила голову набок, внимательно его изучая. Рисунок состоял из бледно-синего фона, на котором были разбросаны довольно редкие, но забавные пятнышки зеленого и желтого цвета, а на заднем плане виднелся какой-то огромный золотистый пузырь или капля.
- Вот это деревья, - пояснила Мередит, указывая на зеленые и желтые пятнышки, - У меня кисть очень растрепалась, и с нее все время текла краска.
- Деревья получились просто прелестно. И особенно мне нравится, как вы нарисовали небо, Мередит. - Выяснив, что зеленые и желтые пятнышки - это деревья, нетрудно было догадаться, что размытый синий фон представляет собой небо. - А вот это уже совсем интересно, - заявила Августа, указывая на золотистый пузырь.
- Это Грейстоун, - гордо пояснила Мередит.
- Ваш отец?
- Нет, нет, Августа, наш дом!
Августа засмеялась:
- Я так и поняла! Я просто пошутила. Ну что ж, справились вы на удивление хорошо, Мередит, и, если позволите, я попрошу, чтобы рисунок немедленно повесили на стену.
У Мередит округлились от изумления глаза.
- Вы хотите повесить это на стену? Где же?
- Как где? Да прямо здесь, в галерее. Мне кажется, здесь самое подходящее для него место, - Августа обвела взглядом череду портретов. - Может быть, вот здесь, под портретом вашей матери.
Мередит пришла в невероятное возбуждение:
- А вы думаете, папа позволит?
- Уверена, что позволит.
Кларисса прокашлялась:
- Леди Грейстоун, я совсем не уверена, что это мудрое предложение. Здесь собраны портреты представителей семейства Грейстоун, написанные знаменитыми художниками. Здесь не место для ученических рисунков.
- Как раз напротив, по-моему, здесь явно не хватает именно ученических рисунков. Это довольно мрачное место, не правда ли? Вот мы его и оживим картинкой Мередит.
Мередит просияла:
- А мы повесим его в рамочке, Августа?
- Ну конечно! Каждая хорошая картина заслуживает рамки. Я позабочусь об этом.
Оскорбленная в лучших чувствах, Кларисса строго посмотрела сверху вниз на свою воспитанницу:
- Ну, довольно забав. Вам пора приниматься за работу, юная леди. Бегите в классную комнату. Я сейчас приду туда.
- Хорошо, тетя Кларисса. - Глаза Мередит сверкали от удовольствия. Она поклонилась мачехе и поспешила прочь. Кларисса с суровым видом повернулась к Августе:
- Мадам, я должна поговорить с вами о характере тех занятий, которыми Мередит развлекается с тех пор, как вы приехали. Насколько я поняла, его сиятельство разрешает вам участвовать в процессе обучения девочки, однако я не могу смириться с тем, что вы постоянно отвлекаете ее от серьезных предметов легкомысленными забавами. Его сиятельство всегда был весьма тверд в своем нежелании вырастить из Мередит пустышку, неспособную ни к чему, кроме глупой болтовни и светских развлечений.
- Я знаю, мисс Флеминг.
- Мередит привыкла к строгому распорядку дня. Она прекрасно справлялась со своими занятиями, и я бы не хотела, чтобы с вашим появлением ее привычки изменились.